Французская лилия

Томас смотрит на всё издалека, не решаясь подойти ближе. Всё в нём сопротивляется этому, поэтому сигареты исчезают одна за одной из портсигара, пока панихида не подходит к концу, а люди, окутанные в чёрное, не расходятся. Он хочет постоять ещё, выжидая, когда у могилы не останется совершенно никого, но, узнав единственную оставшуюся девушку, идёт к ней. — Жозефина, верно? Девушка вздрагивает, услышав голос за спиной, и поворачивает голову в его сторону — макияж на её лице едва заметно смазан, а на щеках остались бледные следы от потёкшей туши. Пожалуй, только они вдвоём потеряли кого-то действительно для них важного. Жозефина кивает. — Я думала вы не приедете, месье, — говорит она, бросая короткий взгляд на могильный камень, но затем снова возвращается к его лицу в ожидании ответа. Но его не последовало. Томми давно смирился с неизбежным. После того дня, как Т/И прямо сказала ему, что умрёт, прошёл год, но и это время она не позволила провести с ней. Всего месяца хватило, чтобы женщина убедилась в своей правоте — чем дольше она с Томасом, тем хуже ему будет, когда её не станет. Поэтому француженка уехала из Бирмингема, где они всё это время находились, и вернулась домой, пуская все свои связи на то, чтобы не дать мужчине встретиться с ней снова. Ещё один бесконечно долгий месяц Том пытался найти её, а затем оставил. Если такая её последняя воля — пускай. — Она не хотела, чтобы вы были здесь, — вздыхает Жозефина. — Надеялась, что вы запомните её такой же, какой она была при жизни, и не будете думать о ней, как о мёртвой. Но я посчитала, что это неправильно — не дать близкому человеку проститься. — Спасибо, — Томас коротко кивает. Наверное, он и правда благодарен. — Но могила не мешает мне помнить её прежней. — Знаете, когда мадам пила, то становилась очень откровенной, — от неловкости Жози отводит взгляд немного в сторону, словно ненароком подслушала что-то, что ей не предназначалось. — Она очень любила вас, месье. И много плакала, когда вернулась во Францию. — Ты подтянула английский, как я заметил, — внезапно вставляет Томас, и девушка непонимающе смотрит на него несколько секунд, а потом снова отводит взгляд. — Да. Мадам настояла. — Тебя она тоже любила. Рот горничной несколько раз открывается и закрывается, словно она не может подобрать правильных слов, но выражение её лица становится ещё более печальным. Томми казалось, что уже больше некуда. — Что теперь станет со всем, чем она владела? — Том закуривает, протягивая сигарету девушке, но та отказывается. — Не знаю, что с бизнесом в целом, но мадам Т/Ф сказала, что половину отпишет вашей компании. — Да, — мужчина делает тяг так глубоко, как может, полностью заполняя свои лёгкие. — Я получил извещение о передаче два месяца назад. — И… так как особняк полностью принадлежал ей, она отдала его под детский дом. Томас довольно хмыкает, стряхивая пепел так, чтобы он не попал на перекопанную землю. Даже перед лицом смерти Т/И оставалась собой — зачем отдавать богачам то, что может послужить нуждающимся? Ребёнка она так и не родила, а многочисленные родственники её муженька оторвали бы поместье с руками, перегрызая друг другу глотки. — Тебе нужна работа? — невольно спрашивает Томми, даже не глядя на Жозефину. Она отрицательно качает головой. — Мадам… она… оставила мне много денег. Я не знаю, что с ними делать в таком количестве, и в бизнесе я ничего не смыслю, поэтому решила… уехать. Жози говорит прерывисто, всё время делая паузы то ли потому, что ей сложно верно подбирать английские слова, то ли потому, что больше не желает давиться своей болью у кого-то на глазах — в какой-то момент Т/И Т/Ф заменила ей семью, так и оставшись ею до последнего дня своей жизни. — Я купила небольшую квартиру в Бостоне, скоро буду перевозить вещи. Но я не могла уехать, не побывав сначала здесь. Ничего не говоря, Томас роется во внутреннем кармане пиджака и достаёт визитку, протягивая её девушке. — Возьми. Если появятся какие-то проблемы — звони сюда, назови своё имя и попроси связать со мной. Неуверенно Жозефина берёт карточку, неверящим взглядом окидывая мужчину, и кладёт себе в сумочку. — Зачем вы это делаете для меня? — Потому что ты очень много сделала для Неё. Когда-то Т/И не дала мне сойти с ума, теперь ты не дала сойти с ума ей. Я не смогу это просто так оставить. Девушка с минуту смотрит под ноги, пытаясь совладать с собой. Томас прекрасно понимает её чувства, но не может дать слабину. От него теперь слишком многое зависит не только в пределах его семьи, но и всей страны в целом, а он уже отказался почти от десятка встреч, чтобы просто оказаться здесь. Но это было ему необходимо. — Вы хороший человек, мистер Шелби, и… — Нет, — Томас порывается бросить окурок на землю, но вовремя останавливает себя, откладывая его в портсигар. — Я не хороший человек, Жозефина. Просто время от времени я делаю хорошие вещи. Мужчина разворачивается чтобы уйти, но, сделав три шага, оборачивается. — Не подскажешь, где мой китель? Замерев всё в той же позе, Жози указывает головой на могильный камень, бросая короткое «Внизу». Томасу этого более чем достаточно.