Ромовый дневник

Тэхен проснулся от ощущения дрожи в собственном организме, ему холодно, а еще болят ноги и ломит спину от неудобной позы. Он точно угробит свой организм, если продолжит спать в машине. Это третья ночь по счету, когда он ночует в ней, и восьмая, когда он спит без Чонгука. В его доме тишина, не горит свет и нет никого, даже Миссис Ли не появлялась. Тэхену остаётся только ждать возле двери, как верный щенок, что Чонгук захочет с ним поговорить и выслушать. Одна ночь, один бокал и один человек разрушили всё, он за себя не переживает, его одолевает беспокойство за состояние Гука, его бедный мальчик, как он там? В университет Тэхен не ходит, боится не сдержаться, увидев Чимина. И домой он ходит лишь за горячем душем. Смотреть в глаза своему брату, который был со участником, сейчас выше его сил. Вчера Джин оставил ему записку, в которой сказал, что его отцу сообщили о пропусках в университете, и тот приедет за сыном. А Тэ плевать хотел на всё, его мир и проблемы сузились до одного человека, всё остальное потом. За окном машины сгущаются чёрные тучи и дует холодный ветер. Тэхен замечает боковым зрением знакомую фигуру, которая пытается открыть входную дверь в дом Чонгука. Это Хосок, и Ким подрывается с места, вылетает из машины и практически бежит к нему. Он окликает его, и, когда Хосок поворачивается на голос, Тэхен на мгновение тушуется. Потому что узнать Чона ему удаётся с трудом, вид у того поникший и потрёпанный, под глазами огромные синяки. Он не спал несколько суток? Пил беспробудно? — Уходи, Тэхен. Пожалуйста, я не хочу натворить глупостей, — твердит Хосок и пытается дальше справиться с дверью. И Ким тормозит, его пробивает насквозь противным холодом и дурацким предчувствием. — Хочешь ударить меня? Бей. Только я не виноват, я не изменял, — твёрдо и уверенно летит в ответ Чону. — Свали, Тэхен. Сейчас мне совершенно всё равно. — Где Чонгук? И Хосок замирает у двери, не шевелится долгих тридцать секунд, а может больше. Как будто вспоминает, кто такой этот Чонгук?! — Его нет, — эта чёртова дверь все никак не поддаётся. Руки не слушаются хозяина, и парень не может до сих пор попасть в замочную скважину. Тремор. — Где он? Ты оставил его в машине? Он ушёл в магазин? Остался на море? — Тэхен суматошно оглядывается по сторонам, будто это поможет найти пропажу. На деле он пытается отогнать дурацкие мысли, что прорвались в голову и поселились как паразиты. Дурак. Хосок видит в этих движениях нервозность и страх в глазах, ему остаётся только подойти к Тэ и мягко схватить его за плечи. — Его нет, понимаешь? — встряска мощная, и плечи сдавливают сильные пальцы. — Где он? — повышает голос Ким, ему все сложнее сдерживаться, особенно заметив, как глаза старшего покраснели и влага скопилась в уголках, и как тот сжимает челюсти. — Чонгука нет больше с нами… Как молотком по башке, как цунами затопило пол города. Вот так эта информация бьёт в ушах, эхом. Вдруг мутнеет в глазах, земля под ногами расплывается. Как это Чонгука нет? Где же он? Не мог же тот просто уйти и бросить Тэхена, его дурного и ненормального. — Он утонул… И опять этим дурацким молотком по голове, плохо что не насмерть, так бы хоть не пришлось осознавать и крутить усердно шестерёнки в мозгу… Тэхен трясётся, то ли от рук Хосока, который пытается привести его в чувства, то ли от холода, то ли от боли… А цунами то затопило все-таки, уши заложило и парень слышит, как будто сквозь толщу воды, размытый голос Хосока. О том, что он только на минутку прикрыл глаза, уснул, а проснулся и не увидел Чонгука в комнате. Поиски длились сутки, его нашли водолазы в двух километрах от пляжа… Бла — бла — бла. Нихрена не понятно. Что он там несёт, этот Хосок? Какие водолазы? Тэхену поговорить ведь надо с Чонгуком, извинится, упасть на колени и схватиться намертво в его штанины и никогда не отпускать… — Я его похоронил вчера, рядом с родителями… А вода всё в ушах, и Чонгук в голове улыбчивый и смотрит нежно, откидывает назад свою малиновую чёлку. — Отвези меня туда, пожалуйста, — полушепотом, и волны отхлынули обратно в свое холодную бездну. Тэхен очнулся, он не умер от цунами, не сдох под водой, в отличии… И его рвёт. Он падает тяжёлым грузом прямо в месиво из воды, льда и грязи. Жопа намокла. Через секунду его уже тащат на заднее сиденье и кидают, как мешок. Чей-то голос матерится и всхлипывает, сглатывая горькие слезы. Ах, точно, это же Хосок. Они едут в тишине, вроде, только у Тэ в голове всё тот же голос смеётся по дурацки, лыбится лицо кроличьей улыбкой и руки шныряют под одеждой… музыка отголосками прошлого. Земля промерзнуть не успела, лежит сырой и свежей кучкой… и фотография там, его, такого родного. — Я убил его… — орёт, сгребая в кулаки грунт. Коленки ударяются, и штаны становятся еще грязнее… А Хосок стоит поодаль и смотрит, не плачет, все слезы вылил еще неделю назад. Постарел лет на десять и проклял себя, за сон и за никчемное существование. Не смог уберечь брата и залатать разбитое сердце. Он смотрит и молчит, пусть паренёк, стоящий на коленях у фотографии Чонгука, поплачет. Хосока не проймешь враньём, теперь он видит, что вовсе не пустой трёп, любовь вся эта и чувства безрассудные, только кому от них толк, если один лежит в сырой земле, наглотавшись воды, а второй готов рядом лечь… — Уезжай, Тэхен. А Ким замолкает, стирая слезы грязными руками, размазывая ту по щекам. Ответить ему нечего, вслед уходящей фигуре… Хосок уходит, оставляет одного. Он полежит здесь рядышком часок-другой, пока не отмерзнет всё, пока не найдёт его сторож без сознания и не отвезёт в больницу… Где Тэхен проявляется с пневмонией не одну неделю, но их возможно обколоть антибиотиками, а где взять лекарство от разбитого сердца? Как сшить? Как всё исправить? Покажите ему, где найти машину времени, чтобы вернуться назад. Тэхен уедет, правда не сразу. Сперва посмотрит в глаза Чимину, который не улыбается, не веселиться на костях сломанных жизней. А что?! Почему вдруг?! Ты же этого хотел, тогда почему тебе не весело? Взгляд пустой. А Джин скажет потом, что тот после случая пьёт какие-то таблетки и регулярно лежит в отделении, зализывая раны, как дранная кошка. Брат посмотрит последний раз в глаза Тэ, извиниться искренне, но чувство вины не испариться в одно мгновение. Тэхен умчится без оглядки, сохранив лишь в голове образ человека, которого должен был спасти — но не смог, а в руках дневник, который должен был отдать, но оставил.