Вопреки всем невзгодам

      Для меня любовь давно умерла. Я не верила в нее, пока не встретила Глеба Голубина, такого многогранного человека. Я думала, что он тот, кто изменит мое мнение о мужчинах. Я доверилась ему и наплевала на все принципы, я шла против законов и своей профессии, настолько сильно была влюблена в него. Он был для меня тем самым, ради которого я решила перебороть себя после столь ужасных отношений и испорченной дальнейшей семейной жизни.       Он предал меня. Вот и все. Поспорил, как на какую-то вещичку, которую можно выкинуть, так еще и поставил свои деньги. Меня оценивали как лошадку на скачках, на меня поставили деньги, на мои чувства, на мое тело, на мою преданность. Я ненавижу их всех, не только Глеба.       Я зашла домой полностью опустошенная. Мне казалось, что я выплакала уже абсолютно все, что у меня было, но это только начало. В моей комнате лежит и спит тот, которого я теперь презираю. И люблю одновременно. Я достала выпивку и стала пить в одиночестве, пытаясь заглушить всю боль, которая была во мне из-за него. Я знаю, что алкоголичка. Я знаю, что так ничего не забудешь. Я знаю, что мне всего двадцать два, и для такого возраста проблем с алкоголем не должно быть, но я не могу взять и перестать пить. Во всем виноваты люди вокруг меня, а не я.       Я не знаю, как появлюсь в школе после всего этого. Если бы я была простой ученицей, которую трахнул красивый мальчик на спор, то это бы все через некоторое время забыли, да и можно перевестись. А когда ты учительница, тебя видят каждый чертов день по несколько раз, про тебя никогда не забудут, пока это не дойдет до директора или ты не уволишься. Это будет очень странно: прошел буквально месяц, а я уже увольняюсь по собственному желанию. В другой школе с этим будут вопросы.       Я пила до самого утра. Мой организм все-таки не выдержал и выпустил все содержимое в шесть утра, когда вся выпивка начала заканчиваться, как и мои силы. Я легла спать на диван, хоть и спустя отравлений.  — Доброе утро, Оксан, — Глеб улыбался, как никто другой и гладил мне ногу. Я пришла в себя только тогда, когда увидела его глаза, полные радости.       Чему он так радуется? Тому, что выиграл деньги?       Я швырнула его ногой, из-за чего он отскочил с дивана.  — Эй, тебе пора завязывать пить. Ты превращаешься в алкоголичку.  — Что? Тебя сейчас это волнует? — Несмотря на сильную слабость, я встала с дивана.  — Что случилось? — Он начал разглядывать меня, чтобы найти все ответы на вопрос.  — Ты… Ты… — У меня даже не хватало слов, как назвать его. Я вроде всегда отличалась деликатностью с людьми, но сейчас у меня вырывается из уст все, что я думаю о нем, — ты жалкий подонок! Ты поспорил на меня!  — Оксан… Оксана, послушай, — Глеб попытался схватить меня за рукав кофты, которую я так и не сняла после похода в этот дебильный бар.  — Я не буду слушать тебя. Вали отсюда к чертовой матери!  — Это все было до того… До того, как я влюбился в тебя.  — Ты врешь мне. Тогда, когда я признавалась в любви тебе, когда ты трахал меня за деньги, ты отвечал мне, что это все вырывалось у тебя случайно, — я не выдержала и расплакалась, — почему? Почему ты не мог просто переспать со мной и уйти от меня? Рассказать, как трахнул свою училку всем, — я закрыла лицо руками и громко заплакала, — и уйти. Почему ты мучал меня до конца? Тебя настолько сильно охватил азарт?  — Оксана… Пожалуйста…  — Отстань от меня и выйди из моей квартиры. Я не хочу находиться с тобой.       Я убрала руки от лица и посмотрела на Глеба. Его глаза были полные боли и разочарования, немного заслезились, но он проглатывал всю обиду. Я не верю ему, что он серьезно любит меня. И никогда не поверю. Он взял свою майку и надел ее, последний раз посмотрев на меня так, будто я умираю на его глазах. Я долго смотрела в пустоту и наблюдала, как он покидают мою квартиру.       Первым делом проскочило то, что я должна выпить. У меня заслуженные выходные, и я хочу забыть всю эту дрянь, чтобы прийти в понедельник достойно. Хотя это не получится.       Я накинула пальто и вышла в магазин, даже не удосужившись посмотреть в зеркало на себя. Я знаю, что выгляжу ужасно. На меня же только спорить можно, и все.       В магазине на меня так все косились, будто знают про спор. Я забрала выпивку и пошла домой, наплевав на их взгляды.       Мне до ужаса обидно. Я даже не хочу думать о том, как приду в школу в понедельник. Какой ужас меня ждет там…       У меня даже промелькнули мысли о самоубийстве, но я быстро отогнала их.       Нет. Дело так не пойдет. Если у меня серьезно такое проклятие, мне стоит держать дистанцию с мужчинами.  — Глеб пойдет к черту! — Разбушевалась я под алкоголем и снова легла спать.       Мне плевать, что я пью с самого утра. У меня есть причина — и это Глеб. Если бы он так со мной не обращался, я бы не пила. Во всем он виноват. И в моем алкоголизме тоже.       А с чего я взяла, что я алкоголичка?       Мне пришлось проспать до ночи. Мой разум сильно затуманен, я не понимала, что да как в этом мире происходит. Знаю только, что меня предали. И все. Слезы сами пошли из-за воспоминаний, как мне было хорошо с ним, как он раскрылся мне.       Хотя не раскрывался он нихрена. И история эта его — ложь, чтобы заманить меня и предрасположить доверие. И козел он на самом деле. И деньги ему только нужны.       Я пропила все выходные. В кармане совсем не осталось денег, поэтому пришлось звонить маме и занимать. Отдам с зарплаты. Она как всегда начала кричать, что я спустила все на алкоголь, но я так не считаю. Я спустила все деньги на боль внутри меня, которая буквально разрывает изнутри. Я пытаюсь заглушить эту дыру, чтобы не думать о ней, но под алкоголем я наоборот сильнее задумываюсь, что со мной не так. Настолько я плоха и доверчива?       Пришел тот день, когда я могу сорваться. Я посмотрела в зеркало и, мягко говоря, прибыла в шоке. Огромные круги под глазами выдавали мою нетрезвость на этих выходных. Я почувствовала вкус алкоголя на языке и громко взглотнула, переборов желание. Пришлось сильно накраситься, чтобы выглядеть подобающе. Из одежды как всегда строгая классика для учителя. Волосы я замотала в хвост, чтобы скрыть немытую голову.       Я теперь ненавижу свою работу.       Перед входом я тысячу раз подумала над тем, как буду вести себя. Сначала у меня шестые классы, а потом уже пойдут одиннадцатые. Боже, в чем я уверена, этот слух прошелся по всей параллели, а может даже и по школе. Я молюсь всеми силами, чтобы в это никто не поверил, хотя дружки Глеба не считаются.       Шестиклассники полностью бодрые вошли в класс. Я надела очки и рассмотрела всех, отметила отсутствующих, провела спокойно урок. Наступила перемена, и я облегченно села на стул, держась за голову. Боже, как же хреново… Еще и этот Голубин на уме постоянно.       Я ждала, пока придет следующий шестой класс, но около моего кабинета кто-то начал шуршать. Я открыла дверь и осмотрела коридор.  — Валим! — Крикнул Артем и убежал от моего кабинета с другими своими одноклассниками. Я отскочила от непонятного объекта, и он взорвался, как петарда.       Это что за шутки такие?  — Шатохин, марш ко мне в кабинет! — Прокричала я на весь коридор. На меня палили все классы, которые стояли поблизости, — Шатохин!  — Ой, как неловко-то, — рассмеялся Артем и зашел в класс. Я толкнула его в спину и приказала сесть за парту.  — Зачем ты это делаешь? — Я была бескрайне зла.  — А зачем вы трахались со своим учеником?  — Это не твое дело, — прошипела я, — твои родители узнают об этой шутке, не волнуйся.  — Ваши родители узнают, что вас уволили за домогательство до ученика, — он закинул руки за голову и самодовольно улыбнулся.       Черт. Шантажирует меня, паскуда.  — Тебе никто не поверит. А вот если я расскажу, как ты шутишь надо мной на уроках, пьешь в барах, и куришь за школой — твой диплом точно не станет красным, — я облокотилась руками на стол, заглядывая ему в глаза.  — У вас грудь выпала, — хихикнул Артем. Я поджала губы в ниточку.  — Вышел. Вон, — я показала пальцем на выход.  — Не забывайте о нашей сделке, — он подмигнул и вышел.       Я теперь поняла, что в его руках. Если я настукачу про него, то он настукачит про меня. А мне проблемы не нужны. Не знаю же, что в голове у директора, уволит ли она меня и распишет в причине полный список о том, что я трахалась с ее учеником, и напишет на меня заявление, или просто отпустит по своей причине.       Мне просто нужно дотерпеть этот год.       После другого класса я сходила в столовую и заказала себе поесть. На меня так пялились все друзья Глеба, иногда смеясь. Я старалась не смотреть на них и сконцентрироваться на еде, но у меня не получалось оторваться от самого Голубина. Он один не смеялся и смотрел на меня с какой-то печалью и жалостью, как на маленького щенка на улице.       Я не поведусь на этот взгляд.       После столовой у меня тот самый класс, для которого я готовилась. Мне так стыдно смотреть им всем в глаза, что я не пускала их даже после звонка, пытаясь перебороть в себе панику. Рано или поздно это пришлось сделать, и я впустила их, натянув улыбку, но она сразу пропала, как только я увидела Глеба, такого странного, что у меня встал посреди горла ком. Он выглядел ужасно, вся одежда мятая, не по форме, а лицо такое унылое, что я даже засомневалась, врет ли он мне о чувствах или нет. Может, он тоже страдает?       Я думала, что по аналогии он сядет на последнюю парту, цель же выполнена, зачем продолжать сидеть на первой? Однако Глеб сел как всегда за первую, уткнувшись в учебник, чтобы не смотреть мне в глаза. Я дождалась, пока все присядут и тоже села за стол.  — Итак… Кхм, — я покашляла себе в руку, и Глеб посмотрел на меня, немного насторожившись, — ваше домашнее задание был проект по Куприну… Его биография… — Я уткнулась в электронный журнал, но все равно видела настороженный взгляд Голубина, — есть кто по желанию?  — Я, — Артем поднял руку и улыбнулся той улыбкой, когда насмехается.  — Вставляй флешку и рассказывай.  — Вставлять? Окей, — весь класс рассмеялся, и я закрыла глаза. Чувство унижения накатило на меня, я пыталась не выпустить слезы.       Я до сих пор думаю, что Глеб начнет меня защищать, но этого не происходило. Артем встал со стула и подошел к моему ноутбуку, вставив флешку. Он все время усмехался и даже попытался перехватить мышку, чтобы включить самостоятельно, но я не дала это сделать, потому что не знаю, что у него в голове. Демонстрация экрана включена на прожекторе, и если он куда-то не туда тыкнет, это увидит весь класс. Презентация включилась. Артем начал со вступления и толкнул меня локтем, чтобы я переключила.  — Еще раз так меня толкнешь, Шатохин, твоя презентация автоматом станет худшей в твоих проектах, — монотонно сказала я и положила голову на руку, растерянно смотря в экран. Переключить все же пришлось.       Что за…       В презентации был фон с фотографией, где на свадьбе стоят жених и невеста. Вместо оригинального лица у невесты была моя фотография, а у жениха фотография Глеба. Я закрыла лицо рукой, стараясь скрыть свои слезы.       Боже, за что они так со мной?       Я не вытерпела и выдернула шнур от прожектора. Артем прервал свой рассказ и посмотрел на меня. Я не смогла убрать слезы, да и моя косметика уже потекла.  — Вон из моего кабинета! — Начала кричать я, вскочив со стола, — больше никогда не возвращайся ко мне на урок!       Я пыталась не закричать матом и не обозвать его как-то, все-таки я учитель. Хотя это не волновало меня, когда я спала с Глебом. Артем понял всю суть и положил тетрадь ко мне на стол. Он взял портфель со своей парты и вышел, разъяренно хлопнув дверью. Весь класс в смятении смотрел на меня: кому-то было стыдно за Артема, кому-то жалко меня. Я подошла к зеркалу и убрала потекшую тушь.  — Продолжаем урок. Все в норме… — Сказала скорее я себе, чем классу. Глеб тоже не вытерпел и схватил портфель, выйдя из класса.       У него-то что?       Оставшийся урок я вяло слушала их, залипая в окно, и ставила всем подряд хорошие оценки.       Как же сложно быть учителем. Особенно провокационным.       Я уже собиралась уходить из школы, как ко мне зашел в кабинет Глеб.  — Оксана… — Он осторожно попытался подойти ко мне, но я выставила руку.  — Выйди, — спокойно ответила я.  — Давай поговорим.  — Нет. Я же сказала, уйди с моих глаз, — я старалась не смотреть ему в унылые глаза.  — Оксана, я люблю тебя. Весь этот спор был до того, как узнал тебя.  — Я тебе не верю, — я сжала зубы и решилась посмотреть ему в глаза.       Что я там увидела? Стыд? Боль? Жалость? Абсолютно все перемешалось в его зеленых глазах, который искали надежду в моих. Я махнула головой и вышла из кабинета, захватив сумку.  — Если не хочешь, чтобы тебя закрыла вахтерша — уходи отсюда.       Глеб послушно вышел за мной и попытался обнять, но я убрала его руки.  — Я. Тебе. Не. Верю, — твердо сказала я и пригрозила пальцем, а позже махнула волосами и ушла к лестнице, победно спускаясь по ступенькам. Похоже, я смогла не довериться ему снова.       Глеб пошел в другую сторону, и это хорошо. Я постояла на лестничной клетке еще несколько секунд и, дождавшись, когда он уйдет, спустилась окончательно вниз.  — Оксана Владиславовна! Постойте! — Услышала я миленький голосок позади себя.       Я обернулась и увидела одноклассницу Голубина.  — Аселя? Что-то не так? — У меня даже закралось сомнение, что она будет издеваться надо мной из-за всего этого спора, но Аселя вроде бы как всегда ко мне хорошо относилась.  — Вы уже уходите? Просто… У меня тройка в журнале, а мне вообще не надо троек, это портит успеваемость и… — начала тараторить девочка, убирая каждый раз каштановые пряди с лица.  — Тише. На какое число?  — На первое октября.  — Это была самостоятельная и, увы, ты ее так написала. Можешь прийти ко мне после уроков завтра и исправить ее.  — А разве завтра не дополнительные уроки по русскому? — Она посмотрела мне в глаза и заволновалась, увидев мой настороженный взгляд.  — Прости, я больше не провожу их, — тихо ответила я.  — Это все из-за слухов, да?       Черт.  — Наверное, Асель. Слушай, мне пора домой снова работать. Пожалуйста, подготовься к пересдаче и приходи ко мне в кабинет. Если закрыто, значит, я отошла покушать, ну… или забыла, — у меня даже хватило сил улыбнуться ей.  — Спасибо, до свидания! — Она искренне ответила мне улыбкой и поправила форму.       Я вышла из школы и направилась к машине, как увидела снова сюрприз около нее.