Only you
can make me feel
alive
Ван Ибо просыпается в полной темноте. Всё тело нестерпимо ноет, голова раскалывается от тяжёлой пульсирующей боли. Где он? Что произошло? Кажется, вчера он снова сильно напился. Чернота вокруг постепенно растворяется, обнажая голые оштукатуренные стены. Тусклые лучи пасмурного утра проникают в большое боковое окно, и очертания предметов становятся реальнее. Белая прикроватная тумбочка, серое тканевое кресло, большой чёрный торшер, в углу – компьютерный стол с ноутбуком... Это его комната. Почему он здесь? Приснилось, что ли?.. Ибо лежит на мягкой кровати, накрытый тонким белым одеялом. В воздухе стоит еле слышный аромат персиков. Такой сладкий и мерзкий, что к горлу подкатывает тошнота. Ибо жмурится и утыкается носом в сгиб локтя – приторный запах исходит от его собственной кожи. Хочется сходить в душ и избавиться от этого странного наваждения, но мышцы сковывает невыносимая слабость. Он сглатывает, борясь с каким-то необъяснимым отвращением, и чувствует, как в нёбо вжимается маленький твёрдый шарик. Точно, ему же прокололи язык… На самом деле?! Не приснилось?! Ибо нервно скидывает с себя одеяло ногой, почти целиком обнажая тело. Сердце мгновенно реагирует даже на такое незначительное движение, принимаясь усиленно биться где-то под горлом и мешая свободно дышать. Ибо приподнимается на локтях, рассматривает руки. Свежие кровавые точки в венах расплываются некрасивыми рваными синяками, на запястьях темнеют следы от наручников. Взгляд скользит по проколотым соскам без серёжек, замирает на маленькой чёрной татуировке. Не приснилось. Это клеймо с ним теперь до конца жизни. Надо будет пластырем заклеить… А ещё на нём новое бельё. Белые боксёры, с чёрной фирменной полоской сверху. У него никогда таких не было. Ибо бессильно падает обратно на подушку. Голова взрывается от нового приступа тошнотворной боли, тело охватывает неприятным ознобом. Он снова забирается под одеяло, пытаясь унять дрожь. Он совершенно не понимает, что ему делать дальше. Бессмысленно тупит в потолок. Час, два, а может пять. Белое туманное марево медленно расползается по комнате, заставляя слезиться отвыкшие от яркого света глаза. Значит, уже день? Пусто, пусто, как же пусто. Пусто в голове, пусто в теле, пусто в душе. Нет, он всё помнит. На этот раз он помнит всё. Это не может быть сон, сны не бывают такими реалистичными… Сяо Чжань. Сяо Чжань. Где он? Почему он не пришёл? Он же всегда приходил. Сколько времени? Какой сегодня день?.. Ибо поворачивает голову набок. На прикроватной тумбочке – его телефон и ключи. Всё как всегда. Как будто не было никакого подвала. Он на автомате снимает блокировку экрана, смотрит в календарь. 6 октября. Вчера у Сяо Чжаня был день рождения. Блять, почему я забыл? Он же говорил. Говорил, что это день перед второй презентацией. И раньше говорил, 4 года назад. Они ведь тогда даже хотели отпраздновать вместе… Кажется, вчера Ибо стал его подарком. Поэтому он так долго его не... не трогал? Оставил самое вкусное на праздник? А Ибо его даже не поздравил. Наговорил кучу гадостей. Идиот. Почему он такой идиот? Точно… Сяо Чжань же делал фотографии на его телефон! Где они? Ибо открывает галерею, но там пусто до момента его глупого селфи в ошейнике. Странно, а где фото татуировки? Он всё удалил? Зачем? Очень хочется пить. Ибо с трудом встаёт, идёт в сторону кухни, набирает в кружку холодной воды из-под крана, выпивает залпом, по привычке наполняет и включает чайник. Автоотключение давно не срабатывает, но Ибо не обращает внимания на надоедливый шум кипящей воды.Так спокойнее. Так окружающая пустота не кажется мёртвой и бессмысленной. Он же говорил, что сегодня презентация. Он хотел взять меня с собой. Он знает мой адрес. Он же привёз меня сюда. Он придёт. Он не может не прийти. Ван Ибо идёт в ванную, включает свет, рассматривает себя в зеркало. Наверное, он сам должен привести себя в порядок? Синяков на лице меньше, чем он думал. Никаких кровавых разводов. Только проколы в губах некрасиво выделяются на бледной коже. Нужно тональником замазать… До Ибо вдруг доходит, что у него на полу и на стенах чёрная плитка. Как у Сяо Чжаня. Как в туалете бизнес-центра. На которой он… Нет, не надо вспоминать. Ибо высовывает язык, рассматривает верхушку штанги. Читает надпись, отражённую в зеркале наоборот: «Fuck you». Заебись. Наверное, шла в комплекте к тем глупым наклейкам для сосков. И это всё? Всё, что ты мне оставил? Дырки в теле и дешёвую побрякушку с Алиэкспресс? Хаха, а я был уверен, что там тоже твой логотип. Где же твои прекрасные украшения? Ты ведь говорил, что сделал их для меня! Да пошёл ты! Ибо пытается выкрутить штангу с языка, скользкие пальцы не слушаются. То ли ему не хватает сил, то ли… Сяо Чжань её запаял?! Бред, какой же всё это бред. Я сменю замки, я съеду нахуй из этого дома, из этого города! Ты никогда больше меня не увидишь! Голос разума протестует, но по какой-то ему самому неведомой причине Ибо наносит на лицо макияж, подводит глаза, старательно укладывает волосы. Он должен быть красивым. Он должен быть самым лучшим. Даже если Сяо Чжань за ним не приедет – он сам туда заявится. Он знает адрес. Ибо направляется к шкафу с одеждой, выбирает лучшие брендовые шмотки, которые ни разу не надевал – они достались ему в подарок после рекламных фотосессий. Облегающие чёрные брюки, стильная чёрная рубашка, туфли из лаковой кожи... Нужны ещё часы. И духи. Точно, духи. Ибо вбивает в поисковик «Bleu de Chanel купить», оформляет заказ на первом попавшемся сайте. Интересно, ему понравится, если я буду пахнуть его любимым парфюмом? Холодный белый свет постепенно сменяется сумеречной серостью. Ибо включает торшер, садится в кресло, ждёт. Время тянется бесконечно долго. Если бы не надвигающаяся темнота за окном – кажется, Ибо сошёл бы с ума. Скоро ночь. В прошлый раз мероприятие проходило в такое же позднее время... Значит, уже скоро. Телефон пиликает входящим сообщением. Ибо мгновенно выходит из затянувшегося оцепенения. Наверное, это он! Он же обещал! Сердце бешено колотится, руки дрожат. На экране высвечивается оповещение от банка: «На ваш лицевой счёт зачислены средства…» От увиденной суммы у Ибо округляются глаза, он несколько раз пересчитывает нули. Да за эти деньги он может купить себе новый мотоцикл! Сяо Чжань, это всё, что ты хотел мне сказать? Забирай деньги и вали?.. Мысль о том, что это финальная точка и что за ним больше никто не придёт, обрушивается на Ибо жестоким осознанием. Его просто бросили, выкинули, как ненужную испорченную вещь. Заплатили как за элитную проститутку. Эти мысли больше не заводят. Ему мерзко, стыдно, противно от самого себя. Он сам виноват. Он сам согласился. Сам подписал контракт. Сам молчал, когда у него была возможность говорить. Сам вёл себя с Сяо Чжанем как шлюха, как последний мудак. Если его приняли за мальчика, раздвигающего ноги перед каждым встречным – значит, он сам где-то ошибся. Это Чжань должен злиться... Ибо откидывается на спинку кресла, сжимая телефон в руках. Его мутит от пустоты в животе, голова гудит и кружится. Нет, Ибо больше не будет плакать. Он сильный, он справится. Просто надо немного подождать. Но сколько?.. Ван Ибо не может ждать. Пальцы будто сами открывают приложение такси, вбивают нужный адрес в пустую строку, выбирают тариф «премиум». Нужно только нажать на кнопку вызова. Всего лишь нажать. Ничего сложного. Но Ибо почему-то не может. Ему страшно так, как не было страшно ни на первом публичном выступлении, ни во время первого глупого признания в любви. Его тогда жестоко отшили, но это уже неважно. Что, если его совсем не ждут? Что, если придётся испытать ещё большее унижение и разочарование? Эта кнопка, этот маленький чёрный прямоугольник – словно табличка на распутье, от которой зависит его дальнейшая судьба. Он должен решить сам… Ему нужно увидеть Сяо Чжаня. Ему так много нужно сказать. Поздравить с днём рождения, пусть и с прошедшим. Вчера он просто сорвался. Он должен всё исправить. Внезапный звонок в дверь разрезает затянувшуюся тишину. Ибо резко вскакивает и почти бежит на звук, не обращая внимания на боль. Может, это он? Дверь не заперта, и Ибо практически вываливается в вечернюю прохладу улицы. На крыльце его дома стоит высокий мужчина в чёрной кепке и маске, протягивает ему небольшой белый пакет из плотной бумаги. Нет, это не Сяо Чжань. Это курьер. Привёз духи. Так быстро. Ибо расплачивается картой, распаковывает коробку, садится прямо на пол в сером полумраке прихожей, прислоняясь спиной к шершавой стене. Распыляет в воздухе вокруг себя ставший таким близким аромат, брызгает несколько раз на шею, вертит увесистую чёрную бутылочку в руках. Какой же он глупый. Безнадёжно глупый. Ему не больно, не обидно, не жалко. Эмоций нет, слёз тоже. Кажется, у него просто не осталось на них сил. Внутри как будто открылась огромная чёрная дыра, медленно и неумолимо поглощающая все мысли и чувства. Наверное, ещё немного – и он станет безразличной ко всему пустой оболочкой. Как тот самый манекен, которым Ибо не раз ощущал себя рядом с Сяо Чжанем. Нет, Ван Ибо больше не будет о нём думать. Не будет волноваться, в порядке ли он после вчерашнего, хорошо ли пройдёт его презентация. Это больше не его дело, не его жизнь. Сяо Чжаню похуй. Похуй на его эмоции, признания, слёзы. Возможно, это даже не было местью. Так, развлечение больного извращенца, нашедшего подходящую жертву. Он всё понял. Он больше никогда не вернётся к этому прошлому. Не будет тайно думать о нём по ночам, стирая руки до мозолей. Таким чувствам нельзя давать прорасти, они просто задушат тебя изнутри, сожрут, уничтожат всецело и бесповоротно. Он никогда не станет прежним. *** Сяо Чжань не приходит ни ночью, ни наутро, ни через месяц, ни через полгода. Ван Ибо так и не меняет замки. Нет, он не ждёт. Ему некогда думать обо всём этом дерьме. Он успешная модель, у него куча контрактов, фотосессий и выгодных предложений. Его лицо всё чаще красуется на обложках модных журналов, уверенно смотрит с огромных рекламных билбордов. Интересно, Сяо Чжань видит?.. Правда, иногда он работает на износ, но физическая усталость, часто на грани боли, не даёт поселиться в голове ненужным мыслям. Кажется, его нынешней ежемесячной зарплаты хватило бы на аренду новой квартиры в центре, но она ему не нужна. Ему уютнее в старом съёмном коттедже на окраине города. Он даже от гаража ключи не поменял. Подумаешь. Даже если Сяо Чжань сделал копию… Блять, почему опять Сяо Чжань? Иногда, очень редко, в интернет-рекламе мелькают снимки Сяо Чжаня. Старые, новые… Какие-то ювелирные украшения… Пишут по-японски. Не то что бы он следит. Ему совсем не интересно. Просто случайно попадается на глаза. Значит, у него всё в порядке?.. У Ибо даже хватает время на хобби. Танцы, скейты... Только мотоцикл забросил. Ибо слишком хорошо помнит свой последний маршрут. Он не может избавиться от ощущения фантомных объятий у себя на талии. И эти руки в наручниках… Что Сяо Чжань хотел этим сказать? Да ладно, Похуй. Ибо просто некогда. Мотоцикл требует слишком большой сосредоточенности и физической отдачи. Иногда Ибо кажется, что за ним следят. Идут по пятам, смотрят через тонированные стёкла. Или, может, ему просто этого хочется? Чтобы однажды вспомнил, выследил, пришёл ночью в дом, грубо взял спящего… Чушь какая-то. Это не так. Ван Ибо не может спать без света. Это не страх, просто в темноте он не всегда понимает, где просыпается. Ему кажется, что вот-вот за стенкой послышатся приближающиеся шаги, а потом знакомый властный голос подчинит себе его сознание и тело… Нет, это всё в прошлом. Ему некогда заморачиваться из-за всякой ерунды и тем более думать о личной жизни. Некогда заводить отношения. Да что там, даже подрочить некогда. Приходишь домой после насыщенного рабочего дня – и проваливаешься в сонную пустоту. Нет, иногда ему снятся сны. Иногда даже эротические,после которых наутро в теле звенит, а в трусах – мокро. Он не помнит, что ему снится. Точнее, он не хочет вспоминать. Ему не до этого, у него много дел. Бывает, в толпе ему мерещится знакомый высокий силуэт. Ибо каждый раз пытается его догнать и заглянуть в лицо. Каждый раз это не он. Наверное, Ибо всё-таки сошёл с ума.Что бы он делал, если б это был Чжань? Ударил бы? Признался в любви? И то, и другое? Попросил бы снова запереть его в своём подвале? Умолял бы совать в него свои резиновые члены, а потом жёстко трахать во все дырки?..Нет, Сяо Чжань, никогда не попадайся мне на глаза! Просто... Сяо Чжань знал о нем почти всё, а Ибо не знал ничего. Это несправедливо. Это не даёт покоя. Ибо не знает, где он, как он, чем живёт, чем занимается по ночам, в которых больше нет места такому как он. Нет, ему похуй. Абсолютно похуй. Может, этого и не было вовсе. *** Ван Ибо смотрит в календарь. Прошёл ровно год. Сегодня 5 октября. У Сяо Чжаня день рождения. Интересно, как он его отмечает? Кто на это раз стал его подарком? Какой-нибудь наивный девственник вроде меня? Или развратная шлюшка, которых он так любил? Ибо смешно. И уже совсем не больно вспоминать. Ему и правда иногда кажется, что ничего не было, что всё это какой-то безумный алкогольно-наркотический сон, мерзкий и сладкий одновременно. У него сегодня хорошее настроение. Он хочет прокатиться на мотоцикле. Неважно, куда. Куда-нибудь далеко-далеко. Он хочет вспомнить это ощущение свободы, кайфа и драйвовой лёгкости. Ему больше совсем не тяжело. И он забыл, как ощущается тепло чужих рук на талии. Ибо знает – мотоцикл по-прежнему в гараже. Он проверял,сразу на следующий день после возвращения домой. Интересно, Сяо Чжань сам его пригнал? Или… у него были сообщники? Кому же он мог настолько сильно доверять? Что-то больно колет в груди, но Ибо не обращает внимания.Это в прошлом, ему всё равно. Он не спеша спускается в гараж по внутренней лестнице, вдоль ступенек загорается и гаснет автоматическая подсветка. Немного волнительно. Он так давно не брался за руль... Такое странное ощущение – будто сегодня у него должна начаться новая жизнь. Возможно, он и правда наконец-то уедет отсюда. Навсегда. Возможно, сменит работу. Или, может, профессионально займётся гонками. В гараже пахнет холодным бетоном, немного бензином и чем-то давно забытым. Любимая Ямаха стоит на прежнем месте, покрытая тонким слоем пыли. Ибо даже становится немного стыдно. Он с трепетом и предвкушением открывает багажный отсек под сиденьем. Внутри помимо шлема и ключей – тонкие стальные наручники, соединённые цепью. Те самые, в которых Сяо Чжань обнимал его, сидя сзади на мотоцикле. Почему именно они? Почему не ошейник, не кляп, не булавка? Где всё то, что ты создавал специально для меня?! Ибо поднимает наручники вместе с ключами и замечает, что к ним прицеплена маленькая чёрная флэшка. Чувствует, как холодеет кожа на спине, как подкашиваются ноги, как огромная доза адреналина отравляет пульсирующую в венах кровь. Он делает несколько глубоких вдохов и медленно сползает на бетонный пол. Блять. Бетонный. Пол. Внезапная паника подступает к горлу. Перед глазами мелькают картинки его заточения в подвале. Такие яркие, будто всё произошло не год назад, а вчера, будто этого временного промежутка просто не существовало в его жизни.Что на этой флэшке?.. Ван Ибо не может сейчас ехать. Он должен посмотреть. Он с трудом поднимается с пола, на ватных ногах идёт обратно по лестнице. Кажется, эти ступеньки никогда не закончатся. Ибо, быстрее! Хотя, куда спешить? Эта флэшка явно пылится тут уже целый год. Он же не мог привезти её… потом? Может, лучше просто её выкинуть, не заглядывая в содержимое, и никогда больше не вспоминать о тех событиях? Нет, Ибо всегда так делал, всегда забивал, но он больше не уверен, что его действия были правильными. Два раза он уже сбежал. Хватит. Он должен научиться сталкиваться лицом к лицу с проблемой, какой бы она ни была. Даже если он снова попытается забыть, прошлое будет преследовать его, напоминая о себе в самые неожиданные и неподходящие моменты. Ибо включает ноутбук. Вставляет гаджет в разъём, отчего-то ставшие ледяными пальцы совсем не слушаются. Он нервно открывает папки одну за другой, тщательно рассортированные по датам и пронумерованные. Всего пятнадцать. На всех фотографиях – он. С кляпом во рту, с дырявой пробкой в заднице (о-о-о, Сяо Чжань мастер крупных планов!), с ремнём на шее, в розовом скотче, в латексных чулках и перчатках… Пиздец, пиздец, пиздец. Ибо сжимает рукой неожиданно вставший член сквозь джинсы, поспешно листая знакомые и незнакомые снимки второй рукой. Он внезапно понимает – ни на одной из этих фотографий, ни на одном из этих видео нет Сяо Чжаня. Как так? Почему? Он же снимал их вместе! Ван Ибо проверяет ещё раз, судорожно щёлкая кнопкой мыши. Папка номер 5, папка номер 10, папка номер 13… Нет, нигде нет. Ни на фото, ни на видео. Ни тени, ни звука, ни краешка одежды. Обидно. Почему ему так обидно? Ему же должно быть похуй! Сяо Чжань, ты решил не оставить мне никаких напоминаний о себе?! Жестокий! Папка номер 14. У Ибо сердечко в заднице. Это что? Признание такое? Романтик блять! В жопу засунь себе свою романтику! Ибо начинает колотить от истеричного смеха. Точно, именно туда он её и засунул! Рука на автомате скользит по грубой ткани между ног, дыхание становится рваным и тяжёлым, из глаз беззвучно катятся внезапные слёзы. Он думал, что уже разучился плакать. Думал, что разучился испытывать что-либо кроме холодного равнодушия. Но сейчас эмоции накрывают Ибо с головой, сбивают с ног беспощадной лавиной, уносят в бесконечную чёрную бездну почти забытого прошлого, и он даже не пытается этому сопротивляться. Как будто вскрыли долго не дающий покоя нарыв, и вся боль полилась из него нескончаемым грязным потоком. Ибо чувствует, как под ладонью расплывается скользкое мокрое пятнышко. Трёт его пальцами, жадно пытаясь ухватить ртом воздух, вдруг ставший таким разреженным и горячим. Он уже и забыл, как это. Последний раз он чувствовал нечто подобное год назад. С Сяо Чжанем. Никто даже близко не вызывал у него подобных ощущений. Только он. Ему нужен только он! Ибо боится открывать последнюю папку. Номер 15. Что там? Презентация, на которую он так и не попал? Счастливый, как всегда лживо улыбающийся окружающим Сяо Чжань? Новые омерзительно-пошлые модели, пришедшие ему на замену? Ибо, смелее. Тебе уже нечего терять. Он кликает на цифру 15 без даты и названия.Там всего несколько фотографий. Кажется, сделанных на телефон. Наверное, это снято для… личного пользования? На всех фото – тоже он. Голый. Спящий. Весь мокрый от спермы. Со смешно открытым ртом без кляпа. Укрытый пледом. Лежащий головой на чьих-то коленях… С чьими-то пальцами на губах. С пальцами в волосах. Распластанный на кровати. На большой, стильной, чёрной кровати. Не железной, не застеленной полиэтиленом. Что это нахуй?! Он спал? Когда это было? Ван Ибо вспоминает. Это был не сон. Он правда нёс его на руках. И не раз. Он помнит что-то мягкое и тёплое за своей спиной, помнит прохладу воды, текущей по высохшему от исступлённых криков горлу… Ты, значит, умеешь не только издеваться? Почему ты делал это только со спящим? Так хотел доказать мне, что ты последний долбоёб?! Доказал!!! Сяо Чжань, это ведь твои пальцы! Твои колени! Твоя кровать, блять! Почему ты так боялся приблизиться ко мне, пока я был в сознании? Ты ничего не попытался узнать, ты сам всё решил за меня. Ван Ибо садится в компьютерное кресло, облизывает мокрые солёные губы, запускает руку в джинсы. Член стоит так, как не стоял, наверное, со времён их «расставания». Расстёгивает ширинку, приспускает совсем немного. Включает видео своей же бесконечной дрочки в ограничивающих латексных перчатках, то самое, где он лежит привязанный к железной кровати – и изливается в кулак буквально секунд через десять. Его трясёт, он кричит и стонет, внезапная острая вспышка удовольствия сковывает тело параличом. Оргазм такой быстрый и яркий, что ему хочется ещё. Мало, мало, этого мало! Он поспешно скидывает с себя мешающую одежду, направляется в душ, топчется босиком перед зеркалом, не включая свет. Ему хватит того, что в прихожей. Он хочет, чтоб было как тогда… Член снова стоит. Оказывается, ему достаточно всего лишь воспоминаний о пережитом, чтобы погрузиться в такую же бесконтрольную пучину похоти. Сяо Чжань, что ты со мной сделал?! Он забирается в душевую кабину, включает кран с горячей водой, становится на колени. Больно сжимает пальцами соски, делает несколько рваных движений бёдрами, утыкаясь головкой в чёрную гладкую плитку на стене. Стонет. Долго, протяжно, мучительно. Сяо Чжань, как жаль что ты больше не видишь и не слышишь меня… Ибо обильно намыливает руки, гладит себя между ног, толкается скользкой подушечкой внутрь. Ему мало пальцев. Мало двух, мало трёх. Ему надо, чтоб что-то большое и твёрдое заполняло его, а он не мог бы к себе прикоснуться. Блять, почему у него дома нет ни одной игрушки? Он же так любил рассматривать фотографии на сайтах интернет-магазинов… Но ни разу так и не рискнул заказать. Он выходит из душевой кабины, открывает высокий белый шкафчик, хаотично шарит по полкам, почти на ощупь пытаясь найти что-нибудь подходящее. Мокрые руки предательски дрожат, тело требует немедленной разрядки. Всё не то. Зубные щетки, одноразовые бритвенные станки, баночки с разными кремами... У него много подаренной уходовой косметики, которую он неоднократно рекламировал. Вот, это подойдёт! Ибо вертит в руках идеально ровную длинную бутылочку с гелем для душа. Возвращается под воду, садится на пол, прислоняясь спиной к стене, раздвигает ноги как можно шире. Выливает себе на промежность немного геля, смазывает флакон. Знакомый запах персика быстро заполняет окутанную горячим паром кабинку, и у Ибо плывёт перед глазами. Персик. Блять, откуда в его доме персиковый гель?! Конечно, это ему тоже подарили. Он просто забыл. Он знал, что ничто не способно так бесцеремонно погрузить в прошлое, как запахи, но не ожидал, что это может быть настолько ярко и оглушительно. Он год не ел персики, старательно избегал любых продуктов с этим ароматом – и вот теперь сидит на полу, наблюдая перед закрытыми глазами невероятно реалистичные картинки, загнанные им же самим в дальний уголок памяти. Он, наверное, совсем двинулся, но он безумно хочет, чтоб всё это снова повторилось. Чтоб Сяо Чжань посадил его на цепь, засунул кляп в рот, заломил руки за спину, сдавил шею кожаным ремнём, обкончал всё его тело с ног до головы… Болезненный стон срывается с губ. За этот год в его заднице ничего не было, и бутылочка оказывается слишком большой для его почти девственного отверстия. Ибо тычет скользким флаконом себе между ног, помогая раздвинуть вход пальцами. Широкий и тупой конец никак не хочет проскальзывать внутрь. Ибо закусывает губу, терпит почти даже приятную боль, пока стенки ануса не обхватывают плотным кольцом чужеродное тело. Так хорошо… Ибо проталкивает предмет глубже, подставляя промежность под кран. Вода смывает остатки геля с флакона, и он приятно липнет гладкой пластиковой поверхностью к растянутой коже входа. Вот так, теперь точно не выскользнет… Ибо встаёт, вешает горячий душ на настенный держатель, садится на корточки, прижимаясь торчащим концом бутылочки к залитому водой полу. Он бы набрал целую ванну воды и окунулся в неё с головой, взяв в рот трубочку, но у него нет ванны. И трубочки. Или… Точно! Он раскручивает флакон с жидким мылом, вынимает прозрачную тонкую трубку дозатора, промывает её под краном, суёт в рот, зажимает нос пальцами. Почти как тогда… Привстаёт с пола, слегка выпуская импровизированный фаллоимитатор наружу, потом снова опускается вниз, загоняя в себя бутылочку почти целиком. Он грёбаный извращенец. Что он делает? Из-за участившегося сердцебиения дышать через тонкое отверстие становится слишком трудно, но он не убирает руку от зажатого носа. Ему слишком нравится это дурманящее ощущение на грани обморока. Второй ладонью снова дотрагивается до груди, прижимает подушечку большого пальца к одному соску, средним тянется ко второму. Он может держать своей ладонью два соска одновременно, и это почему-то так возбуждает. Он представляет на своем теле властные ладони Сяо Чжаня, не позволяющего дышать и дотрагиваться до текущего члена,ещё несколько раз сжимается на бутылочке с персиковым гелем, дёргаясь и мыча ладонь на своем лице – и очередной оглушающий оргазм заставляет его корчиться около минуты на скользком полу. У Ибо нет сил, чтобы отрегулировать температуру льющегося горячего потока, и он просто перекрывает кран. Выпускает трубочку из зубов, вытягивает из задницы бутылочку с гелем, молча сидит прислонившись к стене, пока дыхание не замедляется, а удары сердца не становятся тяжёлыми и глухими. Ему почти не стыдно. Но ему срочно нужно выпить. Ибо встаёт, не вытираясь и не надевая одежду, оставив свои новые эротические игрушки валяться на полу. Включает тусклый свет над барной стойкой, достаёт с небольшой полочки сверху недопитую бутылку виски. Да, это именно то, что ему сейчас нужно! Ибо садится на пол, откручивает пробку и заливает в себя сразу несколько больших глотков, жмурясь и откашливаясь от обжигающей горло жидкости. Он тоже так делал… Ибо почти не пьёт спиртное, а сегодня к тому же не успел поужинать, и опьянение слишком стремительно растекается по венам. Щёки начинают гореть, в желудке печёт, расслабляющее тепло медленно сползает в низ живота. Ибо гладит себя ладонями по шее, по лицу, по внутренней стороне бёдер, и тело мгновенно отзывается мелкой сладкой дрожью. Его кожа стала такой чувствительной, будто его целиком намазали какой-то возбуждающей дрянью. Может, это у геля для душа такой эффект?.. В голове неизменно мелькают кадры, просмотренные недавно на компьютере. Ему теперь хочется бесстыдно удовлетворять свои развратные фантазии, дрочить до звёзд в глазах, кончать и стонать, выкрикивая вслух имя Сяо Чжаня. Ибо встаёт, находит в ящике компьютерного стола чёрный флакончик с надписью «Bleu de Chanel». Он с тех пор так ни разу и не воспользовался духами. Брызгает на себя, утопая в очередной волне волнительных и тяжёлых воспоминаний. Идёт в прихожую, снимает с вешалки два самых длинных кожаных ремня. Возвращается к барной стойке, садится на пол, прижимаясь спиной к холодной металлической ножке. Она по толщине такая же, как труба в душе у Сяо Чжаня… Залпом допивает остатки виски из бутылки, немного проливает на грудь. Берёт с пола более тонкий ремень, обкручивает два раза вокруг шеи вместе с ножкой барной стойки, третий раз пропускает через открытый рот, сильно застёгивает на затылке. Вторым ремнём обхватывает туловище вместе с руками чуть выше локтей, соединяет концы спереди, плотно застёгивает пряжку, наполовину ограничивая движения рук. Сползает чуть ниже на пол, ремень на шее сильно натягивается, давит на кадык, впивается в уголки губ. Ощущение скованности пьянит не хуже алкоголя, но ему всего этого мало. Почему он оставил флакон с гелем в душе? Ему срочно надо что-то засунуть в себя! Ибо нашаривает рукой пустую бутылку, подносит её к припухшему отверстию, давит с силой, чуть выпуклое горлышко без труда проникает внутрь. Тело Ибо в третий раз за вечер прошибает предоргазменной судорогой, капля вязкой прозрачной жидкости капает с члена на живот. Так и хочется сказать: смотри, Сяо Чжань, любуйся! Я твоя текущая сучка! Но Сяо Чжаня тут нет. И он никогда не увидит эту бесстыдную картину. Ибо сводит дрожащие колени вместе, обхватывает рукой мокрую головку, сжимает сильно-сильно, ведёт вниз до основания, ускоряет движения руки. Из горла вырывается стон, напоминающий всхлип, зубы впиваются в кожаный ремень, белая жидкость пачкает онемевшие пальцы. У Ибо мелькают звёзды перед глазами, и он больно щипает кожу на внутренней стороне запястья, чтоб не отключиться. Больше некому освобождать его и нести на руках в постель. Вдох. Удар сердца. Ещё вдох. Ибо кажется, что стрелка настенных часов напротив пробегает полукруг за 5 минут. Надо вставать. Ван Ибо, тебя ждёт мотоцикл. Ты должен ехать. Ибо с трудом выпутывается из ремней, вытирается бумажными салфетками со стола, натягивает первую попавшуюся одежду, кожаную куртку, старые кеды, проводит рукой по отросшим нерасчёсанным волосам. Подходит к гаражной лестнице – и только теперь понимает, как сильно он пьян. В горле сушит, перед глазами плывёт, ноги заплетаются, и ему приходится держаться за стенку, чтобы не упасть. Он второй раз за вечер спускается в гараж – и ему кажется, что это какое-то нелепое дежавю, что события снова зациклились в этом безумном замкнутом круге, грубо исказившись при повторе. Надо срочно вырваться отсюда, надо ехать, надо выбираться из этой ловушки! Голова идёт кругом, и Ибо почти заваливается на одиноко стоящий мотоцикл. Нет, он не может сейчас ехать. Он не совсем дебил. Он же пьян в хламину. Он просто разобьётся на первом же повороте. Ибо скидывает куртку на пол, задирает футболку за голову, берёт со стеллажа широкую чёрную изоленту и ножницы. Разматывает, отрезает небольшой кусок, протягивает широкую клейкую полосу через оба соска. Сяо Чжаню понравилось бы… Приглаживает ладонями, плотнее прижимая плёнку к коже, ведёт ногтями по чувствительной плоти. Отрезает ещё несколько полос изоленты, заклеивает рот: сначала крест-накрест, потом слева направо – так, как делал Сяо Чжань. Застёгивает один наручник на левом запястье, второй цепляет за боковую стойку стеллажа. Скидывает джинсы, садится на голый бетонный пол, прикованная рука вытягивается над головой. Можно было опустить немного ниже, но похуй – Ибо и не такое терпел. Он водит свободной рукой по члену, извивается, стонет через плотный слой липкой ленты. В ушах звенит, мышцы дрожат от перенапряжения, но разрядка так и не наступает. Кажется, с ним первый раз такое, когда интенсивная дрочка не приносит желаемого удовлетворения, когда хочется ещё и ещё, когда ненасытное тело требует всё больше, сильнее, жёстче, активнее. Как-будто какой-то извращённый паразитический монстр поселился внутри,и он не успокоится, пока не добьётся полного опустошения своей жертвы. Кажется, он сидит на этом полу уже целую вечность. Голос сорван до хрипов, запястье под наручником затекло, ноги онемели. Сердце в который раз разгоняется до бешеной скорости, ещё чуть-чуть – и оно, кажется, просто не выдержит. Ибо, ты ненормальный… Хочешь, чтобы твой труп нашли в таком виде в твоём собственном гараже? Никто не поверит, что ты и есть тот самый маньяк, который так жестоко надругался над несчастным парнем, хахаха. Сяо Чжань! Это всё ты! Ты знал, что так будет! Ты должен ответить за это! А вдруг он и здесь установил камеры? Вдруг наблюдает сейчас за его безуспешными попытками самоудовлетвориться? Что, если ему приходят оповещения на телефон, когда срабатывает датчик движения? Что если он установил наблюдение во всём его доме?.. Эта мысль становится внезапным катализатором для продолжительного, выбивающего из реальности оргазма. Ибо срывает со рта изоленту, давая волю душившим его рыданиям и громким стонам. Ему так сладко, хорошо, невыносимо, тяжело… Больно. И так знакомо. Он бьётся в истерике на бетонном полу, практически повиснув на одной руке. Волна адреналина отступает, и он чувствует, как пульсирует содранное в кровь запястье. Он жалеет, что нашёл эту флэшку, жалеет, что открыл её, жалеет, что однажды подписал этот ебучий контракт. Зачем? Он не для того целый год пытался обо всём забыть, чтобы теперь захлёбываться в слезах, соплях и собственной сперме. Ибо понимает, что ему нужно остановиться, но, кажется, программа саморазрушения успешно запущена. Где-то он жестоко проебался и не заметил этого. После такого невозможно вернуться в исходную точку и жить как ни в чём не бывало. Ты навсегда другой. Ибо через силу приводит себя в порядок, открывает ворота, выкатывает мотоцикл. Надевает шлем, перекидывает ногу через сиденье, заводит мотор. Ночная свежесть тёплой осени трезвит, остужает измученное тело, освобождает голову от ненужных мыслей. Пустая загородная трасса напоминает длинный серый коридор, освещённый несколькими яркими прожекторами. Сяо Чжань, я найду тебя.