Его не жаль

      Филиппу было всего 8 лет, как он переехал в Южный парк. Тогда он и встретил впервые Дэмиана. По правде говоря, их встреча была не самой лучшей. И вроде бы, лучше бы её и не было. Тогда в этом проклятом городе, в день их встречи, был день рождения у Эрика Картмана. Фил предпочитал не связываться с такими людьми как он. Когда проходил этот день рождения, Пиррип стоял у забора закрыв глаза, представляя что он тоже там, с одноклассниками.       Не то чтобы Дэмиан был козлом, нет, он был хорошим существом. Человеком его назвать трудно, но разве это главное? У него были уши, нос, рот. Он был совсем как человек! И люди вовсе не ответственны за действия своих предков. В случае Дэмиана, за действия его отца - Сатаны. Приехав в Южный парк, Филипп удивился тому, что имя Сатаны можно произносить где угодно, и в любом свете - плохом и хорошем. Сатана здесь воспринимается как что-то повседневное, портящее настроение. Один раз в столовой Картман сказал: «Если этот жирный красный ублюдок ещё раз посмеет купить журнал с моей мамой, я ему глаза выжгу!». После этого Пиррип понял, что ничего масштабного Сатана не делает. А значит, Дэмиан тоже.       Филипп хотел увидеть его снова. Все люди, которые портят жизнь другим, имеют печальное прошлое. Значит и сердце Дэмиана наверняка хранит в себе тайны. Фил представил, как сам сын Сатаны перед сном молится Богу, а потом плачет в подушку. Именно так представлял себе горе Филипп. Потому что он сам делает так каждый день.       Есть много вещей, о которых Филиппу не следует знать. Дэмиан хоть и не вещь, но о нём тоже знать не следовало. Нет у него никакого сердца. Дэмиан лишён сочувствия, милосердия и не способен чувствовать что-то позитивное к другим людям. В нём не осталось ничего кроме ненависти. Ненависть всегда будет самым сильным чувством. Оно забирает всю твою энергию, и оставляет тебя ни с чем. Ты ненавидишь, мстишь одно время, но все остальные дни ты ходишь как овощ не способный проявить какие-либо другие эмоции.       В этом и была трагедия Дэмиана.       Убивая себя негативными мыслями, держа своё сердце и чувства под замком, невозможно быть великодушным.       Филипп не понимал, что сердца у Дэмиана нет. Есть только мышечный орган, который отвечает за кровь в организме. Поэтому, как только Пиррип услышал что дети во дворе Картмана замолкли (скорее всего, пошли в дом играть в игры и есть праздничный торт), он облегчённо вздохнул. Конечно грустно, что его не пригласили на праздник. Были приглашены все одноклассники! Кроме Филиппа. Он не понял, почему он никому не нравился. Почему как только он открывал рот, его перебивали? Почему как только он протягивал руку помощи, ему на ладонь клеили мокрую жвачку и плевали в лицо? Его это не волновало. Он знал ответ на все свои вопросы. Но он так хотел, чтобы кто-то ещё раз ответил ему, что дело в нём.       «Взрослые всегда говорили, что виноват я» - и каждый раз когда он так говорил, девочки из класса смотрели на него с выдавленным сочувствием. С наигранной жалостью. А мальчики и вовсе с ним не разговаривали. Всё же пол влияет на некоторые вещи. Девочки более склонны к романтизации и сочувствию. Компании Вэнди и Бебе Пипу не хватало, в этом и была проблема.       Дэмиан не знал, что такое жалость. Может пару раз слышал о ней, но никогда не чувствовал что-то похожее на неё. На самом деле, Филипп тоже был лишён этого чувства. Из последних сил он пытался соответствовать нормам общества, и корчить опечаленное лицо при прочтении городской газеты, где часто упоминаются грустные события, которые у нормального человека вызовут смешанные эмоции.       Филипп открыл глаза. Не получилось создать иллюзию. Не вышло почувствовать себя обычным школьником который празднует день рождения своего одноклассника. Пока что он - Филипп Пиррип. Глупый мальчик, по мнению взрослых - c "большим сердцем". Когда-нибудь у него появятся друзья, когда-нибудь он сможет отпустить прошлое. Но не сейчас.       Он услышал шаги. Кто-то тихонько шёл к калитке у двора Эрика Картмана. Был вечер, поэтому мог идти кто угодно. Может это опоздавший на день рождения ребёнок, может отец Картмана спустя 8 лет решил вернуться, может и вовсе дворовой кот. Это мог быть кто угодно, но Бог решил, что это будет идти Дэмиан Торн. Филипп решил рискнуть. — Хэй, Дэмиан! Привет! Слушай, я давно за тобой наблюдал, и ты однажды был так занят прочтением утренней газеты...Что тебя там так заинтересовало?       Он старался говорить уверенно, будто бы он не Филипп Пиррип, а обычный способный к контакту мальчик.       Дэмиан обернулся на Филиппа без каких-либо эмоций. Но он явно напрягся, об этом говорила его рука нервно сжимающая лямку портфеля. — Ты за мной следил. - строго и незаинтересованно подметил Дэмиан. — Нет-нет! Я не нарушал закон! Я не снимал тебя на телефон, не нарушал личные границы, не ходил за тобой долгое время, и даже не пытался узнать личную информацию о тебе! - Пип растерянно подбирал слова, которые точно смогут дать Дэмиану понять, что он не несёт в себе угрозы. — Ты правда думаешь что сможешь мне противостоять? - он нахально улыбнулся. — Ты, мелкий бездарь, ещё и смеешь говорить со мной? — Но мы же одноклассники, разве нет? И мы можем относится друг к другу по добр-…       И его перебили. Снова. Не было ни одного человека, который не перебил бы Филиппа. — Я говорю на восьми языках, у меня развита фотографическая память и в аду почти каждый демон готов поцеловать меня в зад. Ты один из них? — Один из них это из…?       Филипп неловко улыбнулся. Долго строить из себя дурачка не выйдет. Он не собирается целовать Дэмиана в задницу. — Знаешь, немного понаблюдав за вашим классом, я понял одно: вы ничем не отличаетесь от животных. Как мелкие пташки в загоне. - Дэмиан снова зловеще посмеялся, будто копируя отца. — ты ведь знаешь, что происходит с самыми слабыми птенцами?       Пиррип застыл. Что с ними может происходить? Может им помогают стать сильнее? — Что же с ними случается? — Их жрут. — Жрут?       Как же так? Милых маленьких цыплят клюют их собственные братья и сёстры? Всего лишь потому что они слабее? — Да. Жрут. Выживает самый сильный и бойкий. Понимаешь, на что я намекаю?       Филипп понимает что имеет ввиду Дэмиан. Каким бы глупым он не казался, он всегда всё понимал. Его должны заклевать. Точнее, его уже заклевали. Но не до смерти. — Да. Понимаю.       Он понимал, но не хотел меняться. Не хотел становиться сильнее. Не хотел клевать других.       Зачем становиться сильнее за счёт окружающих тебя людей? Филипп думал, это не хорошо. Он бы так никогда не сделал.       По сырой дорожке медленно полз дождевой червь. Пиррип сразу его приметил, наблюдал за его движением. Червь явно не торопился, и даже не подозревал, что сейчас озлобленный на весь мир мальчик безжалостно раздавит его своей подошвой. Хруст. — Ничего ты не понимаешь. Вся твоя доброта делает людям только больнее. - Дэмиан поднял с холодного асфальта остаток тела, сердца в котором никогда и не было.       Одно ловкое движение пальцами, и мерзкое раздавленное тельце прилипло к щеке Филиппа. У Дэмиана отлично получалось бросаться мелкими предметами. Чему ещё учат детей в аду? — Не будь как этот червяк. Не лезь к людям, которые превосходят тебя по всем аспектам. Иначе будет у тебя такая же судьба. - Дэмиан в последний раз посмотрел на Филиппа, который пытается не заплакать.       Не чувствуя за собой никакой вины, сам сын Сатаны - Дэмиан Торн ушёл прочь. Но само звание «сын Сатаны» для Филиппа стало расплывчатым. Будто оно больше не имеет никакого значения. Будто бы всё в этом мире не имеет больше никакого значения.       Он заплакал. Как всегда он плакал после унижений. Многие думали что он привык к постоянным издевательствам, но каждый день после школы он смывал синюю ручку и грязь со своего лица.       Ему надо измениться. Он хочет выжить. Дэмиан прав, он ничтожество. Он животное в загоне, над которым издеваются каждый день более сильные животные. Если он не исправится, и дальше будет медленно умирать.       А что будет в самом конце? Его убьют, зарежут, сожрут, заклюют. Как свинью, как птенца, как животного.       И как после этого он смеет называться человеком? Смывая остатки червяка и слёз, смотря на своё отражение в зеркале, жалкое, запуганное, он не может называться человеком.       Человек - звучит гордо, амбициозно. Два качества, которых никогда не будет в Филиппе.