Элегия: Собрание микрофикшена

      Мужчина останавливается посреди комнаты. В руке он держит ноутбук и десяток исписанных отчётами страниц.       Погружённая в ночной сумрак спальня чтит нужность тишины для скованного болью тела на кровати. Бетонные плиты многоэтажного здания оберегают жителей от городского шума. Тёмный же силуэт оголённых крон дерева ассоциируется разве что с когтями некой твари, приносящей неудачу и гибель. Леон ещё помнит, как его тётя при жизни в Канзасе баловалась сомнительными приметами.       Кеннеди пристраивается у журнального столика. Локти облокачиваются на стеклянную поверхность, а сами ладони скрепляются, создавая опору лбу. К сожалению, та же родственница, что была попечителем после смерти родителей, не научила его верить в Бога. Не рассказала, как подбирать нужные слова для просьб, которые можно было бы шептать в час нужды. Ни как человек на службе, ни как мужчина «за сорок», он не знает, что делать с той жизнью, что сейчас рядом с ним и теплится в нём самом. В голове лишь одна мысль: «Это я её подстрелил».       Взволнованный, Леон подходит к постели. Ада дышит как спящий человек, а движения одеяла при вздымающейся груди его успокаивают. Сам же он садится на пол, вымотанный самим собой. Спиной бесшумно опираясь на край мебели.       Проклиная угрюмым взглядом журнальный столик, обложенный бумагами, Кеннеди вымученно откидывает голову назад. Мужчина успевает даже прикрыть глаза, на десяток минут отдавшись забытью. Но вскоре понимает, что убаюкивающее касание по его макушке с перебиранием прядей – не сон. От неловкости ситуации Леон ошалело вскакивает.       — Извини. Я не заметил, как сам заснул.       Смущение нашкодившего пса у Кеннеди вызывает не смотрящая на него Ада и не повисшая её ладонь, а факт того, что он обещал ранее оставить Вонг одну.       — Ты устал. Я только сейчас осознала, что выгнала тебя из твоей же спальни. А диван не лучшая альтернатива, да? — На удивление Ада складно говорит, хоть и вяло. Леон так же замечает более явный акцент, как отзвук воспоминаний их первой встречи. В поздних рандеву она уже поднаторела его маскировать.       Вонг пару раз глухо стучит по кровати ладонью. Приглашая Леона, она освобождает ему больше места, юркнув под недра одеяла. Увязнув в нём, будто в пышном снежном кургане.       — Останься со мной, — говорит она уже тише. — К тому же… ты сейчас не в том положении, чтобы мне отказывать.       Леон наклоняется к изголовью кровати. Запоздало Ада шепчет, что ей лучше и не стоит беспокоиться, но эти слова ускользают, когда он целует её в лоб. Невесомость пробегающих пальцев по ткани его рубашки не одаряют теплом, тем не менее, стопорят в таком положении. Леон не удивляется. Он тайно заклинал об этом, словно вымаливая прощение. Правой рукой он облокачивается на кровать подле тела женщины, предохраняя себя от заваливания на неё же.       Подхватывая свободной ладонью растрёпанные пряди волос Ады и убирая те за ушко, Леон наслаждается взглядом устремлённых на него карих глаз. Уже следом он потирается своим носом об её, прежде чем, не спеша, прильнуть к полуоткрытым губам. Изначально неуверенные мазки сменяются вкушающим соитием.       Сжимая плечо мужчины, шпионка скользит пальцами в его шевелюру, импульсивно сминая в наиболее откровенные моменты. Вторя действиями возлюбленной, Кеннеди плавно задирает её подбородок для удобства более вожделенного проникновения. Немного погодя, Леон прерывается и отступает.       — С тебя завтрак, и мы в расчёте. — Преступница утыкается в шею нависающего над ней правительственного агента.       Он же, усмехнувшись, стискивает её настолько бережно, насколько это возможно.       — Хоть каждый день.