Мой дом - общага Мультифандомщика (Слэшные хроники)

Мин Юнги ступал широкой поступью, каждый его шаг излучал уверенность, взвешенность. На его лице была решимость. Он сделал замах мечом: замок пал, сталь обуглилась словно от удара, раскаленного магическим холодным пламенем. Цепи пали вниз. Молодой император с ноги вышиб дверь, врываясь в помещение из толстых прочных стен. Его глаза не сразу заметили во мраке тело, лежавшее на сене, но, постепенно привыкая, они обрели четкость и увидели силуэта того, кто так отчаянно прятался. Грязный, немытый, с нечёсаными волосами наследный принц Ким Тэхён попятился назад, увидев в свете белого дня на пороге того, кто давно уже его искал. Вскрикнув, словно наложница в опочивальне, Ким Тэхён за своей спиной обнаружил стену - бежать больше некуда. С глазами, наполненными ужаса и слезами от страха, он взглянул на того, кто пришел по его душу. - Нет, ваше святейшество! - Кричал наследный принц, выставляя руки вперед, словно это могло спасти его. - Прошу вас, пощадите! - Пощади-ить!?! - Взревел молодой император. - Скажи, а ты щадил того, кого ты погубил!? - Я... я... бы никогда!... - Задыхаясь от страха, лепетал Ким Тэхён. - Заткнись! - Мин Юнги ногой ударил в грудь Тэхёна, прижимая сапог к его ханбоку, впечатывая тело наследного принца в пол. - Прошу вас, ваше святейшество, выслушайте меня... В помещение вбежали воины, помощники императора, и кое-кто из его свиты. Увидев, что они наконец нашли того, кого искали несколько месяцев подряд, все решительно настроились, схватившись за свои мечи. - Прошу вас, ваше святейшество, выслушайте меня... - На выдохе произнес Ким Тэхён. Мин Юнги, сделав жест рукой своим воинам остановиться, процедил сквозь зубы: - Связать его. Мы возвращаемся домой. А с этим разберемся позже. ............. Торжественный зал буквально был усыпан цветами: повсюду рассыпались лепестки самых свежих и прелестных цветов, насыпаны таким толстым слоем, что, ступая по полу, они выделяли свой сок. Ароматы, смешавшись, слились воедино, образуя совершенно новый, пьянящий аромат. Вокруг пестрели переполненные вазоны с букетами, и, казалось, что это какое-то цветочное безумие. Император Мин Юнги, облаченный в роскошные красные наряды с расшитыми золотыми драконами на торжественной мантии, медленно ступал к своему трону. На него то и дело опускались белые лепестки роз - такие цветы использовались только для свадебной церемонии. Рядом с ним, неспешно ступая, прислуга несла короткое кресло, расшитое в красный атлас, а на нем, словно на троне, восседал Пак Чимин - тот самый танцор, от которого Мин Юнги окончательно растерял остатки разума. Мертвеца облачили в легкие красные наряды - свадебный ханбок, а его короткие золотистые волосы аккуратно уложили, повязав на лбу белоснежную ленту. Губы его были выкрашены красным, а на лицо наложили белила, чтобы скрыть синюшность кожи. Его глаза была плотно закрыты, руки прикреплены к бортикам кресла, а туловище закреплено шелковыми лентами в сидячем положении. Выглядело это так, словно молодые забавлялись - и невесту катали на праздничном троне, пока юный жених сохранял спокойствие. Когда Мин Юнги сел в свой трон, его невесту усадили рядом с ним, и своей ладонью молодой император накрыл обездвиженную кисть Чимина. - Эти танцы в твою честь! - Весело произнес Юнги, кивая в сторону танцовщиц. В праздничном зале собрались чиновники, прислуга, и приглашенные из других кланов, дабы стать свидетелями призрачной свадьбы императора клана. Такой обычай происходил тогда, когда невеста покидала мир до свадьбы, но жених, желая воссоединиться с усопшей в следующей жизни, мог сыграть заветную свадьбу. Заиграла музыка, ритмичные удары чангу сопровождались мягкой поступью и прыжками танцовщиц. Переборы струн на вире соединялись в мягкие аккорды, а мелодия извлекалась из отверстий сэнхванов, выдуваемая прелестными губками девушек-музыкантов. Чиновники распивали вино, старательно не глядя на новобрачных - от одного вида восседавшего в кресле мертвеца им становилось жутко. Мало того, что император во всеуслышание объявил себя кеганом, так еще и женится на трупе! От разложения мертвеца поддерживала императорская магия - в его тело были воткнуты особенные иголки, они-то и сохраняли тело упругим. Император Мин взглянул на своего возлюбленного и склонился ему, словно тот мог его услышать: - Они - ничто в сравнении с тем, как танцуешь ты. Он оставил влажный поцелуй на щеке своей невесты, и чиновники, заметившие это, сдержали рвотный позыв, как можно скорее отвернувшись. После того, как император вдоволь насладился представлением, он приказал прислуге унести невесту в свои покои и подготовить Чимину новые одежды для сна. Сам же он, принимая поздравления от чиновников и приглашенных из других кланов, удалился в молебную - дабы зажечь ароматные палочки на могилах своих почивших братьев, таким образом принимая свой брак. .............. Мин Юнги снял налобную ленту и аккуратно сложил ее на маленький столик с остальными принадлежностями. Здесь лежал его гребень, перстни, императорская печать, и белила с кистями. Его волосы рассыпались золотой копной по плечам, мягким шелком касаясь тонкой ткани нижних одежд императора. Он подошел к широкой кровати, где уже лежало тело его невесты: облаченный в тонкий запахнутый халат из самого дорогого шелка, какой можно было найти во всей стране Чимин казался мирно спящим. Его руки были сложены вдоль тела, а пальцы были мягкими и расслабленными. Мин Юнги взял в руки гребень и аккуратно причесал волосы Чимина, укладывая их на одну сторону. Он пригладил выбившуюся прядь и любовно поцеловал в лоб свою невесту. - Твои волосы по-прежнему мягкие и шелковистые, - произнес император. Он потянул шелковые ленты на своих одеждах, распахивая их, показываясь перед невестой обнаженным. Его тело было прекрасно сложено, а кожа не знала солнечных лучей. Каждая мышца прорисовывалась красивым рельефом. Вот так он желал предстать перед своей невестой при жизни, но не таким образом он собирался заключить этот брак. Развязывая ленты халата Чимина, Юнги смаковал каждое свое движение: наблюдал за тем, как его взору постепенно предстают очертания изящного торса невесты. Его кожа все еще хранила упругость. Грудь, пусть и не вздымалась, была твердой. Пресс не был лишен изящества. Острые ключицы хранили в себе глубину. Его лобок по-прежнему оставался ухоженным, без единого намека на растительность. Вздыхая, оглядывая каждый сантиметр тела своей невесты, император жалел, что эта красота бездыханна. - Ты так прекрасен, - произнес он, укладываясь рядом с невестой, - ни одна наложница во всем моем клане не сравнится с твоей красотой... Он провел пальцами от шеи до лобка, ощущая нежность кожи. А после, окончательно теряя остатки рассудка, император впился губами в уста почившей невесты. Их губы соединились, как тогда, когда произошел их прощальный поцелуй, здесь, в императорских покоях. На Юнги нашло отчаяние, смешанное с невыносимой болью от того, что он никогда не будет по-настоящему счастлив, от того, что его невеста никогда не распахнет глаза и мертвые уста не произнесут ни слова. Он впивался и впивался губами в шею, плечи, ключицы Чимина, целовал везде, словно умалишенный. Его рука коснулась чрева невесты, отверстия, куда он намеревался попасть и насладиться ним сполна. Его пальцы ловко проникали внутрь, расширяя отверстие. - Я надеюсь, тебе не больно, - произнес Юнги охрипшим голосом. Лицо Чимина по-прежнему ничего не выражало. А после, широко разводя ноги мертвеца, он, закусывая губу от вожделения, пристроился и с одного толчка проник к отверстие своей невесты. Буря внеземных чувств пронеслась в его голове, до дрожи пробирая все его тело, ознобом пронесшись по коже. Это было внеземное наслаждение! Упругие стенки отверстия плотно обхватывали член императора. Сделав несколько осторожных движений, император Мин затолкался внутри своей невесты. - Тебе хорошо со мной? - Спросил он, по-прежнему не получая ответа. А после он ускорил свой ритм, глубже и глубже толкаясь внутрь. Его невеста оставалась спокойной и обездвиженной, а сам император, закрыв глаза, полностью отдался безумию. На него накатывали волны возбуждения, и он перестал контролировать свои действия и мысли. Вскоре его член накалился, кровь прилила, и, подергиваясь, он дошел до пика своего блаженства: из маленькой дырочки прыснула белая жидкость, заливая собой отверстие невесты. Тяжело дыша, Мин Юнги опустился на тело Чимина, и с поцелуем прильнул к его губам. - Надеюсь, я не сделал тебе больно, - любовно прошептал он. Осторожно выходя из отверстия покойника, он прилег рядом, обнимая свою невесту, прижимая бездыханное тело к себе. - Как жаль, что ты мертв, - с горечью в голосе произнес Юнги, - у нас могли бы быть прелестные дети... Слеза скатилась по его щеке. Это тело никогда не ощутит больше ласковых прикосновений мужа. Эти глаза никогда не увидят их будущего, которого нет. Эти уста больше не произнесут добрых слов. Завтра туман волшебной ночи рассеется, и их любви наступит конец - по всем обычаям невесту требовалось похоронить. Их браку суждено было быть таким коротким... .............. Утром Мин Юнги проснулся от того, что пение птиц было слишком радостным и громким. Если бы он мог, то приказал бы всему миру молчать! Потому что его траур, его горе казались ему такими ненавистными! В его ноздри ударил смрад разложения, и, с ужасом открывая глаза, Юнги обнаружил, что одна из иголок выпала из тела, нарушая тем самым поддерживающую магию против разложения невесты. Кожа на безупречном теле Чимина слезла, кое-где почернела. Его лицо посинело. Весь внешний вид настолько ужаснул императора, что тот, отпрянув, попятился назад к стене. Он потерял рассудок! Он женился на мертвеце... Он занимался любовью с покойником... Словно придя в себя, Юнги, хватая со стола догорающую масляную лампу, разбил ее. Масло разлилось, загорелись коврики на полах. Занялись пламенем и атласные подушки, тонкое дерево котацу. Мин Юнги, схватив императорскую печать, попятился к выходу, в последний раз наблюдая свою невесту: тело Чимина так и осталось лежать в кровати, пожираемое пламенем. Когда огонь разгорелся достаточно сильно, и в покои вбежали люди императора, они помогли ему выбраться. Все выглядело так, словно это была случайность. Отдышавшись, император дал распоряжение следить за тем, чтобы его опочивальня сгорела дотла, и только потом потушить огонь. Направляясь в зал для заседаний, где он разбирал различные документы и встречался с чиновниками, император приказал: - Приведите ко мне наследного принца. Настал час расплаты.