Леонов

Помощник тренера свистнул, объявляя окончание тренировки. Выдав на английском и французском языках усталое "наконец-то", толпа потных хоккеистов неторопливо направилась к выходу. Взмыленный Санбек шлёпнул Леонова крюком клюшки по груди и взглядом указал на десяток разбросанных по льду шайб. Тот сквозь зубы простонал на своём родном что-то похожее на "ёбаный садист" и, шустро огибая сокомандников, вышел на пятачок у пустых ворот. — Давай-давай, меньше пизди, — так же по-русски ответил Санбек и принялся с разных точек делать мощные передачи. Леонов, будто отрабатывая челночный бег на коньках, летал вдоль левого борта, ловко принимая шайбу и закидывая её в незащищённые ворота под немыслимыми углами, будто Мерлен — основной вратарь команды — не ушёл вместе со всеми в раздевалку. Минут через десять, выдохшись окончательно, Санбек показал скрещенные руки, докатился до борта и без труда перемахнул через него длинными ногами. Лезвия коньков глухо воткнулись в резиновое покрытие, а только что расстёгнутый шлем сполз на затылок, будто шапка гопника. Вот, даже его снаряга знала, как прекрасно он матерится на трёх языках и любит адидасовские треники. — Позёр, — фыркнули сзади, едва сдерживая тяжёлое дыхание. Санбек прищурил и так узкие глаза и, надев чехлы, не без удовольствия показал средний палец едва достававшему ему до плеча Леонову. Тот ещё раз фыркнул на этот детский сад, открыл калитку и вышагал со льда, мотнув башкой с потемневшими от пота волосами, как гордый маленький пони. Ну ещё бы, в хоккейном шлеме этой пижонской гриве, даже с бритыми висками и затылком, как в русской бане, да ещё и после такой активной тренировки. Тренер не жалел никого, особенно когда решал перекраивать пятерки спустя месяц с начала сезона НХЛ, и Санбек, как центрфорвард, страдал от таких идей больше всех. Задрафтовал же "Монреаль" на его голову это маленькое чудовище с космической фамилией и космической же скоростью. Кто его, такого недокормыша, вообще додумался в список драфта включить – до сих пор оставалось загадкой. Ростом и комплекцией Леонов больше походил на фигуриста-одиночника, чем на хоккеиста-профи. Уж в фигуристах Санбек разбирался, прожив со звездой Казахстана три года. А может, как раз наоборот, раз не смог понять, чем же оказался хуже мелкого и наглого белобрысого пиздюка из России, знающего толк разве что в фигурном катании, кошках и его, Санбека, парне. Дружили они там, два одиночества, и страдали друг по другу из Питера и Алматы как попугайчики-неразлучники. Няша с Нюшей, блядь. Санбек тогда — почти два года назад — после сложной тренировки и беседы с менеджером клуба, сообщившим, что в новом сезоне его возвращают обратно в Канаду, собрал любимому человеку чемодан, а себе — яйца в кулак. Как там говорится: если любишь — отпусти? Вот и отпустил. Вызвал такси этим пьяным дятлам, вломившимся к нему на следующий день пиздить, понимаешь ли, кота, заботливо выпроводил две кукольные по сравнению с ним фигурки и ни единым мускулом не показал, как внутри всё болело. Гагарин — тот самый не отданный бывшему тайский кот — долго потом спал у него на груди, как на персональной лежанке, и никак эту боль не мог замурлыкать. Никто не знал, что Санбек чувствовал себя так, будто его без снаряги вместо сетки натянули в воротах и оставили на методичный расстрел шайбами такому же быстрому и хлесткому, как Леонов. И всё-таки Санбек правильно тогда поступил, как и сейчас — менеджеры клуба, взявшие нестандартного игрока. Тогда и сейчас страдал от этих решений только Санбек, всем остальным было хорошо. — Идём сегодня в "Медвежий коготь"? — спросил по-английски с лёгким французским акцентом Мерлен, когда Санбек с Леоновым только ввалились в раздевалку и едва успели стянуть краги. Парни басовитым разнобоем принялись соглашаться с необходимостью подлечить уставшие мышцы парой бутылок пива. — Я пас, есть планы, — выдохнул Санбек, падая всем весом на жалобно заскрипевшую скамейку около своего шкафчика. — Хватило бы сил только доползти до дивана. И вообще, завтра игра. — Подрочить и баиньки? — следом за всеми перешёл на английский Леонов, успевший стянуть свитер и стоявший сейчас в обтягивающей мокрой компрессионке, не дававшей ни малейшего простора для фантазии. На шикарный рельеф его стройного компактного тела не грех было бы и подрочить. Санбек только вздохнул. — "Скейт Канада", — понимающе хмыкнул МакГриг. — Отличный повод свалить в бар и дать жене насладиться прекрасными мужиками в перьях и стразах без комментариев от неотесанного мужлана. Цитата. — Санбек у нас как раз по прекрасным феечкам, — заорал Смит из дальнего угла, и раздевалка сотряслась от дружного хохота. — Я по котикам, — закатил глаза Санбек. — И патриотично болею за свою страну. А вообще приятно иногда посмотреть на людей на коньках, но с зубами. Парни загоготали ещё громче, особенно щербатые защитники, не уступающие ему в габаритах. — Феечки, значит, — снова по-русски спросил Леонов, выгнув брови. — Отсоси, — фыркнул Санбек, стягивая красно-синий свитер через голову и швыряя его в уже голого по пояс Леонова. Тот неожиданно залился краской до самой груди. Красиво. Но очень палевно. Санбек со своей смуглой кожей ребёнка степей и иммунитетом к провокациям только закатил глаза. Догнать Леонова на льду мог не каждый, но с такой яркой реакцией соперники его размажут если не физически, то эмоционально. И всё, результативности пятёрке Санбека пизда. Где-то он явно насрал себе в карму, раз именно ему в крайние левые нападающие присунули это голубоглазое низкорослое счастье, краснеющее на каждую шуточку сексуального характера. Как он без инсульта дожил до двадцати лет, оставалось загадкой. — Поехали с нами, попросим в баре включить трансляцию, — загомонили парни. — В "Медвежьем когте"? — закатил глаза Санбек. Да-да, фигурное катание в баре хоккеистов — шутка дня. — Тем более дома меня ждёт мой мальчик. — Подождёт. И завтрашняя игра никуда не денется, что нам эти "Барсы", вечно болтающиеся в хвосте турнирной таблицы? Поехали, от просмотра грациозных па наша мужественность не пострадает. Давай, Бэхтэероуф, соглашайся, — подмигнул ему кэп, уже зная, что он не откажет. Так они и произносили его фамилию, поэтому Санбек предпочитал имя. Все так и обращались. Кроме кэпа. И кроме Леонова, сокращавшего его до "Сани". Как и белобрысый пиздюк, отбивший у Санбека парня. Бессмертные они там в России, что ли, раз постоянно дёргали тигра за усы, а точнее, почти двухметрового стокилограммового хоккеиста. Но он никогда не лез в драку за пределами катка, потому что не видел смысла связываться с кем-то не своей весовой категории, а таких рослых даже в НХЛ не так уж много. Что уж говорить про Леонова — ниже на двадцать восемь сантиметров и легче на тридцать два килограмма. Да, Санбек видел все параметры ещё до того, как тренер решил впихнуть к нему в пятёрку этого агрессивного мелкого гоблина. И если боевой характер являлся неотъемлемой частью крайних нападающих, то настолько скромные формы всё-таки считались редкостью. Именно это стало настоящей проблемой, ведь Санбеку всегда нравились миниатюрные парни. А значит, ни разу до этого — сокомандники, и уж тем более такие язвы со злобным взглядом. Да ещё чёртов румянец, сползающий с высоких скул на шею с острым кадыком... "Просто ты два года один," — говорил себе Санбек, пока наскоро смывал пот и усталость прошедшей тренировки. Последний секс у него случился в Москве перед отъездом в Канаду. Он даже не знал, зачем тогда согласился привезти кота попрощаться. Бек с белобрысым пиздюком в межсезонку на неделю нагрянули в столицу, как раз когда Санбек перебирался в Монреаль. — Ты же всё равно без пересадки не обойдёшься, возьми, пожалуйста, билет на день-два позже, — попросил Бек. — Саня, что ты ломаешься, как целка, — крикнули в динамике на заднем фоне. — Вези Гагарина в Москву, мы тебя выгуляем заодно, а то с кем ты там в своей Канаде́ повеселишься? Выгул выглядел бы забавно: здоровый неулыбчивый Санбек и два гнома. С расставания прошло три месяца, и видеть спокойные раскосые глаза бывшего парня явно было плохой идеей. За эмоции у них там отвечал белобрысый пиздюк, выдававший сто пятьсот злобно-ревнивых гримас на кукольно-красивом личике, — даже удивительно, с чего вдруг ринулся уговаривать. Встречаться ни с тем, ни с другим Санбек не горел желанием. — Вы ещё дружить семьями предложите, — саркастично фыркнул он тогда, но почему-то не смог отказать. Наверное, надеялся увидеть, что Беку так же плохо без него. Но, конечно, не увидел. А ещё совсем непонятно, зачем попёрся с этой парочкой мелкокалиберных дятлов в клуб, где Беку, увлекающемуся диджеингом, предложили отыграть сет. Белобрысый пиздюк весь вечер кружил по танцполу и прожигал всех, смотрящих на теперь уже его парня, уничтожающим собственническим взглядом, ведь посмотреть было на что. Бек, что катался, что играл с такой отдачей и сбивающей с ног энергетикой, что не заинтересоваться им могли только слепые и глухие. Санбек от греха отвернулся к бару и, выпив изрядное количество шотов, наблюдал за невысоким стройным парнем с пидорским, как и у Бека, андеркатом, курносым носом и большим ртом с красивой пьяной улыбкой. Этот же рот, после старой как мир продолжительной игры в гляделки, в тесной кабинке мужского туалета принимал член Санбека до самого горла и издавал поистине фантастические стоны. Парню он тогда представился бесящим его именем Саня, потому что в тот момент хотел себя наказать за злость. За то, что завидовал по уши влюблённым дятлам. За то, что больно здесь было только ему одному — расковырял же приездом поджившее, едва-едва затянутое молодой розовой кожицей. И вот зачем, спрашивается? Хотел же уехать в Канаду с чистыми мыслями за чистым листом. А в итоге только тошно от себя стало ещё больше, и, стоило парню кончить в его большую ладонь, Санбек, склонившись и заставив парня встать на цыпочки, поцеловал приоткрытые от тяжелого дыхания губы и ушёл. Тот, конечно, и не рассчитывал, что его позовут замуж, но это всё равно не помешало чувствовать себя мудаком. Санбек мотнул головой, подставив лицо упругим струям воды. Хотелось подольше постоять под горячим потоком: расслабить закаменевшие мышцы и промыть мысли от заржавевших воспоминаний, но Леонов тоже прошлёпал в душевую, мелькнув маленькими ямочками на пояснице. Смотреть ниже Санбек позорно опасался, как и выходить одновременно с ним, пытаясь прикрыть стояк полотенцем, поэтому старался поскорее закончить. — Сань, там твои феи без тебя оттанцуют, пока ты тут мудя полощешь и в резиновых утят играешь. Или, погоди, в резиновую змею? — услышал он насмешливый голос за спиной, когда смывал мыльную пену с груди. Похоже, Леонов не только быстро перемещался по льду, но и принимал душ на сверхзвуковой скорости. А ещё не страдал предрассудками и не стеснялся разглядывать его, Санбека, голую задницу. От этого только угомонившийся член снова встал. Леонов, напевая что-то неопознаваемое, наконец вышел, а он, стиснув зубы, выкрутил на максимум вентиль холодной воды. Ну не сука ли? *** Как оказалось, все парни уже разъехались, и около спорткомплекса остались только машины работников и злющий Леонов под фонарём. С таким взглядом он обычно летел к воротам соперника, а не стоял посреди парковки, придавленный грузом размышлений и ярко-синим хоккейным баулом с него размером. — Где, блядь, моя тачка? — сведя тёмные брови к переносице, он резко мотнул башкой, и чёлка ещё влажными прядями упала ему на глаза. Леонов задрал лицо на подошедшего Санбека, пальцами сердито зачесал волосы набок и сильнее нахмурился. Санбек со вздохом натянул ему на голову капюшон пижонского пальто и, оглядывая почти пустое пространство, достал телефон. — Думаешь, угнали? Нужно звонить в полицию. Где ты её оставил? Леонов сбросил лямку с плеча и махнул рукой на клумбу у входа. Санбек закатил глаза и сунул телефон обратно в карман. — Ну ты дя-а-ател. Её эвакуировали — здесь нельзя парковаться. Это не Россия, детка, внимательно смотри на знаки! Леонов страдальчески простонал и пнул ни в чем неповинную сумку со снарягой. — Поедем на штраф-стоянку? Может, они ещё работают. — В девять вечера? Нахуй. У меня стресс, мне нужно выпить. Подкинешь? Санбек пожал свободным от баула плечом и пошагал к машине. Леонов, не успевающий за его широким шагом, с цветастыми матами посеменил следом. *** — Шеви Тахо? Саня, как банально. — Это ты, малыш, можешь и в Мини Купере разместить свою попку, или на на чём ты ездишь? А я большой мальчик, — ухмыльнулся Санбек и за "Саню" мстительно сжал себя между ног. Совершенно обычный жест для хоккеистов, половина из которых американцы. Но Леонов срегировал ровно так, как Санбек рассчитывал. Запылал щеками и, глядя снизу вверх, будто пригвоздил к капоту льдинками голубых глаз, казавшихся в свете уличных фонарей по-предгрозовому синими. *** — Я, конечно, не гугл-карта, но мы явно едем не в "Медвежий коготь", — стянув с башки капюшон, на удивление спокойно констатировал Леонов. — Мы едем ко мне. В баре парни тебя споят — много ли нужно такой перепсиховавшей дюймовочке? Завтра игра, а у меня только упаковка пива, так что заткнись и не беси, иначе будешь пить молоко. — А твой мальчик не будет против? — ехидно хмыкнул тот. — Давно гостей не приводил. Он у меня с характером, конечно, но людей любит. И молоко. Вот на пару и дерябнете. — Почему не приводил? Санбек пожал плечами, стараясь пореже смотреть на Леонова и почаще — на дорогу. — Да как-то отвык. Раньше я жил со спокойным казахским парнем, интровертом до мозга костей. Не нужен был никто, кроме него. — А сейчас? Санбек чувствовал на виске внимательный взгляд и не знал, радоваться, что Леонов проявляет интерес, или угомониться уже и перестать его провоцировать. — А сейчас некогда. Тренировки-тренировки. Новички в моей пятёрке, высасывающие все нервные клетки. — О, Саня, завали! Ты здоровый лось, долго высасывать можно, — закатил глаза тот. — Живешь с кем? Мне к чему готовиться? Санбек кинул на него насмешливый взгляд, будто бы говоря: "Сам-то понял, какую двусмысленность спорол?", и на серьёзных щах ответил: — Живу я со своенравным мальчиком — тайцем с голубыми глазами. — Любишь мальчиков, значит, — прищурился Леонов, пытаясь вернуть подначку. — Ага, голубоглазых и наглых однофамильцев известных космонавтов, — дёрнул бровями Санбек, а Леонов уже привычно залился очаровательно-злым румянцем. Так недолго и в столб въехать, засмотревшись. — Жители Тайланда, кхм, вроде с карими все. — Жители — может быть, а коты — нет. Кстати, спасибо, что напомнил, нужно не забыть купить Гагарину корма. — У тебя есть тайский кот по имени Гагарин, — зло прошипел Леонов. — В точку, Капитан Очевидность. Я так и сказал, нет? — А казах — это какая-нибудь овчарка? Типа кавказская, только казахская? Из серии: у каждого ребенка степей должны быть конь под жопой, собака в ногах, пыль на морде лица и баран в морозилке. Санбек не выдержал и расхохотался. Овчаркой серебряного призера Олимпийских игр по фигурному катанию ещё не называли. Что же касается его самого, баранину он не ел, живых коней видел только в парке, предпочитая триста лошадиных сил под капотом, а с лица чаще всего стирал ледяную крошку и пот. — Саня, ты бесишь, — нахмурился Леонов, покрытый красными пятнами, будто уже успел заработать аллергию на провокации и плохо прикрытый флирт. — Лучше я, малыш, чем соперники на льду во время ответственного матча. Вырабатывай иммунитет, — отсмеявшись, выдохнул он. — Ебал я твой иммунитет, — фыркнул Леонов, отвернувшись к окну и обняв колено подтянутой к груди ноги. Пятка хоть и чистого, но топтавшего улицу кроссовка совсем не фейского размера упиралась в обивку кожаного сидения. Маленький мстительный говнюк морщил курносый нос своему отражению и демонстрировал презрения больше, чем весил сам. *** В темноте небольшой квартиры их встречали два бензиновых пятнышка сверкающих глаз. Стоило зажечь свет, Леонов, не заботясь о пальто, тут же подхватил кота под пузо и прижал к груди. — Ну привет, красавчик, — заворковал он, принявшись поглаживать чёрные бархатные уши. Привыкший к тисканью Гагарин смерил его оценивающим взглядом, но довольно прижмурился, видимо, удовлетворившись осмотром и навыками нового гостя. Санбек снял куртку с ботинками и зашвырнул баул со снарягой в гардеробную — не забыть бы завтра на свежую голову проверить всю защиту и не оказаться перед вечерней игрой с трещиной в каком-нибудь щитке. И ритуал по самоличной перемотке клюшки никто не отменял — давно известно, что нет людей суевернее, чем студенты и профессиональные хоккеисты. — Гагарин и Леонов так-то конкурировали, а у вас уже любовь с порога. — Ревнуешь? — прищурился Леонов, Гагарин же наоборот приоткрыл глаза на голос хозяина и лениво зевнул, будто говоря: "Саня, не пизди-ка на человека, который так шикарно меня гладит, я первый раз за два года вижу не только твою узкоглазую морду! Ты там руки моешь, вот и мой!" Однажды такой же дерзкий русский пиздюк увёл у него парня. И чуть не увёл кота. Может, уже другой русский пиздюк закончит начатое? — Они дружили, ничего не знаю, — Леонов потёрся носом о кошачий затылок и как-то счастливо вздохнул. — Да и что нам делить? Тебя, что ли? "Эти тоже дружили," — не к месту подумал Санбек, выключая кран. — Я вообще о молоке. — Захрен оно мне? Ты меня на пиво приглашал. — Потому что моё пиво не пьёт тот, кто портит обивку моих автокресел. А на молоко не распространяется, этот меховой говнюк разодрал не один диван. — Юрий Алексеевич, как ты живешь с этим занудой? — покачал головой Леонов и, проявив чудеса акробатики, стащил с себя кроссовки и пальто, не отпуская Гагарина. — Небось, шейку тебе чешет только по расписанию, предварительно раздевшись до трусов. Чтобы неучтённая шерсть не попала на фирмовые джинсы. И на мебель не пускает. Попортишь. Ничего, сейчас мы попортим твоему папочке не только кресла, но и немного нервов — дядя Женя тебе всё разрешит, и ничего ему за это не будет. Санбек скептически выгнул бровь на голубоглазую парочку, устраивающуюся в совмещённой с кухней гостиной, и всё-таки достал из холодильника упаковку баночного пива. — Что? — плюхнувшись на диван, фыркнул Леонов и закинул пятки в белых носках на журнальный столик. — Как ты завтра без левого вингера отыграешь? Никак. Так что у нас с Юрием Алексеевичем анархия. Подать нам напитки и закусь! Гагарин растёкся по дырявым коленям чёрных джинсов, Леонов с блаженной физиономией зарылся пальцами в гладкий мех и, кажется, совершенно забыл про пиво. Санбек хмыкнул и сунул в микроволновку вчерашнюю мясную запеканку. На "закусь". *** Ещё пару месяцев назад, когда они с Леоновым только стали сокомандниками, а не центральным и левым нападающими одной хоккейной пятёрки, Санбек уже — осознанно или не очень — хотел найти к нему подход. Уж больно любопытной — и привлекательной — личностью оказался Леонов. Но тот почему-то сначала шугался, а потом стал нарываться и провоцировать. В общем, дрезина их взаимоотношений пошла по рельсам, ведущим в пиздец, а не в дружеское русло или постель, как Санбеку иногда фантазировалось. — Как ты подружился со своим пиз... Юркой? — выдохнул он вместо обычного "привет, как дела", ткнув на имя Бека в Скайпе. — Тоже хочешь с ним дружить? — совершенно спокойно спросили по ту сторону экрана. — Да боже упаси! — закашлялся Санбек и для надёжности помотал башкой. — Мы с тобой давай как-нибудь сами подружим, ага? Просто... У нас новый вингер, и он... довольно похож на твоего пиз... — Я понял, — едва заметно улыбнулся Бек. — Я сказал Юре, что хотел с ним дружить ещё с тех пор, как пять лет назад увидел глаза воина у мальчишки в балетном классе. — А я сказал Леонову, что его минипуты выставили на драфт, — нахмурился Санбек. — Проебал все полимеры? — Не думаю. Ты большой, надёжный и экзотично-красивый, а сарказм только придает тебе обаяния. Юре ты нравишься. — Твой Юра откусил бы мне голову, если бы мог. И нравишься ему только ты. И кошки. — Вот и познакомь своего пиздюка с Гагариным. — Он не мой, это вообще по работе, — скривился Санбек, чувствуя, как запекло уши. Хорошо, что из-за смуглой кожи никто этого не увидел, делать от стыда харакири хоккейным коньком он в двадцать четыре года не планировал. Бек сделал сложное лицо и продолжил разговор так, будто поверил. *** Включив трансляцию, Санбек скинул наглые пятки с журнального столика и поставил на него притащенные пиво и запеканку. На лёд уже вышел один из участников и, прокатившись, остановился в центре в трагичной позе. — Что, прям еда? Домашняя? — Леонов недоверчиво потянул носом, наклонившись к тарелкам. — А ты чего ждал? Шейкер с протеином? — выгнул бровь Санбек, намеренно садясь довольно близко. — Руки только помой. — Видишь, Юрий Алексеевич, не уважает он тебя, считает грязным, — сказал Леонов, не обидевшись на подъёбку о неумении готовить. На самом деле многие одинокие парни даже не запаривались, заказывая сбалансированное питание в специальных фирмах или иногда, как Леонов, обходясь спортпитом и чем-то простым. А Санбеку нравилось торчать на кухне, когда позволяло время. — При чём тут кот, ты с улицы пришёл. Леонов пофырчал, скорчил рожу, но пересадил Гагарина на подушку и ускакал в ванную. А вернувшись, тут же воткнул вилку в мясо. — Сука! — простонал он с полным ртом, падая на диван, ещё ближе к Санбеку. — Как вкусно! Выходи за меня! Член Санбека дёрнулся от этого стона. Путь к сердцу хоккеиста лежит всё-таки не через кота. — Слушай, а ведь это мужское катание. Я думал парни стебут тебя, и ты смотришь женское. — Не фанат. — Но девочки же изящнее. Феечки все как одна. Ноги, опять же, бесконечные и короткие юбки, а? — Леонов отчего-то снова покрылся красными пятнами и принялся нервно пристукивать пяткой об пол, отчего у Гагарина затряслась голова как у игрушки с торпеды старенькой машины. У дедушки в Москвиче когда-то стояла такая гипно-бульдожка. Чтобы не допустить сотрясения кошачьих мозгов, захотелось поймать пальцами черно-серую морду, а заодно такие беспокойные и такие маленькие по сравнению с его ладони. Но вместо этого Санбек хмыкнул и кивнул на экран. Там как раз показали одухотворённое лицо тонкого-звонкого белобрысого пиздюка в чёрном костюме. Он точно не выглядел как девочка, несмотря на длинные волосы и стройную фигуру, но завораживал грациозностью и гибкостью. Леонов глянул скептично, видимо, не оценив, пожал плечами и набросился на запеканку. Пока он причмокивал и стучал вилкой, Санбек погрузился в историю, творимую на льду. А потом они просто болтали ни о чём и пили пиво. *** Как и ожидалось, пиздюк в короткой программе взял малое золото, обставив и местного любимца — канадца. МакГригу сегодня вряд ли перепадёт от расстроенной жены, большой поклонницы фигурного катания. — Я не очень понял, за кого мы болели. Здесь не выступал Казахстан, — погладил себя по плоскому, но явно полному животу Леонов. Гагарин посмотрел на него осуждающе — гладить здесь должны только его кошачье величество. Тот исправился, зарывшись пальцами в меховую холку. — Наши победили, — улыбнулся Санбек и поманил к себе Гагарина, но тот только дёрнул тёмным ухом и остался лежать на драных коленях. Предатель. — Смазливый блондин? Друг твой? — М-м-м, нет. Не в этой жизни. — А за что тогда такая честь? — Он у меня парня отбил, — хохотнул Санбек. — У тебя? — вытаращился Леонов, даже позабыв гладить Гагарина. — Этот клоп? — А ты великан, наверное. Вон, тоже малыш, а уже кота у меня почти увёл. — Да кто из нас ещё малыш! — Мой малыш к тебе в рот не влезет! — привычно поддел Санбек, радуясь отсутствию реакции на каминг-аут и подсознательно понимая, что надолго топлива нижепоясных шуточек не хватит. Либо Леонов просто привыкнет к ним, выработав тот самый иммунитет к провокациям, и просто будет считать Санбека придурком, либо психанёт. И последствия этого результата могут оказаться совершенно печальными. — Не льсти себе, уже влезал, — всё-таки вызверился Леонов и, бросив на него злой колючий взгляд из-под упавшей на глаза чёлки, вскочил с дивана. — Или ты забыл? Санбек глупо хлопнул глазами и чуть не разбил себе лицо от фейспалма. Только сейчас все пазлы в его голове встали на свои места. Почему во время представления команде Леонов вытаращился на него, будто увидел слово "хуй" на заборе монастыря. Потому что узнал, кому пару лет назад отсосал в туалете клуба. А Санбек тогда посчитал, что тот просто испугался здорового сурового казаха с фиолетово-синей гематомой во всю скулу. Санбек именно тогда исчерпал лимит знакомств на ближайшие дни, встретившись рожей с коленом Смита. Она болела от макушки до подбородка как пиздец, поэтому Санбек не являл собой образец добродушия и человеколюбия, но зато не скупился на колкости и сарказм. Парня с красивой счастливой улыбкой в Леонове он не признал ни тогда, ни потом. Ведь тот ухмылялся, зубоскалил, кривил губы в подобии улыбки, но ни разу — искренне. А ещё этот постоянный румянец из-за шуточек сексуального характера... — Бля, а ты ведь реально забыл! — выдохнул носом Леонов и невесело засмеялся. — И правда, что это я возомнил о себе. Тебе, небось, каждые выходные минеты раздают вместе с входным билетом в любое заведение. — Ага, а ещё поводья от радужного единорога! Ну что за чушь! С тобой, как теперь выясняется, и был мой последний секс. Леонов свёл брови к переносице и зло поджал губы. — Вот уж никогда не поверю. — А я не контракт, чтобы мне верить, — пожал плечами Санбек и тоже зачем-то встал. Не рассказывать же, что в большинстве баров и клубов Монреаля его узнают — не так много в хоккее азиатов под два метра. И либо Санбека сразу списывали со счетов ввиду профессии, либо невысокие стройные парни пугались его суровых взглядов, точно как Леонов. Да и вообще... — Не любитель я одноразового секса, ощущал после того раза себя как мудацкое говно. Мне было слишком плохо, а у тебя слишком красивая улыбка, чтобы я включил голову. Извини. И за то, что попользовался и бросил, и за то, что стёр из памяти твоё лицо. — Да нормально всё. Проехали. — Ты чего меня шугался-то? — Думал, ты можешь воспользоваться информацией о том, что произошло в клубе, о моей ориентации, в конце концов, — Леонов всё ещё хмурился, но вернулся к поглаживанию спины Гагарина. — Ага, а ты тогда уж — о моей. И в том туалете нас было двоё. — Дать себе отсосать и отсосать самому — очень даже разные вещи в плане брутальности. — Если кто-то весь вечер капает слюной на парня, чуть позже трахает его в рот, доводит до оргазма рукой и после этого считает себя натуральным натуралом, то это ссыкливое чмо, а не мужик. — Будто таких не бывает, — хмыкнул Леонов и, задрав голову, посмотрел Санбеку в лицо. — Я вообще удивился, когда ты про бывшего парня сказал, хотя помнил и тебя, и твой член у себя в горле. Ну, то есть, я-то понимал, что ты по мальчикам. А если ты не догадывался, что я знаю, то... — То надеялся, что не сильно разукрасишь мне морду. Убежать, конечно, я бы не убежал, но вдруг бы ты не допрыгнул. Всё-таки без распасовщика в центре и несравненный красавчик Леонов не сможет завтра играть. Но, по сути, кому какое дело до моей ориентации. Тебе есть? — Мне пить, блядь! Ты так спокойно рассуждаешь. Это же хоккей! — Угу, самый мужественный вид спорта. И здесь негласно действует старое правило армии США — не говори, не спрашивай. Но смотреть-то не запретишь. Тем более когда ты проводишь с этими парнями столько времени. Люди, которым не всё равно, не могут не замечать. А команда — та же семья. Ты либо доверяешь своим партнёрам, чувствуешь их, либо вы никогда не будете выигрывать. Хоккей, да и любой командный вид спорта, это в первую очередь эмпатия. Мы жили вместе с Беком в Монреале целый год, и парни прекрасно знают, что я стараюсь смотреть все его выступления, как и выступления его Юрки. Хотя сейчас мы просто дружим. С Беком, не с этим его. Да и Олимпиада опять же, где всё равно пересекались. Просто это мы с тобой из абсолютно нетолерантных стран, здесь с этим намного проще. Пусть и не в хоккее открыто. А ещё товарищи по команде наверняка знают, что нравятся мне невысокие стройные парни, а не шкафы с антресольками. Так что под угрозой только ты. — Что, влюбишься без памяти в мои метр семьдесят? — не удержался от смеха Леонов, и Санбек с каким-то внутренним трепетом узнал улыбку. — А ты позволишь? — Ты нарушаешь правила. Не говори, не спрашивай. — Ну так заткни меня. Леонов ещё шире растянул губы и, встав на цыпочки, прижался теплыми губами к губам Санбека. Придавленный между ними Гагарин возмущённо мяукнул, но так и не подумал слезть с тёплых рук.