Опиумный дурман

Мое настроение было сказочным. Я, буквально, парила в облаках, размахивая переливающимися радугой крыльями за моей спиной. Это был неожиданный подарок феи крестной, которая одним взмахом волшебной палочки и щепоткой пыли своей мудрости, подвела меня на огромнейший шаг ближе к мечте. И я не могла не поделиться своим настроением с близкими мне людьми. Слов поблагодарить свою фею крестную, трудно было найти, я могла ей только обещать, что не подведу и сделаю все на высшем уровне, стирая рамки дозволенного и невозможного. Марта стала той, которая первая узнала обо всем. Её улыбка становилась шире, а блеск в глазах ярче, пока запыхавшаяся и оживлённая, я пересказывала ей о нежданном подарке. Она была искренне рада за меня. Я чувствовала это. И новое, приятное чувство, которое зарождалось в моей груди, так грело, так утепляло, а когда она обняла меня и поздравила с открывшейся возможностью реализовать себя, это тепло стано реальным, бегущим по каждому нервному окончанию. — Я уверена, что у тебя всё получится, — призналась Марта, отпивая горячий латте из бумажной кружки с надписью «Прятать правду опасно». Блондинка была даже немного удивлена попавшейся ей надписи: от удивления её зрачки расширились так, словно она увидела призрака или ещё хуже цену на тот самый ремень от Gucci, который стал самым дорогим в мире. И стоимость этого небольшого аксессуара составляет 250000$. С ремнём за такую цену абсолютно любых параметров талия станет самой красочной во всем мире. А на моем же стаканчике написано «Любить не вредно»... и слова эти басистым хором отдавались в моей голове на протяжении длительных минут. Владелица этого уютного кафе с невероятными верандами создала свою фишку, оставляя маленькие послания на кружках. Это что-то напоминало печенья с предсказаниями, ведь дух захватывает одинаково, а короткие надписи с идеальным ручным шрифтом заставляют задуматься... — Почему ты так уверена в этом? — спросила я, заглядывая в лицо подруги. Слегка покачав головой, девушка одарила меня легкой улыбкой, которая говорила «ты все прекрасно знаешь». — Я уверена в тебе, Вивиан, — серьёзно произнесла она, заставив меня замереть и вслушаться в каждое отзывчивое предложение, в каждое её светлое слово. — Уверена в твоём таланте, твоем опыте и даже в нестандартном поиске вдохновения, — она по-доброму усмехается и я не в силах прекратить улыбаться, как первоклашка, которого похвалили за выученное стихотворение на линейку. — Спасибо, теперь я чувствую себя какой-то особенной, — говорю я и мы смеёмся. Делаю глоток какао и ванильные маршмэллоу тают на губах. Я чуть ли не стону от того, как же черт возьми, это потрясно вкусно. — Кстати, что вы вчера задумали со Стивом? — голубые глаза уставились на меня хитрым прищуром. — Оу... на самом деле много чего, — тяну я, задумчиво прикусив губу и, на длительную секунду вернувшись к вчерашней ночи. Безумно захватывающей ночи. — Ты хочешь заставить меня выпытывать из тебя все по кусочку?! —вспыхнула Марта, скептически поведя бровью. — Нет, конечно. Хочу всего лишь продлить этот момент... — Момент чего? — светлые брови девушки хмуро сходятся на переносице, взгляд выражает сплошное непонимание от моей дразнящей недосказанности. — Терзания твоего любопытства, — улыбаясь, поясняю я. Она удивлено вскидывает брови, а затем с хитринкой смотрит мне в глаза. — Ты также захочешь продлить этот момент, если останешься без своего обожаемого какао? Я не успеваю отреагировать, как мой стаканчик оказывается у неё в руках. — Не смей! — восклицаю я, вмиг своим звонким визгом привлекая всеобщее внимание посетителей. В этом случае, я благодарна стеснительности Марты, ведь такое внимание приводит её в неловкое состояние и послав извиняющую улыбку пожилой паре за соседним стоиком, она обратно кладёт стаканчик на стол. Мой стакан. — Тебе повезло, что ты не пролила ни одной капли этого спасительного напитка, — говорю я, забирая тёплую кружку в свои руки. — Ты любого убьёшь за своё какао, — смеётся она, перекидывая светлые пряди волос за спину. — Марта, ты не представляешь, сколько эмоций я испытала вчера. Мы одни остались в огромнейшем аквапарке. Ночью. Когда кругом не было ни души, только звезды на небе и безумный адреналин в крови. Мы купались, топили друг друга, прокатились с самых высоких горок и не было никакой сратой очереди. Даже в прятки сыграли, представляешь? — Ты только что перечислила самый нереальный сценарий для романтишного фильма? — улыбнулась подруга, сияя глазами. Уверена, мои сейчас сверкают ярче чем какая-то там звезда Сириус. — Мы столько целовались, обнимались, — на губах моих улыбка, а я все никак не могу остановиться, ощущая острую надобность поделиться этим всем именно с Мартой и ни кем больше. — Знаешь, мы были словно ненасытные подростки, которые никак не могли окончательно раствориться друг в друге... — Как же красиво это всё звучит, — протянула Марта, в чьих глазах на крошечное мгновение проступила тоска... Мрачная тоска и тревога, которые я заметила не сразу... — А что было с тобой? Ребята довезли тебя до дома? — О-о... да, — аквамариновые глаза вмиг увели взор с моих. — Довезли. Неужели Марта услышала что-то нехорошее для моих ушей и потому теперь избегала смотреть на меня? — Жасмин случайно ничего не говорила? Я немного задела её за живое и мне до сих пор от этого некомфортно, — призналась я и блондинка вмиг подняла голову, встречаясь со мной глазами. Волнение. Тревога. Все это чертыхалось в заштормившем море её глаз. — Не говорила, но... я уехала не с ними. Удивившись и вовсе этого не ожидав, замерла, обомлела. — Меня подвёз Гаспар, — приглушённо призналась она, по непонятной мне причине сменив тон на слегка поникший. И мне хотелось знать причину этого. — А что так тихо и зажато? — Не знаю, — вздохнув, блондинка выдавила из себя улыбку, которая вышла нервной и кривоватой. Она была растеряна, тревожна, я читала её эмоции по осанке, глазам, мимики лица и не могла ошибаться. Я помолчала с минуты, спокойно и, как ни в чем не бывая, допила своё какао, предоставляя ей минуту. Минуту, которая требовалась ей, чтобы утихомирить смерч внутри. — Может, есть что-то, что ты хочешь мне сказать? — вкрадчивым голосом спросила я, когда наши взгляды соприкоснулись. — Нет. Все в порядке, — уверено произнесли её губы, в то время, как глаза, просящие помощи, шептали «Да! Но я боюсь». Я ощущаю тайны. Чувствую в воздухе недосказанность. И сейчас каждой клеточкой тела и каждым пространством души я ощущала, что у Марты было что-то, в чем она боялась признаться. Что-то, что она скрывает. Они оба скрывают. Я чую это. *** Перед тем, как покинуть кафе, я захватила с собой свой стаканчик с коротенькой надписью. Мне пришла в голову одна затея и я не могла пойти против маленького гения с безумными идеями внутри меня, которого маршмэллоу питало вдохновением. Я спросила у официантки и, как оказалась, место, где писалась надпись отклеивалось от стакана. Теперь я рашила, что каждый день буду приходить в это самое кафе, покупать свой любимый какао, а затем буду сохранять эти привлекательные записи виде свёртков. Было в этих словах что-то цепляющее. Словно это были не просто выдуманные и красиво звучащие строки, а — маленькое послание, которое таимо в себе смысл гораздо глубже, чем могли бы подумать другие. Также покупаю два мясных блюда с картошкой по деревенски, творожную запеканку, после заглядываю в магазин и покупаю бутылку белого вина. Мне хочется достойно отпраздновать подарок сказочной феи, а потому следующим местом остановки моего такси стал магазин нижнего белья, где я приглядела себе два крышесносящих кружевных комплекта: чёрный и кремовый. Лучшие друзья девушек это не только бриллианты, это ещё и порочно-красивое дорогое белье. Наступил поздний вечер, которого я так ждала. Я ужасно хотела увидеть Стива, который с минуты на минуты должен был приехать домой. Сегодня, мы не говорили и не виделись. Он привёз нас под утро домой, а я так хотела спать, что мгновенно вырубилась, как только моя голова потонула в мягкой подушке. И моя сонливость и дикая усталость не позволили утром открыть глаза, пока внимательные уши улавливали шум шагов, льющуюся воду в душе, шорох одежды, а затем... тёплый поцелуй за ушком, в шею, а после блондинчик ушёл... Легкий хлопок входной двери вмиг отрезвил меня. Стив наконец-то пришёл! Я вышла с ванной комнаты и прямиков направилась в гостиную, где уже был он. Мажорик сидел на диване. На нем была чёрная рубашка с закатанными по локоть рукавами и того же цвета джинсы. Стив закинул голову на спинку дивана и прикрыл глаза, позволяя мне любоваться им... Пытаясь быть тихой, я подошла к нему. Аромат терпкого одеколона мигом проник в мои лёгкие и я бесшумно затянулась поглубже. Боже, мне хватило пары часов, чтобы безумно соскучиться по нему. Стоит признать, что моя тяга к Стиву невероятная сильна и прочна... прямо, как свинцовые цепи, которые связали нашу страсть. Нас самих... Не хочу тратить ни секунды времени и аккуратно сажусь к нему на колени. Стив лениво приоткрывает глаза, смотря на меня нахальным взглядом и с уже кривой улыбкой на губах. — Привет, — негромко произношу я, ладонями проводя по контурам его шеи. Мое тело пробивает дрожь, когда он говорит мне своё низкое, хриплое «привет», но глаза раскрывать не спешит. И так мне нравится не меньше. Я могу любоваться им сколько угодно и, он издеваясь, не скажет, что я снова «поедаю» его глазами. Мои ладони исследуют его шею, а глаза — его запрокинутое назад лицо и выпирающий кадык, который так и хочется покрыть поцелуями, прочертить языком... Три верхние пуговицы рубашки раскрыты, и потому я свободно поникаю руками за ткань, лаская гладкую кожу его татуированной груди, успевшей принять небольшой загар благодаря вчерашнему дню. Руки касаются его сосков и я кидаю внимательный пытливый взгляд на его лицо, на котором бледноватые губы чуть приоткрылись, выпустив наружу неслышимый вздох. Я улыбаюсь, ведь сейчас получаю двойное наслаждение. Первое — от ощущения его пылающей кожи под собственной и второе — от лицезрения того, какое наслаждение я доставляю ему. Я наслаждаюсь смотря на то, какое наслаждение даю ему я. И это офигенно. Стив не открывает глаза. Я чувствую некое сопротивление. Он будто говорит мне «заставь меня открыть их». И именно это я и собираюсь сделать... Наклоняюсь к его шее, руками продолжая ласкать его грудь, спускаясь чуть ниже... Мои губы касаются изгиба его шеи и я целую это место. Делаю вдох. Попадаю в плен его неповторимого аромата тела. Целую ещё раз, на этот раз посасывая. Дыхание Стива чуть учащается, голова чуть меняет уклон, предоставляя мне больше места. И я, словно проголодавший коршун накидываюсь на его шею, переставая контролировать свои бесстыдные руки, которые подобрались к пряжке ремня. — Я скучала, — неконтролируемый шёпот покидает мои губы, которые оставив покорённую шею парня, поднимаются вверх, целуя подбородок. Я не ждала от него ответа. Вместо этого прижавшись к нему вплотную, накрыла его приоткрывшимся губы своими. Но Стив не спешил отвечать мне. Намерено делал это, засранец! — Не дразнись, — почти гневно шиплю. Ответом мне пришлась звучная усмешка и кривая улыбка, которую я прочувствовала через поцелуй, которым он меня поглотил, резко выпрямившись и, обхватив руками мою талию. От неожиданности я шумно вздохнула. Черт. Как. Же. Приятно. Целовать. Эти. Губы. Я беру всю инициативу в свои руки. Языком провожу по его губам, которые он мигом раскрывает для меня. Я скольжу им внутрь, а зубами покусываю его губы. Будто в наказание, что вынудил ждать. Но наказанием для меня была его проклятая одежда. Мои ладони вынырнули из под его рубашки и принялись резко и беспорядочно расстегивать пуговицы, пока наши губы сражались в беспощадном поединке ненасытных коршунов. — Ты собираешься трахнуть меня? — усмехнулся Стив, удивленный моим стремительным порывом раздеть его. — Замолчи-и-и, — тяну я, наконец скидывая с его плеч рубашку. — Ты под кайфом, малышка? — усмехается Стив, а внутри меня всё замирает. Меня будто окатили холодной водой. Нет, лавой, которая болезненно сжигает мою плоть, душу. Я ослабеваю хватку на его плечах и отстраняюсь. Чертово сердце так больно кольнуло в груди, что мне невыносимо. Плохо. Больно. Больно. Больно. Слишком. Слишком больно. Слишком резко отстраняюсь от Стива. Словно обожженная. Обожженная пролитой лавинной из трёх слов... Стив открывает глаза и заглядывает в мое лицо. Его глаза становятся серьезными, ведь он все понимает... — Хей, я пошутил, — говорит парень, но это не помогает унять боль в груди. Не знаю, как у меня так получается, но за долю секунды я встаю с его колен и уже стою на собственных, к сожалению, ослабленных ногах. — Мне надо в ванную, — бормочу я, и не глядя на него, вместе со своей болью ухожу прочь. Захожу в спальню, в которой всё почему-то видеться размытым. «Не плакать, не плакать. Не смейте лить слезы», — твержу глазам. «Прекрати разрываться. Ты делаешь мне больно!» — кричу сердцу, которое меня совсем не слышит. Влаги в глазах становится слишком много. В поле зрения попадается прозрачная кабинка и я знаю, где и как, мне спрятать слезы. Снимаю легкое чёрное платье, откидываю в сторону новый комплект белья, который, вероятно, тоже останется обиженным. Включаю прохладную воду и становлюсь под душ, где, наконец, даю волю слезам, позволяя им просто катиться по щекам. Но звука не издаю. Выплакиваю прозрачную кровь от нанесённой раны в сердце. Неосознанной, но все же кровоточащей. Вода, бьющая по мне холодными каплями, вмиг становится тёплой. Я ощущаю тёплое тело позади себя, а затем слышу этот низкий баритонный голос, до боли царапающий душу. — Я помогу тебе... По-прежнему стою с закрытыми глазами. Молчу и не двигаюсь. Лишь дышу. Медленно-медленно. Мочалка касается моего плеча, потом другого, затем спины. Я позволила ему намылить меня, но до сих пор не проронила ни слова, и не взглянула на него. Мне осталось лишь плотно сжимать губы, когда горящие мужские пальцы задевали мою голую кожу, которая реагировала на него несмотря ни на что. — Скажи что-нибудь, — ровно проговорил парень, намыливая мою поясницу. Я не выдержала. Собралась с духом, открыла глаза и развернулась к нему лицом. Высоко задрала подбородок и, смотря ему прямо в пепельные глаза, сказала: — Ты мудак, Стив. И сейчас этот мудак Стив анализирующим взглядом сканировал мое опухшее лицо, покрасневшие глаза. Ненавижу! Ненавижу, что он все замечает. — У тебя накипело... продолжай. — Да, ты придурок. Ты совсем не заботишься о словах, которыми бросаешься. Ты... — я умолкаю. Продолжения не следует. Нет. Обзывать его это не то, что я хочу... Я тяжело вздыхаю. Рядом с ним дышать становилось сложнее. Здраво думать тем более. — Я не хочу быть конченной накроманкой в твоих глазах... — тихо проговорила я, ощутив предательское дрожание голоса. — Ты не наркоманка в моих глазах, — вкрадчиво произнёс он. И мне так хотелось, так хочется верить в сказанное. — И уж тем более ты не конченая. Я не нахожу слов, чтобы ответить. Есть ли что? Стив намыливает мочалку своим гелем. Я почувствовала его запах на себе, когда он только начал мылить мое тело. Наши взгляды соприкасаются. Пепельные глаза спрашивают у меня разрешения, чтобы докончить начатое. Моргаю, будто говорю «да», но при этом разворачиваюсь спиной. Лучше так, чем бегло прятать от него глаза или проигрышно глядеть в них. Парень не возражает и ничего не требует. Становится позади. Я бесшумно сглатываю, когда он медленно спускается от шеи к груди, принимая слишком чувственно и осторожно намыливать её. Я вновь позволяю себе поплакать. Тихо, без всякого шума. Даже плечами не тряся. Вода стекает с лица, а потому никто ничего не поймёт. Мне просто нужно это. В последний раз. Нужно выплакать все сейчас, чтобы наутро встать без обид и рвущих душу терзаний. Сейчас, чтобы утром с освобождённой душой разогреть ждущий на кухне ужин, который, увы, сегодня не состоится. Мой живот подрагивает, когда его пальцы касаются голой кожи. Он становится ближе. Между его грудью и моей спиной всего пара сантиметров. Стив мылит мои бёдра, а когда переходит к внутренним, внутри все взрывается. Кожа пылает, как от ожогов. У меня нет столько самоконтроля. Только не у меня. Его рука продвигается выше, мочалка неспешно приближается к моему сокровенному между ног и, не выдержав, я вздыхаю. Голова Стива оказывается над моим плечом, когда он носом проводит по моей шее, вызывая табун мурашек на руках. — Не терзай себя мыслями, — шёпот у уха, но я молчу. Его рука движется выше. Его щека касается моей. Я, наконец, раскрываю глаза. Затем открываю прозрачную дверцу и выхожу. Обматываюсь полотенцем, при этом каждой клеточкой тела ощущаю пронизывающий взгляд сзади. Надеваю трусики, затем шорты, топ, а когда шум воды стихает, уже ложусь в кровать. Куда спустя минуты три ложится и он. И вот почему я не могу уснуть за минуту? Проходит ещё минут десять. Но даже тогда я не могу уснуть. И он тоже... — Прости... — звучит позади и я перестаю дышать. В прямом смысле слова. Жду пару секунд. Может мне послышалось? Если я всё-таки уснула и это злорадный, насмешливый сон? У меня только один вариант все проверить, а потому я оборачиваюсь, мгновенно сталкиваясь с дымчатыми глазами. Не сон... — Ты впервые сделал это, — шепчу я. Голос чуть охрип. Его брови в непонятливости сходятся на переносице. — Попросил у меня прощения. Впервые сказал мне это слово по настоящему. А должен был, как минимум два раза... За тот случай, когда обозвал меня конченной наркоманкой. И за то, что выбрал тело другой для своих плотских утех... Рентгеновские глаза видят все наяву. Он тоже подумал об этом, ну или прочёл все в моих глазах. Я делаю размеренный вдох, наполняя грудь кислородом. Боль притупилась. Теперь я могу и поспать... И через сон я ощутила полюбившиеся мне руки, которые притянули меня к своей груди и крепко обняли.