\\
Подушечки пальцев касаются тонких листов бумаги, отдающих шероховатостью, пробегают по строчкам и фразам нового перспективного дела: казалось бы, тошнотворное домашнее убийство и невозможность адекватного построения защиты, ведь оспорить очевидно заслуженный срок и уголовную ответственность практически нереально; у Тины же в привычке не избегать сложных решений, – она хмыкает и переводит взгляд на бокал вина рядом, стучит ногтями по его ножке и перебирает в голове обстоятельства, постепенно выстраивая причинно-следственные связи. Обвиняемой семнадцать, девочка с уже блеклым и запятнанным будущим, – все СМИ кишат информацией о хладнокровном убийстве ее отца, крупного столичного бизнесмена; доказать невиновность несовершеннолетней дочери не получится никак, ведь она даже и не отрицает, что нажала на курок, спустив фатальную пулю; но зацепку Тина видит в ином: девочка и ее мать утверждают, что отец был едва не тираном, и они обе подвергались настоящему физическому насилию, – в роковой день малышка просто не выдержала более смотреть на то, как отец поднимает руку на маму, взяла его пистолет и выстрелила, лишив всяких дальнейших намерений им навредить. Быть хорошим адвокатом значит действовать не по закону, а по принципам права: разве человек в состоянии аффекта и с очевидным посттравматическим синдромом заслуживает остаток жизни провести за решеткой только потому, что защищал свою родную мать от хронических избиений отца-долбоеба? Тина вздыхает, понимая, что главной проблемой остается одно: мужчина являлся достаточно влиятельной личностью с внушительным финансовым капиталом, что был добыт, по ее впечатлению, незаконным путем, а значит у него до сих пор существуют лазейки и связи, которые сейчас явно не дадут осквернить доброе имя покойного. В любом случае, отыграть дело Тина собирается не по сухой прописанной букве Уголовного кодекса, а на эмоциях: в первую очередь необходимо выстроить речь и отобрать пару-тройку свидетелей, что подтвердят слова бедной девочки, и тогда, вполне вероятно, она отделается систематическими походами к психотерапевту и щадящим условным сроком; конечно, подобный сценарий окажется лучшим из возможных, и Тина пока не загадывает настолько вперед, – в суд предстоит попасть лишь через неделю. Тина откидывается на спинку кресла, сбрасывает легким движением надоевшие каблуки и в блаженном расслаблении устраивает ноги на краешке письменного стола, в одной руке покачивая бокал с алкоголем, а другой все еще удерживая стопку бумаг; цифры и бессмысленные юридические предложения плывут перед глазами, но Тина игнорирует удушающую усталость и необходимость отдохнуть, – ответственность на плечах слишком тяжелая, и Тина не может позволить себе проиграть это дело; если она выйдет победительницей из зала суда даже в таком безысходном положении, то получит невероятно весомый плюс к своей почти что блестящей репутации. Телефон в кармане пиджака вдруг начинает раздражающе вибрировать, и Тина бы без сомнений послала к чертям любого звонящего, только вот на звонок Паши нельзя не ответить: ассистент добывает для нее нужную информацию, а в ее положении каждая деталь является полезной. – Да? – произносит Тина, поднеся телефон к уху и отпивая вина. – У меня для тебя две новости: хорошая и плохая, – Паша говорит быстро и взволнованно, а Тина вмиг ощущает себя заинтригованной. – Валяй. – В общем, хорошая: твоим прокурором будет некая Юлия Александровна Санина, для которой это уголовное дело первое в карьере. Ей всего двадцать девять, она получила лицензию три года назад, – произносит он, а Тина в удивлении приподнимает брови: – И они отдали такой громкий кейс неопытной девочке? Серьезно? – она усмехается, добавляя скептическое: – Что ж, дело наше. – Рано радуешься, я не закончил. Санина хоть и не по уголовному, но не проиграла ни одного своего обвинения в административном, – Паша явно расстроен подобным фактом, но Тина ни капли не смущается: – Видимо, собирается сделать себе имя на этом. Что ж, она в курсе, что связалась со мной? – спрашивает она, царапая ногтями заднюю крышку смартфона. – Я бы на твоем месте задумался. Вспомни, как всего полгода назад ты облажалась, уверенная, что все схвачено. А здесь сложнее и гораздо более непредсказуемо, особенно, если это первое дело Юлии такого принципиального характера. Она пойдет на все, дабы ты провалилась, а девочка села по закону, – говорит Паша, и Тина чувствует импульсивный прилив негодования. – Все, закройся. Я знаю, что делать. Свяжись с клиенткой и договорись о встрече на послезавтра, нужно многое обсудить, – чеканит Тина и, не дождавшись ответа, сбрасывает звонок. Как он вообще посмел допустить, что она проиграет? Тина раздраженно жмурится, окончательно опустошает бокал вина и тянется к ноутбуку, устраивая его у себя на коленях; любопытство и интерес смешиваются с легким опьянением, и Тина быстро вбивает в поисковик интригующее имя. Юлия Александровна Санина, значит. Почти тридцать лет, метр шестьдесят пять, Весы, диплом с отличием престижного университета, небольшой стаж работы в районном отделе прокуратуры, хобби: пение и музыкальные инструменты, ни одного проигранного дела, – ничего вроде бы необычного Тина на первых строчках не видит, а потому тут же переходит в иной раздел: картинки. Ох, Боже. Блять. И какого Паша не предупредил, что ее прокурором будет она? Тина готова придушить его и нести любое наказание: Юлия выглядит невероятно, стройная и статная, а темные, почти черные волосы выгодно контрастируют на фоне бледной кожи; Тина ощущает, как сухость щемит губы, а волнительное чувство оседает внизу живота; еще никогда прежде Тине не приходилось сталкиваться в зале заседания с такой привлекательной девушкой. Недавняя злость сменяется предвкушением и игривостью; конечно, внешность важна исключительно для физического притяжения, но теперь Тине безумно хочется понять, что же эта Юля из себя представляет; видимо, она действительно хороша в умении строить судьям глазки, раз обладает уж чересчур идеальным резюме, – Тина тратит еще несколько минут, чтобы рассмотреть фотоотчеты соперницы на мероприятиях и конференциях, а затем закрывает ноутбук, рассудив, что для одного вечера впечатлений вполне достаточно. Что ж, дело набирает удивительно приятные обороты, а потребность победы в уже почти равносильной гонке растет еще с большей неистовостью; Тина приподнимается с места, оставляя беспорядочно разбросанные файлы и папки без должного внимания, и направляется прочь из кабинета: единственное, что тревожит сейчас, это желание принять холодный освежающий душ.//
Кофе стынет в пластиковом стаканчике у зеркала, пока Тина выискивает в своем безупречном образе недостатки: кремовое платье чуть ниже колена с оголенными плечами и поясом на талии, пиджак в той же цветовой гамме и с широкими карманами, – Тина расправляет невидимые складки на одежде, поправляет браслеты на запястьях и возвращается к напитку, ощущая неприятное жжение нервозности около солнечного сплетения. Тина корит себя за то, что переживает так, будто впервые находится в ожидании предварительного слушания; вот-вот она окажется в зале, где ей придется разыграть фикцию предстоящего судебного процесса, предоставив какие-никакие доказательства и факты, а еще она наконец-таки встретится со своей многообещающей противницей, – Юлия Александровна появляется перед ее глазами намного раньше положенного, и Тина едва не роняет кофе из рук, пораженная ее внезапностью. – Доброе утро, – Юля просто кивает головой, а Тина не успевает ответить, потому что та моментально скрывается за соседней дверью. Тина разочарованно выдыхает, ведь у нее даже рассмотреть Юлю не особо получилось; до заседания остается томительных полчаса, и Тина возвращается к Паше и клиентке с ее матерью, ждущих Тину у зала; в здании суда прохладно и царит мрачная атмосфера, – Тина терпеть не может тех, кто строил эти ледяные мраморные стены. – Все будет отлично, не переживай, – бросает Паша перед тем, как Тина заходит в фатальное помещение. – Выглядишь, кстати, сногсшибательно. Тина пафосно закатывает глаза и не удостаивает Пашу даже благодарным кивком; она сразу же занимает свое привычное место по правой стороне от судьи и начинает перебирать бумаги в попытках удостовериться, что ничего не забыла. – Тина Григорьевна? – низкий женский голос заставляет ее поднять голову; Юлия смотрит прямо на нее и стоит совершенно рядом, чуть склонившись над столом; Тина от удивления вздрагивает, сталкивается с ней взглядом и заметно напрягается, когда Юлия продолжает: – Еще раз с добрым утром. И...удачи. – Не думайте, что смутите меня своим сарказмом, – надменно и со стальной интонацией отвечает Тина, радуясь, что годы тренировок выработали в ней такую выдержку; нежные духи Юли действуют на нее абсолютно успокаивающе, обволакивают и расслабляют, и Тина внутри ощущает себя слегка потерянной: Юля смотрит прямо на нее еще какое-то время, а затем резко разворачивается и переходит на свою часть судебного зала. Ее волосы собраны в высокий хвост, а сквозь светлую блузку различаются очертания бюстгальтера, и кто, блять, вообще обучал ее манерам? Неужели не ясно, что на заседаниях суда нужно выглядеть подобающе, и – господи – это начинает бесить Тину так сильно, что она впивается ногтями в папку с файлами дела; Тина мысленно отсчитывает до десяти, стараясь отвести взгляд от Юлиной задницы в облегающих брюках и искоренить все намеки на нарастающее возбуждение; Юля склоняется над столом, закусывает губу, а затем что-то неразборчиво диктует своему ассистенту, и Тина клянется, что, черт возьми, сторона обвинения еще никогда не выглядела так сексуально. – Ваша честь, – Юля вдруг смиренно кивает и выпрямляется, и только теперь Тина замечает появление судьи в зале; она моментально встает, прижимая к груди все ту же папку, цепляется за нее так, будто в ней скрыты все ее козыри и мотивы. Юля подходит первая, говорит уверенно и настойчиво, и Тина делает шаг ближе, про себя удовлетворенно отмечая, что даже на высоких каблуках Юля немного ниже, – Тина бесстрастно слушает их диалог, и, когда судья оборачивается к ней, четко произносит: – Ваша честь, здесь предоставлены показания моей клиентки и ее матери. Прошу детально их изучить, ибо это в корне меняет ход дела. Обвиняемая подвергалась психологическому и физическому насилию со стороны собственного отца, а потому будет некорректно считать, что подобная ситуация исключительно о законе, – Тина пылает, Тине хочется доказать правоту, и она не останавливается: – Это о праве. О праве, которое было нарушено со стороны отца девочки много раз. Защита своей чести и чести родной матери не является преступлением, – Тина протягивает папку судье, и Юля тут же прерывает ее: – Протестую. Ваша клиентка психически нестабильна и несет угрозу обществу. Баланс правосудия должен быть непоколебим, и, более того, вы не предоставили никаких доказательств: мать обвиняемой ни разу не обращалась к правоохранительным органам, а ее слова вполне могут играть в поддержку дочери, банального нежелания видеть ребенка в тюрьме, – шипит Юля, и Тина чувствует, что начинает вскипать; это, блять, несправедливо, а едкая усмешка Юли сводит с ума, и Тина вглядывается в ее изящные, точеные черты, пытаясь отыскать хотя бы намек на сожаление. Юля не прекращает перечить: – Прошу отвода показаний обвиняемой, ведь ни одного подтверждающего факта мы не увидели. – Принято. Тина Григорьевна, вам лучше пересмотреть свои взгляды на это дело, иначе заседание не пойдет вам на пользу, – судья возвращает Тине злополучную папку, и Тина понятия не имеет, как будет объяснять произошедшее Паше и девочке, ожидающим ее около выхода; Тина разрывается от желания заехать Юле по лицу, стереть ее самодовольную улыбку (безусловно, сука, притягивающую, но такую раздражительно-приторную), и Тина ненавидит каждый угол этого помещения, ведь ей впервые за десятилетие адвокатской карьеры нечего сказать. Юля благодарит, отворачивается и возвращается на место, а Тина не в состоянии шелохнуться, словно прикованная адскими пламенными цепями; духи Юли все еще щекочут и возбуждают, и ей так неумолимо хочется закричать, что она ногтями впивается во внутренние стороны ладоней, ощущая трепетные, покалывающие пульсации; Юля вдруг снова смотрит на нее прямо, с откровенным, обнаженным вызовом, и они будто красное и черное, – противоположные, яростные, но состоящие из одинаковых побуждений и с фатальной нуждой защитить определенную точку зрения. Возможно, Тина проигрывает раунд, но точно не партию.Вы напросились, Юлия Александровна.
И отныне будьте, прошу, осторожнее.
\\