Питомник Дазая Осаму

Пары сегодня были почти до вечера. День можно было отметить галочкой как редкий из тех, когда Накахара не был в учительской. Он шёл домой, а живот урчал так громко, что казалось, люди оборачивались. Прийти домой, закинуть вещи в стирку и… Дверь холодильника почти что со скрипом открылась. Запахло разнообразными заготовками: У Чуи не бывает свободных полок на кухне, и хоть стипендия ему и не снилась, а на работу устраиваться не царское это дело, но денег, которые всё ещё давали родители, вместе с месячной арендой однокомнатной, хватало, чтобы спокойно покупать что-то простое и более-менее съедобное /а уж делать из этого вкусное он умел/. Но сейчас он просто сосредоточился на паре бутербродов. Время хотелось растянуть, а взгляд так и падал на бутылку вина. — Не, ну о любви к этой красавице что-ли написать? — Пробубнил рыжий, с какой-то ненормальной нежностью касаясь бутылки. Через час он уже отчаянно стонал, когда написал еще одно сочинение, хотя казалось бы это не требовалось, если он напишет чёртов стих. Но что-то ему подсказывало… Да и разогреться перед основной работой не помешало. Сидел за рабочим столом, пытаясь хотя бы за одну первую строчку уцепиться. А ведь в это время он уже обычно от другого стонет. Конечно он читал всякие приключенческие романы, наверное даже те, что «для девочек», прикусывал губу и томно вздыхал, но каждый раз, когда чувствовал, что на самом деле хочет чего-то такого в жизни, /и это не про дарить цветы, а получать/ просто хлопал книгой и игнорировал что-то милое до тех пор, пока не перестанет бояться своих желаний. Через два часа он мирно спал, уткнувшись головой в листик с перечёркнутыми по многу раз строчками. Последние пары у Дазая прошли без особых происшествий. Очередная пара девчонок закидала его конфетами и печеньками, что-то лепеча про собственноручную работу, честно, Осаму не вслушивался. Правда за подарки, особенно съедобные, был искренне благодарен, ведь, всё же, это то, благодаря чему он ещё не подох от голода. Мы тут люди все свои, так что честно признаемся: Дазай готовил откровенно хуёво. После последней попытки что-то приготовить (лет в двенадцать это было, кажется) он чуть не лишился пальцев. С тех он забил на это дело и кухня в его квартире — это не больше чем обычная комната, в ней ни плиты, ни столика разделочного нет. Словом, даже если бы захотел, приготовить ничего не смог бы. Как непрактично, казалось бы, ведь парень то, не маленький, при мозгах, а хуй там. «Зачем тратить деньги на приобретение всех этих лишних предметов, к которым, за имением их, он даже не подойдёт потом ни разу, когда можно потратить их на несколько грамм порошка», — думал он, заселяясь в квартиру. М-да, работая учителем, на каждодневную доставку еды разоряться –самоубийство. Вот и приходится выживать на одном шоколаде да печеньях. Зайдя в свою квартиру, он снова почувствовал угнетение белых с разводами стен. Мебель в квартире почти отсутствовала. Кровать, пара тумбочек, небольшой дряхлый шкафчик в прихожей, так, вещи первой необходимости. Из-за незаполненности помещения, и яркой лампы с холодным светом, казалось, будто зашел не в квартиру, а в палату дешёвой пустующей стационарки. Пора бы всё-таки обои поклеить, а то так и с ума сойти можно. Пройдя в комнату, сев за рабочий стол, он начал разбирать свой рутинный бумажный завал, пожёвывая печенье. Просидев так до ночи, Осаму решил всё же поспать. Лёжа в кровати, он подумывал о внесении в свою жизнь каких-нибудь красок. Не чёрных там, и не всех этих печальных, а «чего-то такого светленького, оранжево-рыжего например… дааа, рыжего… может обои купить там светлые… или…». Сегодня у Чуи опять первая литература. За пару дней жизнь резко поменялась, и та выходка с вином и дракой оказалась последней допустимой и безнаказанной. Знал бы об этом Накахара тогда и точно бы заехал по лицу Осаму. Чуя вяло плёлся на пару, хотя жаловаться на то, что он не выспался, он больше не мог /но спать сидя, уткнувшись носом в рабочий стол — не очень приятно/. По дороге в универ старался выучить отрывок, заданный на дом к прошлой лекции, и у него неплохо получалось. Конечно, сука, что угодно, но не стих. Если бы сдержал язык за зубами, то мог бы просто спокойно сдавать все задания и получать оценки, но нет же, блять, тихо на жопе то не сидится. Подходя к шараге, он расправился с последними строчками, которые возможно уже и не спросят, засунул в рюкзак книгу и достал оттуда листок с третьим сочинением. Натянув максимально недовольное ебало, по привычке шумно открывает двери в аудиторию (к слову, еще пять минут до звонка), и, одарив Дазая прожигающим, ненавидящим взглядом, проходит мимо его стола, бросая на рабочее место учителя листок с сочинением. Не ждёт ни доли секунды и сразу же направляется к своей парте на почётном последнем ряду. Обнаглел. Не дня без выебона. Что не так ему, блять? Требуют тут у него задания, а потом в лицо ими швыряются? Якобы «забери свой чёртов листок, я на него так много времени потратил, будешь должен». Ну нихуя ж себе… — Чуя, остановитесь, пожалуйста. — Цедя сквозь зубы, Дазай скомкал листок и поднялся из-за стола. — Подойдите-ка сюда, и объясните нам, что это сейчас такое было, — испепелял он взглядом студента. Осаму не намерен больше это терпеть. Это уже начинает переходить грань. Чуя оглянулся по сторонам, остановившись и всё ещё стоя спиной к преподавателю. Студентов в кабинете было ещё не много, ведь Накахара зашёл заранее, пусть и за пару минут. У всех присутствующих на лицах была ехидная улыбка. Рыжий медленно повернулся к Дазаю передом, к группе задом. Подходить к учительскому столу, однако, он не торопился. — Это сейчас было сочинение. — Надеяться на то, что этот листок еще разгладят и проверят было все равно, что надеяться на хорошее настроение сегодня. Накахара засунул руки в карманы и с вызовом /хотя в глазах читалось больше волнение, чем раздражение/ уставился на лектора. — Иди за мной. — Лектор подошёл к Накахаре, схватил того за руку и направился на выход из аудитории. — Сегодня этой пары у вас не будет. — Сказал он студентам и вышел, волоча рыжего за собой. Дверь закрывается и он прижимает к ней Чую. — Либо ты ведёшь себя как ёбанная паинька, либо идёшь сейчас подписывать заявление об отчислении, ты понял меня? — Осаму сильнее вдавил пальцы в руку студента. — Не столько из-за листочка своего, сколько за всё-ё, что ты успел в мою стороны выебнуть. — Дазай рычал, вжимая в дверь Накахару. — Ч-что? — Чуя еле задрал голову, чтобы заглянуть в глаза учителю. Дышать было трудно, а что такое личное пространство рыжий вообще забыл. — Да… да, я понял, простите. Пара капель слёз покатилась по щекам, Накахара немного затрясся, заливаясь краской. В этот раз юноше не было обидно за себя, не было даже страшно /по-крайней мере настолько страшно, чтобы это было проблемой/; просто что-то в голове рыжего парня перемкнуло и заставило понять Осаму. Чуя наверное впервые посмотрел на преподавателя как на человека, насколько вообще возможно было смотреть, заливаясь слезами. — Прекрасно! А теперь мы идём кушать! — Вытирая Чуины слёзки, Осаму, не отпуская его руки, принялся вести юношу до дверей университета. — Тут есть небольшое кафе неподалеку, как ты думаешь, круасан с шоколадом брать или с клубникой? — Всё ещё таща юношу в противоположное от стен универа направление, обернулся, заглядывая в глаза Чуи, спросил он. Накахара пару раз удивленно шмыгнул. Плёлся за неотпускающим его Дазаем, смотря тому в затылок. — С клубникой… — Чуя постепенно успокоился, уже просто осторожно шагая. Вопросительно взглянул на обернувшегося мужчину, но даже не затормозил. «Пары по литературе бывают не такими уж и ужасными, хотя всё равно очень пугающими» — подумал рыжик и сдержанно улыбнулся, как бы в благодарность учителю. Дойдя до входа в кафешку, Осаму остановился. Перехватив ладонь юноши поудобнее, отворяя дверь, повёл внутрь. В помещении как всегда играла расслабляющая музыка и стоял приятный аромат свежей выпечки. Если честно, недавний поступок Чуи его конечно взбесил, но всё же, он послужил прекрасным поводом съебаться из душной аудитории, и наконец за двое суток, если не нормально, то хоть как-то поесть. Хотелось бы, конечно, в ресторан пойти, заказать самый огромный стейк под полусладкое, но финансы, вернее их отсутствие, и нежелание переться к черту на куличиках, сыграли свою роль. Тем более есть мясо утром — не самая лучшая идея. Подходя к столику с окошком в самом углу, Дазай отодвигает для своего спутника стул, ожидая когда на него (на стул) сядут, и садится напротив. Осаму смотрит блестящими глазами на Чую, утоляя зрительный голод, и подзывает суетливую официантку, что сию же минуту оказывается у их столика, готовая принять заказ. –Та-ак, нам, пожалуйста, два круассана, один с шоколадом, другой с клубникой. Так же… Мне американо и мясной салат. Чуй, хочешь еще чего-нибудь? — перевёл он взгляд от меню на юношу. Чуя правда не был мелочным парнем, но так как в подобной ситуации оказался впервые, его в первую очередь напрягало собственное отсутствие денег. Он бы даже пошутил где-то у себя в голове про то, что неплохо быть девушкой, но ему сейчас было не смешно. Он, пытаясь устроиться на стуле, нервно теребил краешек скатерти. Пару раз перевёл взгляд с официантки на учителя и обратно. — Апельсиновый сок, пожалуйста. — Он нервно поджал губы, ненавидя то, как разбито выглядит. — Точно ничего больше не хочешь? Не волнуйся, раз я сам позвал, то сам за всё и заплачу. Тем более, я понимаю, что у студентов, как правило, денег особо не водится. Можешь брать всё, что хочешь, правда, мне не сложно. — Прикрывая глаза, улыбается Дазай. Тем временем официантка, кажется, чуть ли ни радугой от милоты блюёт; хм, интересно, может даже скидочку сделает? Чуя просиял и выдохнул. Взглянул на официантку и недовольно фыркнул. Одна из самых бесячих вещей, которые могли его доконать, когда он в непосредственной близости с лектором — это вертихвостки. Он сомневался, что в него влезет еще хоть что-то, кроме круассана и сока, поэтому отрицательно помотал головой. Сейчас, как ему показалось, откладывать настолько волнующие его мысли насчёт Дазая было уже некуда. Почему вся смелость и дерзость улетучивается, когда они не в аудитории вместе с остальными студентами? Это могло быть чем угодно, но Накахара понимал, что это точно не что-то нормальное. Он просто застыл, уставившись куда-то перед собой /а перед ним была грудь Осаму, что ж теперь поделать/, и прибывал в таком состоянии минут пять, настолько глубоко погрузившись в волнительные раздумия, положив руки себе под ноги и совсем слегка покачиваясь взад — вперед. Заказ был сделан, и официантка уже несколько минут как ушла, но положение Чуи так и не сменилось. Склонив голову к плечу, Осаму немного опустился на стуле таким образом, чтобы взгляд Накахары упирался в его же. — Хей, ты чего завис? Всё в порядке? — М? Да, все хорошо… — Чуя вышел из астрала, и, почувствовав пустоту в животе, понял, что сегодня всё-таки хороший день. — У вас не будет проблем из-за отмены занятий? Мои одногруппники, конечно, в большинстве своем, не стукачи и доносить другим преподавателям не пойдут, но есть и отдельные кадры. — Он произнес последние слова с отдельной ненавистью, ясно давая понять, что имел стычки с студентами на почве того, что те не прикрывали его, когда он прогуливал пары. — Думаю, доносить будет не в их интересах, если что, скажем, что пошли наказывать тебя в деканат. — Осаму довольно улыбнулся, видя, как несут их напитки. — Как дела обстоят с написанием стихотворения, не сложно? Уж очень интересно посмотреть на результат, — повседневным тоном спрашивает преподаватель. — Да, всё супер. Я почти закончил. И вовсе это не «невыполнимое» задание, могли и пооригинальнее придумать. Думаю…я сдам завтра утром. Угу. Чуя хитро улыбался, видимо ощутив прилив сил, как только отпил пару глотков сока. Да пофиг, еще разберётся с этим стихом. — А вы уверены, что в учительской в данный момент никого нет? — Накахара говорил с легкой, доброй усмешкой. — А то странно будет, если вы… на… наказы… говорили со мной там, хотя есть свидетели, доказывающие обратно? — Не волнуйся, Чуя, это уже мои проблемы, — Осаму ухмыльнулся. — Я рад, что ты так уверен в своем стихотворении, да и сложность задания заключается не в том, чтобы просто написать стих, а в том, чтобы выступить с ним, ещё и призовое место занять, не забывай об этом. — Попивая кофеёк, вещает шатен. Чуя поперхнулся соком. То есть… не просто написать и сдать, ещё и читать надо? Нужно было срочно подумать о чём-нибудь хорошем. И тут перед ним поставили большой тёплый десерт. С этой минуты достучаться до Накахары было бы невозможно, потому что он жадно впивался зубами в еду, тщательно пережёвывая и повторяя этот процесс. Вместе с тем думал, когда последний раз ел что-то серьёзнее бутербродов, и понимал, что вчера, а вчера это очень и очень давно… Чем сильнее он приближался к окончательной кончине круассана, тем сильнее его щёчки краснели, а язык всё чаще довольно проходился по испачканным в клубничном джеме губам. Совсем уж бескультурно и счастливо облизнув пальцы, он с благодарностью посмотрел на Дазая, и то ли от того, что он наелся, то ли от чего-то другого /что уловить было невозможно/ Чуя больше не хотел сбежать от Осаму, и это немного успокаивало. Смотря на это изголодавшееся чудо, подпирая щёку в умилении, Дазаю кажется, что он нашёл клад. У него в голове просто не укладывается, что тот наглый и дерзкий юноша, и сидящее сейчас перед ним, измазанное в джеме солнышко, это один и тот же человек. Дикое желание есть сменилось желанием не сводить глаз с рыжика больше никогда в этой жизни. Сидеть и наблюдать за всем этим стало так уютно, что Осаму уже даже почти игнорировал лопнувшие кровеносные сосуды в носу. К чёрту вообще стихи и все эти пары с универом, в который уже скоро надо было возвращаться. Хотелось просто забрать это существо к себе домой и заобнимать до смерти, как пятилетний ребёнок, получивший новую плюшевую игрушку, которую так давно хотел. Голод, всё же, постепенно брал верх, и кареглазый тоже преступил к трапезе. Как жаль, что всё хорошее так быстро заканчивается.