Богомол ловит цикаду, не зная, что за ним следит чиж

Примечание: все совершеннолетние; сомнительное согласие Лань Ванцзи не отводит взгляда от закрытой двери и будто не смеет оглянуться. Рядом с ним, Вэй Усянь смотрит на брачное ложе и не знает, что сказать – наверное, впервые в жизни. - Ээ… Лань Чжань, - наконец говорит он. Лань Ванцзи почти успокаивается, но вспоминает, что не имеет на это права. - Лань Чжань… мне жаль, что так вышло с лобной лентой. Прости, я честно, не знал! – Вэй Усянь вертится возле Лань Ванцзи, пытаясь привлечь его внимание и снять груз со своей души. – Клянусь тебе, если бы я знал, я бы никогда в жизни так не сделал! Лань Ванцзи задумывается и отвечает: - Это бы ничего не изменило, - и, помолчав, продолжает: - Всё было продумано заранее. - Ага, начиная с вот этих красных нарядов, - Вэй Усянь мнет рукав своего одеяния и хмурится. - Как твой ожог? – серьезным тоном спрашивает Лань Ванцзи. - Не переживай, заживет. - Тебе нужно лекарство, иначе шрам будет беспокоить тебя всю жизнь, - Лань Ванцзи тянет за ручку двери. - Неважно. Ну поставили мне клеймо, и что? Главное, этому уроду не удалось изнасиловать Мянь-Мянь. Лань Ванцзи горестно думает: «Так вообще не должно было случиться! Никто не имел права причинять вред ни тебе, ни ей!». Вэй Ин говорит так беззаботно, неужели он не понимает, что совсем себя не бережет?! Лань Ванцзи снова дергает ручку двери. Он готов выломать дверь, если понадобится – но Вэй Ину необходимо лекарство. - Лань Чжань, Лань Чжань, хватит, отстань ты от этой несчастной двери. У меня есть целебные травы, Мянь-Мянь мне подарила мешочек, еще тогда, до соревнования, - поспешно говорит Вэй Усянь и сглатывает. Мянь-Мянь теперь его золовка. Просто не верится. - Ты за ней ухаживал? – Лань Ванцзи не удерживается и спрашивает, пока Вэй Усянь находит в рукаве мешочек с травами. - Ну, она миленькая. Я так, немножко ее поддразнил, - Вэй Усянь качает головой, изображая саму невинность. – Это было до того, как нас поженили, Чжань-Чжань! Лань Ванцзи не знает, что на это сказать. Он не готов к таким чувствам. - Лань Чжань, ты сильно на меня за это сердишься? – со смехом спрашивает Вэй Усянь. – Ты такой правильный! Не волнуйся, ты знаешь, я еще даже ни с кем не целовался, - чуть помолчав, он продолжает: - И я никогда вообще не думал, чтобы делать это с парнем. Хотя мне любопытно. Лань Ванцзи бледнеет. Взяв мешочек с травами, он вытряхивает немного смеси и начинает втирать ее в ожог на груди Вэй Усяня. Тот вскрикивает: - А-ай! - Больно? – взволнованно спрашивает Лань Ванцзи. Он не хотел дотронуться так сильно. - Смесь немного жжет, - Вэй Усянь смеется. Лань Ванцзи смущенно смотрит на него. - А помнишь, как я тогда прицепился к тебе в библиотеке? Вот знал бы, что так выйдет, я б еще тогда принес тебе книжку про обрезанных рукавов! Тогда мы с тобой хоть в теории что-то знали бы! – шутит Вэй Усянь. – Хуайсан-сюн хвастался мне, что у него всё есть. Но я не хотел совсем уж сильно тебя достать, и не решился. А зря, дурак я был. - Это не шутки! – в ужасе отвечает Лань Ванцзи. Ему мучительно больно. Потому что он читал такие книжки тайком, и мечтал о Вэй Усяне, и как-то раз так увлекся, что Лань Сичень чуть не поймал его на горячем. Он интересовался такими вещами! А Вэй Усянь даже сборника Лунъяна не читал. - У тебя даже кончики ушей покраснели. Ну да, мы оба девственники. Лань Чжань, ну конечно, я смеюсь, а что нам с тобой делать, - Вэй Усянь вдруг умолкает на полуслове. – Ай, не надо, не тронь там, где болит. Я сам разденусь. А хочешь, я помогу тебе раздеться? Отшатнувшись, Лань Ванцзи отвечает: - Я тебя не трону. Вэй Усянь мигом перестает смеяться. - Лань Чжань? Лань Ванцзи отворачивается. - Я. Тебя. Не. Трону. Вэй Усяню становится тяжело на душе. Он расстроился? Нет. Ну немножко. Он просто думал, что сегодня наконец узнает, что такое весенние игры, и сделает это с самым красивым парнем из всех, кого знает. Как-то так. Ему трудно, да, но Лань Ванцзи, наверное, еще хуже. Он ведь, наверное, ничего не знает о том, что делают в спальне мужчина и женщина, что уж говорить об обрезанных рукавах! - Хорошо, я придумал, - предлагает Вэй Усянь. Лань Ванцзи напрягается. - Не поворачивайся ко мне, ты слишком порядочный, не хочу, чтобы ты видел такое недостойное зрелище, - без всякого выражения говорит Вэй Усянь. – Они рассчитывают утром увидеть на постели следы семени, так? Ну вот, я приласкаю себя рукой и измажу простынь. И мы просто ляжем спать. - Я буду спать на полу. Лань Ванцзи хочет возразить, сказать, что он грешник, что он очень, очень виноват, но всё, что ему остается – это сохранять хотя бы видимость добродетели… По крайней мере, этой ночью он не воспользуется обстоятельствами и не тронет Вэй Усяня. «Я помню, что говорил дядя. Никогда не поступлю так, как отец». - Нет, лучше не надо, а то они могут нас так застать и понять, что мы притворились. Просто ляжем на разных краях постели, места хватит, чтобы друг друга не касаться, - возражает Вэй Усянь. – Лань Чжань, вообще-то я не переживаю, пусть они меня считают обрезанным рукавом, пусть даже так и будет, если это нужно, чтобы наши родные были в безопасности. - А лучше бы ты над этим задумался, - коротко отвечает Лань Ванцзи, не решаясь сказать: «ты должен ценить и беречь себя!». Вэй Усянь моргает. Эти слова его ранят. - Ну, так я же не следую правилам. Ты и сам это давно заметил. Лань Ванцзи чувствует себя, как в клетке. Он не хотел осуждать отношения между мужчинами! Он просто хотел, чтобы Вэй Ин хоть немного заботился о себе! Но тут он слышит кое-что, от чего его тело реагирует сильнее, чем просто от мыслей. Он пытается медитировать и не может сосредоточиться. А в это время, лаская и доводя себя до разрядки, Вэй Усянь чувствует себя слишком грязным. Он уверен, что Лань Ванцзи никогда себя не удовлетворял. А теперь вынужден слушать, как это делает другой! Но если они оба хотят остаться в живых, принципами придется поступиться. Неужели брак с мужчиной так отвратителен? Вэй Усянь об этом раньше не задумывался. Хотя Лань Ванцзи очень милый, мысль о том, чтобы прикоснуться к нему, отвращения не вызывает. «Так что, я обрезанный рукав? Но девушки мне тоже нравятся. А вообще, нет же ничего такого в том, чтобы считать другого парня красивым? Это нормально?». Для обоих время тянется слишком медленно от мук совести и отвращения к себе. Наконец Вэй Усянь тихо говорит: - Всё, готово. Можно спать. Лань Ванцзи ложится, по-прежнему не оборачиваясь и не смея смотреть на Вэй Усяня. Вэй Усянь злится сам на себя за то, что своими глупыми проделками довел Лань Ванцзи до этого брака, и новоявленный муж не зря так на него обиделся, что даже не смотрит в его сторону. А Лань Ванцзи презирает себя оттого, что хоть недолго, но касается себя руками. И почти ненавидит себя за трусость – он ведь даже не обернулся и не поблагодарил Вэй Ина, боясь, что тот заметит кое-что очевидное и поймет, каким грешником Лань Ванцзи является на самом деле. Он чувствует, как Вэй Усянь дрожит, и хочет спросить, всё ли в порядке, не тревожит ли ожог – и не осмеливается. Лань Ванцзи не может спросить. Не смеет. Это слишком опасно. * - Не плачь! Ну прошу тебя, перестань плакать! – растерянно уговаривает Цзян Чэн. - Прости, - шепчет Мянь-Мянь. – Это я во всем виновата. Я должна была молчать… но он… Цзян Чэн знает, что она не виновата. Но если бы Вэй Усянь не вмешался, если бы Вэй Усянь позволил Цзинь Цзысюаню и Лань Ванцзи самим решить вопрос, а не лез с тем придурочным рисунком, так бы не случилось. Наверное, он сейчас должен утешить девушку? Хотя ему самому не помешало бы, чтоб его кто-то подбодрил. Его женили на дочери прислуги, она ревет в брачной спальне! Вообще-то, она симпатичная, но от этого еще более неловко. - Ты не виновата, - наконец говорит он. – Это все мой братец с его дурацкими каракулями. Наверное, он сказал то, что нужно, потому что Мянь-Мянь вытирает глаза и даже несмело смеется. - Знаешь, а мне кажется, нас бы так или иначе женили. Ну, может быть, если бы не та история, на меня, как на простую ученицу, не обратили бы внимания, а к вам бы нашли, за что придраться. Ты ведь заметил, что комнаты подготовили слишком быстро? - Вэньские шавки, - ругается Цзян Чэн, понимая, что она права, и вздрагивает, глядя на простыни с алой каймой. – Представь себе, дева Ло, я даже не знаю, из какого ты клана. - Юйчень Сун. Мы вассалы Ланлин Цзинь. - Значит, вот почему ты хорошо знакома с Цзинь Цзысюанем и Цинь Су. Мянь-Мянь кивает и шепотом говорит: - Ты можешь называть меня просто Мянь-Мянь. Цзян Чэн кивает. - А мое первое имя – Цзян Чэн. - Мило. Он молчит, лихорадочно соображая, что еще сказать. Сжимает кулаки от злости на себя – ну как можно быть таким неловким! «Я вообще не хочу это делать!». Украдкой глянув на жену, он видит, что она точно так же боится. - Тебе страшно? – спрашивает она. Цзян Чэн молчит, только смотрит настороженно. - Мне – да, - признается Мянь-Мянь и неловко пытается пошутить: - И весь этот шум поднялся из-за того, что я не хотела ложиться в постель с парнем, а всё равно придется! - Да ты не виновата, - бормочет Цзян Чэн и берет ее за руку, чувствуя, что ее ладонь влажная от пота. Мянь-Мянь смущенно просит: - Поцелуй меня. Он не сразу решается коснуться губами ее губ. Она открывает рот. Скользнуть языком внутрь и касаться ее языка поначалу немного противно, но потом – очень даже приятно. Цзян Чэну любопытно, правильно ли он всё делает и нравится ли это Мянь-Мянь. Интересно, почему он об этом так заботится? Вместе Цзян Чэн и Мянь-Мянь опускаются на кровать. - Давай не будем полностью раздеваться? – шепчет она. Он кивает. - Хорошо. Но когда она поднимает юбку, а он развязывает завязки на штанах, он понимает, что не всё так просто. Цзян Чэн зажмуривается, целует девушку, отвлекая ее, а сам думает: «Всё, нам конец, нас убьют, я опозорю отца, и всё просто потому, что я не смог… я и себя погублю, и деву Ло…». - Тебе помочь? – мягко спрашивает Мянь-Мянь, отвлекая его от жутких мыслей. Цзян Чэн открывает глаза, и видит, что она взволнована. Он краснеет, и даже не знает, что ответить. Но Мянь-Мянь улыбается и ловко опрокидывает его на постель, ложась сверху. Поглаживает его, берет за руку и осторожно тянет его ладонь к своей груди. - М, попробуй погладить меня вот так. Он удивленно смотрит на нее, а она грустно улыбается и расстегивает верх платья, обнажая грудь. Мянь-Мянь ласкает его рукой, и им обоим становится легче оттого, что проблема начинает решаться. Мянь-Мянь медленно опускается на его естество, и Цзян Чэн расслабляется, ему это начинает нравиться. Когда Мянь-Мянь плавно скатывается с него, Цзян Чэн думает: а надо было все-таки раздеться. Пот течет с него ручьем. Вообще-то, это было очень даже приятно. Неловко, но намного лучше, чем удовлетворять себя рукой. Но он видит, что девушка хмурится, глядя на простынь. - Что-то не так? – хрипло спрашивает он, тяжело дыша. - Крови нет, - в страхе отвечает Мянь-Мянь. – Я же никогда раньше этого не делала, честно! Цзян Чэна ее страх удивляет. - Ну что ты боишься? Бывает. Мянь-Мянь мигает. - Ты думаешь? Приподнявшись, Цзян Чэн смотрит ей в глаза. - М… ну, да, мама мне говорила, что кровь в первый раз – не обязательно. - Нет, всё равно мне страшно, - едва слышно говорит Мянь-Мянь. - Ага, я понял, почему, - Цзян Чэн вспоминает о том, чего от них ждут. – Понимаешь, ты ведь много тренируешься, у женщин-бойцов кровь в первую ночь может и не пойти. Не переживай, я знаю, что мы сделаем. Он тянется за мечом, лежащим на столике рядом. - Только не делай порез на руке, - советует Мянь-Мянь, догадавшись, что он собирается сделать. – Просто уколи там, где не сильно заметно. - Ты права, - кивает Цзян Чэн. Когда Мянь-Мянь с восторгом смотрит на него, ему уже не страшно, и кажется, не так всё плохо. * У Цзян Яньли мурашки бегут по коже, когда она думает о том, что где-то рядом, может быть, в соседних спальнях, проводят свои брачные ночи А-Чэн и А-Сянь. Она надеется, что А-Чэн не обидит такую милую девушку… неизвестно, может ли радоваться парень браку с парнем, но А-Сянь никогда не придавал слишком большого значения традициям и правилам, по крайней мере, он не сильно расстроится. Тем более, Лань Ванцзи всегда был ему симпатичен. Едва закрывается дверь покоев и стража уходит, Цзинь Цзысюань бьет кулаком по стене. - Да м-мать их так! Цзян Яньли мигает. - Молодой господин Цзинь?.. Он краснеет. - Извини. Я не должен был ругаться при тебе. На тебя я не в обиде. Но все они… убил бы их! Она кивает. Колеблется поначалу, но все же решает, что лучше говорить честно. - Я понимаю, ты не хотел на мне жениться. Цзинь Цзысюань внимательно смотрит на нее. В ее взгляде нет ненависти. Сожаление, да – но не злость. - Я не хочу быть как отец, - признается Цзинь Цзысюань. – Нет хуже, чем жениться без любви. Мои родители не знают счастья. Точнее, это отец мучает мать, а сам живет, как хочет. - Ты лучше него. Раз ты так беспокоишься об этом, значит, не будешь поступать, как он, - робко говорит Цзян Яньли. – Во всяком случае, я так надеюсь… - и, помолчав, она добавляет: - И я не хотела бы стать такой, как мама. Цзинь Цзысюань хмыкает: - Вы с матерью совсем разные. - Но она с моим отцом тоже несчастна, - Цзян Яньли смотрит на него. – Я обещаю, я не буду на тебя давить только потому, что нас свели против воли. Цзинь Цзысюань тронут таким обещанием. - Т-ты не волнуйся… если… если у нас будут дети, я не буду любить их меньше от того, что у нас такой брак. Цзян Яньли краснеет, смущаясь. - Я переживала не из-за себя. Мне всегда казалось, что отец не очень любит А-Чэна за сходство с мамой. - Кхм. Понятно. Что же, я обещаю, мы попробуем жить по-другому, - обещает Цзинь Цзысюань. - Хорошо, - соглашается Цзян Яньли. И тихо спрашивает: - Можно, я тебя поцелую? Цзинь Цзысюань кивает. Хотя ему не по себе – он еще ни разу не целовался. Он закрывает глаза и склоняется к ней, и она неуверенно касается его губ. Цзинь Цзысюань целует ее чуть сильнее и спрашивает: - Тебе понравилось? Цзян Яньли прикрывает рот ладонью. - Мм… замечательно. Цзинь Цзысюань удивленно смотрит на нее. Она его хвалит? Даже не верится. Ему неловко. - Я сейчас подумала… - М? - Я боюсь. Ты, я вижу, тоже, - Цзян Яньли вздыхает. – Давай отвернемся друг от друга и разденемся, а когда будем готовы, на счет три вместе повернемся. А то мы так еще долго простоим, не решаясь. - Да, меня даже трясет немного, - признается Цзинь Цзысюань. Они смущенно улыбаются друг другу, и Цзян Яньли отворачивается. - Готова, - вскоре говорит она дрожащим голосом. Цзинь Цзысюань не торопится. Все еще дрожит. - Постой… еще нет… - наконец он справляется с нижним одеянием. – Всё, готов. - Раз… - считает Цзян Яньли. - Два… - отзывается он. - Три, - произносят они вместе. Обернувшись, они оба все еще стыдливо прикрываются руками. Смущаясь, смеются, и не решаются убрать руки, даже укладываясь на постель. Цзян Яньли первой решается обнять Цзинь Цзысюаня. Видя ее обнаженной, Цзинь Цзысюань в восторге замирает. Он никогда особо не увлекался всеми этими картинками с нагими красавицами – так, прочел пару книг, просто чтобы знать, что происходит между мужчиной и женщиной. Он надеется, что сможет стать хорошим любовником. В конце концов, это же тоже наука, как фехтование и управление энергией. Тут он вспоминает: - Масло. - Что? – настораживается Цзян Яньли. Цзинь Цзысюань достает флакон со столика у кровати. - Ну, я читал… что можно использовать масло, тогда не будет так больно. - Ага, - Цзян Яньли, кажется, приятно удивлена. - Я сначала попробую пальцами… но ты скажи, если будет слишком больно, хорошо? – шепчет Цзинь Цзысюань. Она кивает. И пусть он вовсе не хотел жениться на Цзян Яньли, ему нравится, как она двигается, насаживаясь на его пальцы, стонет от удовольствия и умоляет: «Цзысюань, еще…». Она так смотрит на него, теряясь в ощущениях, и тянется к нему всем телом. Но тут Цзинь Цзысюань останавливается. - Тебе больно? - Нет, а почему ты так решил? – Цзян Яньли застывает. – Что-то не так? - Смотри, у меня на пальцах кровь… Цзян Яньли зажмуривается. - В первый раз так и бывает. - Я просто думал, это выдумки, - растерянно отвечает Цзинь Цзысюань. – Мама говорила…. - Значит, у всех по-разному, - Цзян Яньли краснеет. - Угу, - смущенно соглашается Цзинь Цзысюань. Теперь им можно остановиться, доказательство уже есть. Но Цзинь Цзысюань с удивлением понимает, что не хочет останавливаться, а Цзян Яньли так двигается навстречу ему, от того же желания. * Дверь закрывается, и Цзинь Цзысюнь едва сдерживает ярость. Су Ше, в общем-то, хорош собой – изящный, но вместе с тем сильный. Но Цзинь Цзысюнь не хочет спать с парнем. Какая женщина ему после этого даст? - Ты вообще это делал когда-нибудь? – спрашивает он. Су Ше отшатывается. Неужели Цзинь Цзысюнь тоже считает, что до Ланей ему далеко? Да так и есть. А теперь он и вовсе вошел в семью Цзинь, и прощай, мечта. «Родители правы, я позор семьи!». - Н-нет. - А я развлекался с девчонками, - хвастается Цзинь Цзысюнь. Ну, развлекался, значит просто, что А-Тинь разрешала ему чуть-чуть ее потискать. Но и то считается. Вроде. - Хорошо, тогда ты будешь сверху, - равнодушно соглашается Су Ше, решив, что просто ляжет, закроет глаза и будет мечтать о Лань Ванцзи. Цзинь Цзысюнь немного удивлен: он думал, что адепт клана Лань будет до последнего цепляться за свою добродетель. - Ха, мне оказывают такую честь, сорвать цветочек ланьской невинности? – шутит он. Су Ше отводит взгляд. - Я только приглашенный ученик клана. - Всё равно, - Цзинь Цзысюнь вздыхает. – Слушай, я вообще не хочу с тобой спать. Я и с приятелем не переспал бы, а с незнакомым парнем, тем более. Но раз нам не оставили выбора… давай как-нибудь попытаемся получить удовольствие? - Как ты себе это представляешь? – Су Ше приподнимает бровь. Ох, с каким бы удовольствием он сейчас врезал бы кулаком в эту холеную самодовольную рожу! Явно этот павлин даже не запоминает имена всех тех девиц, с которыми кувыркается. Но для законного мужа мог бы сделать исключение. Цзинь Цзысюнь лезет рукой под его одеяние и щипает его за соски. - Так нравится? - Что-то не очень, - Су Ше пытается представить на его месте Лань Ванцзи. А потом повторяет действия мужа. - Ай! – кричит Цзинь Цзысюнь. - Извини, я нечаянно, не рассчитал, - с обманчиво невинным видом отвечает Су Ше. – В клане Лань принято стоять на руках, развивая силу. - Ты просто ничего не можешь сделать по-людски! – злится Цзинь Цзысюнь. - А всё-таки, видишь, я сильнее, так что не обижайся, - возражает Су Ше. Цзинь Цзысюнь угрожающе прищуривается. - Ну, давай тогда поборемся на руках. - Сейчас? – фыркает Су Ше. – В первую брачную ночь? - Да, - Цзинь Цзысюнь тащит его к столику, на котором стоит флакон с маслом. – Смотри, у меня руки в два раза больше твоих. Ты против меня не продержишься и минуты! - Ты так хвастаешься, что теперь мне точно хочется победить тебя меньше, чем за минуту, - возражает Су Ше. К его удивлению, Цзинь Цзысюнь сильнее, чем ему показалось сначала. Проходит чуть больше минуты, прежде чем Су Ше прижимает его руку к столу. - Твою мать! – ворчит Цзинь Цзысюнь, весь красный от усилий и стыда. Су Ше ухмыляется. - А все-таки, я продержался даже больше минуты, - утешает себя Цзинь Цзысюнь. Су Ше хмурится. Но тут Цзинь Цзысюнь целует его. Ему хочется сбежать… нет, ну, можно потерпеть, представляя себе Лань Ванцзи. Цзинь Цзысюнь увлекает его на постель, распахивая его ханьфу и оставляя метки поцелуев на торсе. В отместку Су Ше расцарапывает ему спину. Понемногу они входят во вкус. Су Ше рад тому, что его член оказывается длиннее, чем у Цзинь Цзысюня, хотя у того естество толще. «Можно представить себе Лань Ванцзи – наверное, он и в этом хорошо одарен природой». От этой мысли его отвлекает то, как Цзинь Цзысюнь щипает его за соски. Ну какая дура ему сказала, будто это приятно? Цзинь Цзысюнь пытается в него проникнуть и не может. - Не так… я чуть-чуть об этом знаю, - Су Ше отводит взгляд, его сердце бьется сильнее от страха: он не хочет выдавать своих познаний об обрезанных рукавах. – Сначала ты должен растянуть меня пальцами. Тем более, они у тебя довольно крупные. Цзинь Цзысюнь краснеет, но слушается, пытаясь ласкать Су Ше, а тот извивается на постели, мотая головой. Понемногу Цзинь Цзысюнь привыкает, растягивает мужа, другой рукой лаская его, и, наконец, входит. Ладно, пусть его заставили заниматься любовью с мужчиной, но это вполне приятно. Он двигается, и Су Ше под ним тяжело дышит и стонет. - Нравится? – спрашивает Цзинь Цзысюнь, двигаясь быстрее. - Ах… Ванцзи-сюн, - стонет Су Ше. Цзинь Цзысюнь замирает. - Что?! Су Ше открывает глаза. На его лицо набегает тень, но он быстро приходит в себя и шутя говорит: - Да так, я тут подумал, что где-то рядом Лань Ванцзи, вот интересно, как он выкрутится. Цзинь Цзысюнь кивает. Но ему как-то не по себе, он злится… неужели ревнует? Удовольствие отдает горечью. Чего он так боится? Что ему достался в мужья обрезанный рукав? Но сам он кто, после этого? Он просто не может поверить, что оказался паршивым любовником и Су Ше лежит под ним, а мечтает о Лань Ванцзи. Цзинь Цзысюнь оглядывает себя и Су Ше. Они наставили друг другу немало синяков и засосов, но ему хочется оставить еще больше меток, заклеймить Су Ше, так, чтобы сразу было понятно: «мой». Нет. Он не ревнует. Он же даже не хотел жениться! Они оба быстро отворачиваются друг от друга. И так и засыпают, спиной к спине, даже не решаясь встретиться взглядами. * - У тебя такой красивый веер, - смущенно говорит Мо Сюаньюй. Он не смеет взглянуть на Не Хуайсана. Не Хуайсан сияет от похвалы. - У меня дома целая коллекция вееров. Я сам их расписываю! - Правда? – Мо Сюаньюй задумчиво разглядывает узор на веере. – Я мечтал научиться рисовать. Когда-то у меня был веер, но мой двоюродный брат, Мо Цзыюань, его украл. Я пожаловался на него, но меня побил А-Тун. - Что, брат тебя бьет? – хмурится Не Хуайсан. - Угу. Нашей деревней управляет моя тетушка. А нас она просто терпит, потому что люди бы не одобрили, если бы с нами что-то случилось, - признается Мо Сюаньюй. Не Хуайсану непривычно слышать такое. - Мой брат правит Цинхе. Он строгий, да, но в беде всегда поддержит. Ему вообще не нравится искусство, но все-таки он меня защищает… ты не бойся, он тебя не обидит, - он улыбается. – А я научу тебя рисовать. Мо Сюаньюй смотрит ему в глаза восторженным взглядом. - Правда? Я буду так рад! А заклинаниям я буду учиться? Моя мама мечтает, чтобы я стал заклинателем. Не Хуайсан хмыкает: - А чего хочешь ты сам? - Заниматься рисованием. И быть счастливым с моим мужчиной, - серьезно отвечает Мо Сюаньюй. Не Хуайсан склоняет голову набок. - Значит, ты и в самом деле обрезанный рукав. Мо Сюаньюй кивает и слегка виновато признается: - Мне нравятся парни… они такие красивые… Не Хуайсан смущенно спрашивает: - А я, по-твоему, красивый? Мо Сюаньюй кивает. Не Хуайсан улыбается. - Приятно слышать. И ты такой милый… ты так умело красишься, - и задумчиво признается: - А я вот не знаю, кого я предпочитаю. Мне нравятся красивые девушки. Но и красивые парни тоже. - Может, тебе нравится видеть красоту в других, это и тебя самого украшает, - отвечает Мо Сюаньюй. Не Хуайсан осторожно берет его за руку. Он еще не встречал таких людей. Раньше он слышал, будто обрезанные рукава бесстыжие и развратные, но Мо Сюаньюй совсем невинный. Мо Сюаньюй предлагает: - Хочешь, я и тебя накрашу? Не Хуайсан сжимает его ладонь в своей. - Очень хочу! И тут Мо Сюаньюй целует его, впивается в его губы неожиданно страстно, и Не Хуайсан удивлен, но ему это нравится. Он перебирает пальцами растрепавшиеся волосы Мо Сюаньюя. Заметив флакон с маслом, Не Хуайсан хватает его. - А это зачем? – спрашивает Мо Сюаньюй. - Нам понадобится. Я читал «весенние книжки», так что я знаю, - уверенно говорит Не Хуайсан. Мо Сюаньюй с любопытством смотрит на него. - Ты собираешь «весенние картинки»? - Угу. Мо Сюаньюй хмурится, будто ревнуя. - А ты… занимался этим делом? - Нет, ты что! Брат бы мне ноги сломал, если бы я сделал это с парнем! – смеется Не Хуайсан. – Ну, хотя я сам стеснялся даже заигрывать с кем-нибудь. Но сейчас нам с тобой просто не оставили выбора. - А я даже рад, что не оставили, - выдыхает Мо Сюаньюй. Не Хуайсан ухмыляется. Конечно, можно было бы и притвориться, но зачем? Ему нравится Мо Сюаньюй, и, кажется, это взаимно. Так отчего не сделать то, чего и так от них ждут? Никто не будет их винить. Мо Сюаньюй тянет его на себя. Не Хуайсан начинает раздевать мужа, наслаждаясь тем, как Мо Сюаньюй подставляется под его прикосновения и стонет. И вдруг Не Хуайсан останавливается. - Что это с тобой? На боку у Мо Сюаньюя огромные синяки. Желтые и коричневые, уже выцветающие, но ужасающе огромные. Мо Сюаньюй отвечает не сразу. Если он хочет спасти мать и деревню, то должен сделать то, для чего глава ордена Вэнь велел привезти его сюда. Он должен продолжать, притворяться, что ему не больно. - Да так, это я просто споткнулся. - Об кулаки братца? – недоверчиво спрашивает Не Хуайсан. – Ты давно в ордене Вэнь? Мо Сюаньюй смотрит на него и молчит. Не Хуайсан угрожающе прищуривается. - Если ты хочешь, чтобы мы переспали, говори правду. Испуганно глядя на него, Мо Сюаньюй признается: - Я здесь всего неделю… - Значит, именно ради этого брака тебя сюда и привезли. Мо Сюаньюй горестно кивает. - Таким слугам, как я, велели вести себя соблазнительно и соглашаться на всё. Я надеюсь… у меня получится понравиться тебе, обещаю… Не Хуайсан обнимает его за плечи. - Ты нравишься мне. Но… Мо Сюаньюй, я хочу, чтобы ты был со мной честным. Знаешь, я в своем поколении самый слабый заклинатель, надо мной смеются… я не великий бессмертный и никогда таким не буду. Но… меня в самом деле тянет к тебе, и я хочу, чтобы и тебе было хорошо, чтобы ты был со мной искренен. Мо Сюаньюй молчит. Его сердце колотится тревожно, как птица в клетке. Он хочет думать, что сейчас он в безопасности – но можно ли в это верить? - Я в самом деле обрезанный рукав. Я всегда был таким. И… я рад, что вышел замуж за заклинателя. В этом я тебя не обманул. - Но ты не хочешь, чтобы я тебя тискал? - Я не против, только осторожно, не тронь там, где синяки, - смущенно признается он, надеясь, что ничего такого не сказал. - Хорошо, - соглашается Не Хуайсан. Пока он раздевается, Мо Сюаньюй успевает кончить, просто разглядывая его, и просит прощения за это. Но Не Хуайсан шепчет: - Всё в порядке, не волнуйся. Ему даже любопытно, как скоро он снова сможет возбудить супруга. * Не Минцзюэ позволяет Вэнь Цин закрыть за ним дверь, пока он не разломал дерево в щепки. Выпустив ее ладонь из своей, он читает записку. «Могу помочь как лекарь». - Что это значит? - В вашей семье в роду передается искажение ци, - коротко отвечает она. – Вероятно, это связано с вашими заклинательскими практиками. Не зная подробностей, я не могу излечить недуг, но у меня есть предложения, основанные на известных мне случаях. - Ты что, думаешь, вот так просто вышла замуж в наш клан и сразу можешь взяться исправлять наши практики?! – грубо возражает он. Вэнь Цин смотрит на него всё так же уверенно. - Может, практики и не придется менять, если получится установить сугубо медицинскую причину болезни, - и она вздыхает: - Да, Чифэн-цзунь, это предложение мира. Я знаю, как в Цинхе Не относятся к Вэням и почему, и понимаю, что ты нашему браку не рад. Пойми, я тоже не обрадовалась. - Еще бы, - фыркает Не Минцзюэ. – Вы, Вэни, считаете все кланы ниже себя. - А ты видел хоть одного человека, который способен отказать Вэнь Жоханю? Если он хочет кого-то убить, думаешь, у меня хватит сил ему помешать? Думаешь, я смогла бы противиться его воле, даже зная, что он сватает меня за человека, который меня презирает? – она качает головой. – После того, как Вэнь Чао назначили наследником вместо Вэнь Сюя, стали ходить слухи, будто и Вэнь Чао разочарует отца, и тогда следующей вероятной наследницей стану я. За то я и наказана. Не Минцзюэ и правда слышал подобные сплетни. Тогда ему было без разницы: все Вэни для него одинаково отвратительны. - И ты тоже помогала распространять эти слухи? - Конечно, нет! Разве я себе враг? – горько усмехается Вэнь Цин. – Я согласилась на этот брак по той же причине, что и ты – у меня есть младший брат, которым я не могу рисковать. Против воли, Не Минцзюэ сочувствует ей. Вэнь Цин вздыхает. - Увы, мне это не помогло. Его сосватали, так же, как твоего брата. Не Минцзюэ злится. Не Хуайсана женили на мужчине! - Раньше нужно было думать. Может, тебе бы удалось сделать что-то, что умилостивило бы Вэнь Жоханя. Вэнь Цин так же сердито отвечает: - Он просто взбесился потому, что я была против того, чтобы слуги ползали на коленях, и так и сказала, что людям ноги даны, чтобы ходить! Он совсем с ума сошел. - Когда ты узнала о его планах? – спрашивает Не Минцзюэ. - Неделю назад. И нам всем сказали, что если мы проговоримся, то будем наказаны как мятежники, - Вэнь Цин смотрит на него. – Если бы я попробовала тебя предупредить, мой брат оказался бы в застенках Знойного Дворца. Не Минцзюэ сжимает кулаки. - Зачем вашему главе всё это нужно?! - Сомневаюсь, что лишь ради того, чтобы всех унизить и обесчестить, хотя и это тоже, - Вэнь Цин садится на постель и жестом приглашает его сесть рядом. Не Минцзюэ всё так же стоит на месте. Вэнь Цин хмурится. Упрям, как баран! - Я подозреваю, Вэнь Жохань устроил эти браки, чтобы посеять раздор между кланами. Он заставит кланы враждовать между собой, а потом с видом благодетеля вмешается и назначит на все самые значительные должности тех, кто выгоден ему. Не Минцзюэ задумывается. - Ты хочешь сказать, если я тебя убью, это будет именно то, что он спланировал? - Вполне вероятно, - соглашается Вэнь Цин, не признаваясь в том, что ей велели следить за мужем и передавать сведения в родной клан. - А если… если мы этой ночью не сделаем то, чего от нас требуют… - Не Минцзюэ останавливается на полуслове. Ни женщины, ни мужчины его никогда не интересовали. - Он во всеуслышание объявит, что ты бессилен как мужчина, и попробует этим воспользоваться, чтобы отстранить тебя от власти, - спокойно отвечает она. Не Минцзюэ молчит, стиснув зубы. - Послушай, Чифэн-цзунь, - вздыхает Вэнь Цин. – Ты не хочешь меня, я тебя тоже не хочу, но если мы хотим защитить наших братьев, то должны попытаться. Он злится, но понимает, что так и есть. И кивает. Вэнь Цин поднимается и протягивает ему руку. - Не волнуйся, я же лекарь, я знаю, что нужно делать. Не Минцзюэ едва сдерживается, чтобы не отступить в страхе. - Ладно, - через силу соглашается он. - Для начала, мы должны раздеться, - Вэнь Цин первой расстегивает верх платья, обнажая пышную грудь. Не Минцзюэ не двигается, разглядывая ее смуглое грациозное тело. Ему нравится, что Вэнь Цин не только красива, но и решительна. Если бы она не была из этой проклятой семьи Вэней! Она приподнимает бровь. - Ну, давай же, снимай рубашку. Скажи, у тебя совсем нет опыта? - Нет! – резко отвечает Не Минцзюэ, снимая верхние одежды и рубашку. - У меня тоже. Но строение человеческого тела я знаю хорошо, - Вэнь Цин избавляется от нижних юбок и берется за флакон с маслом. – Снимай штаны и ложись на постель. Не Минцзюэ слушается, стараясь не смотреть на нее. - А масло зачем? - Чтобы тебе было легче войти, - без всякого смущения отвечает Вэнь Цин. Его будто окатывает горячей волной, когда Вэнь Цин устраивается рядом с ним. Налив немного масла на ладонь, она ласкает его естество, с усмешкой заметив, что он хорошо одарен природой. Не Минцзюэ изо всех сил пытается не уворачиваться от ее прикосновений. - Что мне делать? Вэнь Цин внимательно смотрит на него. - Смажь себе пальцы и приласкай меня, я тебе покажу, как. Согласившись, Не Минцзюэ берет у нее флакон. Вэнь Цин направляет его и тихо вздыхает под его прикосновениями. Не Минцзюэ нравится прикасаться к ней, нравятся ее ласки – и в то же время он злится на себя за то, что так реагирует на деву Вэнь… Оседлав его, она двигается, и ему слишком хорошо, хоть он не знает, кого ненавидеть больше, себя или ее. - Тшш. Телу не прикажешь, это нормально, - ровным тоном успокаивает его Вэнь Цин. – Не Минцзюэ, всё хорошо, не нужно стыдиться. Наверное, она права. Хоть в этом ей можно верить, несмотря на то, что она Вэнь. Нет… не надо… Излившись, Не Минцзюэ молча лежит, ошеломленный новыми ощущениями. Вэнь Цин отстраняется от него. - Ну, вот и всё. Он садится на постели. - А крови не было. - Даже если бы я не была девственницей, это для Вэнь Жоханя не так важно. Но кровь в первый раз бывает не у всех, - Вэнь Цин хмурится. Глянув на нее, Не Минцзюэ призывает саблю, и, уколов себе палец, размазывает кровь по простыне. Вэнь Цин приятно удивлена, она не ждала такой трогательной заботы. - Ну, поздравляю, мы поддерживаем общество в этих древних заблуждениях. Не Минцзюэ сердито молчит. - Я же тебя дразню, разве ты не понял? – она ласково касается его. – Больно? Дай поцелую. Он уже не против, и послушно протягивает руку. * - М-мы п-притворимся, дева Цинь, я вам помогу, - запинаясь, обещает Вэнь Нин, когда они остаются наедине. – Я не буду делать с вами… это! Цинь Су удивляется. - Делать что? Вэнь Нин не может сказать ни слова. Цинь Су с сочувствием говорит: - Вэнь Цюнлинь, даже если мы обманем их сейчас, нам всё равно не позволят развестись, никогда. Так зачем себя мучить? Он в ужасе смотрит на нее. - Ты такой милый и скромный. Такой внимательный. Честно, я не против, чтобы у нас всё случилось по-настоящему, - Цинь Су задумчиво наблюдает, как он меняется в лице. – Или ты настолько сильно против? - Н-нет. - А честно? – мягко уговаривает Цинь Су. Краснея, Вэнь Нин признается: - Я б-боюсь! - Я тоже, - отвечает Цинь Су, взяв его за руку. – Но ты такой милый. Мне кажется, мы поладим, даже если сейчас у нас ничего не будет. Вэнь Нин радуется: - Правда? Цинь Су кивает. - Конечно. Можно, я тебя поцелую? - Да, - смущенно соглашается Вэнь Нин. Она касается его губ сначала легким поцелуем, но продолжает целовать всё более глубоко и уверенно. Никогда раньше Вэнь Нин не испытывал такого. Когда она отстраняется, переводя дыхание, он обнимает ее и увлекает за собой на постель. Цинь Су удивлена таким внезапным смелым порывом, но ей это даже нравится. Ладонь Вэнь Нина скользит ей под юбку. - Если хочешь, м-мы… можем попробовать, но не пойти до конца. - Как это? – удивленно спрашивает Цинь Су. - Позволишь мне показать? – он поглаживает ее, ласкает пальцами, и Цинь Су вздыхает и стонет. Он останавливается, лишь услышав, как она вскрикивает от удовольствия. - Вэнь Цюнлинь… ах… откуда ты такому научился? – тихо спрашивает Цинь Су, вытирая пот со лба. - Семейный секрет. Мы же лекари. - Да, я знаю, Вэнь Цин твоя сестра, - Цинь Су улыбается. – Мне с тобой было так хорошо… я хочу сделать что-то такое и для тебя. Вэнь Нин задумчиво смотрит на нее. - Т-ты не будешь против, если мы… сделаем это? - А ты хочешь? – Цинь Су придерживает его за подбородок, заставляя смотреть ей в глаза. Вэнь Нин видит, как по ее лбу течет струйка пота, а на щеках алеет румянец, снова вспоминает, как сладко она вздыхала и стонала, и уверенно отвечает: - Хочу. * - Умоляю, не бей меня! Чан Пин весь дрожит, как осиновый лист. Сюэ Ян ухмыляется, глядя на мужа. - Думаешь, если я вырос на улице, это значит, что я буду тебя бить? Чан Пин обхватывает себя руками, будто прячась от удара. - Послушай… я не знаю, что мой отец тебе сделал. Прости, честно, не знаю. По правде говоря, даже если его спросить, скорее всего, он тебя не вспомнит. Сюэ Ян фыркает: - Он что, всё время посылает других, чтобы те делали за него всю грязную работу? Чан Пин не сразу решается заговорить. Но, наконец, отвечает: - Да, наверное, в этом он похож на Вэнь Жоханя. Сюэ Ян злобно смотрит на него. Но, скорее всего, парень не врет. Даже Мэн Яо не предполагал, что Сюэ Яну навяжут этот брак. А Мэн Яо способен просчитать интригу на десяток ходов вперед. Сюэ Яну не верится: неужели от него ждут, чтобы он трахал это отродье Чан Цианя? У него пробегают мурашки по коже. Или, предполагалось, что Чан Пин завалит его? Неет, не дождетесь! Он скрещивает руки на груди. - Ты почему не вырядился в свадебный наряд? - Я не такой хороший стрелок, чтобы мне позволили участвовать в соревновании. Отец послал меня представлять клан и передать ему то, что будут обсуждать на совете. А я опозорил семью! – Чан Пин закрывает лицо ладонями. Сюэ Ян вне себя от ярости и скалит зубы в зловещей улыбке. - Все вы, люди, одинаковы! Для таких, как ты, я, наверное, отвратителен – а тебе не казалось, что эта ваша заносчивость еще хуже? Чан Пин испуганно смотрит на него и качает головой. - Нет! Сюэ Ян, я тебя вовсе не презираю. Это я недостоин, я опозорил семью. - Тебе стыдно из-за того, что ты женился на мне! – выкрикивает Сюэ Ян. Чан Пин в ужасе мотает головой. - Нет, дело не в тебе! Я боюсь тебя, это правда, ты смотришь на меня так, будто вот-вот меня убьешь. Честно тебе говорю. Но я… мой отец всегда считал, что я его позорю. Теперь он будет считать, что не ошибался. Он не признает наш брак… он откажется от меня! Сюэ Ян даже впечатлен этим признанием: Чан Пин так же выбивается из сил, добиваясь признания от отца, как Мэн Яо. И спокойно говорит: - Ну, не нужен ты ему, значит так тому и быть - что, от этого мир рухнул? - От нас с тобой совсем ничего не зависело, - признает Чан Пин. – Пожалуйста… не делай мне больно… я… я докажу тебе, что ты мне не противен. Потому что так и есть на самом деле. Сюэ Ян молчит. А потом спрашивает: - Тебе сколько лет? - Восемнадцать, - Чан Пин нервно сглатывает. - Мне тоже, - Сюэ Ян вздыхает. – Если честно, я с тобой спать не хочу. Но глава ордена Вэнь мне башку оторвет, если у нас ничего не будет. Так что… Чан Пин поглядывает на флакон на столе. - Нам понадобится масло. - Угу, знаю, - хмыкает Сюэ Ян. – Мэн Яо мой друг, он вырос в «доме цветов». Так там, я помню, везде были эти скляночки с ароматным маслом. Терпеть не могу. Ну разве что, если масло пахнет конфетами, еще куда бы ни шло. - Да, мне оно тоже нравится, - соглашается Чан Пин. Сюэ Ян угрожающе прищуривается, смазывая пальцы маслом. - Ты думаешь, если будешь во всем со мной соглашаться, это тебе поможет? - Нет. Я правда очень люблю конфеты. И чтобы в чае было побольше сахара. Мама тоже так любила, - робко улыбаясь, признается Чан Пин. Сходство с матерью – вот что в нем бесит отца. - Угу, - Сюэ Ян отдает ему флакон. – Давай, подготовь себя. Чан Пин кивает, смиряясь с тем, что ему придется подчиниться. Краснея, он ложится на постель и раздвигает ноги, растягивая себя пальцами. Сюэ Ян вздрагивает, двигаясь в нем – гуй бы побрал Вэнь Жоханя за такой подарочек! – и вскоре кончает. - Что-то не так? – через силу спрашивает Чан Пин, когда Сюэ Ян так и не отстраняется от него. - Ты же не кончил, - сердится Сюэ Ян. – А вдруг из-за этого окажется, что мы не завершили брак? Он начинает ласкать крупное естество Чан Пина ладонью. - Пока мы не умерли, выход найдется всегда. Так что перестань ныть, расслабься и получи удовольствие! У него была мысль сказать Чан Пину, чтобы тот сам о себе позаботился, но он не уверен, что Чан Пин не соврал, когда говорил – «ты мне не противен». И потому Сюэ Ян пытается быть хорошим мужем, как велел Вэнь Жохань. * Оставшись наедине с Лань Сиченем, Мэн Яо низко кланяется. - Цзэу-цзюнь, я должен просить у вас прощения. Я знаю, что изменить случившееся не в моих силах, но прошу, примите от меня этот подарок. Он протягивает шкатулку, украшенную алым напылением из драгоценных камней. - Это простая, но довольно старинная вещь. Надеюсь, она соответствует стилю, который ценят в ордене Гусу Лань. Лань Сичень слышит в его голосе нотки страха. Даже если Мэн Яо знал, что всё так и будет, остановить своего господина он не мог. Наверное, подарок – единственный выбор, который он сделал сам. От этой мысли больно. Но какое всё-таки трогательное проявление заботы. Он держит дрожащие ладони Мэн Яо в своих, чуть поглаживая большим пальцем. Мэн Яо поднимает взгляд. Смотрит так удивленно, будто не верит, что кто-то может прикасаться к нему без отвращения. - Мне не говорили, что у Вэнь Жоханя есть такой талантливый и очаровательный подчиненный, - Лань Сичень чуть склоняется, чтобы смотреть ему в глаза. А потом переводит взгляд на шкатулку. – Прекрасный подарок. Мне очень нравится. - Благодарю вас, Цзэу-цзюнь, - Мэн Яо глубоко вздыхает. Ему велели обесчестить супруга. Но он этого не хочет. Он не хочет быть человеком, связь с которым позорна. Он не хотел этого делать. Он был в ужасе, когда Вэнь Жохань озвучил ему свой приказ. Мэн Яо не любит чужих прикосновений, и тем более он не хочет, чтобы такой чистый человек марал себя об него. Но замысел-то был его, он желал такого позора наследникам других кланов. Чтобы они узнали, что такое бесчестье. Наверное, справедливо, что он упал в яму, которую копал для других. Лань Сичень внимательно разглядывает супруга, который явно чем-то взволнован. Юноша хорошо сложен, у него светлая кожа, правильные черты лица и красивые темные брови. Мэн Яо красив, но, что важнее всего, кажется, он добрый и заботливый. Это гораздо важнее происхождения. - Я уверен, что ты не виноват, - убеждает Лань Сичень. - Жаль, я не мог вас предупредить, но это было невозможно, - признает Мэн Яо. – Меня бы запытали до смерти. В последнем он не лжет. - Я понимаю, у тебя не было выбора, - соглашается Лань Сичень. – Но… получилось не то чтобы совсем ужасно, согласен? По крайней мере, у нас, в Гусу Лань, ты сможешь изучать заклинания. Поверь, у нас в ордене принято проявлять сочувствие ко всем людям, независимо от происхождения. Ты мой муж, и я никому не позволю тебя обидеть. У Мэн Яо сердце бьется сильнее. Цзэу-цзюнь такой добрый… он старается увидеть в случившемся хорошее, и не для себя, а для мужа. - Цзэу-цзюнь, я слышал, что вы благородный и добродетельный человек, но не представлял себе, насколько, - мягко отвечает Мэн Яо. Лань Сичень опускает взгляд. - Зови меня Лань Хуань. - Ты позволишь мне называть тебя А-Хуань? – робко спрашивает Мэн Яо. - Конечно, мы же супруги, А-Яо, - кивает Лань Сичень. Мэн Яо улыбается, когда Лань Сичень так тепло смотрит на него. Неужели и правда бывает такая доброта? Он не притворяется? Лань Сичень касается своей лобной ленты. Снимает ее легкими, быстрыми движениями и просит Мэн Яо протянуть руку. Мэн Яо кивает, подчиняясь. У него становится сухо во рту от волнения. Лань Сичень легко завязывает один конец ленты на его запястье, а другой на своем, и говорит: - Знаешь, наверное, это будет самая невероятная история встречи со своей судьбой за всю историю нашего клана. - Цзэу-цзюнь… А-Хуань… этот брак устроили ради политики… чтобы запятнать вашу репутацию… - признается Мэн Яо, и по его щеке катится слезинка. - Знаю, - отвечает Лань Сичень. – Но что бы ни замыслил Вэнь Жохань, я никогда не опущусь настолько низко, чтобы дурно обращаться с человеком, который дарован мне судьбой. Он искренен в этом намерении. Мэн Яо смотрит на него со всё возрастающим восхищением. - Мы должны?.. – спрашивает Лань Сичень, глядя на расстеленную постель. Мэн Яо краснеет. - Можно притвориться. Просто приласкать себя руками. Лань Сичень смущается не меньше. - Если ты не против, я бы предпочел не лгать. - Хорошо, - кивает Мэн Яо. Ему становится не по себе, когда он легким прикосновением увлекает Лань Сиченя сесть рядом с ним. – А-Хуань, ты… ты знаешь, как это происходит у мужчин? Лань Сичень качает головой. - Я знаю, - у Мэн Яо чуть дрожит голос. Лань Сичень встревоженно смотрит на него. - Я никогда этого не делал! Ни с женщиной, ни с мужчиной, - быстро говорит Мэн Яо, краснея. – Честно, я не работал в том «доме цветов», где вырос. - Даже если бы работал, это не было бы твоей виной, - Лань Сичень поглаживает его по щеке. Касается так, будто не считает его грязным! Мэн Яо через силу улыбается. - Я просто знаю в теории, как это делают. Лань Сичень весь дрожит. - Научишь меня? - Для начала, нам понадобится тот флакон на столике, - начинает Мэн Яо. - Да? - Ага, - Мэн Яо улыбается, и за флаконом они тянутся одновременно. Когда они вновь ложатся на постели, он продолжает: - Лучше раздеться полностью. И тебе придется на время снять ленту. Лань Сичень аккуратно развязывает узлы. - Давай вместе снимем верхние одежды, - предлагает Мэн Яо. - Хорошо, - хрипло соглашается Лань Сичень. Мэн Яо с восторгом разглядывает его торс. Как прекрасно Лань Сичень сложен! Такой красивый… Удивительно, но Лань Сичень тоже смотрит на Мэн Яо с восторгом, любуется его изящной фигурой и сам от этого смущается. Неужели… С трудом Мэн Яо успокаивается, заставляя себя продолжать управлять тем, что происходит. - Теперь снимаем штаны. Лань Сичень дрожит. У него даже кончики ушей краснеют, когда он полностью раздевается, обнажая длинное, крупное естество и густую поросль темных волос в паху. Теперь он не может скрывать, что его волнует близость супруга, которого он почти и не знает. Он с восторгом глядит на Мэн Яо, любуясь тем, какой тот хрупкий и изящный, и возбуждается еще сильнее. Пытаясь успокоиться, Лань Сичень аккуратно завязывает лобную ленту на запястье Мэн Яо, будто браслет. К его удивлению, Мэн Яо притягивает его к себе и начинает целовать. Яо помнит, Сы-Сы говорила, что с поцелуями весенние игры становятся намного приятнее. Лань Сиченю нравится то, что происходит. Он с удовольствием отвечает на медленные и глубокие поцелуи, и шепчет: - М, я не думал, что меня будет тянуть к мужчине, но ты чудесный… Мэн Яо тихо смеется. - Ты так меня хвалишь… я же знаю, что тебя называют одним из самых красивых молодых господ в обществе заклинателей. Лань Сичень смущенно улыбается. Он никогда не позволял себе думать о весенних утехах, никогда не представлял себе, что можно заключить брак с мужчиной… но Мэн Яо очень мил, и с ним Лань Сичень вовсе не чувствует себя несчастным. Осторожно скользнув дрожащей рукой вниз, Лань Сичень ласкает Мэн Яо между ног, неуверенно касается пальцами входа. - Я правильно делаю? - Да. Смажь пальцы маслом и… растяни меня. - Хорошо, - неуверенно отвечает Лань Сичень. У него дрожат руки, он проливает слишком много масла и ласкает мужа пальцем. Проникнув уже двумя пальцами, спрашивает: - Тебе не больно? Мэн Яо смеется и качает головой: - Ничуть. Даже приятно. Лань Сичень тихо смеется. - Но ты же скажешь мне, если я что-то сделаю не так, обещаешь? - Да, - вздыхает Мэн Яо. Теперь ему легко на душе. Лань Сичень о нем заботится, ему не всё равно. Хоть в этом ему повезло. Мэн Яо первым приходит к завершению, и смущается из-за этого, но то, что Лань Сиченю с ним хорошо, успокаивает его. Ему нравится чувствовать, как муж возбуждается снова, ощущать его движения в себе. Теперь совершенно ясно, что Лань Хуань не считает, будто связь с Мэн Яо осквернила его. И Мэн Яо уверен: что бы ни ждало их дальше, даже если эта ночь останется первой и последней, он ни с кем, кроме Лань Хуаня, не будет так близок.