асцендент в скорпионе

«Скорпионы самолюблённы, категоричны, чрезвычайно эгоистичны, очень злопамятны. В любви с этим знаком вы будете то хотеть прижать его к себе и никогда не отпускать, то по-настоящему ненавидеть», — монотонным голосом раздавалось из телевизора. — Переключи, — блондинка, сидевшая в кресле, нахмурилась и скрестила руки на груди. — А что? Правда глаза колет? — Лукина нарочно прибавила звук. — Ты же никогда не верила в гороскопы, — Третьякова направила в телевизор полный ненависти взгляд, а затем и вовсе выдернула прибор из розетки. — Подумаешь, — шатенка наигранно фыркнула. — Вещи все собрала? — резко сменила тему Мария, с грустью осознавая, что это последние часы, которые они проводят вместе. У Лукиной с утра самолёт, и возвращаться в Москву она больше не планирует. — Да, все, — кивнула женщина. — Утром наконец-то съеду от тебя. Блондинка потянула к её плечу свою руку, но через мгновение резко отдёрнула. Она прикусила губу, словно что-то обдумывая. — Может быть, начнём всё с чистого листа? — серо-зелёные глаза смотрели с какой-то по-настоящему детской наивностью, отчего Лаура невольно улыбнулась. — Маш, — в своей привычной манере заправляет прядь пшеничных волос ей за ухо. — Бумага рано или поздно кончается. Мы не можем каждый раз начинать всё заново. Мы слишком разные люди, и я, если честно, уже очень сильно устала от твоих постоянных приступов ревности и истерик. — И как же я буду? — блондинка всеми возможными способами пытается скрыть дрожь в собственном голосе. — Третьякова, знаешь, в чём твоя проблема? — в голосе шутки слышатся едва заметные металлические нотки. — Ты — неисправимая эгоистка и даже сейчас думаешь только о себе. Мария молча, виляя бёдрами, идёт в сторону кухни. Бокал тут же до краёв наполняется каким-то коньяком. Впрочем, Третьякова не умела пить и никогда не разбиралась в алкоголе, так что главным критерием для неё было содержание спирта. Лаура молча смотрит, как блондинка быстро осушает бокал наполовину. — Ты не утопишь свои проблемы на дне стакана, — усмехается шатенка и хочет присесть рядом с ней, но её путь преграждает кошка, вальяжно прыгнувшая к Маше на колени. — Не смей цитировать мои слова на проекте. К жизни они никаким образом не относятся, — Третьякова погладила животное против шерсти. — Ну да, — Лукина вновь усмехнулась. — Идеальная Маша ведь существует только на «Пацанках». Эти несчастные девочки не видят тебя настоящую. Они видят прекрасную девушку с милым голосом и чистой улыбкой, которая просто неспособна на злость или агрессию. Они не знают, что половину нашего сервиза ты разбила с дикими криками, когда я задержалась на работе. — Задержалась на работе? — блондинка нервно теребит уголок скатерти. — В окружении длинноногих молодых девок. — Я не виновата, что работаю в модельном агентстве, — Лукина взяла её за подбородок и с нескрываемой злостью посмотрела в глаза. — И я никогда, слышишь? Никогда тебе не изменяла! — Руку убери, — ледяным тоном произносит Третьякова и дёргает Лауру за локоть. Лукина тут же пытается вернуть ладонь на прежнее место. Взгляды, наполненные наигранным презрением и показной ненавистью, встречаются. Мария проводит языком по пересохшим губам. Лаура воспринимает это, как непосредственный сигнал к действию. Шатенка буквально набрасывается на неё, одаривая таким нужным для обеих поцелуем. Мария пытается оттолкнуть, упираясь в плечи женщины руками, но делает это скорее из собственной гордости. — Лаура, — блондинка пытается произнести что-то ещё, но Лукина с новой силой впивается в губы. — Заткнись, — слегка надавливая, проводит ногтями по щеке. Пару часов спустя шатенка, лёжа в кровати, рисует ногтями на спине Третьяковой понятные только ей узоры, пока блондинка пытается отдышаться. — Машенька, я очень тебя люблю, — Лукина оставляет короткий поцелуй, но на этот раз на щеке. — Я знаю, — кивает Третьякова. — Но я должна буду улететь, — тяжёлый вздох, казалось, разделил кровать на две половины, построив между ними огромную кирпичную стену. Мария отворачивается к стене. Блондинка покрывается мелкой дрожью, а её кожа — крупными мурашками. Она хочет по привычке сказать в ответ какую-нибудь колкость, но просто не может. Сейчас её жизнь разделилась на «до» и «после». С того момента прошёл месяц. Лаура действительно в то же утро улетела. Она писала. Первую неделю Лукина писала ей каждый день. О том, как прошло её утро, куда она собирается ехать, какие туфли хочет купить. Мария не отвечала. Она не ответила ни на одно сообщение в их диалоге, который уже по праву можно было считать монологом Лукиной. Третьякова не считала нужным вообще хоть как-то контактировать с бывшей возлюбленной. И сообщения сократились до минимума. До одинокого «я скучаю, Маша» примерно в четыре утра, которое сразу же удалялось. Мария решила, что если Лаура позволила себе уехать, она, в свою очередь, должна позволить себе научиться жить без неё. Но не получалось. Это похоже на чувство, когда пытаешься стереть рисунок, но ты слишком сильно давил на карандаш. Остаются очень заметные очертания. Такие же остались у Третьяковой в сердце. Дни, а в особенности вечера, начинают тянуться невыносимо долго. В один из таких вечеров, совершенно не отличающихся друг от друга, Мария решает включить телевизор, который, по иронии судьбы, она не включала с их последней ссоры. «Скорпионам сегодня может повезти в любви. Не дайте гордости в очередной раз всё испортить», — снова вещали из телевизора. — Бред, — блондинка нервно улыбнулась, погладила сидящую на коленях кошку и потянулась за пультом, чтобы переключить надоедливый канал, но её отвлёк звонок в дверь. Стоящая на пороге Лаура дрожащими руками вытирает слёзы, сочащиеся из кристально — голубых глаз. — Пустишь? — голос ощутимо дрожит, в нём чувствуется надежда, вперемешку с отчаяньем и грустью. «Не дайте гордости всё испортить», — проносится в голове у Третьяковой.