Метафора

       Солнце еще не взошло, но было достаточно светло, чтобы разглядеть маленькие деревья на горизонте, куда постепенно убегал туман, пытаясь заблаговременно скрыться от солнечных лучей, которым вот-вот не терпится вылиться на этот городок — точнее, на самом его другом краю. От тумана остались лишь капли росы на траве — да и те, скоро высохнут.        Между крайними домами и бескрайними полями, протянутые вдоль до самого горизонта на высоких холмах, где и начинался лес, расположилась река, которая протекает аж от самих снежных гор. А если подняться по крутой тропинке вверх, проложенной между рекой и маленьким лесочком, состоящий исключительно из елей (хотя в этом мире их называют по-другому), то можно будет наткнуться на водяную мельницу дядюшки Генри, построенный прямо под водопадом, который обильно течет из трещины в скале.        И в самом углу города, как раз возле того места, откуда начинается тропинка, стоит большое каменное здание темно-серого цвета, с крышей из черепицы и широким, кирпичным дымоходом. Деревянная дверь со скрипом отворилась, и оттуда вышел здорового телосложения мужчина — на вид ему было лет сорок, с большим брюхом. На голове у него пышная, рыжая шевелюра, слегка испачканная сажей; на лице красовались густые усы с бородой — тоже рыжие, но зато чистые. Он был одет в темно-синий жилет, надетый поверх рубашки с закатанными по локоть рукавами, а на ногах были коричневые, мешковатые штанины с ботинками.        "Хм, надо будет смазать петлицы", — подумал он и с таким же скрипом закрыл за собой дверь.        — Доброе утро, Кандор! — донесся со стороны гор старческий голос. Рыжебородый обернулся и увидел плешивого старика, одетый в серую рубаху, на его синих штанинах справа от него красуется аккуратно зашитая закладка — поди, жена постаралась на славу. В правой руке находится трость, с которым он осторожно спускается по тропинке вниз — без него он давно упал бы и повредил себе что-нибудь.        — И тебе того же, дядя Генри, — с улыбкой поприветствовал в ответ.        — Ой, не надо так меня называть, — проворчал старик, но помощь от Кандора, который поднялся навстречу ему и протянул руку, все же принял, схватившись за него свободной рукой. — Так обычно дети и подростки меня зовут, а для тебя просто Генри.        — Ладно, — согласился тот, ведь спорить со сердобольными в этом мире считалось проявлением неуважения — даже если ты пытаешься помочь ему вопреки его мнению.        Они оба потихоньку спускались и достигли кузни.        — Спасибо тебе, Кандор, — похлопал по его плечу Генри, затем посмотрел на холмы, что простирались за хвойным лесом и тростью показал туда, — хе, смотри-ка.        Кандор посмотрел в ту сторону и заметил, как некий силуэт еле-еле поднимается вверх по склону холма.        — Этим детям совершенно нечем заняться, — заприметил старик.        — С чего ты взял, что это ребенок?        — Может я и старый, но глаз у меня зоркий, — Генри постучал себе по виску, чуть ближе к глазу, — а если быть точнее, это девушка, шестнадцати лет отроду, шатенка со взъерошенными волосами.        — Неужели это дочь Гарольда?        — Скорее всего.        — Не надо так придираться к детям — просто вышла с утра пораньше поглазеть на рассвет, вот и все, — возразил рыжий кузнец, напрочь забыв о традициях.        Генри повернулся к Кандору и бросил на него сердитый взгляд.        — Лучше бы с таким рвением работать начали, проявляли бы инициативу какую-нибудь, сами бы подходили к тебе и спрашивали: "Дедушка, давай тебе помогу" или "Дедушка, я хочу построить полку для книжек", но нет, приходится мне самому все это предлагать! — Старик плюнул на землю и успокоился. — Я надеюсь ты шел туда же, куда и я?        — Конечно, в пекарню у Билла.        Генри кивнул, и они оба неспешно направились вглубь города.        — Почему ты не спускаешься по обычной дороге, на котором повозки едут за твоим товаром? — поинтересовался Кандор.        — По серпантину? Ты издеваешься что-ли? У меня на это уйдет куча времени.        — Но так будет безопаснее.        В ответ Генри лишь махнул на него рукой. На улицах было пусто и влажно, но самое главное — было спокойно и умиротворенно. Больше всего этим двоим хотелось как можно быстрее прийти в пекарню и успеть закупиться у пекаря — иначе они могут остаться ни с чем.        — Я надеюсь, ты не собираешься покупать у него все ватрушки, — Генри широко улыбнулся, обнажив свои не только зубы (они были желтыми, но зато все на месте), но и десны, и легонько так постучал тростью по его пузу.        — Эй, — недовольно буркнул Кандор, — если будешь доставать, то может быть и все.        Старик заржал так, что чуть не выронил трость. Рыжебородый заразился его смехом и тоже засмеялся.        — Кстати, как твои дела в кузне? — спросил у него Генри, закончив смеяться.        — Да нормально, Грэг должен был запустить горн. — Он обернулся посмотреть на свою кузню — из дымохода валил черный дым. — Запустил. а как дела у тебя?        — Да нормально, — сказал старик и бросил взгляд на гору. — Как всегда колесо крутится.        Кандор пригляделся, но мельницу так и не разглядел, а ведь он находился гораздо дальше, чем та девушка на холме, да и к тому же мешали деревья. Он задумчиво посмотрел на старика и спросил:        — Неужели ты и на таком расстоянии видишь?        — Нет, просто хотел выпендриться также, как и ты, — Генри снова залился хохотом и двинулся дальше, не дожидаясь кузнеца.        "М-да, — задумался Кандор и усмехнулся, — с таким чувством юмора он проживет о-о-о-чень долго".

***

       Наш дуэт завернул за угол и через десять домов заметили посреди пустой улицы одинокого, но высокого человека, который стоял возле закрытого магазина. Он ничем не отличается от других домов — единственное, что его выделяло, так это вывеска над входом "У пекаря Билла" (название прочитал старик вслух).        — Ба-а-а, — удивился Генри, он закончил издавать звуки, но пасть осталась еще открытой несколько секунд.        — Что такое?        — Ты не поверишь, кто там стоит.        — И кто же?        — Сейчас узнаешь — как говорится, некоторые вещи лучше приятно увидеть собственными глазами, нежели слушать это от кого-то.        Они подошли поближе, и Кандор удивился — он увидел знакомого ему блондина со светлыми усами — на нем был белый сюртук из грубого хлопка и с длинными рукавами.        — Привет, Гарольд, — первым поздоровался Кандор и протянул ему руку.        — И тебе того же, — он пожал ее — аналогичные действия провернул и с Генри.        — Неужели он еще не проснулся, — проворчал как обычно старик и хотел было поднять трость и постучать по витражному окну, но его остановил Гарольд, схватив одной рукой за его плечо, а другой показывал на крышу указательным пальцем. Кандор и Генри взглянули наверх — из дымохода валил дым, намного гуще, чем у кузни. Кузнец по пути сюда только сейчас заметил, что в этом уголке города только у его кузни и пекарни Билла работали печи.        — Ты добрался сюда через весь город ради Билла? — спросил рыжебородый.        — Нет, не ради него, — голос у Гарольда звучал так утонченно и мелодично, будто его учили этому с самого детства — в какой-нибудь аристократической семье, где для этого нанимают специального репетитора, который занимался бы с ним каждый день в специально отведенной комнате, — ради его ватрушек.        Генри улыбнулся и посмотрел на засмущенного Кандора, которого, по его мнению, неправильно поняли.        — Он встает в три часа ночи, — поясняет Гарольд, поглядывая на окна, — работает так несколько часов и затем выставляет свою продукцию. В момент открытия Билл распродает все в считанные минуты, а дальше уже пекут его помощники, и Билл уходит спать. — "Если бы не его голос, Элизабет вряд ли вышла бы за него замуж", — подумал Кандор. — Помощники, к сожалению, готовят не так вкусно, как Билл. Да что помощники — во всем Замбалии, пожалуй, нет никого лучше, чем Билл. Поэтому я сюда и пришел.        — Ты бы еще его биографию нам рассказал, — огрызнулся Генри, — а иначе зачем мы тут с утра пришли — столько слов, а мог бы сказать: "Его ватрушки — просто АГОНЬ!" — последнюю фразу Генри произнес отчетливо и громко, — а так, — и махнул рукой.        — Ну извините, — возразил Гарольд, — вы спросили почему иду издалека, вот и ответил.        Генри смотрел куда-то в сторону и, скорее всего, пропустил мимо ушей последнее предложение фермера.        — Да, я совсем забыл, — добавил Гарольд, обращаясь к Кандору, — мне нужно две лопаты и одну косу, примешь заказ?        — Так мало? — с сочувствием спросил Кандор, — полгода назад ты запрашивал у меня гораздо больше.        — Дела идут все хуже и хуже, — тоскливо вымолвил Гарольд, — если и дальше так пойдет, то нам придется закрыться и податься к крестьянам, — он чуть ниже опустил голову и закрыл глаза, — Элизабет поддерживает, как может; Лилиан тоже иногда помогает, хотя ввиду ее возраста мне не очень хочется ее нагружать; а вот Элкеми — проблема, она почему-то с головой окунулась в эти конкурсы, почему, сам не знаю. По крайней мере она обещала, что сегодня с утра встанет пораньше и поможет по хозяйству.        Кандор, увидев его расстроенное состояние, не решился говорить про Элкеми, и без того усугубив его настроение. Но кузнец не учел одного — с ним был Генри.        — А мы кстати видели ее, — вмешался старик.        — Где? — спросил Гарольд, слегка оживившись.        — Та-а-ам, за городом, — махнул Генри с помощью трости в сторону домов, он указал чуть повыше, давая понять, что на самом деле дальше — за домами, — поднималась на вершину холма, мой зоркий глаз не обманет. — Он хотел проделать тот жест, с пальцем у виска возле глаз, и уже поднимал правую руку, но умудрился заехать тростью по голове, напрочь забыв, что именно в этой руке держал трость. — Ой. — вскрикнул старик от боли и чуть было не упал на спину, но Кандор и Гарольд вовремя подхватили его.        — Я конечно понимаю, что слегка задержался, но бить себя по голове в ожидании — это чересчур.        Троица посмотрела на распахнутую настежь дверь магазина и увидели толстого мужика с белым фартуком и колпаком такого же цвета на голове — это был Билл.

***

       Лучи солнца осыпались на город, и люди потихоньку выходили со своих домов, большинство из них направлялись к пекарне. Спустя некоторое время, они втроем вышли из магазина, Кандор и Генри попрощались с Гарольдом. Кузнец заметил, как фермер вяло поплелся, будто сейчас уронит пакет с содержимым.        Кузнец и мельник завернули за угол, продавцы расставляли свои товары на прилавки, ожидая кучу народа. Кандор на обеих руках тащил большие пакеты, наполненные мучной продукцией, а у Генри пакет с едой был надет на руку, в которой он держал свежеиспеченный батон и жмачно откусил от него здоровый кусок.        — Объедение! — еле-еле Кандор разобрал слова Генри, который умудрился произнести с набитым ртом.        — Ты сперва доешь нормально, потом говори, — посоветовал ему кузнец.        Генри на это ничего не ответил, они молча шли и заприметили вдалеке кузню. Возле него стояла телега, запряженная здоровым и темно-коричневым носорогом. Извозчик был в соломенной шляпе и в серой накидке, в зубах у него торчал пшеничный колос.        — Это, наверно, мой сын ждет меня там, — пояснил Генри.        Пока они не добрались до кузни, Кандор все-таки решился поспорить с ним.        — Я считаю, что ты поступил с ним плохо.        — О чем ты? — обернулся Генри.        — Я про Гарольда, того фермера, не надо было тебе ему рассказывать о ней.        Генри рассмеялся, но не так сильно, как с утра.        — Поверь мне, это очень правильное решение, — Генри почесал ушибленное место, — и все же я понимаю твои чувства.        Они наконец-то доковыляли до повозки; извозчик, небритый, приподнялся и протянул Генри руку — тот бросил недоеденный батон обратно в пакет и взялся за руку извозчика, последний потянул на себя, и старик уселся рядом с ним. Кандор переложил все пакеты в левую руку, оставил на правой один пакет и протянул его Генри.        — Спасибо, что потащил, — и взял у Кандора пакет, положив на пол между ног, — лучше говорить правду сейчас, нежели чем потом, ведь если постоянно замалчивать об этом или даже врать, что все хорошо, то ты только усугубляешь ситуацию, пузырь наполняется и наполняется и БАЦ, — кузнец ждал увидеть от него какой-нибудь жест руками, но он этого не сделал, — как гласит поговорка: "Лучше горькая правда, чем сладкая ложь", ладно, до завтра.        — Но! — крикнул извозчик, носорог завопил, потащил за собой телегу с извозчиком и стариком, пересек мост через реку и направился к мельнице по серпантину.

***

       Дверь в кузню отворилась тихо и беззвучно, видимо Грэг постарался, и Кандор вошел. Внутри было жарковато, но к таким вещам он уже привык. Человек, стоящий за горном, заприметил Кандора, отложил щипцы, снял рукавицы и двинулся к нему. Он был относительно молод, волосы угольного цвета, лицо и руки были в саже, а на его туловище висел кузнечный и сильно испачканный фартук.        — Билл как всегда в строю?        — Несомненно, — ответил Кандор.        Он улыбнулся, его белоснежные зубы виднелись отчетливо посреди всего черного безумия на его теле, взял у него пакеты и понес на кухню.        — Грэг, ты закончил с лошадиными подковами?        — Давно уже.        Хотя в основном люди пользуются носорогами, но все же есть и другие, которые отдают предпочтение лошадям.        — Только не забудь умыться, а то опять кухню в черт знаешь что превратишь.        Грэг тяжело вздохнул и вышел на улицу. Кандор снял жилетку, повесил на один из крючков возле входа и медленно направился на кухню. Юноша зашел обратно уже чистым (более менее) и уселся за стол уплетать пирожки, а Кандор подошел к нему и высыпал несколько серебряных.        — Что на этот раз? — Грэг хмыкнул носом.        — Две лопаты и коса, — тихо вымолвил Кандор, и сел на табуретку возле стола.        — Когда уже будут серьезные заказы? — Грэг доел один пирожок и принялся за следующий, — хочется как раньше, ковать мечи и доспехи.        — В скором времени я отправлюсь в замок, — пояснил Кандор, — у меня намечается аудиенция у королев Замбалии, вот там я и получу заказ.        — Ты мог бы отправиться в замок заранее, как это ты обычно делал.        — Не хочу, — устало фыркнул старший кузнец, — чтобы попасть в замок, нужно пройти через площадь, а там сейчас проходит этот дебильный конкурс среди портных, позже пойду.        Кандор взял ватрушку с пакета и откусил солидный кусочек. "И правда объедение", — подумал он.