Шестьдесят второе лето

Дни хотя бы сейчас стали прохладнее - в апреле как дала жара, и ведь не предупредили, твари-синоптики, что придётся спасаться от жаркой смерти. И сейчас, смотря на прогноз погоды, Вова ну совсем не верил в -13 и отсутствие осадков (пусть и был бы им рад). Впрочем, сейчас стоило начать оплакивать свои каникулы, по крайней мере их начало – Ленский старший решил отправить Ленского младшего на недельку-другую к своей матери, Вовиной бабушке, в деревню. Несомненно, деревня – вещь хорошая. Тихо, мирно и спокойно, там ещё и дядя Серёжа есть, – у которого истории на все случаи жизни, - и местный художник дядь Володя, да и озеро на окраине деревушки. Но и было там нечто ужасное, вернее - кто-то ужасный. Женька Онегин – исчадие ада, просто дьявол воплоти (горяч, правда, во всех смыслах – но это мы опустим!). Вову он раздражал сильнее клякс на бумаге и скрипа двери (а это, дамы, и господа, чертовски сильно давило на нервы). Онегин был тем самым тихим врагом, который подсаливал вам чай, а позже с гаденькой улыбкой вещал о том, что «Патлы распустил – теперь ещё больше на девчонку похож!». И ведь в морду не дашь – младше на два года и на столько же голов ниже. Не повезло. Пусть в открытую вражду это никогда не переходило, но изрядно трепало нервы каждого. Они оба вообще действовали по принципу «возбудим и не дадим»: провоцировали друг друга на драки, а когда дело доходило до реального желание вдарить - уходили, виляя хвостом. Пересекались же они довольно-таки часто – их бабушки неплохо общались и часто наведывались друг к другу, таща и внуков с собой. И разделяли их участки лишь два дома. В одном из этих домов жил товарищ Ленского – Аркаша Кирсанов. Он был старше всего лишь на год и интересы у них всегда были схожими – Аркадий любил музыку, Вова любил литературу, в общем, искусство. Кирсанов был простым человеком: смешным, милым, добродушным шутником. Шутки были смелыми, однако каждый раз рассказывал он их с лёгким румянцем на щеках и ушах. Из-за чего его часто подкалывал Женя Базаров – их старший друг (лучший друг Аркаши. Они и учатся в одной школе, и вместе в деревню со своими родителями приезжают). Базаров сам по себе был безобидным и вполне неплохим товарищем, разумеется, пока не начинал говорить о своём нигилизме (который Ленский совсем никак не мог понять). И Кирсанова тоже туда затянул, правда, частично – в тайне он продолжал разговаривать с Вовой о творчестве Моцарта, Бетховена и Чайковского. Откровенно говоря, Ленский немного побаивался Женю. Разговоры пусть и клеились, но начинать их было всё равно неловко. То ли вид у него такой страшный, то ли разница в три года. В последний раз они виделись год назад, летом девятнадцатого года – всё должно было поменяться. Они стали старше, наверняка ещё и поумнели (хотя Базаров и так был достаточно умным. Взрослым). Возможно, и во внешности что-то поменялось (но не у Ленского, он всё так же ходит с тёмными кудрями по плечи). Каникулы могут выйти не такими уж и плохими, если постараться. Просто меньше стычек с Онегиным, больше историй дяди Серёжи и разговоров с Женей и Аркашей. Просто самоконтроль – Вова справиться. Дорожная сумка медленно за весь день наполнилась вещами – одежда, обувь, канцелярия и книги. Конечно же он сразу положил наушники, дабы завтра не забыть и телефон поставил на зарядку. Ленский ещё раз пробегается взглядом по книжному стеллажу и решает – взять или не взять ещё парочку книг. Но сумка и так тяжёлая, придётся оставить. Пусть завтра и вставать рано, но спать не хочется. Первый день лета прошёл за нытьём, воспоминаниями и сбором вещей, но от чего-то Вова совсем не жалеет – будет время развлечься. Закрывая глаза, хочется дать себе обещание – и он обещает себе изменить хоть что-то в этой жизни за лето. Есть ещё девяносто один день шестьдесят второго лета.