Райские яблочки

Я слишком долго была правильной. Из хорошей богатой семьи, с положением в обществе, у всех на виду — полагалось показать только лучшие манеры, воспитание, дружелюбный и вежливый тон в разговоре, осторожность и осмотрительность в поступках. И поэтому, несмотря на мою нежную, почти сестринскую любовь к Аманде, я злилась и осуждала её поступок — побег из дома, брошенная тень на всю семью, сплетни за спиной. Она вырвалась на свободу, но разбираться с последствиями пришлось остальным, в первую очередь мне. — Оливия…ты в порядке? Оказалось, что я осушила полностью свой бокал вина, утонув в чёрных глазах напротив, а потом и в своих мыслях. Я покачнулась на каблуках, он придержал меня за плечи. — Я… — Давай я тебя провожу в машину, а сам вернусь для бумаг. — Мисс Джонс, как Вам наша коллекция вин? — кажется, это представитель Французского дома Vine, фамилию не вспомню [даже свою]. — Прекрасно, — расторопно улыбнулась я, — хотя мне больше по вкусу просекко. — Понимаю, что таковы предпочтения юной леди, и это мы сразу внесли в список, — этот господин очень наблюдателен, — но что ещё? Красное, белое или розовое вино? — Мне понравилось мускутное, — Эдвард перехватил инициативу, пальцем указывая название в списке, второй же рукой придерживая меня за талию, чтобы меня снова не покачнуло, — а ещё, пожалуйста, шардоне добавьте… Когда со всеми формальностями было покончено (а меня в очередной раз слабило в туалете), Эдвард снова встретил меня в туалете и снова со стаканом воды. — Как-то необычно у нас завязывается, — усмехнулся он, ладонью обводя моё лицо, — хочешь на свежий воздух или сразу домой? — Хочу просто присесть, горизонтальное положение, — мне неловко было признаваться в собственной слабости, но гораздо приятнее было получать его заботу. Он вывел меня на крытую террасу на крыше, усадил на кресло и прикрыл пледом. На улице было уже темно, так что лишь фонари освещали наши лица. А ещё было как-то по-особенному уютно и совсем не хотелось домой. Хотя подростки и так редко бывают дома, но это было совсем другое ощущение. Дома безопасно, хоть и скучно. А каждая секунда с Эдвардом — это интересно, но и очень опасно. — Послушай, Оливия… — Пожалуйста, зови меня Лив. Он улыбнулся и чуть подался вперёд, но между нами все ещё оставались сантиметры, так что я бессознательно сжалась. — Я хотел извинится, — так, это совсем неожиданно, — не знаю, зачем я…на это пошёл, почему себе это позволил, но я надеюсь, что мы сможем это забыть как для всех, так и для нас. — О чем речь, Эдвард? Моё сознание всё ещё было затуманено алкоголем, пусть и бóльшая часть вышла. Но его слова заскребли в сознании в поисках чего-то неприятно свершившегося. — Эм, дело в том, что… — мужчина вдруг растерялся, пытаясь прочесть в моих глазах, не лукавлю ли я, — мы же…ты что не помнишь? Я глядела на него во все глаза, качая головой. Эдвард облизал губы, морщинка на лбу выдала внутреннее сомнение, но я не дала ему опомниться. Да и себе тоже: просто поддалась ещё чуть вперёд, и мы поцеловались. В последнюю секунду он понял моё движение, но не уклонился, а ответил. — Да…за это тоже. Он всё ещё смотрел на меня растерянно, при этом не отрываясь от моих губ. Я шумно выдохнула, думая лишь о поцелуях с «папочкой». Эдвард снова провел ладонью по моему лицу, убирая локоны, развиваемые ветром, и прижал к себе, выдыхая: — Оливия… Лив… А затем мы опять поцеловались. И снова и снова. *** Молодая женщина двадцати с лишним лет тихо шла по улице, прижимаясь к стене. Вещи на ней было максимально простые и невзрачные, вроде тёмных джинсов и куртки с капюшоном, тёмная обувь для полного смешения в темноте. И только когда достигла задней двери бара, откинула капюшона, и её светлые волосы сверкнули луным светом. Мужчина, до этого куривший на пороге, поднялся на ноги и, отбросив окурок, подошёл ближе: — Аманда? — Давно не виделись. ***        «Хэй, Лив, ужин с отцом и его пассией, — не поворивается язык назвать женой — конечно, не удался. Давай встретимся, а? Уверен, тебе тоже есть что рассказать. И вообще, я соскучился! Всё ещё твой, Э.»