Огненный герой, версия 2.0

Тело Бакуго застыло на осколках льда и больше не двигалось. Шото приоткрыл рот, во все глаза глядя на замершего противника. Время словно остановилось для него. В ушах начал нарастать неприятный писк, который сопровождался гулким стуком крови в висках. Что… только что произошло? Шото двинулся в сторону Бакуго — и каждый его шаг давался ему с трудом. Казалось, он движется сквозь густую желейную массу — воздух словно потяжелел, дышать становилось все труднее. Пожалуйста… Пожалуйста, будь живым… Шото дошел до тела соперника и присел рядом с ним, приложив руку к его груди. Он попытался сосредоточиться и прислушаться к его дыханию и сердцебиению. Гул в ушах мешал услышать хоть что-то, перед глазами все плыло, а ладонь… Не улавливала ни биения сердца, ни движения грудной клетки. Молодец, Шото Тодороки. Он мертв. Ты убил его. Нет, этого не может быть… Это не может быть правдой! Неужели… он действительно просто взял и убил его? Но… он ведь не хотел этого! Нет, это просто дурной сон… Проснись, Шото, проснись… Ты… ты не можешь быть убийцей. Ты именно что убийца, Шото! Не ври сам себе! Он не дышит, его сердце не бьется! Ты убил его, УБИЛ! Нет, нет, нет. Шото обхватил голову руками. Нет, должен быть способ… Еще возможно что-то сделать… Не может такого быть, что сделать уже ничего нельзя! Ну же, вспоминай! Тебя ведь учили оказывать помощь пострадавшим! Пострадавший должен находиться на ровной твердой поверхности. Шото поднял левую руку. Лед зашипел, плавясь под его огнем, выравниваясь. Вскоре тело Бакуго лежало горизонтально, как и требовалось для проведения сердечно-легочной реанимации. Необходимо расстегнуть верхнюю часть одежды пострадавшего, чтобы ничто не зажимало дыхательные пути, услужливо напомнила память. Легкое движение руки — и молния на кофте Бакуго оказалась расстегнута. Еще одно движение — и узкая горловина футболки оказалась разорвана. Дальше необходимо убрать изо рта все постороннее, но вряд ли во время битвы Бакуго держал за щекой монетку или жевал жвачку, так что этот пункт можно пропустить. Необходимо положить под плечи сверток одежды. Шото сорвал с себя свою кофту, скрутил ее и положил под своего одноклассника, дотронувшись мимолетом до места расположения сонной артерии под челюстью. Пульса не было. Так, спокойно… Необходимо накрыть рот куском тонкой ткани, прежде чем делать искусственное дыхание. Ткань футболки прекрасно подойдет для этого. Она тонкая, хлопковая… Мама всегда считала… Стоп, Шото, ты не о том думаешь! Ладонь должна лежать на нижней части грудины, на два-три сантиметра выше солнечного сплетения. Давить надо резко, используя весь вес тела. Так, за минуту необходимо сделать шестьдесят нажатий и восемь актов искусственного дыхания. Что ж, время пошло. Вверх, вниз… Вдох, выдох… Вверх, вниз, вдох, выдох… Чем, черт возьми, занимаются учителя? Вверх, вниз… Вдох… Выдох… Ну же, Бакуго! Очнись! Вверх… Вниз… Вдох… Выдох… Шото потерял счет времени. Нельзя прерываться, нельзя сбиваться с заданного ритма! Это все бесполезно! Что ты, по-твоему, делаешь?! Пытаешься оживить труп? Не думать, не думать об этом! Вверх, вниз, вдох, выдох… Ты делаешь это только для того, чтобы избежать ответственности! Ты делаешь это не для того, чтобы спасти его, а чтобы самому не попасть в неприятности! Сохраняй холодную голову, Шото! Вверх, вниз, вдох, выдох! Когда Тодороки вновь приблизился к лицу одноклассника, чтобы вогнать в его легкие новую порцию воздуха, кадык Бакуго внезапно дернулся, и в следующую секунду в солнечное сплетение Шото пришелся удар. Не ожидавший такого Тодороки опрокинулся на спину, но тут же постарался подняться — нет, нет, нет, только не это! Нельзя прекращать непрямой массаж сердца с искусственным дыханием! Нельзя сбиваться с ритма! — Ты че творишь?! Больной ублюдок! — донесся до него сквозь шум в ушах голос Бакуго, и Шото словно в замедленной съемке наблюдал, как его одноклассник, еще минуту назад лежавший без дыхания, поднимается на ноги, откинув уже ненужную тряпку, и вытирает свой рот, с трудом борясь с вырывающимся из горла кашлем. Не может быть… Он… все-таки жив. Шото справился — Бакуго остался жив. — Ты че ржешь, придурошный? Еще и целоваться ко мне лез, пидор! — Бакуго стоял перед ним, немного покачиваясь, брезгливо глядя на Тодороки, которого накрыл нервный смех: — Ц-целоваться?! Я д-делал т-тебе искусственное дыхание, дебил! — крикнул в ответ Шото, тоже вскочив на ноги. Нервный смех сменился слезами, а в голосе появились истеричные нотки. Тело била крупная дрожь, ноги еле держали, — Ты… Ты чуть не погиб, идиот! — Пф-ф-ф, не рассказывай сказки! — фыркнул в ответ Бакуго, двинувшись к Тодороки, — Ты бы никогда не смог убить меня — ты слишком слабый и трусливый для этого! И вот оно доказательство! — он ткнул в себя пальцем, криво ухмыльнувшись, — Так что даже не думай, что ты так просто сможешь меня победить, прикрывшись тем, что ты якобы меня чуть не убил! Не думай, что сможешь ложью получить мое место! Так что готовься, ублюдок… В этот раз тебе придется выложиться на полную, чтобы не проиграть мне с позором! — и он, растянув ухмылку на лице, бросился на Тодороки. — ХВАТИТ! — заорал Шото закрываясь руками, а вокруг него заревел огонь, вырвавшийся из-под контроля, и пламя закрутилось вокруг него жарким кольцом, от которого во все стороны поползли ледяные шипы. Лед шипел, плавясь от высокой температуры, но тут же на месте старого слоя появлялись новые ледяные наросты, на которые Бакуго при новой попытке атаки едва не напоролся, — Заебал! Все, с меня довольно! — горло начало драть от громкого крика, по щекам текли слезы. Ноги предательски подкосились, и Шото рухнул на колени. Как его все достало! И почему все это должно было случиться именно сегодня? И эта непонятная тетка, и нападение на брата Теньи, и чуть было не состоявшееся убийство Бакуго… Лед плотным кольцом обступил Шото, защищая его от внешнего мира. Огонь мягкой вуалью окутывал своего владельца, успокаивающе гудя. Где-то на краю сознания обеспокоенно вспыхнули два знакомых огонька — отца и брата. Оставьте меня в покое! Хотелось закрыться ото всех, спрятаться где-то далеко-далеко, где его никто не найдет… — Не прячься от меня за своим идиотским льдом, ублюдок! — орал где-то на фоне Бакуго, продолжая крошить растущий вокруг Шото лед, — Дерись, мать твою! — Немедленно прекратите! Вы меня что, не слышите?! — Да пошли вы! Я прибью этого труса! И выйду победителем! — от последних слов противника Шото расхохотался: блин, этот дебил чуть не погиб и еще три минуты назад лежал бездыханный, а он о первом месте еще думает! Серьезно? Его волнует именно это?! — Да подавись ты своим первым местом! Все, я сдаюсь! Слышишь?! СДА-ЮСЬ!!! — не прекращая смеяться, заорал он в ответ, и по его лицу расплылась злорадная ухмылка, когда в ответ он услышал злобный крик Бакуго: — ЧЕ ТЫ ТАМ ВЯКНУЛ?! Сдаться решил, уебок?! Издеваешься?! Да я никогда не приму от тебя подобную победу! Она мне нахуй не усралась! Дерись, ублюдок! И не смей ржать надо мной! — Полночь! Их надо остановить! Иначе… — А мне плевать, что ты там примешь или не примешь! — продолжал смеяться Шото, и его начало уже потряхивать. Кажется, это называется истерикой? — Ты мне не указ, придурок! — Ах ты ж!.. — Бакуго замолк на полуслове, а его взрывы внезапно прекратились. Воздух наполнился приторным сладковатым запахом. Голова закружилась. Перед глазами все поплыло, и Шото провалился в темноту.

***

Шото проснулся от того, что довольно сильно замерз, и распахнул глаза. Пахло какими-то лекарствами, с потолка ярко светили белые лампы. Шото недоуменно сел на кровати — а что случилось? Их поединок с Бакуго уже закончился? А кто выиграл?.. Стоило только ему задуматься над этим, как память услужливо подкинула парочку воспоминаний: взрывы, подкидывающие тело Бакуго, словно тряпичную куклу; бледное лицо соперника, распластавшегося на осколках льда; липкий ужас от осознания того, что он не дышит; звон в ушах и непослушное тело, гулко бьющееся в груди сердце, пока он пытался вернуть одноклассника к жизни… Шото схватился руками за голову. Он чуть не убил человека. Да, он потом пришел в себя — и даже еще пытался продолжить битву, но… Сам факт того, что Шото чуть не отнял у кого-то жизнь, просто так, даже особо не напрягаясь, не давал покоя. Он ведь даже не успел накрыть Бакуго своей «шубой» — искры только-только добрались до него… Хотелось сказать себе — ты не виноват! Ты не знал, что все закончится именно так! Бакуго сам нарывался на использование огня! Но все попытки оправдать себя разбивались о простое Ты знал, что нельзя использовать огонь рядом со взрывчатыми веществами! Шото всхлипнул, закусив губу. Да, он все это знал, но в тот момент он совсем не думал об этом. Он думал только о том, как бы все-таки добить противника, чтобы выйти победителем! И ему было совершенно не важно, к каким последствиям это может привести! И это ужасало его больше всего. Папа всегда говорил, что у любого действия или бездействия есть свои последствия. И всегда необходимо отдавать себе отчет — сможешь ли ты жить с этими последствиями своих решений? А Шото… Шото об этом забыл. Как, в принципе, и о правилах пожарной безопасности… — О, проснулся? — раздалось старушечье ворчанье, — Да уж, заставил ты нас понервничать! Шото тут же поднял голову, отняв руки от лица. Рядом с ним стояла Исцеляющая Девочка, внимательно его осматривая. — С Бакуго все хорошо? — тут же выпалил он, вцепившись пальцами в простыню. Медсестра хмыкнула: — Да хорошо все с твоим Бакуго. Отоспался, да и забрали его от греха подальше… Ох, как же он орал, что ему нужна «нормальная» победа! — старушка недовольно покачала головой, — Все порывался тебя побить… Благо, его Всемогущий увел, а то, боюсь, твои родственники бы прибили его… Даже твоя матушка, на что спокойная и уравновешенная женщина, и то, едва держала себя в руках! А как твоя тетушка ругалась! Бедный Айзава едва не поседел, когда она на него налетела со словами, что она «это дело просто так не оставит»! Еле всех спровадила, а то б и отдохнуть тебе не дали… Ты как себя чувствуешь-то, а? — Нормально, — шмыгнул носом Шото, утирая рукавом мокрое лицо. Он все это время плакал? — Ага, нормально… как же… — Шото ойкнул, потирая ушибленную руку, по которой старушка ударила своей клюкой, — И не стыдно врать старшим, а? Я что, по-твоему, не видела, как ты тут сидел, чуть ли не воя? Или, думал, я не знаю, что там у вас на арене случилось? Так у меня экран с трансляцией есть, я все вижу! — Значит, вы знаете, что я чуть не убил человека! — тихо пробормотал Шото, вновь опуская голову на руки, за что тут же вновь получил удар — уже по спине. — А ну прекратить самобичевание! — скомандовала Исцеляющая Девочка, — Убил он, тоже мне! Так убил, что этот пацан еще после этого пытался продолжить битву! Тихо! — прикрикнула она, заметив, что Шото хотел что-то сказать, — Слушай меня внимательно, мальчик, и запоминай! Да, ты действительно чуть не отправил своего одноклассника на тот свет… Не перебивай! Однако, что ты сделал дальше? Ты выполнил комплекс реанимирующих действий, тогда как твои преподаватели и остальные про-герои стояли столбами и ровным счетом ничего не сделали! И это ведь профессионалы, с лицензиями! Тьфу! Толку от них, если их обязанности за них выполняет школьник, еще даже не выучившийся на героя! — Меня папа учил!.. — возмутился Шото и в этот раз успешно уклонился от нового взмаха клюки: — По тебе и видно, что учил! А матушка, видно, воспитывала! В общем, Тодороки, ты меня понял, да? Ты, в первую очередь, спас человека, тогда как остальные просто стояли столбами! Ты сделал все правильно! Ты меня услышал? И не надо разводить сырость! А то взяли моду, чуть что — сразу в слезы! И было б из-за чего! Так, все, глаза вытер, умылся и на выход! У тебя через полчаса награждение, а ты весь в слезах, словно и не рад своему первому месту! — Что? Нет! Я же говорил, что я сдаюсь! К черту это первое место! И на награждение я тоже не пойду! — Пойдешь! Как миленький пойдешь! С гордо поднятой головой пойдешь! — пригрозила клюкой старушка, — Ты человека с того света вытащил — кто, как не ты, должен занимать первое место? Или скажешь, что не за это первые места дают, а? Так посмотри на своего отца или Всемогущего! Все, хватит сопли по лицу размазывать! Даю тебе пять минут на сборы — и чтобы духу твоего здесь больше не было! Понял? Шото не успел и слова в ответ сказать, как его тут же выставили за порог, громко хлопнув дверью. — Все равно не пойду, — упрямо повторил Шото, обняв себя руками, — Сдалось мне это первое место… Вот Бакуго обещал, что займет первое место? Вот пусть им и подавится! — Шото? Ты проснулся! — Шото поднял голову — к нему по коридору спешила мама, — Боже, малыш… Ты что, плакал? Что случилось? Это… тот мальчишка довел тебя? — Шото уткнулся ей в плечо. В носу снова противно защипало, глаза заслезились. — Мама… мамочка… — Шото обхватил маму руками, чувствуя родную прохладу. Однако вместе с тем к нему вновь вернулись и крамольные мысли — знает ли мама, что он чуть не убил своего одноклассника? А если узнает — оттолкнет от себя? А папа? Перестанут они его любить? Ведь никому не нужен сын, способный убить! Наверняка от него они все отвернутся, в том числе и Фуюми с Нацу и Тойей… Шото всхлипнул, сильнее прижимаясь к матери, чтобы хотя бы в последний раз насладиться ее объятьями. В своем воображении он уже давно стал изгоем в собственной семье, живущим в старом чулане и питающимся объедками. Или же покидающим родной дом с небольшим узелком за плечами, когда его провожают презрительные взгляды отца, матери, братьев и сестры. А в следующей сцене разыгравшегося воображения Шото отвозят в колонию для несовершеннолетних, и как бы он ни упрашивал родителей, их взгляды оставались холодными и отстраненными. Они совершенно безучастно наблюдали за тем, как их вырывающегося и молящего о помощи сына волокли к сырой камере за решеткой, и от этого Шото становилось еще хуже. Он уже даже не пытался сдержать слезы, полностью поглощенный ужасными перспективами, что рисовала ему фантазия. — Шото… Шото, милый, тише! Успокойся, все хорошо, родной! Я тут, я рядом… Чш-ш-ш, тише, малыш, — тем временем продолжала поглаживать его по волосам мама, озадаченная и обеспокоенная такой реакцией сына. Она-то не знала, что творилось в его голове! А в голове Шото уже мысленно прощался со всеми, кого знал и любил, и натягивал на шею петлю, — Эй, Шото! Неужели тебя так сильно расстроил тот мальчишка? Милый, не стоит так сильно на этом зацикливаться!.. — Мама… — Шото вновь всхлипнул, — Мамочка… Вы… вы с папой… в-вы же любите меня, да? — Что за глупые вопросы, Шото? — у Рей екнуло сердце — к чему Шото это спрашивает? — Разумеется, мы тебя любим! — И вы… вы не отвернетесь от меня, если узнаете, что я совершил… кое-что ужасное? — Конечно нет! — постаралась убедить сына Рей, а у самой внутри словно что-то оборвалось. Что такого должно было случиться, что довело ее мальчика до истерики? — А почему ты спрашиваешь, милый? Что произошло? Расскажи, обещаю, я не буду тебя судить! — Мама… Я… я… я стал почти как прадед… — шмыгнул носом Шото, так и не поднимая глаза на мать, — Я… я убил Бакуго! Его сердце не билось, дыхания не было! — захлебываясь слезами, наконец признался он и сильнее прижался к матери, замершей от такого сообщения, — Мам, я чудовище, да? Мам, я… — Ах, так вот, что это было! — поняла Рей, вспомнив сцену, когда ее сын стоял на коленях возле своего соперника под гробовое молчание замершего стадиона, — Чш-ш-ш, тише, мой мальчик! Никакое ты не чудовище! И никого ты не убивал! — Рей потрепала сына по волосам, — Чш-ш-ш, что ты себе навыдумывал? И конечно, никто из нас от тебя не отвернется! Ты что! Даже если ты и переборщил с силой… Ты ведь не остался в стороне, а приложил все усилия, чтобы исправить ситуацию… Это определенно характеризует тебя с хорошей стороны, Шото! И… Я горжусь тобой, сынок. Думаю, папа гордился бы тобой не меньше! — Правда? — Разумеется! Ну а теперь вытри слезы и пойдем — преподаватели хотели с тобой поговорить… — мама нахмурилась, — У них, почему-то, возникли разногласия в вопросе того, кого из вас считать победителем…