Красавица и Чудовище

             Словом, когда мы накупались, назагорались и вернулись в номер, уже вечерело. Кстати, пока валялся с неугомонной на пляже, сделал небольшое наблюдение: у Хару был животик. Нет, поймите, у каждого человека есть живот, но я в том плане, что… он был толстоват. Не прямо огромное пузо, но такой, маленький барабанчик. И мне кажется, моё пристальное наблюдение ни осталось незамеченным — неугомонная подозрительно много сопела, когда мы шли с пляжа.       Зато у неё было другое, более важное достоинство — красивые, гладкие и прямые ноги. Которые она прятала под парео. Вот уж не знаю, в кого ей досталось такое сокровище, но оно выигрывало в моих глазах даже на фоне почти гладкой попы, скромной груди и складки на животе. И да, вы правильно поняли: не только неугомонная привыкала ко мне — я привыкал к ней тоже. И даже начинал привязываться. Не могу этим похвалиться, но она… она имела какое-то такое особенное свойство западать в душу.       Я переоделся: белая рубашка, песчаные брюки, лакированные туфли с носом и панамка. Обрызгать руки и ноги средством от гнуса, ненавязчиво добавить одеколона и вот я уже готов к выходу в город. Как помните, Амамия приглашал меня (нас) на совместные посиделки с ворами.       Что ж, цели мартышек были ясны: меня — вывести на чистую воду, мою девушку — разболтать на подробности обо мне (ха-ха). Что ж, удачи: разболтать неугомонную — задача нелёгкая. А мне не помешает… назовём это так, выгодное преимущество на фоне конкурентов. В плане, она посмотрит на гориллу — Сакамото Рюджи. И да: гориллой он был только в плане манер, особо выдающегося торса или роста ему не завезли.       — Хару-сан, вы скоро там? — Акечи постучал по белой двери номера. Табличка на нём гласила «403».       — Да, Акечи-сан, сейчас, сейчас! — раздалось приглушённое.       Принц-детектив постучал носком, затем посмотрел на часы. С громким «хрясь!», дверь распахнулась. Он перевёл взгляд.       На пороге стояла слегка запыхавшаяся Хару, даже с блестевшими от воды волосами.       В этот раз она оделась довольно казуально, но по-своему не без изыска.       Акечи пробежался глазами. Белая ветровка с капюшоном и завязками, на молнии, из-под неё глядела красная маечка, джинсовые шорты, чёрные непрозрачные колготки (или всё же чулки?) и мощные коричневые ботинки с высоким голенищем на шнурках. Хару, заметив такое внимание к себе, покраснела.       — Акечи-сан, хватит на меня так смотреть!       — Вы слишком очаровательны, чтобы от вас отвести взгляд, — улыбнулся Акечи, поправив на голове панаму.       Неугомонная выбрала на удивление «пацанский» прикид. Что это — её желание показаться менее хрупкой, чем она была, попытка уйти от привычного образа утончённой леди, или же она просто привлекала моё внимание?.. Что ж, я оценил: чулки (или колготки, я не очень силён их различать) выгодно подчёркивали её главное сокровище, в то время как остальная часть лука делала её какой-то… простой. Своей, даже.       — Что ж, не пора ли нам, Акечи-сан?       Хару, держа в руках небольшой кожаный клатч с ремешком, осторожно подошла к принцу-детективу. Медленно обвила его руку. И вот так, вдвоём, они пошли к лифту.       Внутренне я только фыркнул. Ох уж эти девушки с их тягой к дешёвой романтике. Впрочем, я не возражал: будет что предъявить ублюдку в качестве отчёта… как бы нас только сфотографировать вместе… о.       — Хару-сан, не возражаете сделаем фото на память? Разумеется, я не буду его никуда выкладывать.       Девушка повернула голову на Акечи, пока они ехали в лифте.       — А вы… точно этого хотите… Акечи-сан? — на щеках Хару возник румянец.       Акечи радушно улыбнулся.       — Должно же остаться что-то приятное в памяти?       В этот момент она решительно посмотрела мне в лицо, точно бы пыталась там отыскать что-то ей одно ведомое. Решительно кивнула, а затем…       — Хорошо, давайте, Акечи-сан.       Акечи и Хару встали в фойе напротив окна с видом на пляж. Позади них стояла небольшая пальма в кадке с размашистыми листьями. Парень достал телефон, после включил фронтальную камеру и отвёл руку подальше.       — Один плюс один, сколько будет? — хмыкнул Акечи и растянул губы в улыбке.       — Ни-и!       Короткая вспышка, и вот уже на экране появилось изображение улыбчивого парня в рубашке и панамкой и девушки в ветровке с рыже-каштановыми волосами.       Смотря на эту фотографию сейчас, я чувствую иронию. Мне смешно, я хочу смеяться, но этот смех грустный. Забавно, правда: на ней мы оба счастливы, без условий, без проблем, без обстоятельств. И мы ещё даже не стали парой — мы просто два человека, который стоят вместе и улыбаются в слабенькую камеру телефона. Потом неугомонная в принудительном порядке потребовала у меня этот снимок. Говорила, распечатает.       — Что ж, Хару-сан, не пора ли нам отправляться? — усмехнулся парень, убирая телефон в карман.       Девушка легонько кивнула, продолжая сжимать локоть.       — А ваши друзья, — она склонила голову, — какие они?       Акечи продолжая улыбаться, внутренне закатил глаза.       — Хару-сан, вот встретитесь с ними — сами всё увидите! — Акечи прикрыл глаз и поднёс палец к губам. — Все лучшие секреты лучше узнавать самому!       Хару склонила голову набок. На её лице была растерянность.       — Секреты?..       Я только загадочно улыбнулся в ответ, продолжая вести её наружу.              Договорились мы с ворами пересечься в одной кафешке — она находилась недалеко от отеля, буквально минут пятнадцать ходу. Дешёвая забегаловка, из разряда тех, что кормят туристов и сами кормятся с них. Из достоинств — вид на океан и пляж, на котором, судя по всему, происходила дискотека. Гремело уже на подходе. Солнце закатывалось за море и скоро должна была наступить ночь, но пока ещё только сумерки. Воры нас ждали за большим круглым пластмассовым столом.       Бравая четвёрка: Амамия Рен, уже знакомый нам залётный, Нииджима Макото — стальные нервы и кулак команды, а заодно последняя клетка мозга, Сакамото Рюджи, блондинистый хулиган без чувства такта, и Такамаки Анн — обворожительная стерва и модель в одном флаконе, натуральная блондинка, внезапно. Пока мы к ним подходили, они о чём-то переговаривались между собой, но стоило нам подойти, разговорчики стихли, а их взгляды устремились на нас.       Что я могу сказать про воров?       Сакамото Рюджи — как уже говорилось, галантность обезьяны, нрав как у гранаты, а гонора хватит на всех воришек вместе взятых. Крашеный блондин, в прошлом спортсмен, бегун. Какая-то там мутная история с Камошидой, я не разбирался. Не скрывает, что я ему не нравлюсь, но это хотя бы честно. Моё появление встретил хмурым лицом и мрачным видом. Ага, друзья.       Такамаки Анн — тоже блондинка, с американскими корнями. Из того, что я о ней знаю — умная расчётливая стерва. Подруга пострадала от Камошиды, присоединилась к ворам, отмстила. В команде играет роль здравого смысла, когда, например, у той же гориллы отказывают тормоза. Впрочем, сама довольно горячая и легко взрывается. А, ещё она типа за штатного медика у них. Горячая и эффектная, и это в свои шестнадцать. Её больше интересовала неугомонная — вон, искоса изучала её с видом опытного коршуна.       Нииджима Макото — недавнее прибавление в команде, которое серьёзно усилило воришек. Стратег и хладнокровие перед лицом любой опасности. Заодно держит в руках кобелиную натуру залётного, а то тот больно хорош клинья подбивать ко всему женообразному. И да, в её взгляде я прочитал, что самолётный эпизод мне так и не простили. И, возможно, прощать не собирались.       И сам залётный — лёгкая улыбка, максимум обаяния, даже помахал мне рукой, когда поднимался. Удивительно, вроде и лидер фантомных воров, а такой повеса и раздолбай… впрочем, для всего остального есть сестрица Сае. Во всяком случае, главный воришка был хорош в одном — обеспечивал стопроцентный успех всем их начинаниям. Почему? Об этом как-нибудь в другой раз.       Были ещё другие члены их дружной воровской семьи, но на Гавайях оказались только эти четверо.       Впрочем, они меня волновали постольку-поскольку. Сейчас они были наименьшей из моих забот. А вот что на самом деле бесило — спина предательски горела и чесалась. Перележал на солнце, чёрт. И это я мазался!       — Мы уже вас заждались, Акечи-сан, Окумура-сан! — подошёл к паре Амамия. Вдумчиво окинул обоих взглядом, улыбнулся. — Вы хорошо смотритесь вместе.       От лица неугомонной можно было прикуривать. Она быстро-быстро отпустила мой локоть и торопливо зашагала к столику.       Акечи хихикнул.       — Амамия-кун, не смущай девушку, — принц-детектив следовал за Амамией. Коротко поклонился присутствующим. — Не могу сказать, что счастлив вас всех видеть, но почему бы и нет?       Сакамото сжал кулак и зло усмехнулся.       — Мог бы и не приходить тогда сюда, выскочка! — в этот же момент он резко вздрогнул и скрючился напополам.       Такамаки натянуто улыбнулась, держа руки под столом.       — Не обращайте на него внимания, он просто немного не в настроении. Верно, Сакамото? — при этих словах она посмотрела на товарища, сидевшего от неё справа.       Я успел заметить в её глазах угрозу. И да — тише работайте, дилетанты, а то я даже на расстоянии услышал сдвоенный хлопок удара. О, то есть сестрица Сае тоже в этом участвовала? Сильно. Понятно теперь, чего так от боли скрючилась горилла.       — Мы рады, что вы согласились на наше предложение, Акечи-сан, — Нииджима поднялась и тоже отвесила поклон. Затем посмотрела на Хару. — Окумура-сан, мы с вами знакомы, конечно, но я рада возможности с вами пообщаться неформально. Присаживайтесь.       Сакамото, шипя что-то под нос, потёр живот и наконец-то распрямился. Хару с интересом оглядывала всю компанию, переминаясь с ноги на ногу. Видно, никак не могла решиться, куда сесть.       Такамаки отодвинула стул и улыбнулась.       — Присаживайтесь… Окумура-сан, верно?       Хару кивнула и сжала в руках клатч. Между тем принц-детектив уже занял место возле Амамии — между Хару и Акечи получался промежуток в один стул, из-за чего они оказались порознь.       Видимо, в этом и состоял план мартышек — немного разбить нашу парочку, чтобы пока залётный отвлекает моё внимание, блондинка по-тихому могла обработать Хару. Ну-ну, ну-ну. Удачи завоевать доверие неугомонной, мне это и то с трудом удалось, а мне помогал сам ублюдок.       — Акечи-сан, не возражаете… — Амамия натянуто улыбнулся. — Не поможете мне принести еды для всех? — он почесал затылок. — Мы вас как раз ждали…       — Да! Я тут умираю с голоду из-за кого-то, — откинулся на спинке Сакамото. — Слона бы съел!       Такамаки вздохнула.       — По-моему, ты съешь всё и ещё попросишь добавки, Сакамото.       Тот хмыкнул и усмехнулся уголком рта.       — А кто-то пусть сидит на диете дальше и завидует молча.       У блондинки дёрнулся глаз.       — Это сейчас на что был намёк? — её голос звучал тихо и зло. Улыбаясь, она подняла сжатый кулак на уровень головы. — Что я там делаю и кому завидую, Рюджи?       Хару, сидящая рядом, казалось, была в полном шоке — приоткрыла рот и часто-часто моргала. Она посмотрела на Макото, видимо как на единственный источник спокойствия. Та нервно рассмеялась.       — Они… забавные, да?       Теперь понимаете, почему я их называю мартышками? И это они ещё не в полном составе банзай-команды.       Акечи пожал плечами и поднялся со своего стула.       — Почему бы и нет, Амамия-кун.       Они оба направились внутрь заведения и встали в конец очереди. Акечи вдумчиво водил взглядом по сторонам.       Внутри всё выглядело бедненько, но со вкусом. Стены белые, крашеные, чистые полы и потолок. Разве что горы песка тут и там, который на своей обуви внутрь заносили толпы отдыхающих. С улицы стучал бит, вокруг шумели люди (в основном на английском), а со стороны кухни доносились аппетитные запахи.       — Не знал, что у тебя есть девушка, Горо, — тихо произнёс Амамия, делая шаг.       Акечи вздохнул и скосил взгляд на брюнета.       — А по-твоему у меня не может быть личной жизни, а? — усмехнулся он и сделал шаг вслед за очередью.       Амамия пожал плечами.       — Сколько я тебя знаю, Горо, ты вообще не похож на того, кому это хоть каплю интересно.       Принц-детектив прикрыл глаза. Затем наклонился к уху брюнета и перешёл на шёпот.       — Я провожу расследование в отношении её отца, усёк?       Глаза Амамии расширились. Он заторможенно кивнул. Акечи выпрямил голову.       — Так что всё может быть не тем, чем кажется.       — А… она сама?.. — моргнул брюнет.       Акечи сделал ещё один шаг в очереди.       — Ну, это уже мои дела с ней, конфиденциальность, понимаешь.       Брюнет покачал головой, соглашаясь. Сжал пальцы. Отвёл взгляд в сторону.       — Именно поэтому ты здесь?       Принц-детектив фыркнул и размял шею.       — Возможно. А что, у тебя есть какие-то другие соображения, Амамия-кун?       Амамия рассмеялся и поднял руки.       — Я просто спросил, Акечи-сан!       Внутренне я смеялся. Да, да, так я вам и поверил, мартышки. Наверняка сейчас девочки с гориллой окучивали неугомонную. Я бы многое отдал, чтобы посмотреть на это зрелище. При всех недостатках, Хару обладала неоспоримым достоинством: она очень тяжело подпускала к себе людей. И, как правило, она должна была сама решить, что ей это надо. А иначе всё, что получит вторженец — холодную улыбку и вежливую отповедь. И это в лучшем случае.       — Можно, пожалуйста, три большие пиццы и четыре колы? — наконец произнёс Амамия на английском, когда очередь дошла до парней.       О, я забыл упомянуть? Да, это была пиццерия. Не прям пиццерия-пиццерия, были тут и бургеры, и картофель фри, и какая-то местная кухня, но мартышки решили, что пицца — это самый демократичный вариант. В какой-то мере я с ними согласен, но сам я предпочитаю более утончённую кухню.       — Что-нибудь будешь, Горо? — парень скосил на меня взгляд.       Акечи положил руку на подбородок.       Стоило взять что-нибудь для неугомонной. Возможность бесплатно выиграть очки в её глазах не помешает. Кажется, она у нас была больше по чаю?       — Чёрный чай, пожалуйста, два стакана, — тоже на английском произнёс принц-детектив.       Мелкий повод для гордости: мой английский был лучше. Еды ждать пришлось недолго, но разговор не клеился — я не хотел привлекать к нам внимание японским, а залётный… видимо, он думал о чём-то своём и периодически кидал на меня взгляды. Что это? Ревность? К неугомонной?       Нет-нет, у нас с ним ничего такого не было, поймите правильно. Он был полезен мне, он был интересным человеком и с ним хорошо убивать время. Я не могу назвать его другом, но он точно второй человек на моей памяти, который смог к этому приблизиться. Или даже третий, если считать Сае. Как выяснилось во время её загула, она мне очень доверяет.       Взяв в руки подносы с едой и напитками, оба подростка вышли на воздух. Со стороны столика как раз донеслось:       —…и как давно вы знакомы? — судя по голосу — Такамаки.       — Не так давно, кажется? — а это уже Хару. — Я немного о нём знаю, простите.       О чём я и говорил.       Акечи покашлял, привлекая внимание.       — Кушать подано, господа.       С видом фокусника он водрузил поднос на стол и ловко раскрыл коробку с пиццей — фруктовая, судя по кусочкам ананаса. Разговоры, если до того они и были — прекратились — взгляды всех ребят были прикованы к еде.       Рядом с подносом Акечи поставил свой Амамия.       — Отличная работа, Рен-рен! — поднял большой палец Сакамото.       Такамаки жадно втянула аромат еды.       — Мальчики, вы прелесть! — она подложила ладони под щёку и зажмурилась.       Макото вдумчиво изучала пиццу, словно бы та была виновата во всех проблемах мира.       — Опять фастфуд, — донеслось от неё усталое бормотание. — Надо чаще ходить в спортзал…       Хару же не обратила внимание на еду, только улыбнулась принцу-детективу, а потом сдвинулась влево поближе к Акечи. Тот, усмехнувшись, поставил перед ней пластиковый стакан с кипятком, открыл крышку и положил внутрь пакетик с чаем.       — Я подумал, вы предпочтёте чай коле, Хару-сан.       Девушка зарделась и опустила взгляд.       — Вы хорошо меня знаете, Акечи-сан.       Взгляды воришек при виде нашей невинной беседы грели мне сердце в воспоминаниях ещё очень долго. Такой чистой зависти я ещё нигде не видел.       Акечи уселся на место и подвинул к себе свой стаканчик, пока остальные ребята разбирали куски пиццы. Принц-детектив взял одним из последних, наряду с Хару. Вдумчиво положил кусок себе в рот.       Кислая, сладкая, острая и с сыром. Не самое плохое сочетание, но губы щипало. И очень горячая — я немного умудрился пожечь язык. За свои деньги мне нравится. Тесто только пересушили, а в остальном очень прилично.       Сакамото и Такамаки утащили на пару два оставшихся куска и Акечи отложил картонную коробку в сторону и раскрыл следующую. Много красного (томаты и острый перец), сдобренные кусочками манго.       — Превосходно, — произнёс принц-детектив, делая глоток чая. — Признаться, я не ожидал.       — Хе! — хмыкнул блондин с полным ртом. Проглотил кусок. — А ты думал мы выбрали первое попавшееся место? Как бы не так!       Акечи поднял бровь и скосил взгляд на Амамию. Тот улыбнулся.       — Нииджима-сан выбрала это место.       Принц-детектив кивнул и сделал глоток чая.       — Моё почтение вашему вкусу, Нииджима-сан.       И да: залётный держал одну руку где-то в районе сестрицы Сае. Я могу только надеяться, что они там за ручки держатся, а не то, за что потом сама Сае устроит главвору допрос с применением спецсредств. Сае, конечно, профессионал, но по моим наблюдениям тема сестры ей сносит крышу конкретно.       Первые минут десять мы просто утоляли голод. Знаете, я уже не раз замечал, что все разговоры в таком формате начинаются в тот момент, когда ты вроде уже наелся, но ещё место есть. И тогда тебя окутывают такие нега и лень, что даже не хочется вставать. В такой обстановке и начинаются долгие разговоры за едой. В нашем случае — где-то под конец третьей пиццы. Я уже даже думал, что придётся ещё брать, но, вроде, пока всем было хорошо и так.       Неугомонная, кстати, потихоньку расслаблялась, хотя, судя по её виду, для неё такая компания — перебор. Я просто физически чувствовал её желание куда-нибудь сбежать подальше.       Между тем на пляже росло оживление, дискотека набирала обороты, музыка гремела, а небо стремительно темнело, раскрашивая небосвод всеми оттенками радуги — от ярко-красного возле линии горизонта до чёрно-синего на востоке. Холодало, но пока ещё тепло.       — Вы всё ещё занимаетесь делом фантомных воров, Акечи-сан? — подала голос Нииджима, покосившись на принца-детектива.       Акечи кивнул, допивая остатки чая. Выдохнул.       — Да, разумеется, — он улыбнулся уголком губ. — Кто-то же должен их остановить, пока они не совершили что-то непоправимое.       Атмосфера за столом из дружелюбно-расслабленной в мгновение ока сменилась на настороженную. Хару, не уловив подтекста, водила взглядом по присутствующим. Сакамото оскалился, сжал кулак. Расслабил его.       — Непоправимое, говоришь, — донеслось от блондина.       — Рюджи, спокойно, — подняла руки Такамаки. — Он же работает с полицией, ты понимаешь…       — Ничего я не собираюсь понимать! — парень хлопнул кулаком по столу, заставив всех вздрогнуть. Подался вперёд, не сводя взгляда с Акечи. — Если бы полиция делала свою работу лучше — не потребовалось бы никаких фантомных воров!       Акечи поднял брови.       Сильно, горилла. Только ты зря сказал именно этот аргумент — вон как застыло лицо сестрицы Сае. Для неё это, всё-таки, чувствительная тема. Да и остальные тоже… не лучше. За бортом осталась только моя неугомонная, которая, откровенно говоря, была напугана таким поворотом разговора. И снова подвинулась ко мне. Горилла, ты молодец.       Принц-детектив покачал головой.       — Вас ведь Сакамото-кун зовут, верно?       — Да, и что с того? — напрягся парень.       Акечи улыбнулся.       — О! Просто я решил уточнить ваше имя. Видите ли… — он взял паузу и оглядел присутствующих. Поднялся со стула и положил руки на стол. — Проблема воров и отношения к ним в обществе — это очень древний и интересный философский вопрос.       — Что? — моргнул блондин. Помотал головой. — Это как? Воры же… не так давно появились!       Акечи кивнул.       — Но это не значит, что проблема, о которой я говорю, появилась с появлением воров. Она, если позволите, стара как мир.       Нииджима нахмурилась.       — Вы говорите, Акечи-сан… о допустимости правосудия не руками закона?..       Принц-детектив кивнул и похлопал в ладоши.       — Бинго, Нииджима-сан!       Сакамото снова треснул кулаком по столу.       — Слушай, хватит ходить вокруг да около, говори прямо!       Акечи хихикнул, но промолчал. Затем сделал очень серьёзное лицо.       — Вопрос очень простой. Можно ли отдать суд в руки заинтересованных лиц, если кратко. Можно ли позволить жертве определять меру наказания для своего обидчика.       Такамаки сложила руки на груди.       — Иначе говоря, могут ли воры быть судьями?       Акечи кивнул.       — В точку, Такамаки-сан. Вот вы, Сакамото-кун. Почему вы так активно защищаете фантомных воров?       Парень подорвался с места.       — Да я!.. Да они… — слова, видимо из-за эмоций, не хотели складываться во что-то организованное. Наконец он ткнул пальцем в Акечи. — Да потому что они хоть что-то делают! А не сидят с умным видом и рассуждают о том, что допустимо, а что нет!       Акечи склонил голову набок, улыбаясь.       — И это всё, что вас в них привлекает?       Голос подал Амамия:       — Рюджи, успокойся. Сядь.       Тот повернул голову на брюнета.       — Но Рен-рен!..       Амамия важно поправил очки. Затем добавил в голоса пафос:       — Крик — оружие того, кому не хватает аргументов. Я не помню, кто это сказал.       Сакамото мгновение ока покраснел, в то время как девушки (Нииджима и Такамаки) прыснули в ладонь. Даже Хару не смогла сдержать улыбки. Блондин, надувшись сел обратно.       — Мой друг имел в виду, Акечи-сан, что воры пусть и не следуют законам, но зачастую только они могут наказать преступников, которые от этого закона по той или иной причине ушли. Например, как Канеширо. Вы же знаете о нём?       Знаю ли я о Канеширо? Пацан, знаешь ли ты, что я был одним из тех, кто брал его показания, кто несколько лет вёл эту свинью и напоминал ей, под кем она ходит, и я же был тем, кто помогал Сае на него выйти. Знаю ли я о Канеширо?       — Да, Канеширо довольно долго удавалось скрываться от правосудия, это правда, — словно бы признавая поражение, принц-детектив сел обратно за стол. — Но скажите мне, Амамия-сан, Сакамото-сан, остальные. Вас разве… — он начал складывать пальцы веером, — не пугает эта мысль? Непонятно как, но эти воры проникают в самые глубины вашего сознания — или подсознания — и потом похищают ваши желания.       Акечи шумно выдохнул и выдержал драматическую паузу. Перешёл на громкий шёпот.       — И если воры вас выберут целью — вы ведь никак не защитите себя. У вас не будет права на адвоката, на помилование, на справедливый суд. Эти воры — не знаю, кто они — в одно лицо осудят вас, назначат меру наказания и приведут в исполнение. Вас… не пугает эта идея?       Впервые за время разговора раздался голос Хару:       — Какая идея, Акечи-сан?       Акечи повернул на неё голову и вгляделся в лицо.       В свете сумрака Хару со своими рыжими волосами казалась маленьким кусочком солнца, который упал на землю и превратился в человека — я правда не знаю, почему у меня возникла такая ассоциация, честно, но одно я могу сказать наверняка. Я никогда не забуду её лицо, собранное, спокойное, но задумчивое, когда она слушала моё обвинение фантомным ворам и приговор их деятельности.       — Законы созданы не для того, чтобы мы были все равны, Хару.       Сказал я тогда, смотря ей в глаза.       — Законы созданы для того, чтобы поддерживать порядок в обществе. И если кто-то вроде этих воров берёт закон в свои руки… — Акечи постучал пальцами по столу. — Мы можем только надеяться и молиться, что они никогда не перейдут черту, которая отделяет справедливого мстителя, народного защитника, от простого палача.       Я тогда ещё посмотрел, насколько мои слова дошли до воришек. Судя по тому, как они побледнели, как напряглись, как в их глазах плескался ужас — я попал в точку. Особенно сильно это ударило по правильной девочке Макото — её руки дрожали, дрожали как листья на ветру.       — Воры думают, что они — закон. Но кто им позволил стать законом? Кто дал им право решать, кто виноват, кто нет? — Акечи улыбнулся. — Но самое страшное… вы ведь не задумывались о том, что происходит с человеком, когда его сердце похищается?       Амамия был серьёзен и сосредоточен.       — И что же?       Принц-детектив отвёл взгляд в сторону.       — Камошида в тюрьме и навряд ли её когда-нибудь покинет. А если покинет — закончит свои дни в монастыре или психбольнице. Мадараме приходится держать привязанным, иначе он наложит на себя руки. Канеширо… — Акечи промолчал. — Ну, он ещё как-то держится, но я не могу сказать, что он совершенно в своём уме.       — Эти люди были преступниками!       Как не странно, на этот раз возмущалась Такамаки — видно, Камошида задел за живое.       — И Камошида-сенсей… — глаза девушки опасно сузились. — Вы не знаете, что он вытворял! Моя подруга… она пыталась покончить с собой из-за него!       Акечи кивнул.       — Я понимаю, для вас это чувствительный вопрос, Такамаки-сан. Но видите ли… — принц-детектив опустил взгляд. — Я видел запись его допроса. Это был не человек. Это было существо, которое потеряло остатки достоинства и чести. Да, — Акечи покивал. — Старый Камошида был насильником. Был ужасным человеком, который заслуживал наказания. Но так ли лучше то, что воры с ним сделали, того, что он вытворял в школе?       Принц-детектив поднял голову.       — Воры — такие же насильники. Только не тела, а сердец.       После этого повисла тяжёлая и напряжённая пауза.       Хотя все аргументы той речи я обдумывал уже много раз, признаться по правде, я не думал, что мне когда-нибудь доведётся пустить их в дело. Убеждать воров в том, что лазить в чужие сердца плохо, в мои планы не входило.       Шидо были выгодны эти ребята. Они были выгодны мне. Но они и их философия, если так можно сказать, шли в разрез с «Акечи Горо» — ретивым защитником справедливости. Да, я знаю, я циничная и двуличная тварь. Я могу сколько угодно скрывать это, прятать, но от себя не убежишь, верно? Особенно перед лицом смерти.       Но знаете, может быть, во мне есть что-то хорошее. Может быть, я на самом деле мог бы быть тем детективом, которым все восхищались и которого так уважала Сае. Я не знаю, правда. Но я понимаю одно: в тот момент я говорил настолько искренне, насколько, наверное, не говорил никогда.       И мне горько осознавать, что говоря эти умные вещи, сам я оставался всего лишь наёмным убийцей, для которого метаверс — его пистолет, которым он не хочет ни с кем делиться.       Хару может быть почувствовала, а может быть поняла, что мои слова произвели слишком сильное впечатление. И, в меру своего разумения, попыталась исправить положение:       — Может быть ещё чаю или пиццы, господа? — донеслось неловкое из губ Хару.       Ответа не последовало.