Философский камень Драко Малфоя

      — Мы просто нашли его! Нашли!       Драко зажмурился и шумно сглотнул. Хотя «шумно» сейчас было максимально относительным понятием: любые звуки глушились ее воплями.       Салазар, даже профессор Бербидж умирала тише.       — Не смей врать мне, грязнокровка! Круцио!       Драко открыл глаза. И моментально пожалел об этом, потому что столкновение с реальностью теперь стало неизбежным.       Таким же, как скулеж Грейнджер, бьющейся в конвульсиях под движениями палочки Беллы.       Почему-то ему захотелось скулить в ответ.       Казалось, эта картина навсегда отпечатается у него под веками: дрожащее на полу хрупкое тело с неестественно изогнутыми конечностями.       Нет. Он забудет. Должен забыть.       Очнись, это чертова Грейнджер.       Грейнджер. Та, кому он от всей души пожелал смерти еще курсе на втором. И ни разу не усомнился в своих словах. Просто не думал об этом.       Как там говорится… будь осторожней с желаниями?       — Я н-ничего не з-знаю… — едва ли этот хрип походил на человеческий голос.       — Врешь, мерзавка! — взвизгнула Белла, истерически тряся спутанными черными патлами. — Ну ничего, ещё порция Круцио точно развяжет тебе язык!       — Прошу…       Отчего-то ему показалось, что Грейнджер попросила не о пощаде — о быстрой смерти.       Грейнджер. Смерть.       Едва два этих слова сошлись в одну цепочку, Драко перестало хватать воздуха.       Грейнджер. Смерть.       Осознание проникло в голову нагло, без спроса: ни черта он не хотел видеть ее мертвой. Это было слишком реально. Слишком по-настоящему необратимо.       Она, черт возьми, всего лишь девчонка.       Драко огляделся: родители застыли с абсолютно равнодушными масками на лицах. Как будто перед ними зияла пустота, а на полу не корчилась в агонии Грейнджер, умоляющая Беллу остановиться.       Только у него от ее воплей вместе с барабанными перепонками разрывалось что-то внутри?       — Ну, и когда это прекратится? — негромко спросил он.       Тут же поймал на себе изумленный взгляд отца.       — Она… она же заляпает нам пол, мне совсем это не нравится, — быстро добавил Драко.       — Думаю, скоро, дорогой. Взгляни — она уже едва держится.       Мама с виду даже бровью не повела, но Драко знал ее слишком хорошо, чтобы не уловить сочувственный подтекст.       — Хватит!       Воздух в комнате разрезал крик, какого Драко не слышал еще никогда. В нем звучало самое страшное.       Смерть. И тишина.       Потому что тело Грейнджер дернулось, и ее глаза закатились. Изо рта вырвался едва слышный хриплый свист. Она так и осталась лежать на черных плитах, как выброшенная прочь изломанная игрушка.       Несгибаемая гриффиндорка сломалась.       Что-то внутри Драко оборвалось. Захотелось подбежать к ней, схватить за плечи и тряститряститрясти, пока Грейнджер не очнется. Не откроет свои дурацкие карие глаза.       Живые.       Но он так и застыл немым послушным столбом, врастая ступнями в мрачно поблескивающий оникс высшего качества.       Нет, она не посмеет вот так умереть!       Почему-то Драко это волновало. Хоть под его взглядом и угасали в муках совсем крошечные дети, захлебываясь в собственной грязной крови.       Было все еще тихо.       Так ужасающе тихо, что он слышал скрежет лезвия Беллы по предплечью Грейнджер. Ее радостные повизгивания от вида чужой боли.       Драко втянул в себя воздух. Сквозь зубы. Шумно.       Сумасшедшая сука.       — Хватит! Умоляю, хватит!       По Мэнору опять разнесся пронзительный вопль Грейнджер, очнувшейся от новой порции истязаний.       И Драко был счастлив ее крику. Ведь это значило, что она все еще жива.       Вдруг дверь в обеденный зал разнесло Бомбардой, и все смешалось: сонмы заклинаний Поттера, Уизли, мамы и его самого, пустота в той руке, где раньше была зажата палочка, Белла с лезвием у горла Грейнджер, рухнувшая хрустальная люстра, неизвестно откуда взявшийся эльф, трансгрессирующий еле живое Трио, и кинжал, летящий им вслед.       Только бы не она. Не. Она.       Время, казалось, застыло.       Вибрирующую от концентрации темной магии густую тишину нарушал лишь шепот отца, причитающего о том, что со всеми ними сделает Темный Лорд, когда вернется. С каждым его словом руки Беллы тряслись все неистовей: похоже, она боялась чего-то страшнее, чем смерть. Мама успокаивающе водила ладонями по спине Драко, будто бы говоря: «Все кончено. Выдохни».       Но все это захлебывалось в бешеном потоке вопросов, которые и сами умирали где-то в гортани, так и не вылетев наружу. Они были почти одинаковыми, почти братьями-близнецами.       Грейнджер выживет?       Она, черт возьми, выживет?