Приторный.

Фредди торопился. В руках у него была посылка - большая коробка, хорошо запечатанная скотчем. Он знал, что там внутри, и поэтому не спешил открывать ее в одиночестве; он хотел открыть ее вместе с Роджером. Тот находился в студии еще с самого утра. Он привык болтаться по улицам с друзьями днями напролет - ну, по крайней мере, пока они не на учебе, - а теперь, в гордом одиночестве, безделье регулярно пожирало его с костями. Руки чесались заняться чем-нибудь. Тогда он и вспомнил про барабанную установку в подвале. Фронтмен прислонился к стенке, наблюдая, как Роджер играет. Он даже почувствовал себя сталкером. Ему нравилось просто так созерцать Роджа, когда он занят своими делами и не знает о его присутствии - в эти моменты он погружался в свое дело с головой, а потому выглядел особенно великолепно. Все равно он редко расслаблялся, когда они проводили время вместе... "Ну ничего, он привыкнет," успокаивал себя Фредди. Чувство ритма и техника этого парня впечатляли. Он выкладывался на обычной практике, как в последний раз; бывший барабанщик Джереми никогда не играл с таким чувством, а в свои движения он никогда не вкладывал столько энергии. Блондин закончил эту партию оглушающим звоном тарелок; после такого взрыва даже тишина давила на уши. Его грудь часто вздымалась, а с висков стекали маленькие капельки пота - так сильно он старался. - Я бы похлопал, но у меня руки заняты! - Фред с трудом пробил глухую тишину своим голосом, и Роджер обернулся на него с улыбкой до ушей - все еще испытывал эйфорию во всем теле после игры. - Это что? - он все еще переводил дыхание и с интересом смотрел на большую коробку. - Пойдем наверх, откроем! - Фредди живо засеменил по лестнице, превозмогая тяжесть в руках. Роджер проследовал за ним. - Ну пожалуйста! Он застыл в неопределенности. Открыть дверь или нарваться на новое наказание? Они перемеряли все. Новые рубашки, джинсы, кардиганы, он даже согласился надеть выбранный лично Фредди деловой костюм. Вытерпел все муки примерки - мучительный и скучный процесс во всех смыслах - а потом обычная одежда закончилась, и осталась только женская. Тут-то нервишки и заиграли. Посчитав, что лучшей стратегией будет впасть в истерику, как уставший, капризный ребенок, он заперся в ванной и наотрез отказывался выходить. Правда, он все-таки захватил костюм "школьницы", как он его прозвал, с собой, и попробовал принарядиться. Результат, несомненно, порадовал глаз: так он и правда был очень похож на молодую девушку. Короткая юбка оголяла изящные бедра, а ее высокий пояс - талию; большие глаза так и стреляли надменной дерзостью, отчего миловидная девочка в отражении выглядела еще красивей. Он бы так и любовался сам собой, если бы не Фредди, который все никак не сдавался, и упрямо стучал в двери. - Ангел! Пожалуйста, хоть голос подай! Или я выломаю эту гребаную дверь! - Нет, не выломаешь! - фыркнул Родж. - Да, ты прав, не выломаю, - тут же сдался Фредди. - Но ты же обещал мне! Дай мне увидеть тебя... Жалобный голос заставлял Тейлора засомневаться. Все-таки обещания нарушать - это некрасиво, и захочет ли Фред ему отомстить за такое предательство - та еще загадка. - Хорошо... Только не вздумай накидываться на меня, как только я выйду! Яиц лишишься. - Клянусь! - ...Ладно, - как перед погружением под воду, он втянул в себя побольше воздуха и повернул замок и открыл двери. У Меркури глаза округлились от его вида. Он, конечно, ожидал увидеть нечто великолепное, но не настолько же! Его буквально ослепила эта красота. Руки тут же задрожали, хотелось прикоснуться к нему - но он поклялся, что не сделает этого. Не сразу. - Помнишь, я говорил о макияже? Создать совершенный образ - вот, какую цель он сейчас так яростно преследовал. Роджер сидел перед ним, как чистый холст, а он воображал себя художником, и собирался создать ничто иное, как шедевр. На ровной, нежной коже, он вырисовывал контуры скул, и затем растушевывал. Фактура постепенно прояснялась перед его глазами, он все увереннее орудовал кистью и руками, так тонко, насколько ему позволял неумолимый тремор. Затем тени. Слой за слоем, он осторожно покрывал ими веки, брови, и, наконец, осталось вырисовать контур манящих, пухлых губ - розовым, блестящим свежестью бальзамом. Роджер все это время терпеливо держал веки плотно закрытыми, а внутри сражался с желанием посмотреть в зеркало, что было расположено по правую сторону дивана, на коем они расположились. Гардероб вновь жадно поглощал звук, погружая их двоих в напряженную тишину. Пока один сдерживался, чтобы не открыть глаз, другой сдерживался, чтобы не наброситься на него, чтобы взять здесь и сейчас, на этом диване. Он закончил. И выглядело его творение, как настоящее произведение искусства. Он словно воплотил в нем то, что всю жизнь желал увидеть. Большие глаза стали еще выразительней, и хлопали длинными, пушистыми ресницами; чуть приоткрытые нежные губки выдавали его взволнованное дыхание, а длинные, мягкие от природы волосы были аккуратно уложены на плечи чуть закрученными локонами. После короткого "я закончил" голубые очи беспокойно забегали по комнате, а потом остановились на зеркале. В отражении на Роджера смотрела самая прекрасная девушка, какую он только видел. Наверное, такой женственной и прекрасной он в жизни еще не встречал, и дышать труднее становилось от осознания, что этой красавицей был он сам. - Я... я не могу... - эмоции так переполнили его, что в горле сформировался тугой ком, но чуть он двинулся, Фредди судорожно схватил его под локти, опасаясь, что тот его покинет. - Нет! Пожалуйста, ангелочек, прошу... - затараторил он, так жалобно, что Роджер впал в ступор. - Не плачь, пожалуйста... Ты прекрасен, ты просто великолепен... Ты видишь? Большие пальцы бережно уже поглаживали его щеки, аккуратно, чтобы не смазать румяна. Тейлор тоже постарался, переводя дыхание и не давая слезам волю. Он не думал, что принять себя будет так страшно. - Ты... лучший. Самый лучший. Понимаешь? - Д-да... - Ты мне веришь? - темные глаза заглядывали ему в душу. Роджер тяжело сглотнул и постарался улыбнуться. - Да, да, я верю. Я верю... Он захотел обнять его. Страстно захотел. Как еще поблагодарить этого человека? За все это? Он сделал для него больше, чем мог себе представить. В отражении на Тейлора смотрела прекрасная девушка. Неземная девушка неземной сексуальности. Отражение улыбалось ему. Похотливо улыбалось. Он не представлял, что может выглядеть настолько соблазнительно. Черт, да если он захочет, он сможет искусить кого угодно! Любопытство подтолкнуло его к действию. Он придвинулся ближе к Фредди, а потом еще ближе. Взгляд сфокусировался исключительно на чужих губах, которые, как он уже отлично знал, имели вкус персика. Меркьюри вытянулся в струнку, и будто задержал дыхание. Роджеру польстила такая реакция. Медленно поднимая на него свои два светлых омута, он бесстрашно спросил: - Ты хочешь меня? Парень поджал губы; казалось, еще секунда - и он не выдержит. - Хочу... сильно. Роджер замер. Пальцы откинули пышный локон назад, а затем осторожно накрутили волосы на себя и потянули назад, несильно, но так, чтобы парень понял, что от него требуется. Горячий рот припал к шее, язык вырисовывал узоры, останавливаясь то на кадыке, то на ключицах. Завораживающая тайность прикосновений возбудила что Тейлора, что Фредди в одинаковой степени, помутив сознание. Они снова сцепились взглядами, не в силах оторваться и не в силах прикоснуться, когда Меркьюри тихо сказал: - Давай поиграем. - Мисс Тэйлор? Фредди выглядел бесподобно в любой одежде - сейчас Роджер убедился в этом еще сильнее. На нем была белая деловая рубашка и атласные, выглаженные под стрелки брюки, он даже раздобыл лакированные туфли с острым носом. Единственное, что выделялось в его образе, как своеобразный акцент - это галстук с причудливым узором. Ему было необходимо выделиться, даже когда не с кем конкурировать. А в целом, чистой воды учитель, каких было полно в школе, из которой вышел сам Родж. Он стоял перед Меркьюри, переминаясь с ноги на ногу. Длинные волосы закрывали его лицо, пока он вперился глазами в свои туфли - женские, на небольшом каблучке, - и хорошо, ведь щеки беспомощно вспыхивали от одного его взгляда. - Ваш учитель по английскому языку сказал мне, что вы прогуливали его уроки уже три месяца! И у вас просто ужасные отметки... Это правда? - спросил он после небольшой паузы. От его стоического тона Тейлора передернуло. - Да, сэр... - Ц-ц-ц, - он услышал, как Фредди встал из-за стола, и затем положил руки на его плечи. Сейчас, когда они играли, он действительно почувствовал себя молодой, неопытной школьницей, заключенной в лапы похотливого учителя. Ладони сжали его, и он судорожно выдохнул, - И что же мне теперь делать с вами, мисс Тейлор? Он сглотнул вязкую слюну, все еще не до конца веря в то, что говорит. - Накажите меня, учитель. - Совсем другое дело, мисс, - одобрительно, но сдержанно произнес он, не выходя из образа. Сильные руки повели Роджера прямиком к столу, за которым Меркьюри только что сидел, вынуждая облокотиться на него выпятить свой зад, что парень, стыдливо кусая губу, и выполнил. Он дрогнул, почувствовав знакомые руки на юбке. Они дразнили его, приподнимая атласную ткань, чтобы коснуться его мягкой кожи. Сначала осторожные, пробующие, а затем грубые прикосновения выбивали из его груди стоны, с каждым разом все громче и громче. Непроизвольно, конечно; сама игра возбуждала его, возможно, сильнее, чем ожидание. Он с непреодолимым желанием подался навстречу прикосновениям, и закономерно получил легкий шлепок - как в предупреждение. Снова впиваясь зубами в свои нежные губы он постарался замереть, ожидая следующих действий со стороны Фредди. - Вы неудачно сдали... - он задумался на секунду, - не только тригонометрию, но еще и историю. Это большая проблема, вы же понимаете это, мисс? - Да, понимаю... - голос звучал растерянно. - Тогда... Считайте удары. Докажите мне, что вам действительно жаль. Я начинаю. Первый шлепок вышел особенно удачным. Жар распространился по телу провинившейся школьницы моментально, в ту же секунду, когда широкая ладонь соприкоснулась с её филейной частью. Зыбкая боль распространилась по ягодице, и он сдавленно простонал. - Один... Два... Три... Фредди с упоением наблюдал, как нежная кожа розовеет, как очаровательные коленки в белых чулках подрагивают после каждого шлепка. Его собственная рука начинала саднить; но этот небольшой, вступительный акт садомазохизма был настоящим афродизиаком для них обоих. - О-одиннадцать... Голос рвался наружу, разрывал горло изнутри, и он неизбежно терял контроль над собой; член твердел и упирался в офисный стол. Ткань юбки вызывала приятное трение, и он не мог не инициировать это снова, и снова, и снова. Боль волнами отражалась даже в груди; сил у Фредди было хоть отбавляй, и, кажется, нарастающий жалобный скулеж не способен был разжалобить или остановить его. Слезы скапливались в глазах, и впервые ему пришлось волноваться за сохранность наведенной на лице красоты. - Пожалуйста... - несчастно взмолился он, и удары сразу прекратились. - Сколько же шлепков вы получили, мисс? Назовете число? - Фредди наклонился к нему так близко, что источающий мужественность одеколон въедался в ноздри. - Д-двадцать восемь... - Поздравляю вас, Тейлор. вы смогли избавиться от долга по математике. - Та же самая рука, которая пару мгновений тому назад наносила ему болезненные удары, стала бережно гладить его по волосам, внушая спокойствие и чувство безопасности. - Надеюсь, вы не думаете отделаться только этим? - Никак нет, сэр... - А вы на удивление смекалисты, - он шлепнул его еще раз, приглашая вновь развернуться к нему, но зад был настолько измучен, что даже несерьезное прикосновение вызвало у него болезненные ощущения. Он опустил полы юбки и бросил обиженный взгляд за спину; насколько мило это выглядело было ведомо только Фредди. Но не сходящая с лица улыбка говорила о том, что ему все очень, очень нравится. - Вашему учителю нужно расслабиться. Надеюсь, вы догадаетесь, что нужно делать? Меркьюри выигрывал у блондина лишь в несколько сантиметров - в остальном они были совершенно одинакового роста. На небольшом каблуке он казался даже выше; от этого в его деловых брюках становилось только теснее; парень, ничем не уступающий ему в силе, был покорен и покладист, а взгляд неуверенно цеплялся за все, что угодно, кроме его глаз. Бесподобная картина во всех смыслах. Он медленно расстегнул ремень, а затем и ширинку, чтобы снова ощутить в руках горячее, пульсирующее желание, сконцентрированное в члене. Хотя у него единожды уже был такой опыт, он все еще волновался, неуверенный, с чего ему начать. Фредди сам подтолкнул его к делу, надавив на затылок, чтобы Роджер вобрал член глубже в рот. Больше приказывать ему не пришлось; Тейлор старательно двигал головой, обхватив тот губами, и в движениях Фредди считывал практически ту же энергию и запал, как во время игры на барабанах. Скопившаяся слюна во рту издавала пошлые звуки - уже слишком сковывающие Роджера. Он то и дело останавливался, чтобы сглотнуть и осторожно вытереть рот рукавом белой блузки - на ней неизбежно оставались розовые полосы от бальзама. Потом он снова возвращался к делу, с диким стремлением довести своего учителя до исступления, пользуясь всеми изученными навыками. Набор их был скуден, но, в связке с неповторимым внешним видом и редкими, томными стонами, работа проходила на отлично. Меркьюри тяжело дышал, теряя равновесие с каждым особенно глубоким толчком, и он то и дело что-то бормотал одними губами; он не позволял себе забыться в наслаждении и продолжал их игру в том же духе. Когда челюсть начала ныть от боли, Тейлор отстранился - в последний раз за этот вечер. В мгновение он снова оказался на столе, теперь прижатый к нему спиной, а его губы снова принадлежали только Фредди. Он безжалостно терзал их, случайно прокусил до крови и тут же извинялся, посасывая и зализывая рану. Язык гулял по ровному ряду зубов, исследуя каждый уголок его рта, стараясь не упустить ни сантиметра. Наградой ему служили сладострастные стоны и встречное покачивание бедер, когда он сам бессознательно терся об чужую эрекцию через тонкую ткань юбки. Хотя пальцы и были хорошо смазаны лубрикантом, войти было тяжело. Роджер психологически еще не отошел от первого раза, и сейчас старательно боролся со страхом, ведь понимал - теперь он по-настоящему хочет этого. Смертельно сильно. Ему как для выживания необходимо почувствовать горячий член глубоко внутри себя. И пусть нежная кожа стенок внутри все еще слегка саднит, напоминая о прошлом - он постарается все преодолеть. Блондин хныкал и беспомощно извивался на столе, ведомый только одним - он хочет большего. Три пальца двигались в нем с переменным успехом, ведь он то сжимался, то снова расслаблялся в попытках перевести сбитое дыхание. Когда эти же пальцы нащупали простату, даже сердцебиение, казалось, что сбилось. Мало того, Фредди снова дразнил его, поглаживая член исключительно через юбку. - Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста... - жалобно скулил Роджер в такт движениям. - Я больше не выдержу, пожалуйста... - Для тебя я - сэр, мисс Тейлор. - Обжигающе горячий язык обвел один из его сосков через ткань рубашки, заставив Тейлора громко простонать. - Давай, ангел мой, будь вежливой. - Прошу вас, сэр! - исступленно выкрикнул он. Пальцы тут же вышли из него, заменяясь членом, и слезы облегчения заволокли ему глаза сплошной пеленой. Фредди не ждал слишком долго, набирая темп. Каждая клетка его тела напряглась, нужно было держать себя в руках; а ведь он сам чуть не кончил, как только вошел внутрь, где горячие стенки стиснули его внутри так крепко, как никогда. Хотя теперь, благодаря вожделению и страсти, Роджер будто затягивал его глубже в себя, вынуждая двигаться размашисто, терять контроль, срываться на гортанные стоны. Полностью поглощенный страстью, Роджер практически не замечал, как пальцы Фредди смахивают с его длинных ресниц соленые слезы - кто-то же должен позаботиться о его внешнем виде. Он так старательно посасывал затвердевшие соски, что ткань рубашки намокла, и оставляла после его рта приятный холод, и он тут же электрическими разрядами проходил от головы до кончиков пальцев на ногах. Если бы у него остались силы - он бы приблизился к его лицу и поцеловал его. Но он не смог. А просто так проявить такого рода внимание - ну, здесь страх не позволял. Но он пообещал сам себе - однажды он решится на это. А пока он хватал воздух этим ртом, как рыба, выброшенная на сушу, что шло бок о бок с громкими, надрывными стонами. Всякая боль покинула мисс Тейлор; осталось только чистое наслаждение. ...Расфокусированное внимание смутно и неясно перемежалось от одной детали к другой. То он смотрел на настенные часы, но совсем не различал чисел на них; то он снова смотрел на Фредди и вслушивался в его уже спокойное дыхание. Закончилось все на диване. Хорошо, что не на столе; тогда бы пришлось подниматься и с абсолютно ватным телом как-то добираться до кровати или ванной. Диван стал их последним пристанищем на этот раз. Он помнил, как Фредди на пике своего оргазма наговорил ему много комплиментов. В каждом его предложении было слово о красоте, а вся речь была пропитана нежностью, от первого слова до последнего. Он опустил тяжелые от усталости веки, сдался под их весом; пока все хорошо, и пусть все будет и остается так, как оно есть.