Эффект бабочки — теория хаоса

      Утро следующего дня       Зак открыл глаза ровно в шесть утра, словно по приказу. В комнате стояло десять одинаковых кроватей и прикроватных тумбочек из тёмного дерева, матрасы были твёрдыми — ортопедическими, постельное бельё, вместо привычного белого, было чёрным. Больше мебели в комнате не было. Мрачный интерьер, словно темница. Из окон в комнату пробивались лучи восходящего солнца. Солнечные зайчики бегали по скучным серым стенам. На полу выложен линолеум с рисунком дубовых досок. Комната блестела чистотой несмотря на то, что в ней жили мальчики. Нигде ни пылинки, даже в самых тёмных уголках и под кроватями было чисто. Вещи, которые ожидали своих хозяев на тумбочках, были выстираны и выглажены, сложены аккуратно. Обувь, вероятно, повидала многое. Носки ее сбиты, шнурки потускнели, но даже с повреждениями она выглядела опрятно.       «Неужели, каждый день, перед сном, мальчики стирали и гладили одежду, а затем начищали обувь? — Совершенно неуместно, подумал Зак.»       В это сложно было поверить, особенно учитывая тот факт, что все вещи были сложены одинаково, по одной и той же технике.       «Десять человек определенно не смогли бы сделать всё это, идентично друг другу, отличия все равно бы остались. Да и вряд ли мальчик, в возрасте пяти лет, сможет всё это сделать так умело. Вот в десять — двенадцать… — Но тогда, в таком случае, старший должен был проделывать эту работу за всех? Что тоже маловероятно, — продолжал рассуждать Зак. Исходя из увиденного, напрашивался один единственный вывод: скорее всего, помимо учеников и наставника, в этом учреждении работает немалое количество обслуживающего персонала. — Да что это за заведение такое? Где они берут столько денег на то, чтобы обеспечить детей, прислугу и себя? Должно быть, у этой организации очень щедрые спонсоры.»       В комнате стоял шум, который и отвлек Зака от собственных мыслей. Оказалось, что остальные мальчики проснулись в то же время, что и Зак, и уже в спешке снимали пижамы, застилали кровати и надевали форму, на ходу перекидываясь фразами. Девочек, как и предполагалось в самом начале, в кампусе не было. Только мальчики возрастом от пяти до двенадцати лет, у каждого на правом запястье виднелся чёрный «браслет». Некоторые из них казались легкомысленными и жизнерадостными, но подавляющее большинство выглядело разбито. У всех здесь находящихся по всему телу красовались следы от ударов кнутом, побоев: синяки, ссадины, гематомы и другие телесные повреждения, в их числе и следы от удушья на шее. Те мальчики, которые выглядели более счастливыми, не могли похвастаться и половиной из перечисленных увечий, у второго же числа детей живого места на теле не было.       Зак сидел и смотрел в одну точку, рыдая и всхлипывая. Он не знал, что должен был делать, переодеться сразу или сначала застелить кровать… Зак не понимал зачем встал в такую рань, и что за каша творилась в голове. От своих мыслей мальчика оторвал лёгкий подзатыльник. Он пристыженно перевёл взгляд на стоящего рядом с кроватью.       — Чего расселся? Хочешь, чтобы тебя привселюдно высекли? — заговорил мальчишка на несколько лет старше, уперев руки в бока. У него были рыжие вьющиеся волосы, веснушки и карие глаза. Чёлка заколота назад невидимками. Он уже был во всеоружии: чёрная одежда, оплетённая туго затянутыми ремнями, на ногах обуто что-то вроде армейских берцев, только более эластичных.       — Я ничего не помню.       — Ну будет тебе, прям совсем ничего? Вчерашний день ты уж точно должен помнить. Мы все тут, — рыжеволосый обвёл рукой комнату, — страдаем от полной или частичной потери памяти. Сложно забыть то, как нас притащили в багажнике пикапа, а затем удостоили малоприятной беседой с наставником. Только вот, вторая часть словно в тумане.       «Гораздо проще перечислить то, что я помню, нежели наоборот. Этот список не займёт и пяти пальцев одной руки. Я прекрасно знаю, что меня зовут Зак. Помню вчерашнее похищение, начиная с момента, когда Кай выкинул меня связанного на асфальт. Но, как я оказался в этой комнате? Наверное, мне нравится читать. Я не могу вспомнить сам процесс, но знаю названия книг, авторов, сюжет и даже героев. — Зак снова ушёл в свои мыли. Потеря памяти пугала его.»       Мальчишка стянул одеяло с Зака и дёрнул за руку, заставив встать на ноги:       — Давай поговорим позже. Если хочешь пережить сегодня день делай то, что я тебе скажу и не пытайся спорить. Сначала переоденься, — рыжий поднял вещи с тумбочки и всучил их в руки новичку, указал пальцем на обувь стоящую внизу. — Только соплями не измажь, наставник не оценит. И прекращай уже реветь, слезами горю не поможешь, а вот по рёбрам получить запросто. Я пока застелю твою кровать. У нас осталось совсем мало времени до сборов перед школой, надо поспешить на утреннюю пробежку и тренировку.       Зак шмыгнул носом в последний раз, и приложил максимум усилий, чтобы больше не рыдать. Затем начал неуклюже переодеваться, особой науки здесь не было: футболку с длинным рукавом заправил в штаны, подсмотрев, как это делали другие, обувь зашнуровал без проблем, натянул беспалые перчатки, но вот, что делать с кучей ремешков, не имел ни малейшего понятия. Единственный ремень, который он сообразил как использовать, был самым обычным ремнём для брюк. Остальные же, просто положил обратно на тумбочку. Стоило попросить о помощи со снаряжением, и Зак решил, что прежде всего необходимо узнать имя союзника:       — Моё имя Зак, а как мне называть тебя?       — Ох, неужели я не представился, — мальчик как раз закончил с кроватью, и повернулся лицом к новому знакомому, театрально стукнул себя полбу ладошкой, затем, протянул руку со словами, — Гидеон, приятно познакомиться!       Зак неловко пожал руку, и увидел самую ослепительную улыбку в своей жизни. Точнее, свою первую улыбку, потому что он не мог вспомнить, видел ли подобное ранее.       — А ты, я погляжу, совсем беспомощный, — Гидеон обречённо вздохнул, и взял проблемный предмет снаряжения в руки, — смотри внимательно и запоминай! Для начала, расстегни ремень на поясе, иначе я не смогу соединить его с остальными. Во-первых, ремни нужно всегда затягивать так, чтобы они плотно притягивали одежду к телу, но ни в коем случае не давили слишком сильно, это будет лишь мешать передвижению. Тебе придётся ходить, не снимая их, с шести утра и до отбоя. Первое время будет непривычно, но со временем…       У Зака было слишком много вопросов, он мало что понимал. Объяснений Гидеона было недостаточно, но мальчик терпеливо ждал и не задавал лишних вопросов. Терпение — сильная его черта.       — Вот это называется портупея, — Гидеон помог мальчику надеть её и начал затягивать, — а это гартеры с креплением на поясе. Благодаря всем этим ремням, одежда никуда не будет съезжать во время изнурительных тренировок, но это скорее я сам додумал. Основная задача заключается в том, чтобы крепить к этим ремням остальное снаряжение и оружие. Например, к гартерам можно будет прикрепить набедренную сумку, а к портупее ножны с холодным или огнестрельным оружием.       Расправившись наконец со всеми ремнями, и наскоро перепроверив свою работу, рыжий, довольный результатом, кивнул сам себе.       — Ну что, малыш, теперь ты готов к своему первому дню в аду. Хотя, к такому нельзя быть готовым по-настоящему, — Гидеон вытащил свои перчатки, которые были заправлены за пояс и надел их, затем указал на герб, висевший над входными дверьми, — вот это, кстати, видишь — «Ла Муэртэ», именно так называется место, где мы находимся, ну и организация в целом. Герб Босса — крыло ангела и коса смерти. Я сам об этом знаю не слишком много, лишь то, чему обучают нас учителя и наставник. Иногда мне везёт, и я нахожу крупицы информации в библиотеке.       — Спасибо, — неуверенно поблагодарил Зак знакомого за помощь.       Дети начали толпиться у выхода. Во главе стоял самый старший и высокий мальчик. Ничего особенного в его внешнем виде не было, кроме высокомерного взгляда, он так сказать: «командовал парадом». Гидеон игриво ударил Зака кулаком в плечо:       — Ну, дело конечно твоё, но напомню ещё разок: от меня ни ногой! Кстати, вон та шпала, что ближе всего к двери — Ван, он у нас первый во всём, потому и ведёт нашу группу. Зазнавшийся засранец, — последнюю фразу рыжий произнёс почти шепотом. — С нами последний год, затем должен будет пройти испытание и либо перейти в корпус для старших, либо умереть в бою. Убей или умри.       Зак был поражён тем, насколько спокойно этот мальчишка рассказывает о подобных вещах. И ведь ни один мускул на лице не дрогнул. Будто бы о погоде рассказывает. Весь диалог до этого был эмоциональным, но последние слова были брошены равнодушно, как констатация факта, будто бы смерть — это обычное дело. Затем, Зак поймал себя на мысли, что ему тоже ни холодно, ни жарко от услышанного. Хотя, смысл слов должен был вызвать у него как минимум испуг, страх, ужас — хоть что-нибудь.       На самом же деле, в душе бушевал ураган. Спокойствие было лишь поверхностным, копни чуть глубже и сразу увидишь, что он был напуган до смерти, по меньшей мере тем фактом, что его похитили. Внешнее безразличие, было лишь защитной реакцией детской не сформировавшейся психики, неподготовленной к психологическому давлению и морально-физическому насилию, с которым вскоре, предстояло познакомиться и иметь дело каждый божий день.       К совету Зак решил прислушаться, сам того не осознавая, вцепился пальцами в предплечье Гидеона. Он едва доставал макушкой до плеча парня.       — Эй, ты чего так вцепился, никуда я от тебя не сбегу, ослабь хватку, а то такими темпами руку мне сломаешь, — рыжий хохотнул и потрепал свободной рукой младшего по волосам.       Когда до Зака наконец дошел смысл, сказанных мальчиком слов, он медленно разжал пальцы и смущённо убрал руку.       Ван дал команду «пора», и дети, в одинаковом обмундировании, покинули комнату, слившись с толпой других воспитанников школы, идущих в том же направлении. В этот раз, на нулевой этаж никто не спускался, все вышли через парадный вход детского корпуса и направились к главному зданию. Перед ним уже построились старшие, их было гораздо, гораздо меньше, в сравнении с количеством младших. Из детского корпуса вышло восемь групп, в каждой количество человек варьировалось от пяти, до десяти. Всех вместе взятых, их будет примерно в три раза больше, чем старших. Всё это вызывало вопросы: «Почему в группах разное количество детей?» и «Почему старших так мало, в отличие от младших?».       Когда все группы построились, образовав на площади идеальный прямоугольник, Зак наконец-то заметил наставника Грэма. Он всё это время стоял перед своими учениками и внимательно наблюдал. Мальчик удивился своей невнимательности: «Как можно было не заметить его раньше?».       Гидеон еле слышно прошептал:       — Тише воды, ниже травы, Зак.       После этого наступила гробовая тишина. Большинство стояли ровно, смотрели прямо перед собой, хотя это давалось им с трудом. Лишь, некоторые стояли понурившись, опустив взгляд. Зак уловил общую тенденцию, решил стоять ровно и смотреть прямо перед собой. Это было правильным решением.       В первой линии, ближе всего к Наставнику, стояли юные предводители групп. Мужчина медленно шёл в метре от них, скрестив руки за спиной, внимательно разглядывая каждого. Старшие стояли, как каменные статуи. Но вот младшие вздрагивали, от каждого шага и косого взгляда.       Сердце в груди Зака бешено забилось, кожа покрылась мурашками, а волосы встали дыбом. Он находился здесь только первый день, но все инстинкты самосохранения подсказывали ему, что на таких построениях не редко происходит что-то ужасное. В голове всплыла картинка увиденного после пробуждения: жуткие травмы покрывающие тела его одногруппников. Тогда он не придал этому особого значения, из-за большого количества различных мыслей в голове. Но сейчас, кажется, начал догадываться, как именно на этих детях появилось большинство увечий. Следует держаться подальше от этого зловещего человека, с кроваво-красными ремешками.       Наставник остановился возле одного из «предводителей», и навис над ним, как грозовая туча. Беднягу трясло, как осиновый лист на ветру, удивительно то, что он всё ещё стоял на своих двоих, взгляд опустился в пол, спина сгорбилась. Мужчина, не жалея силы, ударил мальчика кулаком в живот, а когда тот согнулся в три погибели, то получил ещё один удар, на этот раз коленом в лицо. Это заставило его выгнуться, теперь в обратную сторону. Дабы сохранить равновесие, мальчик сделал несколько шагов назад, на дрожащих и подгибающихся ногах. Из носа во всю капала кровь. Наставник схватил его за шею, притянул ближе к себе и приподнял так, чтобы лишь носки ботинок касались земли. Дрожащими руками, мальчик пытались освободить шею от железной хватки.       — Трусливый щенок, тебе нравится, когда я тебя избиваю? Как ты вообще дожил до сегодняшнего дня, ещё и стал предводителем группы. Неужели не нашлось кандидатуры получше? Разве такая тряпка, годится на эту должность… — голос звучал вкрадчиво и с издёвкой. На крик мужчина не переходил, все присутствующие и так прекрасно его слышали. Кроме него, тишину нарушал разве что пострадавший, обрывочными ни то вдохами, ни, то хрипами, — а, кажется я понял, в твоей группе все такие же ничтожества.       Наставник отпустил надоевшую игрушку. Мальчик рухнул на пол к ногам садиста, судорожно и жадно хватая ртом воздух. Зак наблюдал за этим всем с леденящим душу страхом загнанного в ловушку зверя. Плотно сжав руки в кулаки, и впиваясь ногтями в кожу, он прокручивал в голове лишь одну мысль: «тише воды, ниже травы». Повторял её, как мантру.       Мужчина продолжил следовать своему маршруту. Дошёл до конца. Теперь, начал свой путь между вторым и третьим рядами. Зак стоял в пятом ряду и прекрасно понимал, что вскоре участь «груши для битья» может постигнуть и его.       В этот раз обошлось. Наставник начал обход четвертого и пятого ряда. Остановился, кинул скептический, оценивающий взгляд на новичка, внимательно осмотрел портупею и гартеры. В глазах блеснуло что-то новое, возможно удивление. Встретившись глазами с мальчиком, он на мгновение задержался, испытывая. Зак выдержал тяжёлый взгляд, но каких усилий ему это стоило… Хотелось провалиться под землю и больше никогда не встречаться с этим ужасным человеком. Вся кровь отхлынула от лица, зрачки расширились, радужки почти не было видно. Вспомнились все пережитые вчера ужасы. К ним прибавился страх быть избитым. Мужчина не выглядел уравновешенным человеком, от такого никогда не знаешь, чего ожидать.       Наставник закончил свою пытку и пошёл дальше. Наконец, Зак смог облегчённо выдохнуть. Воздух шумно вырвался из ноздрей. Лицо снова начало приобретать нормальный, здоровый оттенок.       Дойдя до замыкающего пятой линии, наставника резко охватила ярость. Глаза полыхнули. Он схватил мальчишку за ремни, дёрнул на себя и вывел из состояния равновесия. Рука метнулась на затылок. Второй рукой он моментально сделал захват кисти и заломил её. Припечатал новую жертву лицом к асфальту. И всё это произошло буквально за секунду. Никто даже и глазом моргнуть не успел. Мальчик уже лежал на асфальте, а наставник давил сверху на голову и на руку, коленом на поясницу, полностью обездвиживая. Затем презрительно выплюнул:       — Это так, по-твоему, нужно надевать и затягивать ремни? Ты совсем туп или тебе язык отрезали, в попытке узнать у одногруппников, что делать с этим предметом снаряжения?       Мальчик начал громко плакать от боли. Кричал что-то нечленораздельное. Стучал свободной рукой по асфальту.       Зак открыл рот в немом крике, лицо в очередной раз побледнело. Мальчик, который подвернулся под руку наставнику, был тем самым, кто вчера всхлипывал в багажнике пикапа, а затем, получил пощёчину в кабинете. Зак немного повернул голову в другую сторону, чтобы не видеть всё это насилие.       «А ведь на его месте мог быть я. Как повезло, что Гидеон проявил ко мне доброту и помог с ремнями. Сам бы я никогда с ними не справился, — он покосился на своего спасителя.»       Рыжий находился здесь, вероятнее всего, уже несколько лет, но продолжал пребывать в страхе перед этим человеком. Это было заметно. Он бледный, руки подрагивают, а губы сжаты в тонкую полоску. Смотрел чётко вперёд, избегая лицезреть картины издёвок наставника над другими. Жаль, только, звуки отключить было нельзя. Полагаясь лишь на слух, мозг продолжал рисовать ужасные сцены.       От размышлений Зака оторвал отвратительный крик, он снова повернул голову на источник шума.       Поза изменилась. Наставник сидел на корточках, одной рукой сжимая челюсть мальчика, а во второй был нож, которым он открыл его рот и давил на язык:       — Язык вроде на месте, может тебе его укоротить для профилактики? — вопрос скорее был риторическим.       Мальчик захлёбывался слезами и отрицательно качал головой. На лице виднелись ссадины, после успешного знакомства с асфальтом, губы припухли, нос был сломан и успел посинеть. Снова кровь.       — Если будешь так дёргаться, я могу ненароком поранить тебя, — ровный, снисходительный голос, сочащийся ядом.       Для всех здесь присутствующих наставник был худшим кошмаром, от которого просыпаешься в холодном поту. Кроме отвратительных речей, слетающих с языка этого человека, у него ещё был взгляд пробирающий до мурашек и заглядывающий прямо в душу. Последним атрибутом была аура, от которой ноги подкашивались, а тело предательски дрожало от страха.       Решив, что этого достаточно, мужчина поднялся на ноги и спрятал нож. Остаток обхода длился около пятнадцати минут, наставник останавливался ещё несколько раз: ему не понравилось лицо старшего мальчика, и он его избил, превратив физиономию в кровавое месиво; ещё одному не повезло иметь длинные, растрёпанные волосы. За эти же самые волосы, мужчина выволок скулящего подростка на всеобщее обозрение и наглядно продемонстрировал, что будет с теми, кто решит отрастить патлы и не собрать их так, чтобы те не мешали. Мальчика наскоро остригли ножом, как бы случайно, сделав глубокие порезы на лбу и шее, от которых точно останутся грубые шрамы. Затем, очень изящно сломали оба запястья, аргументируя тем, что они и так кривые, от этого хуже точно не станет. Дальнейшая судьба мальчишки наставника не волновала. Пойдёт тот в лазарет, или же продержится оставшуюся тренировку. Это, уже его сугубо личные проблемы.       Когда всё закончилось, и наставник объявил пробежку. Зак снова научился дышать полной грудью, и тут же последовал за Гидеоном в сторону леса. Облегчение ребят витало в воздухе, его буквально можно было почувствовать кожей.       На ходу Гидеон предупредил о том, что в лесу отнюдь не безопасно. Помимо природных препятствий, нередко можно наткнуться на ловушки, оставленные намерено. Причём во втором случае синяками не отделаешься. Хорошо будет, если вообще живым останешься.       Какое-то время мальчики бежали молча. Гидеон был сосредоточен и внимателен к каждой мелочи, Зак наоборот, рассеянно и неуклюже бежал следом за новым знакомым, всё время вертя головой, и изучая других мальчишек и местность.       Так как лес хвойный, под ногами был песок вперемешку с сосновыми иголками, ботинки немного утопали в этой каше. Это затрудняло передвижение. Помимо сосен, растительности было не слишком много, почва же была не очень благоприятной. Тем не менее, повсюду можно было встретить разнообразные травы, обладающие целебными свойствами. Некоторые — ядовитыми. Мхов и лишайников в лесу имелось сполна. Вдали виднелись можжевельники, ягоды, которые тоже можно было использовать в целебных целях.       Маршрут для утренних пробежек, был проложен давно. Изо дня в день его протаптывали сотни ног. Поэтому, если бежать чётко по намеченному пути и не отклоняться от него, растения не станут помехой. Это была не узкая тропа, а достаточно широкая дорога. Ученики имели возможность маневрировать, не мешая при этом остальным. Деревья росли на достаточном расстоянии друг от друга, их можно было спокойно огибать.       Мальчики, которые входили в состав старших групп, чувствовали себя в лесу как сыр в масле, проворные, не допускали ошибок. Они знали лес так же хорошо, как свои пять пальцев. Младшие бежали очень осторожно, порой неуверенно, часто оступались, один даже подвернул ногу и теперь похрамывал.       Внимание Зака привлёк мальчик, примерно того же возраста что и он сам. Бледный, с белыми волосами, собранными на затылке в хвост, с редкими, непослушными выбивающимися прядями. Он бежал один, ловко и грациозно, подобно кошке. Почувствовав на себе пристальный взгляд, быстро метнул свой в сторону наблюдателя. Зак на секунду поймал любопытный взор светло-серых, почти белых глаз. Светловолосый быстро отвёл их. Снова сосредоточился на дороге. Отвлечься даже на секунду — могло означать преждевременную смерть. Но Зак этого ещё не понял.       — Гидеон, а что это за мальчик?       — Который? Ты бы лучше за дорогой следил, а не ворон ловил по сторонам.       — Слева от нас, с белыми волосами, — Зак пропустил мимо ушей замечание, и продолжил своё наблюдение.       Гидеон даже головы не повернул в нужном направлении, но видимо понял о ком идёт речь:       — Ах, этот, — вздох, — а ты не промах, так и ищешь приключения на свою пятую точку. Не стоит тебе с ним водиться, его «покровитель», мягко говоря, не очень хороший человек.       Гидеон замолчал, прикидывая в голове, стоит ли что-то добавить или лучше промолчать. Но неумение вовремя остановиться приняло решение за него:       — Имя Аксель. Бледный, потому что альбинос. Безнадёжный — магии нет. По крайней мере, никто ничего не знает о его магических способностях и потенциале. Возможно, он тщательно что-то скрывает.       На этом Гидеон взмахнул рукой и ясно дал понять, что разговор окончен. Но скудный рассказ не отбил интерес, а только подогрел его и повлек за собой лишь новые вопросы.       «Что за «покровитель»? Плохой человек — возможно это кто-то вроде наставника Грэма? Магия, способности, потенциал — о чём это вообще он говорит?», — Зак был полностью поглощён своими мыслями. Стал ещё невнимательнее чем раньше, из-за чего угодил ногой в яму и упал, распластавшись на сосновых иголках. Приятного было мало. К счастью, сегодня удача была на его стороне, так как нога осталась цела. Ему повезло, что это всего лишь безобидная ямка, а не ловушка. В следующий раз удача может сыграть с ним злую шутку.       Гидеон сразу сообразил, что случилось и быстро поставил лежащего на ноги. Недовольно напомнил о том, что предупреждал смотреть под ноги, а не ловить ворон.       Зак очевидно из того типа людей, которые учатся на своих ошибках, потому сейчас, наступив на грабли, предостережения рыжего наконец-то дошли до его головы. И весь оставшийся путь он преодолел сосредоточенно, следя за тем, чтобы не споткнуться и не угодить в ловушку.       После падения дыхание окончательно сбилось, а расстояние до финиша все еще было приличным. Мышцы ног горели. В груди больно покалывало, от постоянных вдохов и выдохов через рот. Периодически появлялась мысль: «сейчас я точно умру, упаду и умру, дальше бежать сил нет». Но бросая беглый взгляд на Гидеона, мальчик каждый раз выкидывал эту мысль из головы и заставлял себя бежать дальше.       Ближе к финишу Зак увидел картину, после которой его пустой желудок взбунтовался. Мальчик схватился за живот, и успел отвернуться в другую сторону, прежде чем его вывернуло желчью. Хорошо, что он ничего не ел со вчерашнего дня. Хотя, вспомнить, когда же именно состоялась трапеза в последний раз, не получалось.       Зак остановил Гидеона и показал дрожащей рукой на мальчика лет шести, который угодил в охотничий капкан. Зрелище было не для слабонервных. Огромные клещи пробили голень насквозь, из открытого перелома во все стороны хлестала кровь, а из мяса, наружу, торчала заострённая кость. Несчастный скулил, захлёбываясь слезами, хватаясь маленькими пальцами за огромные металлические тиски, пытаясь раскрыть их и высвободить повреждённую конечность. Но любые попытки были бесполезны. Даже у взрослого, вряд ли хватило бы сил, чтобы высвободиться из этого капкана. Что уж говорить про ребёнка. Он не звал на помощь. Шок был слишком сильным, а связь с реальностью, уже давно была утеряна.       Гидеон окаменел от ужаса на несколько минут. Что нужно предпринять? А что, собственно, он может? Ничего! Схватил Зака за руку и молча потащил за собой, не обращая никакого внимания на недовольные выкрики новенького, и на его убеждения вернутся. «Всех не спасти, нужно продолжать бежать дальше. Вперёд, не оборачиваясь», — рыжий понимал, что эта мысль здравая, и других вариантов не было, но глубоко в душе он корил себя за то, что даже не попытался помочь. На лицо закралась грусть и угрызения совести.       Как оказалось, всё это время, они описывали некое подобие круга, в центре которого находилась, так называемая, «школа» со всеми остальными корпусами и пристройками. Круг леса разрывался лишь дважды. Первый раз, когда дети выбегали на набережную, которая обрывалась также резко, как и начиналась. По одну сторону находилась река с быстрым течением, а за ней, на возвышенности, продолжался лес, который, как и прежде, казался бесконечным; по другую — те самые здания. Второй раз, на широкой подъездной дороге, которая служила дополнительно стартом и финишем.       С пробежки вернулись далеко не все. Некоторых мальчишек не хватало, не сложно было догадаться, что с ними что-то приключилось в лесу. От своего воображения Зака пробила волна дрожи.       Наставник выждал ещё минуту, потом сообщил, что те, кто «потерялся» в лесу, сами найдут дорогу в лазарет, а если понадобиться, будут добираться туда ползком. Предупредил, что помогать им не следует. Тех, кто рискнёт ослушаться, ждёт двадцать ударов кнутом.       После наставлений от мужчины, желающих не осталось. Несколько мальчиков скривились, сильно сжали руки в кулаки. Их товарищи остались умирать в лесу, а они даже помочь им не могут. Нарушить приказ, означало приговорить себя к немилости, а возможно и смерти. Пережить двадцать ударов кнутом не так-то просто.       Гидеон подметил, что наставник сегодня в «особо благоприятном» расположении духа. Были дни, когда помощь раненым разрешалась. Но не в этот раз.       Дальше детей отправили на полосу препятствий, которая состояла из рва, лабиринта, забора с наклонной дорожкой, разрушенного моста и лестницы, стены. Типичная, ничего особенного (позже выяснилось, что есть ещё другая полоса — горная). Она служила отличной базой для новичков и разогревом для бывалых. Старшие с младшими пересекались только на утренних зарядках, построениях и в столовой. Занятия и тренировки отличались, и проходили в разное время, чтобы не накладываться друг на друга.       Полоса препятствий стала настоящей пыткой. У Зака выходило из ряда вон плохо, даже больше — отвратно. Он был медлительным, неуклюжим, постоянно падал, спотыкался, несколько раз чуть не свернул шею, в результате чего получил множество телесных повреждений. Спина ныла, да и рёбра тоже, падения были далеко не самыми удачными, ещё и наставник добавлял кнутом сверху. На данном этапе становления убийцей, и ещё длительное время, он был худшим из худших. И дело было не только в неопытности. То, что другим давалось относительно быстро, Заку приходилось осваивать достаточно долго и прилагать к этому гораздо больше усилий. Отставать ему не хотелось, умирать тем более. Он старался изо всех сил.       За каждую ошибку или промах ребята получали по самое не хочу, ногой, рукой кнутом, палкой — кому как повезёт. Мужчина не жалел никого.       Бывалые умели падать правильно, чтобы ничего себе не повредить. Например, если падение на спину или лицом вниз было неизбежным, они группировались, прижимая голову и колени к груди, и перекатывались. При падении с большой высоты, ребята группировались в последний момент, чтобы смягчить приземление и избежать увечий. Такие манёвры, позволяли тут же подняться на ноги и продолжить тренировку. Но если трюк приходилось совершать по неосторожности, из-за глупой ошибки, — наставник награждал новым ударом. Лишь единицам чудом удалось избежать побои.       Полосу препятствий ученики прошли по нескольку раз. Под конец, они были вымотаны и едва стояли на ногах, но не от усталости — а от количества прибавившихся увечий. Израненные, саднящие тела отказывались подчиняться своим законным хозяевам.       Наставник дал команду заглянуть в душ, прежде чем отправиться на завтрак в столовую. Язвительно заметив, что от его учеников воняет, как от немытых псин. Не сложно было догадаться, что сравнение с собаками было его любимым. Непонятно только, за что он так не любил собак. Сам ведь от них мало чем отличался. Верно служил своему хозяину, Боссу «Ла Муэртэ», лаял и кусался. Возможно, это его и бесило, и он тем самым, вымещал злость на детей. Но всё это лишь предположения. Скорее всего, наставник просто больной человек, которому нравится лицезреть страдания детей. Тех, кто слабее и не может дать отпор.

***

      Сегодня, завтра, или через неделю, это не имеет особого значения… ряды учеников снова поредеют. Но эти безжалостные твари, эта организация — продолжат привозить сюда всё новых и новых детей. Расходный материал. Для них жизни неопытных новичков не стоят ни гроша. Бесполезный мусор отсеивается и остаются только лучшие из лучших. Готовые убивать по одному взмаху руки. По щелчку пальцев. Идеальные смертоносные машины, способные исполнить любой приказ. Для них не будет разницы друг — враг, мужчина, женщина или ребёнок. Задание есть задание, а приказы беспрекословны.       Они не переживают, о том, что их игрушки могут поднять бунт, свершить кровавую расправу над обидчиками. Свято верят в то, что их блоки, управление сознанием, полное или частичное стирание памяти, ложь и подавление — помогут получить полный контроль над детьми, вырастающими в таких условиях, во взрослых людей. Травмы, пережитые в детстве, навсегда оставляют мрачные тени и глубокие шрамы в душах и сердцах. От такого не оправиться никогда.