***
— Люмьер, давай побыстрее! — заламывая за спиной руки, Когсворт вновь старается поторопить метрдотеля. — Скоро гости придут, а ещё ничего не готово! — Я стараюсь как могу, — ворчал Люмьер так, чтобы дворецкий услышал его средь шума и голосов поваров, — но раз ты так спешишь, то может поможешь. — Мое дело — руководить и следить за работой, — Когсворт задрал нос и выпрямился, — а твое — выполнять! — Может поруководишь в другом месте? — Люмьер мотнул голову в сторону дворецкого. — Мешаешь! — Как я могу мешать?! — Когсворт презрено посмотрел в глаза метрдотеля, в которых отчетливо выражалось смесь саркастичности и бесстрашия. Затем Люмьер, приподняв левую бровь, кивнул в сторону кухни, и дворецкий посмотрел на поварят, которые кивали в унисон, поддерживая слова Люмьера. Разведя руки в стороны и делая недоумевающую с полуоткрытым ртом гримасу, Когсворт смотрит то на поваров, то на Люмьера, но потом останавливается на последнем. Через пару секунд он тяжело выдыхает. — Я лучше пойду и посмотрю, как дела в столовой, — дворецкий быстро удаляется с кухни, признавая свое поражение, находясь в меньшестве. Люмьер поворачивает взгляд к поварам и одобрительно подмигивает. Повара отвечают тем же. Они победили.***
Начало июня. Везде пахло свежестью сосен и елок, а ещё можно было уловить запах утренней росы и смесь лесных цветов. В этом году природа благоухала во всей красе. Уже с первого дня лета жара никого не щадила, но небольшие дожди пару раз за неделю прошлись по лесу, придавая зелени небольшую долю свежести. В такое благоухание любой человек, бедный или богатый, мечтал побывать у какого-нибудь озера, полюбоваться красотой распустившейся природы или порыбачить в свое удовольствие. Простым языком, устроить себе отпуск, какой душе угодно. Однако, немногие могли себе такое позволить, то работа на высокой должности, то семейные обстоятельства, то что-то другое. А жаль, ведь такая красота и жара очень скоро начнут пропадать, и придет осень, тогда будет не до отпуска. Прошло полтора года с тех пор, как заклятие потеряло силу, и теперь жизнь налаживалась и стала довольно оживленной. Женившийся на Белль принц стал налаживать с дальними родственниками связи, оборвавшиеся десять лет назад по понятным причинам. Теперь родственники с разных уголков Франции намерены приехать в забытый замок со своими сыновьями и дочерьми, чтобы поделиться последними новостями. Именно в летнее время года, когда некоторые хотели отлучиться из замка в небольшой отпуск, чтобы повидаться с родными или старыми друзьями. Но делать нечего. Все горничные замка дружно и слаженно работали, приводя в порядок комнаты для гостей. Слугам тоже пришлось немного попотеть: метлы, метаясь из стороны в сторону, в их руках сметали клубы пыли, а намоченные шварбы сметали оставшуюся пыль. Залы и комнаты просто сияли от чистоты, а танцевальный зал сиял словно второе солнце. Вымыты были и высокие окна, после чего дневного света стало намного больше. Пока окна мыли, слуги успели надышаться июньской свежестью трав и цветов; дул и проникал в замок жаркий воздух, отчего кто-то начал представлять себе самые прекрасные моменты своей жизни. Дворецкий Когсворт с важным видом проходился по каждой комнате, проверял на наличие пыли или грязи, проводя рукой, скрытой под белоснежной перчаткой, и одобрительно кивал, когда перчатка оставалась чистой. Когда работа была выполнена, то мажордом захотел смотреть на время, чтобы удостовериться, что все успевают к приходу гостей. Без четверти четыре. Гости прибудут с часу на час. Когсворт не заметил, как оказался у двери на кухню, острожно заглянув в неё, он с удивлением обнаружил, что никто не работал, только несколько поваров сидели за отдельным столиком, играя в карты, и сильно удивились, что сам мажордом прервал их игру. Отойдя от небольшого транса, Когсворт нахмурился и зашел в кухню. — Соизвольте ответить, почему вы тут сидите без дела? — мажордом приблизился к столу, где повара поспешно положили карты на стол. — Так… — начал самый ближний к нему поваренок, — остальные уехали в город за новыми продуктами, а то помидоров, как оказалось, совсем нет. — Так, ладно, — Когсворт еще больше выглядел возмущенным, — А где месье Люмьер? На вопрос дворецкого повара только отрицательно мотали головами и сами не знали, где может быть метрдотель. — Хорошо, — Когсворт, повертев часы в руках, положил их в карман и незамедлительно удалился из кухни, а повара, немного придя в себя, продолжили игру. Нахмуренный Когсворт намеревался найти друга и разузнать об его отсутствии. Он метался с одного этажа на другой, поднимаясь вверх и опускаясь вниз, везде куда бы дворецкий не заглянул, его постоянно ждала неудача. Люмьера нигде не было. Когсворт, уже уставший подниматься и опускаться по лестнице, остановился у окна, чтобы чуток отдышаться. Вдруг в его голову проникали слова Люмьера на счет его веса и что ему бы следовало немного позаниматься, чтобы немного похудеть, однако дворецкий откладывал это дело на потом, а затем и вовсе забывал. Когсворт посмотрел в окно, которое смотрело прямо на чудный сад и, заприметив большое дерево, он разглядел того, кто ему нужен. — Вот же лентяй! — Когсворт не мог спокойно стоять и смотреть, как Люмьер прохлаждался в тени от дерева, и устремился к нему.***
— Красота… — с закрытыми глазами Люмьер, закинув руки за голову и уперев спину в ствол, наслаждался летней свежестью, сидя на толстом коврике. Казалось, что он мог просидеть так до тех пор, пока повара, уехавшие в город, не прибудут и не известят его о доставленных продуктах. Но не тут то было. — Люмьер! — метрдотель вздрогнул и, прищурив глаза, повернул голову — вот только Когсворта ему не хватало. — Притворюсь, что сплю. Так будем лучше, — Люмьер скрестил руки на груди и закрыл глаза, притворяясь спящим сурком. — Ты, лентяй! — Когсворт подошел к Люмьеру и, даже увидев его «спящим», не намеревался оставлять его здесь. Он присел на коврик рядом с Люмьером и посмотрел на его, как он думал, наглую и самодовольную физиономию с длинным носом. — Люмьер, встай… — Когсворт прошептал на ухо метрдотелю, но не сработало. Вдруг Люмьер что-то промямлил, и мажордом затих. Он и опомниться не успел, как метрдотель, улыбнувшись, приоткрыл правый глаз и в мгновение ока… поцеловал его в щеку. Когсворт, удивленно хлопая глазами, сразу же отстранился от него, приложив ладонь к щеке, которую одарили неожиданным поцелуем. Мажордом несколько раз беззвучно открывал и закрывал рот, но ничего сказать не мог. Люмьер же от такой шокированной физиономии не сдержался и рассмеялся во весь голос, отчего Когсворт быстро пришел в себя. — По-твоему, это смешно?! — возмущения Когсворта не было придела. — Ох, mon ami, видел бы ты свою физиономию! — немного успокоившись, Люмьер вытер пальцем слезу от смеха. — Вот умора! — Еще одно слово и я тебе так разукрашу физиономию, что точно будет умора! — Когсворт сжал пальцы в кулак и был готов уже осуществить свой замысел. Люмьер с насмешкой подскочил и неожиданно начал соскальзывать в сторону, в итоге метрдотель пластом лежал на коврике. Друзья смотрели друг на друга неотрывно, но вдруг Люмьер вздохнул. — Ну давай, бей лежащего! — Люмьер с ухмылкой положил руки на грудь. — Да сдался ты мне! — лицо мажордома скривилось в непонятную гримасу: либо ему было противно, либо ему было жалко. — Эх, прекрасное сейчас время, — метрдотель положил руки под голову и посмотрел на дырявое полотно из листьев, через которые проникали лучи солнечного света, — а я тут, внутри этих стен каменных! — Что поделать? Такова наша доля, — Когсворт уперся спиной в освободившийся ствол и посмотрел вверх. — Признайся… Ты тоже хочешь выбраться куда-нибудь? — Люмьер любопытно покосил свой взгляд на друга. — Дурак ты, Люмьер, — Когсворт скрестил руки на груди, — конечно, хочу, но не могу себе позволить. Они же без меня ничего не смогу сделать! — Скорее, они не смогут с твоими упреками и криками, — метрдотель закатил глаза от друга. — Все ещё хочешь получить оплеуху?! — возмущение вновь заросло внутри мажордома. — Ладно, ладно, не заводись, я пошутил, — Люмьер быстро затрес ладонями перед собой. — Глупая шутка, — нахмуренный дворецкий унял свой пыл и вдохнул свежий летний воздух. — Месье Люмьер, — метрдотель поднялся на локти и увидел поварят, которые вернулись с продуктами. — Уже бегу! — он быстро поднялся и побежал к поварам. — Я тоже пойду, — Когсворт поднялся на ноги и вошел в замок.***
Вечером явились родственники хозяина на красивых и больших каретах. И их было больше, чем предполагалось увидеть, но, так или иначе, их нужно было принять. Хозяин и Белль поприветствовали их с довольно приветливыми улыбками и взглядами. Было много молодых красавиц, но они в подметки не годись новой хозяйке замка, Белль, со своим милым и румяным личиком, не скрывающимся под громадным своем косметики, туши и пудры, а темно-каштановые волосы, заплетенные в хвостик, не были накрыты пышным кремовым париком. Она среди них настоящая красавица! Были и месье со своими женушками, и длинноносые барышни с кучей жемчужных и бриллиантовых украшений и побрякушек; некоторые из них были бы достойны самой королевы Франции. Принц Адам с превеликим удовольствием попросил гостей пройти в обеденный зал, где было уже все накрыто. Только изысканная шелковая скатерть, которая гармонично вписывалась в поставленный сервис и столовые приборы, которые тоже были лучшими из французской коллекции. Как же они хорошо подходили друг к другу! Помещение было очень ярко освещено, а из окон был виден прекрасный вечерний пейзаж с потухшим розовым солнцем, который скоро должен скрыться за горизонт. Все было прекрасно! Гости вошли и сразу же стали присаживаться за стол: месье прикрепляли белые плакти на свои жабо, а дамы — вниз, на свои прекрасные платья. Под конец сели хозяева. Стоило только Люмьеру звонко щелкнуть пальцами — из-за дверей начали поочередно выходить официанты с тележками, нагруженными изысканной и теплой едой, которую незамедлительно принялись расставлять на стол. Чудный запах съестного быстро наполнил зал, что гостям уже не терпелось попробовать местную кухню этого замка. Мясные рулеты и пироги, украшенные приятно душистым базиликом; жареная утка, набитая вкусной начинкой и украшенная нарезанным лимоном; брусничные, черничные и яблочные пироги, от которых пальчики отближишь; наваристые и изысканные крем-супы, от которых пахло сливками и приправами. Стоя неподалеку, Люмьер глазами прошелся по столу: за этим местом нужен был глаз да глаз, ведь чуть что — нужно быстро подойти и выполнить заказ любого гостя. Пока все было тихо, но нельзя расслабляться, ведь теперь в поле зрения метрдотеля попался Когсворт — вот он-то не только глазами работает, но и ушами, к счастью, Люмьер никогда не боялся пухлого дворецкого. Настоение метрдотеля было «лучше не бывает»: пока обслуживать гостей легко, и сами гости были довольны профессиональным обслуживанием. Вскоре начало вечереть — солнце полностью исчезло за темнеющий лес, и небо плавно переменилось в темные оттенки своей палитры, поэтому пришлось звать лакеев, чтобы зажечь ещё больше свечей. Люмьер был весел и полон энергии, казалось, он мог проработать ещё часа три, но неожиданно весь позитив улетучился, а на голову напала страшная головная боль. Люмьеру становится очень плохо, но всю эту боль приходится скрывать под улыбкой ради гостей и хозяев. — Будьте добры, принесите мне какао! — Люмьер остановился возле одной мадмуазель с длинной шеей и носом и записал ее заказ. — Один момент! — метрдотель быстро удалился и отправился к одной из тележек. Выполняя заказ, Люмьер почувствовал новую волну боли, но не мог позволить себе уйти во время работы просто так… Просто так? Вдруг в рыжей голове метрдотеля созрел коварный план побега. — Ваше какао, — Люмьер принес заказ девушке и не заставил ее долго ждать. — Merci, — улыбчивая девушка принялась пить вкусное какао, а Люмьер быстро удаляется, обойдя стол. Когда все затихло и наступила довольно безмятежная идиллия, Люмьер понял — пора начинать. Делая вид, что заметил грязную тарелку у гостя, он тронулся от стоящей неподалеку тележки… И резко остановился и, схватившись за сердце, начал очень тяжело дышать. Конечно, эту сцену увидели все, включая хозяев и Когсворта; последний страшно испугался. Люмьер затаил дыхание и, закрыв глаза, с грохотом упал на пол. Правда, это падение стоило Люмьеру того, что голова разболелась ещё больше, но ради отдыха он держался. — О, господи! — кто-то выкрикнул из-за стола. Сильно побледнев, Когсворт открыл дверь и рукой поманил пару лакеев и, когда те посмели, указал на лежащего Люмьера. Они подбежали, погрузили его на свои плечи и унесли из зала. Дворецкого так и манило пойти за ними, но хозяин окликнул его и попросил присутствовать на вечере, а еще позвать одного официанта, чтобы заменить Люмьера.***
Прошло минут двадцать, Люмьер осторожно приоткрыл один глаз и, убедившись, что никого нет, медленно присел на кровать. — Ой, — он помассажировал пульсирующие виски и лег обратно на кровать, — хорошо я грохнулся. Метрдотель лежал, закинув руки за голову, и время от времени вдыхал полную грудь воздуха. Единственное, что он мог делать — гипнотизировать потолок и, закрыв глаза, мечтать. Люмьер погрузил свои глаза во тьму и начал представлять: голубое озерцо с теплой водой, маленький летний домик у этого самого озера, хочется посидеть у края и поплескать воду голыми ногами, а потом поплавать в ней или босиком пробежаться по травке, а в жару выпить холодного цветочного чая. Люмьер улыбался. Приятно представлять себе такое, особенно сейчас, когда наступило лето. Ему было жаль, что не может себе позволить отпуск, хотя бы на один день, но… это невозможно. Ты словно в золотой клетке; даже после снятия заклятия, немногие люди могут уйти или взять отпуск, словно какая-то мистическая сила их держит и не собирается отпускать. Люмьер повернулся на бок и свернулся калачиком, положив руки под голову. В комнате повисла гробовая тишина, и даже тиканье часов на письменном столе были очень тихими; чем больше находишься в ней, тем больше комната становиться жуткой и мрачной. Люмьер собирался поспать и немного отдохнуть, только так можно расслабиться в такое прекрасное время. Вдруг громко скрипнула дверь. Люмьер подскочил на кровати и, суетливо повертев головой, увидел в дверном проеме Чипа. — Ой, извини, я не думал, что она так засприпит, — Чип немного испугался. — Чип! Oh, Dia… — Люмьер откашлился, — Пожалуйста, не делай так. Хорошо? — Извини еще раз, просто мама сказала, что ты потерял сознание перед гостями и просила не заходить, но я не послушался, — войдя в комнату и закрыв дверь, Чип покраснел. — Да, но… — Люмьер тяжело выходнул, — просто я сбежал. — Как это? — Чип поднял бровь и присел на кровать. — Понимаешь, у меня сильно заболела голова, — Люмьер посадил мальчила на свои колени, — и просто так меня никто не отпустит. — Так можно было отпроситься, — Чип уперся виском в грудь метрдотеля. — Я же говорю, меня никто бы не отпустил, — Люмьер погладил световолосого мальчишку по головке, — все-таки гостям было бы неудобно без моего обслуживания. — Но, всё равно, я считаю, это не правильным, — Чип тяжело вздохнул. — Знаю, самому стыдно, — Люмьер взглянул в глаза мальчишке — в них явно блистали искры разочарования. — Обещаю, что больше так не буду. — Правда? — прищурив глаза, Чип показал маленькую улыбку. — Да правда, правда, — закатив глаза, Люмьер приобнял Чипа, — только ты никому не говори про мой коварный обман. — Нет, не скажу, — Чип обнял метрдотеля в ответ, — но если ты опять так сделаешь, я тебя… защекочу до икоты! — Что?! — Люмьер опомниться не успел, как Чип сел на колени и засунул свои рученки под его жилетку и задорно начал его щекотать, сам же метрдотель заливался смехом, упав на кровать, — Чип, прекрати! — Это чтобы ты больше никого не обманывал, — Чип начал постепенно замедлять движение пальчиками. — Ну хорошо, хорошо, — у метрдотеля слезы навернулись на глаза, — только, пожалуйста, хватит! — Ладно, хватит с тебя, — Чип убрал руки, и Люмьер еще хихикал, но быстро успокоился. — А ты маленький разбойник! — Люмьер поднялся на локти и потрепал Чипа по голове. — Только помни: никому ни слова про наш разговор. — Помню! Ладно, я пошел, — Чип встал с кровати и вышел из комнаты. — Пока! — Пока, — Люмьер помахал рукой, немного полежав, встал и осторожно вышел из комнаты.***
— Все замечательно, мальчик мой, — пухлая тетка Адама положила вилку и нож на тарелку и протерла сафлеткой по вишневым губам, — но хочется немного развеяться, потанцевать. Гости переглядываются и кивают головами — они соглашаются с мадам. — Развлечений у нас хватает, — Адам улыбается. — Большой бальный зал, а также примадонна мадам де Гардероб. — Как замечательно! — восторжено воскликнул бородатый муж пухлой тетки. — Предлагаю немного повеселиться и пригласить своих дам на танцы. — Это просто чудесно, — Белль скромничала, ведь она, как крестьянская девушка, немного чувствовала себя белой вороной, но рядом с любимым мужем, она была спокойна. — Прошу всех в бальный зал! — Адам взял Белль под ручку, и гости проследовали за ними. Как только гости вышли из зала, официанты убрали грязную посуду, а лакеи потушили свечи, и зал вмиг наполнился темнотой. На кухне повара принялись перемывать всю посуду, а Чип сидел на стуле и следил за всем, что происходит на кухне. Получалось, что этот светловолосый мальчишка был здесь главным. Затем в кухню вошел Когсворт, как всегда с важным видом ходил по кухне, наблюдая, как работают повара. Заметив маленького Чипа, который чистил себе яблоко, он осторожно подсел к нему. — Хозяйничаешь? — спросил дворецкий, наблюдая за ловкими движениями ножика, режущего яблоко на дольки. — Ага, слежу, — Чип положил первые дольки на тарелочку. — А где ты был во время ужина? — Когсворт взял одну дольку и повертел в руке. — Во время ужина? — Чип посмотрел в глаза мажордома. — Здесь. — А некоторые видели как ты уходил отсюда, — мажордом пододвинулся по ближе. — Это секрет, — Чип продолжил чистить яблоко. — Чип… — старший не отступался. Чип держал язык за зубами, но не вытерпел…***
Люмьер шел по темный коридорам, чуть освещенным небольшими канделябрами. Он немного боялся темноты, поэтому шаги его были маленькие и с опаской. Тьма становилась все кромешней и страшней. Вдруг метрдотель наткнулся на окно и обрадовался даже такому слабенькому лунному свету. Он присел на подоконник и прижал к себе колени, обняв их к своей груди. Он мягко и тепло улыбнулся и, прислонив щеку к прохладному стеклу, поднял глаза на звезды. Вновь в голове вспыхнули мечты об летнем отпуске. Люмьер разглядывал звезды, созвездия, и темное небо словно что-то скрывало в своей непроглядной тьме. Сами звезды были не менее загадочны, некоторые были яркие, другие потухшие. Ночь — самое загадочное время суток. Иногда она пугает и нагнетает достаточное количество страха. Однако, это не всегда. Она может мгновенно стать волшебной, безмятежной и приятно таинственной. Ночь всегда была и остается многоликовым творением вселенной. Ночью всегда больше всего боятся; поют ночные серенады; фантазируют ночных монстров и страшил; любуются невидимыми днем звездами; жертвуют сном, чтобы сочинить прекрасные произведения, как музыкальные, так и литературные. Ночью пейзажи кажутся непонятными или, наоборот но, неописуемыми. Самая главная жемчужена ночи — это Луна, вечный спутник Земли. Она манила к себе многих и каждую ночь оставляла след в памяти у тех, кто её увидит. Луна отличалась от звезд размером и серыми пятнами на себе, поэтому хочется разглядывать ее до бесконечности. — Вот ты где, обманщик бесстыжий! — Люмьера вывел из раздумий Когсворт, погрузивший руку на его плечо, и, кажется, он был готов задушить Люмьера здесь и сейчас. — Что? Чип сказал? — Люмьер спустился с подоконика и попятился от разъяренного друга. — Сказал, сказал, — Когсворт схватил его за грудки, — Ты что себе позволяешь?! — Хозяин, это вы?! — Люмьер посмотрел за плечо друга. — А! — Когсворт быстро отпустил друга и резко повернулся, но никого там не было. — Пока, mon ami! — Люмьер уже убежал и скрылся за угол. — А ну, постой! — дворецкий побежал за Люмьером. — Ну подожди, дай мне только до тебя добраться! Люмьер несется как угорелый по коридорам и верхним этажам, заметив пустую комнату, быстро забежал в неё и заперся. Метрдотель уперся в неё и тяжело отдышивался, приложив руку к груди. Вдруг раздались громкие стуки в дверь, что Люмьер даже вздрогнул. — Люмьер, я знаю, что ты здесь! — послышались нотки гнева с другой стороны двери. — Mon ami, я больше так не буду! — Люмьер уперся руками в дверь. — Клянусь сердцем! — Может, ты впустишь меня, — кажется, голос мажордома немного стих. Люмьер хоть и не сразу, но дверь открыл, и Когсворт вошел и осторожно закрыл за собой дверь. — Mon ami, пожалуйста, прости меня ради всего святого, — Люмьер начал молить, и о прощении, и о пощаде. — Ты, дурило длинноносая, сейчас у меня получишь… — Когсворт сжал руки в кулаки, и Люмьер понял, что попался он в ловушку.***
Бальный зал блистал золотом самых разных оттенков, большая люстра сияла словно груда только что добытых алмазов. Окна, высотой в несколько метров, показывали за собой прекрасный ночной пейзаж: темно-синее, с оттенками фиолетового, небо, усыпанные тысячами звездами и наполовину закрытой темными облакими луной; дальние леса приобретали цвет темного моря. Высокие мраморные колонны надежно держали куполообразный потолок с расписанными ангелами над всеми. Здесь своей надежностью отличался и пол, ведь танцевало очень много людей. Впервые за десять лет здесь танцует так много людей, а потому маэстро Каденца весело и мелодично играл на клавесине легкий вальс, а его супруга, мадам де Гардероб, нежно исполнила арию, что гости слушали её на одном дыхании. Адам и Белль танцевали в самом центре зала, в тех платьях, в которых они танцевали в первый раз: Белль в золотом пышном платье с длинными перчатками, распущенные каштановые волосы, собранные сверху в пучок, а любимый муж в синем жюстокоре поверх золотого камзола, на шее белое жабо, снизу темные брюки с золотыми полосами побокам, только теперь с темными ботинками. Они блистали ярче всех из присутствующих зале людей. Вдруг мадам запела свою арию ещё громче и пронзительней, поэтому маэстро не сбавлял темпа и продолжал творить мелодию под пальцами. Одни гости кружились в танце, а другие стояли в стороне и наблюдали за первыми. Вечер был грандиозен и величествен. Казалось, это могло бы длиться вечно. — Мама, а они всю ночь будут танцевать? — Чип легонько пожал руку миссис Потт. — Ну как получится, дорогой, — мадам положила свою пухлую ручку на плечо сына. Вдруг мадам Потт почувствовала, как кто-то случайно столкнулся с ней. Это была возлюбленная Люмьера, Фифи. — Оh! Pardon, мадам, — девушка принялась извиняться перед женщиной. — Ничего, милая, — миссис Потт одарила её теплой улыбкой, но быстро заметила ее беспойствие. — Что-то не так? — Просто я не могу найти Люмьера, огонька моего сердца, — у Фифи голова чуть ли не кружилась, когда слышала имя своего любимого человека. — Не волнуйся, милая, — мадам взяла ручку горничной, успокаивая её, — я уверена, что он скоро прийдет. — Я так надеюсь. В это время Белль и Адам неожиданно обменялись поцелуями. — Ты счастлив, дорогой? — Белль кружилась с любимым и надежным человеком. — Конечно, любимая, — Адам сиял дорбой улыбкой и светом в небесных глазах. — Ты еще не устал? — ехидно улыбнулась Белль. — С тобой я готов танцевать хоть всю ночь, — Адам приподнял любимую жену, прокружившись с ней. — И я тоже, — Белль и Адам были готовы вновь соединить свои нежные губы. Музыка резко прекратилась, как и танцы, и сразу же вместо них были непонимающий и недовольный гул. И он прекратился, когда за дверьми послышалось глухое царапанье. Некоторым стало страшно. Адам спрятал Белль за собой, но и девушка была бесстрашной. Вдруг в зал ввалился… лис?! Сильно обросшая шерсть животного была полностью покрыта болотистой грязью, лапы дрожали, словно из ваты, а морда показывала боль, которую чувствовал тяжело дышающий зверь. — О боже, — Белль сплеснула руками, — Что с ним?! — Не знаю, — Адам наблюдал, как лис приближался именно к ним и, постояв несколько секунд, упал, издав тяжелый кашель. Принц медленно подошел к животному и, протянув руку, тронул его голову. — Эй, ты живой? — голос принца был смешен с страхом и беспокойством. Зверь хрипло дышал, почти не подавая признаки жизни. Принц и опомниться не успел, как это животное положило на его предплечье холодную лапу. Затем он поднял лохматую голову и посмотрел на Адама пустыми глазами: черные глаза с белыми зрачками; то такого вида принца мгновенно парализовало. Но самое жуткое было то, что лис, злобно улыбнувшись, произнес человеческие слова: — Живой, живой…***
В это время Люмьер и Когсворт сидели, уперевшись спинами друг другу, отдышивались. — Скажи мне, у тебя в голове воск, что ли? — прорычал дворецкий, — Как у тебя хватает наглости так разыгрывать? — Прости, конечно, — Люмьер вытер платком лоб, — но я не мог позволить себе уйти, а у меня началась мигрень. — Да, да, ты не мог уйти, — Когсворт встал и отряхнул свой камзол, — но ты мог хотя бы потерпеть! — Ну уж прости, — Люмьер быстренько поднялся на ноги и привел себя в порядок, — сам походи с этой болью. — Что значит «прости»? И это все, что можешь сказать?! — возмущение наполняло Когсворта, — Я вправду подумал, что ты сейчас умрешь! — Не заводись, mon ami, — Люмьер яростно посмотрел в глаза друга. — Это я завожусь?! — Когсворт нахмурился, и ему захотелось дать метрдотелю пощечину. Мажордом замахнулся рукой и уже собрался ударить, но не тут-то было: Люмьер схватил руку Когсворта, чуть ниже запястья, и не собирался отпускать. Поняв, что руку не получится освободить, Когсворт резко замахнулся второй рукой. Но и её Люмьер поймал, тоже чуть ниже запястья. — Отпусти мои руки! — Когсворт пытался освободить свои руки от цепких пальцев Люмьера. — Чтоб ты меня снова попытался ударить? — Люмьер резко согнул руки мажордома, прижав к его груди, и Когсворт опомниться не успел, как Люмьер заключил его в свои объятия. Он пытался вырваться из объятий, но все тщетно. — Люмьер, отпусти меня! — закричал дворецкий, быстро и яростно дыша. — Нет уж, успокойся для начала, — Люмьер начал поглаживать мажордома по голове, тем самым пытаясь его успокоить. — Какой же ты дурак, Люмьер! — Когсворт носом уткнулся в грудь метрдотеля и, вырвав руку из объятий, легонько ударил его в живот. — Ну всё, хватит, — Люмьер снова потрепал друга по голове, но вдруг он расслышал тихие всхлипы. Такие были только тогда, когда человек… — Mon ami, ты чего, плачешь? — Какой вздор! — Когсворт, наконец, вырвался из объятий и резко отвернулся от Люмьера. — Посмотри на меня, — Люмьер положил руку на плечо мажордома. — Нет, — Когсворт скрестил руки на груди. Люмьер резко повернул дворецкого к себе: у Когсворта глаза были налиты слезами, которые переливались и текли по щекам, само лицо красное, а щеки моркые от слез. — Оу, mon ami, — Люмьер вновь обнял Когсворта, только теперь мягко и тепло, а дворецкий не пытался вырваться. — Только пожалуйста, — Когсворт почувствовал, как Люмьер пальцем проводит по щеке, вытирая горячую слезу, — больше так не делай. — Чтоб у меня язык отсох, — Люмьер улыбнулся. — Хорошо, пойдем в зал, — Когсворт отсранился от метрдотеля. — Погоди, я с таким лицом тебя в зал не пущу. Что скажет хозяин с хозяйкой? — слова Люмьера заставили Когсворта задуматься: и вправду, его лицо выглядило не очень важно. — Пойдем на кухню, попьешь водички и успокоишься. Друзья вышли из комнаты и отправились на кухню. Наконец, друзья добрались до лестницы. — Как думаешь, что там… — вдруг резкое сотрясение замка заставляет друзей пошатнуться на лестнице: Когсворт удержался на перилах, а Люмьеру не повезло и он скатился спиной по лестице вниз. Встав на колено и стиснув зубы от боли, он осторожно потер спину, к счастью, подоспел Когсворт и помог Люмьеру встать. — Что это было? — осторожно спросил Когсворт. — Вниз, скорее! — Люмьер побежал вниз, а Когсворт за ним. Друзья прибежали в самый низ замка и первое, что бросилось в глаза — большие грязные следы на полу, они были, к ужасу, больше медвежьих. — Люмьер, как ты думаешь, — Когсворт со страхом посмотрел вниз, прямо на звериный след, который был в три раза больше его ступни. — Это чей след? — Мне-то откуда знать? — Люмьер обернулся и был неприятно шокировал. — Oh mon Diau! Когсворт тоже неприятно удивился. Главные двери замка были вышиблены и вдобавок нижняя часть стены была разрушена, словно какая-то махина протаранила двери с дикой мощью. — Даже не знаю, что сказать… — вдруг гипнотизирующего сломанные двери Когсворта прервал крик Люмьера, и он устремился к другу. — Oh mon Diau! — Люмьер схватился за голову и шокированно смотрел на зал. — Что ты орешь… — Когсворта прервала ужасная сцена зала: все люди были заточенны в темно-фиолетовые кристаллы, а сам зал был немного разнессен. — Что здесь произошло? — Любимая! — Люмьер испугался, увидев свою дорогую Фифи внутри полупрозрачного камня, отдающий дикий холод. — О нет, нет! — Когсворт подбежал к кристаллу побольше в центре. — Господин! Госпожа! Белль и Адам с испуганными лицами, прижимались к друг другу, и принц явно пытался спасти жену. — Как?! Как их вытащить?! — Люмьер не знал, что и делать. — Отойди, Люмьер! — Когсворт схватил откуда-то отвалившуюся железку и со всей силой вдарил по кристаллу, но как только конец железки коснулся темного полупрозрачного камня, кристалл мгновенно начал расползаться по железки уже охватил ладони дворецкого. Когсворт завопил, пытаясь тщетно освободить руки. — Держись, mon ami! — Люмьер схватил мажордома и потянул назад, после нескольких попыток Люмьеру удалось освободить Когсворта, вместе упав на пол, а кристаллы на руках дворецкого потрескались и рассыпались. Немного успокоившись, Когсворт почувствовал мертвецкий холод, сковавший его не только его пальцы, но и все тело. — Mon ami, ты как? — Д-дай м-мне что-нибу-будь по-теп-пле, пож-жалуйста, — зажмурив глаза, мажордом дрожал так, как-будто целый день простоял в сильный мороз. Теперь ему с каждой секундой становилось хуже. — Я не успею! — Люмьер слышал, как у друга стучат зубы и не знал, как ему помочь. Вдруг помощь пришла неожиданно. Люмьер прислушался и услышал мелкие шаги, напоминающие шаги мелкого животного. Обернувшись, метрдотель, к своему удивлению, увидел очень крупного… кота? Кот действительно выглядел крупнее обычного кота, он был черного цвета с белым круглым пятном на лбу, шерсть на теле была пышная и немного обросшая, хвост длинный и пушистый, на ушах торчком стояли кисточки, а глаза сияли небесным оттенком. Он подбежал к друзьям и увидел продрогшего дворецкого. — Отойдите! — сказал кот низким человеческим голом, этого хватило, чтобы Люмьер отскочил от испуга. — «Говорящий кот?» — единственное о чем подумал Люмьер. Кот же посмотрел на Когсворта и, положив лапу на его плечо, дунул в него руки, прикрывавшие сердце. Люмьер собирался остановить животное, но вдруг увидел, что друг медленно перестаёт дрожать, и сам остановился. Кот перестал дуть и лапой прикоснулся к щеке Когсворта, мажордом, в свою очередь, недовольно промычал и открыл глаза. — Люмьер… — первое, что увидел дворецкий, это того самого кота. — Что здесь делает кот? — Хех, просыпайся уже, — голос кота заставил Когсворта окончательно проснуться и отскочить от него. — Mon ami, я и сам в шоке, — Люмьер встретился с Когсвортом взгладами. — Советую отойти от потрясений, — друзья посмотрели на кота. — Сейчас вы оба, без всяких вопросов, идёте в свои комнаты и собирайтесь в дорогу. Через полчаса жду вас у входа. — Стойте… — Люмьер пытался остановить кота, но тот умчался, как ветер. — И что нам делать? — Когсворт теперь не знал как поступить: остаться в замке или последовать за черным говорящим котом. — Когсворт, мы должны… — Люмьер твердо произнес. — Погоди, ты хочешь погнаться за каким-то животным? — Можешь не верить, но я верю этому коту. — Коту? Серьезно?! — Знаешь что! Если хочешь остаться, оставайся, я тебя не тащу за собой, а я пойду собираться Люмьер ушел к себе в комнату, снял свое рабочую одежду. Порыскав в шкафу, он нашел темно-каштановые брюки, простую белую рубаху, желто-охровый камзол, коричневые сапоги. Затем он нашел сумку с кожаной лямкой через плечо, в нее он решил положить несколько медикаментов, пылящийся в верхней полке шкафа, бинты, а также бумагу, перо и чернильницу, которую пришлось закупорить найденной под кроватью пробкой. Люмьер, не зная сам почему, но решил прихватить мушкетон, а потом сбегал в одну из комнат, чтобы взять у одного из слуг фляшку, полнив её питьевой водой. Самое главное, что нужно было взять — деньги, а потому метрдотель забрал все свои сбережения. Мало ли, где они пригодятся. Простившись со своей уютной комнатой, Люмьер, с надетой на плечо сумкой, ушел с этажа и спустился к главному входу. Какого же было его удивление, как он у входа увидел Когсворта, тоже переодетого в более простую одежду: темно-бордовые брюки, коричневые сапоги, простая рубашка с толстыми рукавами, бордово-желтый камзол, который имел в кармане любимые часы мажордома; тоже с сумкой, перекинутой через плечо. Когсворт обернулся и увидел друга. — Я знал, что ты меня не бросишь одного, — улыбнулся Люмьер. — Во-первых, ты постояно попадаешь в передряги — кто-тоже должен тебя спасать, — Когсворт усмехнулся в ответ, — во-вторых, я обдумал твои слова и тоже подумал, что тот кот — наш шанс спасти всех. — Ну что, пошли, — Люмьер сделал шаг вперед, но дворецкий положил руку на его плечо, тем самым остановив его. — Давай постоит немного, — они постояли на месте несколько минут, потом Когсворт пошел первым. — Теперь пошли. Друзья покинули замок. Стояла ночь. Они прошлись до середины каменного моста, а потом обернулись, чтобы в последний раз взглянуть на замок. Когсворт задумчиво опустил взгляд вниз, а потом посмотрел на Люмьера исподлобья. Люмьер кивнул. И Когсворт тоже. Они повернулись и продолжили свой путь, удаляясь от замка все дальше и дальше…