Сборник для души

Взглядом Дазай отымел тебя во всех известных и неизвестных ему позах. Пока ты лежишь рядом с ним на диване и опускаешь голову на его плечо, Осаму просто не может себе позволить. Или не хочет. Вернее, пока ты не позволишь. Дазай счастлив, если сумеет урвать пару глубоких поцелуев с твоих губ. Ты всегда охотно отвечаешь, всегда даешь чужим рукам зарыться в твои волосы. Но дальше не заходишь, нежно придерживая ладони парня, которые так и норовят залезть под футболку. Слишком много для омеги значит первый раз. Но брюнет лишь понятливо улыбается и говорит о том, что сделает все, когда ты будешь готова. Только из-за этого омега в тебе визжит. — Ты поставишь мне метку во время течки? Вопрос невероятно интимный, звучащий очень тихо. У Дазая пальцы на ногах поджимаются от легкого животного удовольствия, что через пару мгновений сменяется чувством любви к тебе. — Конечно, солнышко. Ты совсем не знаешь как это, проводить течку с альфой. Подружки тебе все уши прожужжали, мол, все это волшебно, чудесно и крышесносно. Боли почти не чувствуешь. Боль, вообще, понятие вполне себе абстрактное. Все зависит от подготовки, порога и прочих факторов, которые контролировать ты едва ли способна. Когда ты остаешься одна, то даже один палец доставляет дискомфорт, о члене ты и думать боишься. Но Осаму всегда успокаивает, ждет твоей готовности. Он действительно любит тебя. Если бы не любил, стал бы ждать?

***

Ты почти уверена что это оно. Феромоны альфы, что буквально витают по всей квартире, разгоняют кровь по венам еще сильнее. Забиваешься в самый дальний угол спальни и ждешь. Ждешь его самого, его объятий и голоса. Потому что сама ты теряешься. В запахах, в пространстве и мыслях. — Солнце, я дома, — мужской голос отдает грубой хрипотцой, от которой мурашки пробегают по открытым плечам. — Ты в спальне? Вопрос риторический, потому что сам он все прекрасно понимает. Возможно, он унюхал тебя еще до того, как вошел в подъезд. — Я вымою руки и приду, потерпи немного, — а ты уже готова заплакать от бессилия. Дазая слишком много, он везде, но не рядом с тобой. Рука уже тянется под резинку нижнего белья, как ее перехватывают. — Солнышко. — Д-дазай, — ты резко льнешь к парню всем телом, а он лишь подхватывает тебя и несет на кровать. — Боже, м-мне так страшно. — Скажи мне остановиться и я уйду, — ты не можешь себе представить что случится, если он уйдет. Внизу слишком жарко и мокро. У тебя нет сил и слова вымолвить, ты только отрицательно качаешь головой и ловишь его губы своими. Отрываешься, ладони кладешь на чужие щеки и покрываешь лицо брюнета беспорядочными поцелуями. Дазай резко меняет вас местами и подминает под себя. От близости с ним слишком хорошо, ты не можешь даже думать о чем-то другом, кроме как о его губах, пальцах и языке. Осаму разводит твои ноги в стороны и устраивается между, спускаясь поцелуями от шеи до груди и обратно. Футболка уже валяется где-то на полу, слетела совершенно незаметно. Твои соски до жути чувствительные, а когда Дазай берет одну из горошин в рот, хитро так сверкая глазами из-под пушистых ресниц, ты вскрикиваешь. — Ты такая громкая, солнышко, а вдруг соседи услышат? — но тебе так насрать. Пусть весь город — насрать. Тебе хватило нескольких секунд, чтобы извернуться у парня в руках от блаженства. Тот пораженно выдыхает, думая, как тебе снесет шлафан, если коснется тебя там языком. Медленно опускается вниз, целует внутреннюю сторону бедра и облизывается. — Солнышко, да тут водопад, — проводит по промежности вверх-вниз, ловя каждый твой несдержанный вздох. Сначала думает отодвинуть хлопковую полоску белья, но потом цокает и зубами стягивает трусы к щиколоткам. Даже закрываться перед ним сил не хватает. Так печет и так хорошо. Дазай кладет ладони на внутреннюю сторону твоих бедер, раздвигая и прижимая к постели еще сильнее. Языком, словно на пробу, проходится по мокрым складкам, а пальцами кружит вокруг чувствительного клитора. В твоих глазах искры, в животе бабочки, а в голове чернеющая пустота. Пальцами зарываешься в волосы парня и притягиваешь к промежности еще ближе. Нос утыкается в комочек нервов и опаляет его дыханием. Язык продолжает рисовать слишком замысловатые узоры и пошло причмокивать. Когда Дазай прижимается им ко входу, ты понимаешь, что такого оргазма у тебя никогда не было. — Осаму! — натурально визжишь и захлебываешься в собственных стонах. Палец входит внутрь легко, почти не встречая преграды, уж слишком ты разгоряченная. — Какая ты узкая, солнышко, — его голос служит тебе маяком, чтобы совсем не потеряться в засасывающем тебя блаженстве. — Боюсь представить, как сильно ты будешь обхватывать мой член. Когда второй палец находит первый, ты притягиваешь Дазая к себе и врезаешься в губы поцелуем, кусаясь и буквально плача в его рот. — Пожалуйста, — бессвязно шепчешь и сильнее сжимаешь вьющиеся волосы в пальцах. — Что такое? — в тебе сгибаются пальцы, трутся о верхнюю стеночку, задевают ту самую точку, которую стоило тронуть в самом начале. Как мантру повторяешь его имя и ярко кончаешь на чужих пальцах. Сердце стучит в самом низу живота, к щекам приливает кровь, а руки сильно трясутся. — Как ты, солнце мое? — язык почти что примерз к небу, но ты прижимаешь парня к груди и гладишь его по голове. — В-все хорошо, — глаза застилает дымка. — Я хочу тебя в себе. — Ты уверена? — он знает, что ты уверена. Но как заботливый парень должен знать точно. Когда Дазай входит, все мысли, что еще могли оставаться в твоей голове, исчезают, словно просыпавшийся сквозь пальцы песок. Стенки влагалища обхватывают его член, заставляя парня зашипеть тебе на ухо. Он останавливается и взволнованно глядит на тебя. На твоих глазах наворачиваются слезы, расчерчивая дорожки по щекам. Печет между ног, ты утыкаешься носом в шею детектива и сжимаешь в ладошках простыни. — Если больно, то я прекращу, скажи только, — бережно гладит тебя по голове, словно ты — самое сокровенное, что у него есть. — П-продолжай, — парень касается клитора и медленно начинает двигаться. Осаму сцеловывает все слезы, бегает по телу ладонями, слегка задевает пальцами соски, а все ощущения легкими покалываниями отдают в мозг. Двигается медленно, внезапно слегка приподнимает твои бедра и проезжается по самому чувствительному месту. Ты вздрагиваешь и прижимаешься к Дазаю, обхватывая его бедра ногами. — Ты такая хорошенькая, солнышко, — шепчет, прижимается губами к мочке уха. — Хочешь, я могу кончить в тебя. Ты забеременеешь, будешь ходить с милым животиком, а потом ты родишь мне ребенка. Или двух. — Нет-нет-нет, — бормочешь, но потом начинаешь судорожно кивать, уж очень хорошо он делает. — Да ладно тебе, мы будем отличными родителями, — чувствуешь как узел начинает набухать и громко стонешь. — Я совсем скоро, маленькая. Ты тоже чувствуешь, что на грани и откидываешься на подушки. Последнее, что твой мозг успевает уловить — правильное ощущение собственной наполненности и резкую боль в шее. Словно кусок кожи выдрали с мясом. Тебя совсем отпускает, когда Осаму растирает клитор, и ты слышишь громкий крик. Лишь через несколько секунд до тебя доходит, что кричала именно ты. Любое движение отдает жжением внизу живота, а значит вы сцепились. — Я залетела, — не отрицаешь, не вопрошаешь, а просто принимаешь как факт или данность. — О да, — Осаму довольно улыбается, словно кот, что нажрался сметаны. — Ты так прекрасна в своем удовольствии, солнышко. Меняет вас местами, и теперь ты лежишь сверху. — Так и уснешь с моим членом в себе? — слизывает кровь с раны на шее, причитая, что обработает ее как все закончится. — Обещай, что не бросишь меня, — ты резко осознала, что никому кроме него не нужна. Меченая, скорее всего с ребенком. — Обещай, слышишь?! — Конечно, солнце мое, — находит своими губы своими и целует так нежно, как делал это в самый первый раз.