«Друзья и враги говорят мне, Ты моя единственная проблема С тех пор, как ты ушел. Посвятите мои слова Купидону, Деве скорби и опасности.»
Палермо медленно моргнул, он слишком долго лежал в одном положении, поэтому все его тело ломило от боли. Сколько времени уже прошло? Часов десять или двенадцать? Может быть несколько дней или даже недель? Он не знал.«Твое имя давно исчезло из словаря, А моя жизнь растворится в смерти. Если ты моя проблема и мой грех, Я хочу сбежать с тобой в ад, Понести наказание рядом с тобой. Я приговариваю себя, любовь моя, К вечной тюрьме без твоих объятий.»
Удивительно, с какой легкостью люди могут закрыться от всего мира, как они могут часами лежать в постели без еды и воды. Мартин пребывал в этом состоянии уже очень долго.«В обломках прошлого я не найду прощения. Ужин без вина и свечей, Грусть, отчаяние заключенных И память о брошенной машине — Это все, что у меня осталось.»
Мартин вспомнил, что Серхио включил музыку, когда зашел проверить его руку и заставить выпить стакан воды. Профессор был мил, не настаивал на разговорах. Музыка тоже была хороша, только если речь не шла о любви.«Каждую ночь я молю о твоем возвращении В ту пустошь, что когда-то звалась нашей постелью, Я целовал тебя тысячи раз, обжигая свои губы. Но сейчас моя плоть больше не принадлежит моим костям.»
Боль была невыносимой. Она полностью захватила тело Мартина, сжигала его изнутри. Только эта причина заставила Палермо подползти к шкафу, где он хранил алкоголь. Он взял первую попавшуюся бутылку и вернулся в постель. Мартин сделал пару больших глотков. От виски он довольно быстро потеряет сознание. Отлично. Ужасно холодная вода, вылившаяся на Мартина, заставила его мгновенно вернуться в сознание. — Вставай. — Серхио открыл окна, поморщив нос. — Душ, еда, обсуждение плана. — Оставь меня в покое. — Мартин, все еще кашляя и выплевывая воду, перевернулся на другой бок, не обращая внимания на то, что промок насквозь. Серхио закатил глаза и просто вылил на него еще одно ведро воды. — Хорошо! Хорошо, блять, отлично! Какой сегодня день? — Прошло уже три дня. — сказал Профессор, протягивая Мартину полотенце и сухую одежду. — Хватит. Пошли. — Я действительно не хочу, Серхио. — голос Палермо был хриплым и дрожащим. — Мне плевать. Наш план не пострадает из-за того, что вы с Андресом устроили. — это имя вызвало у Мартина раздражение, но он попытался откинуть все мысли, вставая и направляясь в ванную. Горячий душ казался восхитительным по сравнению с тем, что Палермо получил от Профессора. Когда Мартин вышел из душа, на столе уже стояла тарелка с блинами и чашка кофе. — Ешь. — скомандовал Серхио, кивнув ему. — Тебе нужен сахар. — Спасибо. — Мартин должен был быть голоден, но единственной причиной, по которой он все-таки ел, являлся Серхио. — Не за что. Сегодня мы в последний раз должны обсудить план, прежде чем встретиться с бандой на следующей неделе. — Профессор казался воодушевленным, и Мартину очень хотелось разделить с ним эти эмоции, но он был пуст. Он ничего не чувствовал. — Хорошо. — просто сказал Палермо, не отрывая глаз от тарелки. Он с трудом проглотил последний кусок блинчика, и его сразу же затошнило. Мартин заставил себя улыбнуться и убрать пустую тарелку с чашкой. — Я закончил. — Пошли. — кивнул Серхио, погруженный в свои мысли. Мартин схватил бутылку рома и последовал за Серхио наверх. Его ноги начали гудеть, а голова раскалываться уже через несколько ступенек. Палермо заставлял себя идти. Он отхлебнул из бутылки и собрался с мыслями. Он еще не был готов к встрече с Андресом. Серхио открыл дверь, улыбаясь брату, и убедился, что Палермо тоже вошел внутрь. — Доброе утро, Серхио. — Андрес полностью проигнорировал Мартина. Это было самой ужасной пыткой, которую только можно было придумать, и Берлин это прекрасно понимал. — Ну что, ты готов пробежаться по плану? Каждое слово, произнесенное Андресом, вонзалось ножом в сердце Мартина. — Да, конечно. Давайте начнем с самого первого этапа… — Палермо просто отключился от их голосов, насколько это вообще было возможно, и сосредоточился на том, как куртка Берлина сочетается с его ботинками, как его мягкие пальцы скользят по планам и картам. Мартин знал, что они были мягкими. Он ощущал их сотни раз. Ром обжигал горло, голос Андреса терзал его сердце. Палермо все еще был пьян с прошлой ночи, но это не важно. Абсолютно ничего сейчас не имело значения. Кого волнует, будет ли он участвовать в ограблении монетного двора или же умрет прямо здесь и сейчас? Всем, чьим мнением дорожил Мартин, было плевать. — Мартин… — позвал Серхио уставшим голосом, который пронзил слух Палермо, но не заставил его хоть как-то отреагировать. — Зачем ты вообще притащил этот пьяный кусок говна? — Андрес в первый раз произнес что-то в адрес Мартина, что вызвало теплую улыбку на лице второго. — Он никому не нужен. — Андрес! — вскрикнул Серхио, но потом понизил голос, чтобы его слышал только брат. — Он нам нужен, и ты это прекрасно знаешь! Прекратите вашу дурацкую игру и начните работать вместе. О чем ты думаешь, Андрес, он же напьется до смерти! — Пусть. Мне плевать. — взгляд Берлина был предельно спокоен, а голос тверд. — Так на чем мы остановились? Мартин находился в странном состоянии. Он был достаточно пьян, чтобы не до конца понимать, что происходит, но алкоголь не настолько сильно завладел им, чтобы он потерял сознание прямо сейчас. Ощущение тепла и безопасности, которое так жаждал Палермо, разливалось по всему телу. Он не отрываясь смотрел на Берлина, заново переживая воспоминания, которые они делили вместе. Мартин почти допил бутылку рома, а братья уже приближались к обсуждению второй половины плана. Внезапно тело Палермо пронзила резкая боль. Он тихо хмыкнул, поймав на себе взгляд Серхио. Мартин отчаянно пытался держать себя в руках, сохранять равновесие. Он сделал еще пару глотков, прежде чем его тело захлестнула новая волна боли с левой стороны под ребрами. Мартин в полубессознательном состоянии соскользнул со стула на пол и скорчился от невыносимой боли. Серхио мгновенно оказался рядом с ним, проверяя его руку и пытаясь понять, что происходит. — Мартин, ответь мне! Что случилось? — Б…больно. — с трудом произнес он, сильно дрожа. Мартин встретился взглядом с Андресом. Он слишком хорошо знал своего друга, чтобы пропустить тот момент, когда на лице Берлина мелькнула тревога, а затем сразу же скрылась за нечитаемыми эмоциями. — Где, Мартин? Где?! — Здесь. — он положил руку на печень и закричал, когда его захлестнула очередная волна невыносимой боли. — Дыши, Мартин, дыши… Надо позвонить… — Нет, мы не должны никому звонить. Пусть сдохнет. Как собака. — Берлин вернулся к планам, раскиданным на столе. Он казался ничуть не обеспокоенным происходящим. Мартин печально усмехнулся и вновь застонал от боли. — Я… я всегда был твоей маленькой собачкой… — Палермо перевел взгляд на Серхио. — Сделай, как он сказал… Просто дай мне умереть здесь. Почему ты вообще так волнуешься обо мне? — Мартин. — в голосе Серхио смешались злость и беспомощность. — Если я еще раз увижу тебя с бутылкой, я сам тебя пристрелю. — Мм… смотри, я с бутылкой… — Мартин засмеялся и потерял сознание.***
Мартин пришел в себя на том же месте. Он лежал на полу, свет был выключен. Палермо услышал какое-то движение, и вскоре вместо темного силуэта показался Серхио. — Прости, что не отнес тебя в твою спальню… Я не мог поднять тебя сам. — Профессор выглядел виноватым. — Как ты? — Лучше. — это было правдой. По крайней мере физически Мартину действительно стало лучше. — Сможешь встать? — Палермо проигнорировал руку Серхио и поднялся на ноги, опираясь на стол. — Слушай, тебе не нужно так со мной обращаться. Сейчас я твой единственный друг. Я хочу помочь тебе. — Профессор скрестил руки на груди. — Да, ты прав. — Мартин почувствовал себя виноватым. — Ты знаешь, почему… почему я выбрал «Палермо» в качестве имени на время ограбления? — Расскажи. — Палермо находится в Буэнос-Айресе. Это район Рио де ла Плата. Прекрасное место… Именно там мы встретились в первый раз. — Мартин горько рассмеялся. — Есть два района, расположенных близко друг к другу. Сан-Мартин и Сан-Андрес*. Мы встретились на пересечении этих районов. В гребаном ресторане. — Это… — Чертова любовная история? — Мартин почувствовал, как слеза скатилась по его щеке, обжигая кожу. — Я влюбился в него, как только увидел. — он пожал плечами. — Знаешь, я несколько раз пытался завести отношения с кем-нибудь, но это было бесполезно. Ты не можешь отрицать, что встретил свою судьбу, когда даже названия гребаных районов говорят об этом. Я был потерян, когда встретил его. Он был сумасшедшим ублюдком, и мы сразу сошлись характерами. Мы много лет подряд играли в русскую рулетку и смеялись над этим. Где-то между нами было мое маленькое сердце, загнанное в угол, пойманное в ловушку чувств, которые никогда никто не замечал. И все же я был счастлив. — Палермо зажмурился и покачал головой. — Я бы все отдал, чтобы вернуться назад. — Ты можешь все исправить. — Серхио положил руку на плечо Мартина. — Ты не понимаешь. Он умирает, а я здесь. Пьяный и жалкий. Блять, я нахожусь здесь вместо того, чтобы быть с ним каждую минуту. — Он еще не умирает. — Серхио, мы все умираем. Просто некоторые делают это быстрее других.***
Когда стоишь на краю пропасти, ты чувствуешь себя невероятно маленьким в то время, как все вокруг выглядит таким могущественным. Время. Мартин знал, что ему нужно всего несколько секунд, и его жизнь будет закончена. Палермо знал, что ему нужно всего несколько минут, чтобы сойти с ума. Он чувствовал болезненную пульсацию где-то в горле. Ему казалось, что в его сердце одна за одной входят иголки. Поднимающаяся с каждой секундой паника не давала ему открыть глаза. Мартин злился. Он бил себя по голове, вырывая клочки волос. У него не было никакого желания быть жалким. Самоубийство как раз-таки и было бы проявлением жалости. Все, что натворил Мартин, было сделано только чтобы защитить Андреса. Кто знает, может быть, их убьют в ту же секунду, как они войдут в монетный двор. Может быть, они выйдут оттуда живыми… Мартин был уверен в том, что сделал. Это было правильным решением. Другой вопрос, заслужил ли Берлин то, что сделал для него Палермо. Мартин знал своего друга лучше, чем он сам. Очевидно, Андрес не был обычным парнем. Ему не хватало эмпатии, он был сумасшедшим, мог быть жестоким и холодным, как лед. Но это никогда не касалось Мартина. Палермо был исключением. Для него Андрес был милым психом в свойственной ему страстной манере. Они вместе грабили ювелирные магазины и музеи, никогда не попадались. Они напивались и засыпали на крышах домов. Они танцевали и путешествовали, ссорились и мирились, пару раз даже чуть не погибли. Андрес и Мартин были вдвоем против всего мира. Ах, ну да, и все женщины Берлина тоже были с ними. Женщины Андреса — больная тема для Мартина, но он никогда ничего не говорил. Он наблюдал, как Берлин влюбляется, женится, разводится… И все по новому кругу, этот цикл повторяется снова и снова. Палермо ненавидел эту часть в жизни Андреса больше всего, но обожал те моменты, когда они были вместе. Мартин всегда знал, что в конце каждого романа Берлина они все равно останутся вдвоем. Трагично, не правда ли? И так каждый гребаный раз. Одна из причин, почему Андрес так любил Мартина, заключалась в том, что тот всегда оставался самим собой. Когда люди, с которыми они сталкивались, лезли из кожи вон, чтобы показать себя в лучшем свете, Палермо был иногда нахальным, но всегда справедливым и честным. Мартин знал, что Андрес любил в нем это. Палермо был чуть-ли не единственным человеком во всем мире, который не боялся сказать правду прямо в глаза Берлину. Это всегда создавало легкое напряжение между ними, и Мартин очень дорожил такими моментами. Моментами, когда глаза Андреса расширялись, его взгляд был непроницаем, а позже на губах появлялась мягкая улыбка. Палермо чувствовал себя наркоманом, он нуждался в тех эмоциях, которые он мог испытывать только с Берлином. Именно поэтому он пытался всегда быть рядом с Андресом. Много, очень много раз Мартин пытался заманить своего друга в постель, но это всегда заканчивалось провалом. Это делало Палермо еще более голодным и зависимым. Он гнался за чем-то, что никогда не могло принадлежать ему. Больше, чем друзья, но меньше, чем любовники. Гребаные американские горки без ремня безопасности. Купание в бассейне с акулами. Андрес был опасен, он был сумасшедшим, который мог убить человека и глазом не моргнув. Берлин был огнем, с которым Палермо решил поиграть без всякой защиты. Ожоги давали ему ощущение жизни, искру возбуждения. Рядом с Андресом у Мартина было все, что он мог желать. Черт возьми, они даже придумали план ограбления банка Испании. Бонни и Клайд, беззаботно прогуливающиеся по лезвию ножа. Знакомство Мартина и Серхио кардинально отличалось от первой встречи Палермо и Берлина. Это было больше похоже на осторожные, расчетливые шаги. Мартин постепенно проникся теплотой к младшему брату своего друга. Этот парень невероятно умен, он превосходно составлял планы. В конце концов они действительно подружились. Когда Мартин не бегал с Андресом от полиции, он любил проводить вечера за чаем и книгами с Серхио. Они говорили о музыке, технике, науке… Именно Профессор был первым человеком, которому Мартин рассказал о идее или, скорее, очень красочной мечте ограбить банк Испании. Серхио же поделился с ним планом ограбления монетного двора. Они стали настоящими друзьями, но когда именно это произошло? Мартин мог бы предположить, что это произошло в прошлом году, когда он разделился с Андресом, который был занят очередной женщиной. В жизни Палермо было много моментов, когда его терпение заканчивалось. Это был как раз такой случай. С мыслями о самом крупном ограблении в истории Мартин покинул Париж, чудесный город, который так любил Андрес, и отправился в монастырь. Серхио никогда не задавал вопросов, если чувствовал, что они будут неуместны. Он никогда не настаивал на разговорах, если видел, что человеку нужно побыть в одиночестве. Профессор молчал, когда Мартин и Андрес кричали друг на друга в три часа ночи. Он не вмешивался, когда они не разговаривали друг с другом целыми днями. Серхио был настоящим ангелом в глазах Мартина. Профессор изучал Палермо уже много лет, а Андреса — всю жизнь. Серхио наблюдал за ними день за днем. Он знал о них все. Он мог проанализировать любую ситуацию, чтобы найти способ разрешить конфликт между ними. Серхио был отличной компанией, когда Андреса не было рядом. После отъезда Мартина из Парижа, их отношения с Андресом изменились. До этого момента, Палермо следовал за ним повсюду. Всегда. Но тогда он понял, что у него есть цели, которые он хотел бы осуществить. Мартин решил остаться в монастыре и не ехать в путешествие с Андресом и его новой женой… Лорел или Лорен? Ему было плевать. Такого раньше не случалось. Это был первый раз, когда Берлин отправился в путешествие один, без Палермо. Это было чудесно. Мартин не хотел злорадствовать или что-то в этом роде, но ему казалось, что он впервые выиграл немного независимости. И это было поистине волшебным чувством. Однако вскоре это чувство прошло. Вы не можете бросить курить, пить или принимать наркотики и ожидать, что у вас не будет никаких побочных эффектов. Он скучал по приятному напряжению между ними, по намекам, нежной улыбке Андреса. Все это стало невыносимым уже через неделю. А потом он позвонил. Палермо помнил, как Берлин поднял трубку и рассмеялся. Он был в России со своей новой женой и не собирался возвращаться в ближайшее время. — Ты можешь присоединиться к нам, если хочешь. — сказал Андрес. Конечно, Мартин так и сделал. Жена Берлина ушла от него примерно через месяц. Мартин и Андрес отправились в Индию, только вдвоем. На этот раз Палермо был более открытым, кокетливым и дерзким. Он чаще прикасался к Берлину, получая от него улыбку в ответ. Они снова балансировали на грани. Больше, чем друзья, но меньше, чем любовники, и Мартин наслаждался каждой секундой. Потом в жизни Андреса появилась Татьяна. Он познакомился с ней в Риме, куда они поехали сразу после Индии. Мартин даже не удивился в тот момент, когда в первый раз заметил влюбленное лицо Берлина. Все это было так хорошо знакомо Палермо. Он просто собрал вещи и ушел. Серхио, предложив билеты в оперу, снова спас Мартина, как он обычно это и делал. Палермо никогда не понимал, почему Профессор одинок. Он никогда не спрашивал об этом, потому что знал, что Серхио не любит затрагивать эту тему. Мартин уважал это. В конце концов, Профессор никогда не спрашивал о любви Палермо к Берлину. Они просто принимали секреты друг друга, не задавая лишних вопросов. Мартин любил Серхио, он ценил их дружбу практически также высоко, как и свои отношения с Андресом. Профессор никогда не принимал ничью сторону. Он не относился к Берлину лучше только потому, что тот был его братом. Напротив, он всегда был объективен и уважал Палермо. Мартин не помнил, чтобы кто-то относился к нему таким образом. В его жизни было не так уж и много моментов, когда он действительно был важен другому человеку. Сначала его родители, которые отказались от него, потом каждый парень, с которым он пытался начать отношения. Серхио был удивительным человеком, преданным до мозга костей. Он никогда ни в чем не отказывал Мартину, он никогда не рассказывал Андресу о его чувствах. Если бы Палермо поразмышлял на эту тему больше, он бы признал, что доверяет Профессору даже больше, чем Берлину. Если Андрес порой был опасен, то Серхио был тем безопасным убежищем, где Мартин всегда мог спрятаться и зализывать свои раны. Серхио и Мартин. У обоих была тайная ненависть ко всем романам Андреса. Казалось, что это какой-то негласный договор: хранить молчание рядом с Берлином, а позже обсуждать все часами в темной спальне Палермо. Добраться до сознания Серхио было нелегко, но когда Профессор начал доверять Мартину и у того все-таки получилось это сделать… О, это было похоже на погружение в прекрасное, таинственное море. Палермо любил плавать в нем, испытывая огромное уважение к темным водам гениального ума Профессора. Серхио определенно был штурвалом в то время, как Андрес совершенно точно был кораблем. Профессор был лучшим другом, о котором Мартин мог только мечтать, и Палермо часто приходил к нему, когда Берлин был занят кем-то другим. Серхио всегда заботился о том, чтобы у Андреса и Мартина была твердая почва под ногами. Он был тем, кто делал им поддельные паспорта, создавал зашифрованные банковские счета и находил планы зданий, которые они собирались ограбить. Серхио был единственным, кто оберегал Мартина, и Палермо этого никогда не забудет.***
— Ты ведь не собираешься прыгать, правда? — Нет. — Мартин покачал головой, возвращаясь из своих мыслей. Как всегда, Серхио был рядом с ним. — Я размышлял. — О чем? — Профессор потянул Палермо за рукав, и они отошли подальше от края пропасти. Солнце садилось, окрашивая небо в кровавый цвет. — О тебе, Андресе и нашей истории. — слова Мартина встретило молчание Серхио, но он был уверен, что Профессор его внимательно слушает. — Я немного потерялся в жизни сейчас, но… Иногда просто приятно подумать обо всем. — Продолжай. — Серхио поправил очки, глядя на него. — Что? — Продолжай идти. — повторил он. — Помнишь, я тебе однажды сказал, если ты чувствуешь, что с тебя хватит, ты собираешь вещи и уходишь? — Париж. — кивнул Мартин. — Да, я помню. Ты сказал, что гордился мной, когда я уехал от него и вернулся в монастырь. — Да, я, правда, гордился тобой в тот момент. — Серхио продолжал смотреть на него. — Ты… ты думаешь, я должен уйти? — кто-то мог бы подумать, что Профессор просто не хочет его здесь видеть, но Мартин точно знал, что имел в виду Серхио. — Ты просто не замолкаешь, когда речь заходит о Перу. Ты никогда там раньше не был. — Профессор улыбнулся. — Я достану тебе паспорт. — Я не знаю, Серхио… — Тебе нужно проветриться. Отправляйся в Перу, а потом навести свою сестру в Буэнос-Айресе. — он мягко положил руку на плечо Мартина. — Продолжай идти, Мартин. — Я потеряю его, если уйду, да? — Я слышал, что истинная любовь всегда соединяет два сердца вместе. Если это правда, то так и произойдет. Если нет… Тогда зачем тратить столько сил, чтобы достичь невозможного. * Сан-Мартин -34.575481, -58.537360 Сан-Андрес -34.556230, -58.537354 Координаты, чтобы Вы сами имели возможность убедиться в том, что эти районы реально существуют и находятся рядом друг с другом.