Опиумный дурман

Каким бывает утро человека, который за ночь влил в себя почти два литра алкоголя? Похмельным. Тяжёлым. Для кого-то настолько стыдливым, что вновь хочется напиться, лишь бы не помнить того, что натворил под приличным градусом текилы. На самом деле так бывает далеко не у всех... по крайней мере похмелье Андерсон проходит крайне обычно, лёжа на кровати и со странной улыбкой на лице, от одних воспоминаний того, что она успела начудить прошедшей ночью. И уже какой день утренние мысли девушки несут её в тот самый клуб. А точнее... к парню, образ которого здорово опечатался в памяти. С ним было весело... нет, это не совсем то слово... Спокойно — вот какого было рядом с ним. Это был тот покой, который она не испытывала долгое время. Не было никаких презирающих, снисходительных взглядом с осуждающим выражением лица из-за её увлечений и самовольного способа повеселиться. Не было намеренного спаивания, дабы воспользоваться ею, посчитав шатеночку за полоумную дурочку, телом которой можно было попользоваться. Рядом с тем блондинчиком ничего этого не ощущалось. Он не смотрел на неё, как на ничтожество, не смотрел, как на объект, который хотелось прижать к туалетной стенке. Он смотрел по другому... совсем иначе, и девушка никак не могла понять, как именно. А его взгляд... он был настолько проникновенным, что с трудом удавалось до самого конца выдерживать этот напор бездонных серых, как она поняла вчерашней ночью, глаз. И вот вчерашний побег из мира моды, в котором она работает уже три года, никак не выходил из памяти... Стоило девушке только подумать о работе, как звук рингтона от звонка раздался в спальной комнате. Лениво потянувшись, она схватила телефон с тумбочки. На экране высветились совместная фотка с её руководителем, а точнее руководительницей. Это была взрослая женщина. Та самая Аннет, которая души не чаяла в девушке, считая её самым искренним и креативным человеком. — Доброе утро, Аннет, — поздоровалась она, принимая вызов. — Даже не знаю, доброе ли оно, — с таинственной интонацией произнесла женщина. Шатеночка встрепенулась, удобнее присаживаясь на кровати, прислоняясь к изголовью кровати. — Что-то случилось? Проблемы с проектом? — Проект... он просто замечательный. Это определено попадёт в следующую коллекцию и я обещаю, — выждав томительную паузу, которая интриговала сильнее, она продолжила, —...на этот раз там обязательно будет твоя фамилия. — Вы серьёзно? Это же... Божечки, это же супер, как круто! — звонко воскликнула она, с трудом удержавшись от более красноречивых, немного нецензурных, но таких контрастных слов. По ту сторону трубки послышался мягкий смех. — Я догадывалась, что реакция будет именно такой. — Поверьте, это я ещё воздержалась от пары ласковых, — призналась девушка, услышав саркастический цок, от которого улыбка лишь шире всплыла на губах. — Так, чуть не забыла, я ведь тебе не только, чтобы похвалить звонила. Вчера была смена Фредерика и он убеждает, что парень и девушка пробрались в наше ателье. Этого то девушка и ждала... самое интересненькое начнётся прямо сейчас. — Что? — наигранное удивление девушки было настолько реальным, словно это не она, вчера ночью, как сумасшедшая бегала по коридорам дизайнерской. — Как так получилось? — Я не знаю, но это ещё не все... он утверждает, что той девушкой была ты, — молчание женщины было выжидающим. Андерсон сразу же уловила эту опасную нотку в её голосе. Такую хитрую, предостерегающую, сомнительную. Ведь Аннет и сама прекрасно знала, на что была способна её любимица, которая к сожалению слишком сильно любила алкоголь. Про употребление наркотических веществ она не знала, да и догадываться никак не могла. А про  алкоголь... по внешнему, всегда опрятному, и ухоженному виду и подобающему поведению девушки — она бы ни за что не подумала, что та любит выпивать ночами в клубе. Она бы и не узнала этот сомнительный факт, если бы не работники, которые не против перемывать косточки за спиной девушки, которую недолюбливали из-за  искусного таланта создавать истинные шедевры и хороших отношений с Аннет, с которой они очень быстро нашли общий язык. Аннет была очень чуткой, понимающей и в то же время очень неординарной и элегантной женщиной. И да, ей было шестьдесят пять. Она была той, которой даже в свои почти семьдесят, удавалось выглядеть на пятьдесят. Всегда уложенные, постриженные под каре белые волосы, нюдовый макияж и каждый день новая одежда от самых модных брендов. Это женщина была идеалом. «Вот слизень! Узнал всё-таки» — девушка мысленно трижды прокляла Фредрика, который словно мстит ей, после того, как три месяца назад она отказалась пойти с ним на свидание.  И первое, что сделала девушка после заявления Аннет — рассмеялась. Так легонько, чтобы не переборщить, но смех этот все же шёл от души, ведь стукачество паренька и вправду забавило. — Это бред, — смело соврала девушка, а затем с лёгкой усмешкой продолжила, — Фредрик вновь все валит на меня, я уже со счету сбилась в какой раз такое случается. — Он сказал, что это была точно ты. И ты была в компании с парнем, — на последнем слове голос женщины звучал весьма удивлено. — Он что лично меня видел, я не пойму? — Он сказал, что твою спину и волосы не спутать ни с чем. — Так вот оно что, — задумчиво протянула она, на секунду затерявшись в своих мыслях. И именно эти секунды молчания, Аннет посчитала поражением девушки. — Так это была ты? — Конечно нет. Фредрик спутал меня с кем-то, ведь мои волосы больше не прежние. Я перекрасилась... — по ту сторону трубки послышался приглушённый ох, —...и постригались. — Снова? — Ну-у, вы же в курсе моей тяги по смены прически. — Но не каждый же месяц, милая. — Говорит мне женщина, которая раз в неделю меняет ошейник для голой морщинистой кошки. — Лысой кошки, — устало переправила Аннет. — Серьёзно, Аннет, как ты с ней живешь, она же такая страшная. Не представляю, что со мной было бы, если проснись я утром застала это морщинистое де... чудо, — сарказмом протянула она, вновь удержавшись от грубого слова. — Ты бы взяла это чудо в постель и уснула бы вместе с ним. — Я бы посадила её в ванную, наполненную водой до отвала. «... и ждала бы пока это лысое дерьмо потонуло...» — мысленно докончила она. — Кошки не любят воду, — предостерегающе заметила женщина. — Я знаю, но надо менять их принципы, не так ли? — Ох, милая, ты не меняешься, — по мягкому голосу отчётливо можно было сказать, что Аннет улыбалась. — Ну что ж, с Фредериком поговорю, а тебя с обновой причёски жду в понедельник на работу. А пока я выслала на сайт один заказ, его обязательно нужно доработать до утра, справишься? — Конечно. — Отлично, буду ждать. Теперь я должна идти, а то что-то мы с тобой заговорились. — До свидания, Аннет, — попрощалась девушка, блаженно опускаясь вниз по изголовью, пока каштановые волосы не легли на мягкую подушку. Кстати о волосах... Шатеночка подцепила пальцем прядку волос и поднесла к лицу, с задумчивым выражением осматривая его. Затем она вновь взяла в руки телефон и нашла в контактах нужный номер. Послышались гудки. Второй, третий, четвёртый обрывается на середине — звонок принят. — Привет, Стейси, мы можем перенести моё окошко на недельку раньше? — спросила девушка. — Привет, привет. Та-а-к, сейчас посмотрю.... тебе на когда? — Желательно на завтра. — Могу. В час дня имеется свободное местечко, записываю тебя? — Да. Значит, завтра жди меня, будем творить чудо. Девушка с самого утра принялась за проект, выполнение которого требовало очень большого времени, вплоть до самого утра следующего дня. И как бы она не старалась, выполнить его раньше не получилось. Пришлось пожертвовать вечерним походом в клуб. А она так жаждала... так хотела побыстрее оказать там, чтобы... ... наверное, чтобы снова увидеться  с ним. *** Отражение приятно радует глаз. Ещё с прошлого года полюбившееся омбре всегда придает некой изюминки ко всем девушкам. Каштановые, у корней, как темный шоколад волосы оставались нетронутыми, и теперь волосы от затылка до самых концов, достающих чуть ниже лопаток, вьются пшеничные прядки волос, аккуратно завитые в крупные локоны. Оторвавшись от зеркальной стены в коридоре, я продвигаюсь дальше, пока не вхожу в самый центр истинного веселья и похоти. Я ищу глазами знакомое лицо, фигуру. И я практически сразу же натыкаюсь на довольно таки приметную идеально встреченную причёску невинно белых волос, которые по цвету совершенно аналогичны сущности искомого человека. Не желая терять ни секунды, я направляюсь прямо к бару, где словно казалось, что меня ждали... И как только я присаживаюсь на рядом стоящий единственный свободный табурет, меня мигом находят серые проницательные глаза. Я даже поздороваться не успеваю, так как замираю от его взгляда, которым он сначала рассматривает моё лицо, затем волосы, видимо сразу же заметив изменения в них, а затем я улавливая, каким откровенным, но в то же время отчуждённым взглядом осматривает мое чёрное шёлковое платье на золотых тонюсеньких лямочках и такого цвета ремешке, который словно тоненькая цепь свисает сбоку прям до самого низа в меру короткого платья. — Почему ты так смотришь на меня? — спрашиваю я, осторожно смотря на него. Ощущение, словно уверенность с которой я сюда шла смылась на раз два, оставив меня самой выбираться из под его зрительного напора. — Как? — с усмешкой спрашивает парень, не отнимая проницательных глаз от меня. — Не знаю... твой взгляд заставляет чувствовать себя голой, — признаюсь, и почему-то перехожу на тонкий шепот. — Я могу не смотреть на тебя, — хриплым голосом произносит он, склоняясь к моему лицу, — хочешь этого? — горячее дыхание обжигает кожу, которая начинает пылать под большим градусом тепла от его близости. Его таинственный взгляд завораживает. Рентгеновские глаза чуть сощурены в выжидающей оценке. Я просто качаю головой. Делаю это потому что так хочется, а точнее не хочется, чтобы он не смотрел на меня. От моего отрицательного жеста коварная ухмылка уверено формируется на бледно-розовых губах. — Значит, не перестану. Парень отстраняется от меня, хватает стакан с пряной янтарной жидкостью и медленно подносит к губам. Четко-очерченный кодак дёргается, когда он делает небольшой глоток. Дурманящий алкоголь, кажется, только настигает самую разумную часть меня — мозг, ведь сейчас, я нахожу весьма увлекательным и чертовски привлекательным то, с какой вальяжностью и внешней брутальность, которой протирались все его чёткие движения, когда он пьёт виски. На дне мой кожаной сумочки от версачи среди красной помады и пары банкнот лежит нетронутая марка.... и впервые у меня нет дикой тяги к тому, чтобы как можно скорее воспользоваться ею. Пока, мне и так хорошо... Хорошо рядом с ним... с до жути пошлым парнем с нескончаемым количеством похабных шуточек. Сколько мы уже выпиваем вместе? Разов пять? Это странно, учитывая то, что за все это общение никто из нас не назвал по имени другого... Знакомый-незнакомец. Вот кто он мне. Почему-то вчера в третьем часу ночи, когда я доделывала проект по работе, я думала об этом парне, когда в моей голове впервые всплыл факт о том, что у него, конечно же есть имя. Имя, которое я не знала, не знаю, но очень хочу узнать. И тогда на ум мне пришло это «знакомый-незнакомец». Это определение идеально подходило к нему. И теперь я хотела бы, чтобы частица  «не» больше не присутствовала в этом термине. — Как тебя зовут? Слова выходят раньше, чем я успеваю все обдумать. Возможно, даже и хорошо, что вернуть обратно их нельзя... но только иногда. Только в самых безобидных ситуациях.  Парень смотрит на меня через плечо, светлая бровь вздёргивается, дерзко устремляясь кончиком вверх, когда он одаривает меня любопытным взглядом. — Угадай, — говорит он то, чего я точно не ожидала. — Угадай Мудаков? Так тебя зовут? — язвлю в ответ на его издевательство, в котором он находит заглублённые удовольствие позлить меня. — Неверно, малышка. Постарайся чуть лучше напрячь свой сахарный мозг, — с безумным огоньком в глазах, говорит он. — На свете несколько приличных миллионов мужских имён, и как мне подскажешь действовать? — с иронией спрашиваю я, недовольно сверля его взглядом. Но паренёк не отвечает мне, лишь лениво пожимает плечами и, приподняв стакан, как бы отсалютовав мне, мол «удачи, думай своими сахарными мозгами.» Я вновь уделяю пристальное внимание внешности мажорика. Первое, что цепляет помимо опасных хитрых глаз, это светлые блондинистые волосы, белого оттенка. — Если ты Кевин, то я могу быть чоколат-Барби, — улыбаясь, говорю я, и  смеюсь от собственных одурях слов, брошенных от первой пьяной мысли. — Чоколат-Барби? — переспрашивает он, с недоумением глядя на меня. — Чоко — шоколад, — объясняю я, указывая рукой на корни каштановых волос, цвет которых отличался своей нетронутой естественностью, — Барби — блонд, — имею в виду перекрашенные кончики. Блондинчик надо усмехается моему предположению, взглядом ожидающе смотря на меня. — Скай? — вспомнив парня Блум из детством полюбившегося Винкс, предположила я, на что он скептически повёл бровью, прося бармена повторить заказ. — Мимо. — Я временно позаимствую, — быстро тараторю я, перехватывая его стакан, а затем встречаюсь с серыми чуть сощуренными глазами. — Обещаю, верну стакан целым невредимым и пустым... Боб, — я подмигиваю ему, с трудом сдерживаясь от смеха, когда расслабленное выражение чётко очерченного лица сменяется на слегка мрачноватое. Уверена, я смогла здорово поднадоесть ему! И не собираюсь дать ему так просто расслабиться, раз он не даёт этого сделать и мне, вынуждая играть в чёртову экстрасенку. До дна испивая виски и горло обжигает знакомыми ощущениями. Горечь длиться всего пару секунд — одно из главных преимуществ дружбы с алкоголем. — Я поняла! Ты Мордекэй. Парень лишь устало закатил глаза и мне на секунду уже показалось, что он просто уйдёт отсюда, оставив меня наедине со своими пьяными мыслями и шизанутыми гаданиями. Уверена, он уже успел пожалеть о том, что по его собственной инициативе я морально калечу его мозг. «Угадай». Ага, гадай тут. Я же не экстрасенс, зеркала волшебного у меня нет, да и телепатических способностей тоже... Я владею лишь способностью психологически воздействовать на людей, и порой это здорово меня выручает. Проходит пару минут, а мы молчим. Я чувствую, как расслабляется каждая клеточка моего тела. Мышцы начинает приятно покалывать от навалившейся легкости. В стенах клуба за этот небольшой период молчания успели смениться три энергичные музыки. Я сама не заметила, как мои глаза закрылись, а тело начало немного подкачиваться в сторону, подстраиваясь под ритм музыки. Я поняла, что если сейчас не выпущу весь адреналин на волю, то сейчас усну прямо на барной стойке. Ловко встав с высокого табурета, я насколько могла максимально ровно попыталась выпрямиться, стараясь стойко удержаться на ногах, что было крайне сложно из-за вылитого в меня алкоголя, да к тому же с резким изменением положения. — Я хочу танцевать!  — звонок прокричала я, широко улыбаясь, расставив руки в стороны. Блондинчика, который внаглую отказывался открывать мне тайну своего имени, явно удивил мой неожиданный порыв. — Когда ты успела закинуться? — в ответ прокричал он, внимательнее заглядывая в мои глаза. — Ещё не закидывалась, — посылаю ему таинственную улыбку, и подхожу к нему. — Пошли со мной! — я рукой прикасаясь к его плечу и один раз сжала, ощутив твёрдые мышцы. Кажется, мой знакомый-незнакомец не хочет разделить со мной этого веселья, о чем говорит один его холодный и мрачный взгляд. Я вновь тяну его на себя, уговаривая пойти со мной. — Я сказал нет, — суровым голосом говорит он, и возникает такое странное ощущение, что меня обдувает холодком, который острой гладью прошёлся по телу. И это заставляет меня отпустить его, а затем и вовсе отойти на пару шагов. — Какой грубый. Ну и просиживай здесь свой круглый зад, — недовольно откликается моя дружеская сторона, которую определено задел отказ. Цоканье острых каблуков отдаляет меня от него, когда я направлюсь на танцпол, ощущая, словно живым огнём прогорает моя спина из-за пристального взгляда. Его взгляда.