Природник

В себя я пришел, судя по небу, уже на рассвете. Мою тушку куда-то везли. Затылок ломило. На руках позвякивали кандалы, зафиксированные за спиной. Убрать головную боль не смог. Руки-ноги у меня получалось залечивать легко, поскольку я видел потоки своей силы. Даже со спиной проблем не было. Голова же «предмет темный». Кое-как сотворил что-то оздоравливающее. Болеть от этого она стала меньше, но лечить, похоже, придется долго. Частично разобравшись с этой проблемой и чуть оклемавшись, я задался вопросом: где мой подопечный? Когда совсем рассвело, смог осмотреться. Везли меня на повозке, груженой мешками с зерном. Цепь и кандалы удерживали крепко. Не рискну я применять свою магию лезвий. Так и себя порезать можно. Попробовать разорвать цепь физически? Как вариант годится. Но скачущие рядом вояки вряд ли позволят мне это сделать. Позади повозки я видел только конных. Оставалась надежда, что Радосвета везут впереди «моего» транспорта. Или ему повезло, и он убежал. Мда… Не верится, что это тепличное растение сумеет самостоятельно что-то предпринять. Еще через несколько часов, когда я буквально умирал от жажды, повозка прибыла на место назначения. Меня бесцеремонно стащили с нее и поставили рядом. Краем глаза я успел заметить вдалеке море. Похоже, что это Приморск. С учетом расстояния и времени другого города мы бы просто не успели достичь. Обдумать до конца не получилось. Парочка военных погнала меня внутрь здания. — Мятежник из Рознеговских, — представил меня начальнику один из сопровождающих. Мужчина оторвался от своих записей и посмотрел на меня. — Хо-о-орош, — оценил он мою тушку. — Почти целый, не побитый. Алийцы такой товар любят. Ну-ка покажи зубы. Был вынужден показать. Повезло, что посмотреть на мое тело чиновник не мог. Иначе пришлось бы меня избавлять от кандалов. Френч и перевязь сняли, когда я был без сознания. Рубашку пленители оставили. Жаль, пояс со вшитыми монетами обнаружили и изъяли. После нехитрых формальностей и записи в журнал меня увели. Еще через полчаса я был помещен в камеру. Кандалы к тому времени сняли. Даже воды удалось выпросить. На большее я не рассчитывал. Сходить в туалет и в камере успею. Кстати, разило оттуда так, будто заключенные мочились прямо под себя. Бегло осмотреть место заключения я успел, еще когда спускался с конвоем. Длинный коридор имел скудное освещение, но примерное расположение я понял. С одной стороны стена, с другой — длинная решетка, отделяющая помещения для заключенных. Всего было две камеры. Меня завели в первую. Длиной она оказалась метров десять. А узников в ней человек двадцать. Ни нар, ни кроватей не имелось. Только на полу солома не первой свежести. Вонища была такая, что я чуть не задохнулся. Отвык за последний год от подобных ароматов. Окошко в камере имелось, но толку с него было немного. Через час пребывания в камере немного освоился. Сразу понял, что я здесь самый сильный и крепкий самец. Если будет мало мышечной массы, я и магией добавлю. К тому единственному окошку я уже прогулялся. Оценил обстановку и толщину стен. Мне камни и покрупнее вырезать доводилось. Плохо, что голова продолжала болеть. Затылок не кровоточил, но концентрацию внимания я имел скверную. По этой причине решил поправить здоровье, а потом уже бежать из тюряги. Ближе к обеду я уже знал, что народ здесь сидит за различные прегрешения. В большинстве своем должники и штрафники, имеющие возможность выкупиться. Это только я считался мятежником, остальные могли сообщить родне и оплатить свое освобождение. Под окном тюрьмы толпился особый народ, который предоставлял услуги о том, чтобы известить родственников. — Цветана, Цветана, что на горках живет! Шестой дом с синими ставнями! — кричал в окно один из сокамерников. — Вы ей передайте, она точно заплатит. Только отходил один «крикун» от окна, как другой бедолага занимал его место и пытался докричаться до того, кто тусовался под стенами тюрьмы. Достали своими воплями! У меня, между прочим, голова болит, да еще и подташнивает. А запахи в камере только стимулировали тошноту. Плюс грязища и скудный обед в виде одной лепешки. Ладно, одна лепешка, но нам и воды выделили так мало, что ее хватило по полкружки на человека. Кому-то могло и этого не достаться, если бы я не решил взять раздачу под свой контроль. Через специальную кормушку охранники задвинули вначале корзину с едой, затем на место вернувшейся пустой емкости поставили небольшой чан с водой. На двадцать человек литра четыре воды было слишком мало. Я выпил свои полкружки и бдительно регламентировал воду для всех остальных. На дне посудины осталось примерно с треть кружки. Эту дополнительную воду я отдал одному старику. Примерно так же прошел ужин, с минимумом воды. Лечить голову при таком шуме и прочих отвлекающих факторах я не рискнул. Еще раз поглазел из окна. Убедился, что проблем с выходом не будет, и расположился в уголке. Лечь на пол не рискнул. Скудной соломы хватало только подпихнуть под зад. К утру я успел разобраться с той болью, что пульсировала уже сутки в затылке. Чем меня таким стукнули, что я никак не оклемаюсь? На обычное сотрясение не похоже. Повезло, что сумел наконец прокачать свою лечебную силу через тот участок. Вымотался и банально уснул. С утра злился на себя. Хотел же сбежать! Придется ждать следующей ночи. Прогулялся до туалетной ямы и снова вернулся в свой угол. Большинство народа в камере еще спало, а я предавался раздумьям. Прикидывал, что из своей магии смогу использовать при самом неблагоприятном раскладе. Перебирал в памяти то, что помнил Лесьяр. Видел он не так много. Матушка пользовалась в основном тем, что я называл воздушными лезвиями. Отец Лесьяра умел зажигать огонь. Не сразу я сообразил, что вспоминаю, как в печи горели совсем не дрова и не уголь, как мне представлялось ранее. Кажется, отец Лесьяра умел обычные камни магией огня насыщать и их использовать. Жаль, что я раньше не потренировался так делать. Следующий возникший в памяти фрагмент был связан со странным ритуалом. Лесьяр задремал как-то в зарослях лопуха. Что это за место было, я не понял. Мальчишка тогда больше трясся от страха, чем за ритуалом следил. Опасался, что если его обнаружат, то отец ремня даст. Родственник семьи Лан взял в жены девушку из другой деревни. Красивую, но магом-природником она не была. Оказывается, при помощи ритуала можно из обычного человека сделать природника. Молодой мужчина каким-то образом вдавливал в тело избранницы небольшие шарики. По виду как стеклянные. Удар по затылку стимулировал мою умственную деятельность. Отчего раньше я не задумывался, откуда те шарики появлялись? Отчего-то Лесьяр считал это делом обычным. Типа взрослые природники могут доставать из тела подобные «цацки». Наверное, мне помогла уверенность, что это действие естественное для природника. Только я задумался, как на ладони правой руки проступил шарик диаметром в пару сантиметров. Каким образом, сам не понял. Магия, одним словом. Хорошо, в камере было сумрачно, а соседи спали. Шарик я покрутил, пощупал, лизнул. Снова сжал в кулак, и он исчез. Мне почти сразу вспомнился еще один момент. Леди Маямила амулет сыну показывала. Кажется, там в основе был похожий шарик. Жаль, теперь не спросишь. При воспоминании о Радосвете я чуть не застонал. Где искать мне парнишку? О том, чтобы его бросить, и речи не шло. Найти бы того, кто ответит на вопросы, а там уж я справлюсь с проблемой. Этот день тянулся неимоверно долго. Завтраком заключенных не кормили. Четверых заключенных увели — родственники заплатили выкуп. На их место привели двоих новеньких. А еще умер старик, которому я лишней воды оставлял. Вначале никто не заметил. Мол, спит и спит. Только после обеда разобрались. Охрана набежала. Нужно же не просто открыть дверь камеры, а еще и труп вытащить. Нас всех палками к стенам разогнали, тело унесли. И только угомонились, как снова охрана заставила встать подальше от входа. На этот раз нам подкинули тело. Зачем таких полудохлых в камеру помещать, я не понял. Охранники же занесли и бросили рядом с дверью. Позже кто-то из сокамерников подошел и пощупал. Заверил, что новичок жив и курточка у него хорошая. — Из господ поди. Ишь ты, белое кружево во вороту пришито, — поделился мужчина впечатлением. — Жаль, маловата одёжка будет. Мне понадобилась всего пара секунд, чтобы услышанное сложилось в целую картину. Как же я сразу не увидел светлое пятно воротника! Меня смутило то, что парень был лысым. Выбривали волосы здесь только у преступивших закон и каторжников. К примеру, меня не постригли. Пусть и мятежник, но не бандит. Подлетел к телу, лежащему на полу, с такой гримасой на лице, что несостоявшийся мародер в испуге рухнул на задницу. Я не ошибся! В камеру закинули Радосвета, только он был без сознания. У меня же от сердца отлегло. Подлечу, глядишь, оклемается. Главное, мне не нужно бегать и искать его. Плохой из меня телохранитель получился, обещаюсь исправиться. О побеге этой ночью речи теперь и быть не могло. Безвольную тушку Радосвета я перетащил в свой угол. Беззастенчиво выгреб солому из-под ближайших соседей и устроил подстилку для лордика. Проверил еще раз пульс у парнишки и занялся диагностикой. То, что увидел в магическом зрении, не поддавалось объяснению. Практики лечения у меня было совсем мало. Сам я не болел. Иногда порезы или ушибы латал. На других людях магию свою почти не практиковал. Как тут диагностировать? Откуда эти черные нити по всему телу? Что за болезнь такая? До ночи Радосвет так и не пришел в себя. Ни покормить, ни напоить его не получилось. Очередь к воде на меня возмущалась. Кружка-то одна. А я, зачерпнув воды, попытался лордика напоить. Его лепешку я за пазухой спрятал, а больше ничем помочь не мог. Практически всю ночь я пытался не то вытянуть черные нити, не то как-то их упорядочить, чтобы они не метались по телу. Получалось не очень. Радосвет по-прежнему не приходил в себя. Судить о его состоянии я мог только на ощупь. Ближе к утру парнишку стало трясти от холода. Мне-то нормально. А его конечности стали просто ледяными. Положил его полностью на себя, вытянувшись во весь рост на полу. Кажется, кому-то ногой в живот заехал. На меня шикнули, и на этом все стихло. Отогревал теплом своего тела подопечного я до утра. Так, кстати, получалось легче справиться с теми нитями. Научился их ловить и скручивать в жгуты. Что это за дрянь такая, я не знал. Тут мне запоздало пришло в голову сравнить, как выглядит в магическом зрении тело у другого человека. Подходящих объектов для исследования вокруг валялось предостаточно. Посмотрел на ближайшего соседа и увидел ровное свечение в районе сердца. Никаких черных нитей. Значит, и Радосвету они не нужны. Выдернул их из его тела не сразу. Пришлось помучиться, зато парень почти сразу очнулся. Повозился на мне и замер, явно принюхиваясь и прислушиваясь к обстановке. — Ваша милость, — зашептал ему на ухо, — это я, Лесьяр. Мы с вами в тюрьме должников Приморска. Парень меня понял, но предпринял попытку сползти на пол. Препятствовать я не стал, только солому поправил. Разговаривать даже шёпотом в тишине камеры я не рискнул. Оставил вопросы на потом. Зато как только появились первые парламентеры под окнами тюрьмы, я начал выискивать подходящего курьера. — Эй, ты! — позвал я одного из тех, кто промышлял таким нехитрым бизнесом, как сообщение родне о должниках тюрьмы. — Принеси мне одеяло и еды. Заплачу. Насчет того, что можно оплачивать подобный сервис, я еще в предыдущий день узнал. Сидел с нами один кадр, который сумел припрятать монету за щекой. Вот уж не ожидал, что здесь такая доставка продуктов возможна. Предполагаю, что охрана как-то это контролирует. Да и толкутся под окнами постоянные курьеры. Не станут они рисковать, передавая оружие и что-то запрещенное. Одно дело кольцо колбасы на шесте в камеру сунуть и совсем другое — нож. Тот мужчина, получивший своеобразную посылку, сразу стал жадно жрать колбасу, не отходя от окна. Еще и в мою сторону поглядывал с опаской. Отнимать еду я у него не собирался, напротив, проследил, чтобы к этому убогому никто не сунулся. Он же, захомячив солидный кусок колбасы, сам себя и наказал, получив расстройство желудка. Хотя… как вариант, вполне вероятно, ему изначально передали несвежую продукцию. Пронесло мужика конкретно. Сидел над туалетной ямой в позе орла до середины ночи. Я же не спал, пытался Радосвета лечить. Наслушался звуков… а уж нанюхался… И это еще с учетом того, что я выбрал самый дальний угол от туалета. Подобных «посылок» больше никто не получал. У этих должников денег и раньше не было. К тому же нас всех тщательно обыскали. Я мог заплатить только тем шариком из ладони. Вещь наверняка ценная. Сбежать из тюрьмы с Радосветом в ближайшую пару дней не получится. Я его с трудом до туалета довел. Совсем на ногах мой подопечный не держался. В обед нам выдали пол-лепешки и снова маленькую бадейку воды. Жажда меня давно мучила, а тут еще забота о Радосвете... Охранник только задвинул «кормушку», как я схватил его за руку.  — Слушай сюда, — рыкнул я на него. — Сейчас ты принесешь достаточное количество воды и кружек. Иначе я начну сворачивать шеи соседям. Ты меня понял? Но охранник не понял, даже рот открыл, чтобы послать меня куда подальше. Пришлось продолжить пояснения:  — Меня в любом случае алийцам продадут. А что скажет твой начальник, когда вместо выкупа за должников получит трупы? Угроза возымела действие. В следующие полчаса нам доставили столько воды, что хоть залейся. Еще и кружек аж восемь штук. Две из них я сразу прихватил себе, не забыв наполнить водой. Кормить и поить Радосвета приходилось насильно. Лепешки я размачивал водой, запихивая ему в рот. Тот сидел с безучастным взглядом и ни на что не реагировал. Во время ужина попытался отказаться от пищи. — Зачем? — шептал он. — Я все равно умру. Меня оставили в живых, только чтобы больше унизить и продать в бордель. Дослушать парнишку мне не удалось. Прибыл курьер с моим заказом. — Покажи деньги, — потребовал он. Система здесь была такая: на шесте подавалось заказанное. Одной рукой заключенный мог схватить вещи, а второй кинуть оплату. Если монеты не падали вовремя, то шест успевали убрать. Надо сказать, что протащить в окно целое одеяло было вполне реально. Прутья в решетках здесь были вертикальные и нечастые. Взрослый человек через них даже голову не протиснет, но в остальном такая система была удобная. Мой продавец показал узелок с чем-то, привязал его к углу одеяла и все это взгромоздил на шест. Я в свою очередь высунул правую руку наружу так, чтобы никто в камере не увидел, что там у меня. Алчный блеск в глазах курьера подсказал, что он точно знает, что такое у меня в руке. Продешевил я однозначно. Только сейчас в приоритете было благополучие Радосвета. Ухватив левой рукой посылку, я кинул шарик вниз и тут же вцепился в одеяло покрепче. Обитатели камеры с интересом наблюдали за моими манипуляциями. Кто-то сильно удивился, что я попросил одеяло, но продукты одобрили. Одеяло протащить через решетку удалось с трудом. Зато внутри узелка было что-то мягкое и прошло сквозь прутья без вопросов. Я предвкушал, как накормлю Радосвета. Предполагаю, что родители его погибли. Парнишка впал в депрессию. Не позволю ему махнуть на все рукой. Для начала пересадил его на одеяло и стал развязывать узелок, чтобы через мгновение понять, что внутри ничего, кроме рваных тряпок, нет. Да и одеяло оказалось маленьким и побитым молью. А я еще смеялся над протухшей колбасой сокамерника! У меня даже такого не было. Ух, как я разозлился! Казалось, что выломаю стену этой тюрьмы, не дожидаясь ночи. Помимо того, я каким-то неведомым образом ощущал, куда перемещается мой шарик и, соответственно, тот ушлый «предприниматель». Ладно, побегай немного. Злость стимулировала мозговую деятельность. Не стану я дожидаться, когда Радосвет окончательно придет в себя. Что я, этого птенчика не унесу? Он за пару дней еще больше исхудал. И одеяло с тряпками мне как раз поможет. — Как стемнеет, сбежим, — шепнул я Радосвету и прилег рядом вздремнуть. Ночь будет длинная и беспокойная, надо набраться сил. Проснулся я удачно. В камере было темно и относительно тихо. Кто-то храпел, кто-то кряхтел, но в целом народ спал. Шепота я ниоткуда не слышал. Некоторое время мне понадобилось, чтобы разбудить Радосвета и объяснить ему свою задумку. Те куски ткани из узелка я заранее приготовил и начал привязывать к углам одеяла. В идеале я хотел получить подобие рюкзака и посадить Радосвета себе за спину, примерно как носят детей в переносках. Он, конечно, не ребенок. Ноги длинные. Держаться самостоятельно, обхватив ими мой торс, он не сможет. Для этого и пригодится одеяло. Отрегулировав длину импровизированных лямок, я стал усаживать парнишку. Он хоть и был в депрессии, но остаться в тюрьме точно не желал. Не возражал, послушно делал, что я велел. Возможно, кто-то из обитателей камеры и проснулся, но со мной связываться и раньше не рисковали. И теперь лежали молча. Правда, мне пришлось отодвинуть парочку человек, расположившихся у внешней стены. Дальше я аккуратно вырезал магией кусок стены и вытолкнул его наружу. Прислушался. Криков охраны не последовало. Я продолжил свою работу. Только теперь затаскивал блоки внутрь. Половина камеры уже проснулась. Кто-то даже стал помогать, оттаскивая камни. Наконец отверстие получилось таким, что я мог выбраться и не травмировать при этом Радосвета, сидевшего словно мышка у меня за спиной. Вылез из тюрьмы я осторожно. Огляделся. Если кто и заметит, пусть рискнет своим здоровьем. Идиоты. Тюрьму нужно забором обносить, колючую проволоку поверху пускать, желательно под напряжением. Впрочем, не мне им советы давать. Пусть теперь догоняют. Втопил я так, что в ушах засвистело. Первые метров пятьсот даже не чувствовал веса за спиной. Только углубившись в городские кварталы, стал медленно двигаться, прислушиваясь к тому, что происходит впереди. — Лесьяр, а ты разве маг? — обрел дар речи Радосвет, когда понял, что мы вышли из тюрьмы и даже погони за нами нет. — Природник, — не стал я скрывать. Парнишка снова замолчал. Я же двигался словно по навигатору в тот район, где проживал мошенник.