daydream/nightmare

У Чонина привычка - носить в кармане три тысячи вон и пачку мальборо, даже если сам он никогда и не закурит. Это просто как ритуал - если все пойдет по пизде, то он точно затянется в первый и последний раз и сдохнет с улыбкой на лице. Он улыбается баристе, берет ежевичный фраппучино, и идет по улице, по пути вспоминая, все ли у него в рюкзаке с собой. Ему говорят, что в свои двадцать он выглядит как школьник, а потому еще ни разу не думали о том, что это именно он пиздит все, что не приколочено в чужих домах и общественных местах. Нет, у него ни разу не клептомания, только вот жизнь приучила ходить по грани и закапывать себя все глубже и чаще. - Хей, работа нужна? Чонин останавливается. У спрашивающего его парня - на мужчину тот ни разу не тянет - улыбка во все тридцать два и кепка с мишками. И он смотрит так, будто все знает. - А интересная? - спрашивает Чонин и отпивает свой холодный и адски сладкий кофе. Ему бы ту, что разгоняет кровь в жилах и почти на грани суицида. И с запахом железа. - Еще как. Чонин улыбается. * После первого дела у него переломы двух пальцев и сколот зуб, но в душе такое умиротворение, что хочется так всегда. Грабить сейф важной шишки намного круче, чем обычной домохозяйки. - Ты был крут. Чонин кивает и смотрит на Феликса в упор, не понимая, как за ангельской внешностью может скрываться такой хладнокровный пиздец с голосом демона из ада. Он вспоминает, как тот воткнул в чужую шею вилку и даже не моргнул. - А ты охуенный, - говорит он, и кажется ловит себя на обожании. Это внезапно и резко, но в свои двадцать он в душе подросток и влюбляется всегда только так. Только обычно в кого-то несуществующего, вроде Луффи или Дэдпула, а тут все-все и прямо перед глазами. Феликс усмехается. * Все идет не так, когда в их команду попадает Чанбин - человек у которого то ли биполярка, то ли припизданутость. Потому что Чонин не понимает, как он может обжиматься с Феликсом, милашничать, как пятилетка, с Чаном и Уджином, и при этом устраивать кровавые бани с нихуя. - Ты меня боишься? - Нет, - откровенно врет Чонин, сидя за столом и спаивая себе очередной самодельный блокатор электроники. У него таких уже куча - все работающие и нужные, которых уже перебор, но что он может поделать, если только работа руками его успокаивает. - Это нормально. Меня стоит бояться, чтобы знать, чего ждать, - Чанбин не угрожает, не злится, а просто говорит, выскребая из банки мороженое. У него на кончике носа шоколадная крошка, а в глазах жажда убийства. - От тебя можно ждать только одного, - почти крысится Чонин, но на рожон не лезет. Обычного человека он бы смог прикончить - отвертка под ребра и до упора между костей, но Чанбина наверняка даже не успеет поцарапать. Хотя ему правда страшно. Но не за себя - за Феликса. Чанбин хмыкает и отставляет пустую банку. - Тогда жди. Только пока я с вами, беспокойся за противников. Чонин скрипит зубами. И долго смотрит в удаляющуюся спину. * Феликс с чего-то вдруг лезет на рожон, говоря, что справится сам, и Чонин понимает, что нет. Нихуя не справится. Он бросает в рацию, что все пошло по пизде, и бежит за ним, даже не думая, что где-то рядом Чанбин, что на подхвате Чан, да и вообще они здесь за новеньким пришли. Он заворачивает за поворот и впечатывает кулак в чье-то лицо, слыша хруст. Удивленные глаза Феликса выглядят странно, будто он не думал, что за ним придут, а тут вот Чонин. Внезапен, как пиздец. - Идем, - он хватает Феликса за локоть и тащит к пожарному выходу, на ходу вспоминая карту отеля. Им бы выйти живыми, пока где-то там, внизу, Чанбин развлекается, превращая людей в трупы. Феликс молчит, за руку не держит, но и не вырывается. - Блять, - ну конечно же им не могло повезти, а потому сейчас в лоб упирается дуло вычурного револьвера, который совсем не вычурно может вынести мозг в самом, что ни на есть прямом смысле. - И кто же меня заказал? - хрипло спрашивает их несостоявщаяся цель, и Чонин, зачем-то, крепко держит Феликса за руку, прикрывая его спиной, и даже не вспоминает о том, что тот вообще-то гребанный ниндзя. Просто почему-то вдруг стало важно держать его в безопасности, зная, что ему не будет больно. - Та девка, или конкуренты? Чонин глотает ехидное «девка бы за твой член столько не заплатила», и говорит: - Мы не знаем имен, и тем более смерть должна была быть лишь дополнением, - потому что смысл умалчивать о спизженных их сейфа миллионах, когда это может отсрочить смерть. Феликс за спиной шипит разъяренной кошкой, и что-то бурчит про «я его уебу». - О нет, сладкий, - Чонин дергается от этого прозвища и щетинится. - Твой мальчик крайне прав, что не пускает вперед. Или ты не видишь, что я не один? Двое в масках выходят из-за угла и вдруг раздается громкий выстрел. А потом еще два, и на лестничную площадку спрыгивает парень с сигаретой в зубах. - Приветик, я - Хан, - он улыбается так же придурошно, как Чан, а в глазах жажда убийства сильнее, чем у Чанбина. - Рад знакомству. Феликс все-таки выдирает руку. * - Прости, я… - А если бы он выстрелил? - убийственно спокойно спрашивает Феликс, смотря на Чонина в отражении в зеркале. Он стоит в ванной, в одних штанах, и на его спине шрамов столько, что можно сделать карту. Чонин хочет провести по ним пальцами, поцеловать каждый и убедиться, что они уже не болят. Феликс скрипит зубами и прищуривается. - А? Что если бы выстрелил? - Я не подумал, - отмахивается он, хотя внутри тоже все орет - нахуя? Почему не пустил, почему стоял как вкопанный, почему еще жив? - А ты почему не убил, пока он был занят мной? В комнате повисает тишина. Чонин понимает, что сморозил реальную хуйню, но что уже поделать. Он хотя бы не убегает, как пиздострадалец под бок к Чану, что на радостях от сворованных денег пытается прибарахлить их недожилище. У Феликса взгляд усталый и почему-то не злой. - Ты совсем идиот? Чонин так-то нет, но иногда очень да. Например сейчас, когда в груди горит огнем, а в голове пустота. Он же ведь любит адреналин и чтобы по краю, а Феликс для него - почти обрыв. Ему правда насрать, прикончат его или что, но ему бы хотелось знать, какая на вкус чужая кожа. Он подходит ближе и вжимает повернувшегося к нему лицом Феликса в раковину. Холодные пальцы прижимаются к его шее, а чужое дыхание становится прерывистым. - Не делай такой хуйни больше. - А ты не уебывай в одиночку, а то я и во второй раз за тобой в пекло. Феликс смотрит в глаза не отрываясь и дышит прямо в губы. - Пожалуйста, не спасай меня больше. - Еще как буду, - шепчет Чонин и прижимается ближе. Кожа Феликса на вкус как и он сам - безжизненная, но солоноватая.