И никого не надо нам

Ноэль просыпается от холода. Недовольно стонет в подушку и переворачивается на спину, открывая глаза и уже зная, что увидит. Точнее, не увидит, ведь мёрзнет он только потому, что Кэма опять куда-то понесло среди ночи. И, судя по едва уловимому запаху дыма, робко проникающему в спальню, он точно знает, где искать. Вылезать из-под одеяла кажется кощунством над собой, но без Кэма он всё равно не уснёт, поэтому приходится сделать усилие и откинуть единственную преграду между собой и полноценным ощущением прохлады. Ноэль тянется к брошенным у кровати пижамным штанам и торопливо натягивает на себя, смутно надеясь, что они его и не придётся, как в прошлый раз, закатывать штанины до самых колен – Кэм хохотал минут десять, если не больше. Кэм и правда находится на кухне. Стоит у открытого окна в одном белье (Ноэль, пусть и утеплившийся, но мало согревшийся, содрогается), вглядывается то ли во мрак, то ли в раскрашенное звёздами небо, и курит. Ноэль подвисает, глядя на это, хотя видел подобное уже сотни раз. Он не умеет рисовать, к собственному огорчению, но, кажется, смог бы сделать это сейчас. Изобразить подсвеченный лунным светом высокий силуэт, контуры окна, несмело заключающие его в объятия, и мягкую темноту, прячущуюся снаружи. От этого веет чем-то настолько пронзительным, острым, что в груди на секунду становится больно. Как он мог когда-то думать, что сможет без него? Ноэль подходит и обнимает его со спины, целуя позвонки и вдыхая запах, мгновенно успокаивающий сожаление. Кэм тёплый и такой невероятно уютный, домашний, что хочется стоять так вечность – даже ценой дрожи, уже бегущей по голым плечам от прохладного воздуха. Кэм её чувствует и накрывает свободной рукой сцепленные на его животе ладони. Смешно, но становится и правда теплее. С ним всегда так. Какие-то мелкие, незначительные на первый взгляд жесты и слова производят на Ноэля эффект лавины, сносящей всё лишнее на своём пути и возвращающей домой. Кэмерон чуть поворачивает голову, и теперь Ноэлю видна часть его профиля, освещённая горящим на конце сигареты огоньком. Он всегда курит по-разному: иногда это торопливые затяжки, в другой раз он зависает на середине, потерявшись в мыслях, и сигарета тлеет сама, пока не превращается в пепел, а иногда, как сейчас, он затягивается глубоко и надолго задерживает дым внутри, медленно выдыхая. Ноэля это зрелище завораживает. Нет, думает он, не так. Его завораживает сам Кэмерон. Как там было у Роулинг? После стольких лет? Всегда. Да, именно. Поддавшись порыву, он поднимает руку и забирает из длинных пальцев сигарету. Кэм удивлённо выдыхает. - Ты же бросил. Ноэль пожимает плечами. Он и правда давно бросил, попытки с третьей, но сейчас хочется попробовать, разделить этот момент на всех уровнях близости. Первая затяжка идёт легко, со второй рот наполняет горьковатый привкус. Не тот, которым порой отдают поцелуи Кэма, а заставляющий захотеть прополоскать рот. После третьей он понимает, что нет, не идёт. Не зря он всё-таки бросил – и, может, однажды бросит Кэм. - Покурим паровозиком? Ноэль от неожиданного вопроса начинает кашлять, а Кэм, засранец, смеётся. Потом разворачивается, отбирает сигарету и тушит её в полупустой пепельнице. Ноэль встречает его взгляд – и дыхание тут же перехватывает. В следующую секунду его целуют – жадно, глубоко, и из горла на волю просится стон. Кэм меняет их местами, подхватывает под бёдра, и Ноэль понятливо хватается за его плечи. На подоконнике не так удобно, как в спальне, а спина покрывается мурашками, но Кэм, стоящий между его разведённых ног, прижимается ближе, зацеловывая шею, и это отходит в разряд неважного. Ладони на его боках держат крепче, чем требует ситуация, и Ноэль знает эту жажду на вкус. Он выгибается и обнимает его сильнее, когда чувствует новый укус на шее, и на этот раз позволяет себе не молчать. Он стонет, и Кэм, как всегда, откликается мгновенно – вылизывает его рот и опускает руки на бёдра, сжимая так, что останутся следы. Ноэль запускает пальцы в отросшие рыжие волосы, тянет и задыхается, потому что оторваться от любимых губ невозможно. Грудь Кэма прижата к его, Ноэль не разбирает, чьё сердце стучит так громко, потому что бёдра скользят навстречу, а щетина царапает подбородок, и голова кружится всё сильнее, но он не боится упасть. Кэм дарит ему секундную передышку, один новый вдох, и целует снова. Он дрожит, и, наверное, Ноэль дрожит в ответ, беспомощно стонет прямо в губы, и этот звук толкает его за грань. Руки неконтролируемо тянут Кэма за волосы сильнее, до боли, и он тоже срывается. Через пару минут они, смеясь и путаясь в испачканной одежде, полезут в душ, и их снова притянет ближе-больше-мывнутридругдруга. Но сейчас Ноэль слушает постепенно успокаивающееся дыхание Кэма и не думает вообще ни о чём. Есть только они и ночь, робко подглядывающая за их любовью. После стольких лет? Всегда.