Wildfire and Rain

Удобно расположившись на школьных ступеньках, Тэхён в очередной раз пробегается взглядом по своим записям, в то время как Хюнин Кай мирно наслаждается теплом солнечных лучей на коже. Вокруг них всюду беспорядочно разбросаны учебники, а через динамик мобильного доносится тихая музыка. В паре метров, достаточно близко, чтобы со стороны сойти за члена их компании, расположился Бомгю, уткнувшись подбородком в согнутое колено. Он сконцентрированно хмурится и перечитывает проблемный вопрос к задаче уже четвёртый раз подряд. В солнечном свете он выглядит иначе — мягким и слегка задумчивым. Тэхён кидает вороватый взгляд в сторону Бомгю, не желая, чтобы это заметил кто-то из присутствующих, а особенно удивительно проницательный Хюнин Кай. Но даже будучи не пойманным, Тэхён всё равно чувствует, как сердцебиение ускоряется. Он опускает взгляд, едва скрывая улыбку. В этом ничего такого нет, правда, но Тэхён всё же очень рад, что вина за собственные чувства больше не съедает его изнутри — только лишь лёгкая застенчивость щекочет живот. Ему невероятно стыдно за своё прошлое поведение, бегство от правды и жалость к самому себе, будто он какая-то героиня трагической пьесы. И всё же, это стало для него уроком, без которого он не дошёл бы до нынешней страницы истории. Всё-таки, впервые в своей жизни он так сильно в кого-то втюрился, или как там это сейчас называют. Вновь тайком бросая взгляд на Бомгю, Тэхён мягко улыбается. Втюрился, в самом деле. По самые уши. С тех пор, как произошла вся эта ситуация с Джинхёком, каждый день Тэхёна наполнен попытками наверстать упущенное. Всё встало на свои места само собой. О Джинхёке не было слышно вообще ничего. Известно только, что его перевели в другой класс и поставили позорную отметку в личном деле. Бомгю больше не встревает в драки, да никто больше и не пытается его спровоцировать, вспоминая о Джинхёке, который возглавлял однажды пищевую цепь в этой школе, но с треском упал со своего пьедестала. Что странно, ту девушку, Джиён, Тэхён тоже больше не видел. Он не понимал, что чувствовать по этому поводу, будто лично сыграл роль в её исчезновении, хотя не делал ничего более, чем просто купался в жалости к себе. Тем не менее, всё это больше не тревожило Тэхёна, ведь каким бы невероятным тормозом ни был Бомгю, он все равно о нём заботился, хотя и в своей непонятной манере. И пусть Тэхён заботился о Бомгю совсем иначе, пусть он никогда не осмелится признаться в этом вслух, возникшее между ними хрупкое равновесие стоило того, чтобы держаться за него изо всех сил. Бомгю стоил того, чтобы держаться за него. Поэтому Тэхён вернёт всё то, что упустил, бегая от самого себя по кругу. Он начинает с того, что берёт в привычку задерживаться каждый день после уроков. Честно говоря, это долго терзало его: нежелание Бомгю идти домой после школы, свежие синяки на его коже, мимолётный страх в глазах только подтверждающий страшные опасения Тэхёна. Нарастающая дрожь пальцев Бомгю и его каменеющая челюсть, когда приходит время идти домой, делают всю ситуацию ещё более чудовищной. Несколько раз Тэхён хотел пригласить старшего в гости, отвлечь его хотя бы на пару часов, но не желал нарушать чужих границ или заставлять Бомгю чувствовать себя обязанным. Очевидно, что старший ненавидит оставаться в долгу, неважно, насколько искренними будут чьи-то намерения. Но когда Тэхён на себе ощутил, насколько больно закапываться в чувстве вины и изолировать себя от других, он больше не смог оставаться в стороне. Он хотел показать Бомгю, что тот больше не один. Старший просто обязан был знать, что Тэхёну не всё равно. В первый раз, когда они с Хюнин Каем первый раз поймали Бомгю после занятий, тот был застигнут врасплох. Сдвинув брови, он недоумевал, почему это они так внезапно решили зависнуть с ним после школы. Но по всей видимости, его это вовсе не раздражало, как несколькими месяцами ранее. Бомгю сделал вид, что просто смирился, а Тэхён и Хюнин притворились, что не заметили, как кончики его ушей слегка покраснели, а губы сжались в тонкую линию. — Как хотите, — только и сказал Бомгю, и в этот момент всё было решено. Сидеть на солнышке вместе и заниматься своими делами стало для каждого привычным времяпрепровождением. — Ты вот тут неправильно ответил, — однажды встревает Бомгю, указывая на что-то в тэхёновой тетради и вырывая того из собственных мыслей. Тэхён удивлённо моргает и склоняется над своими записями. — Всё тут правильно, — отвечает он, подняв брови, а когда поднимает взгляд, замечает на лице Бомгю хитрую ухмылку. Чувствуя себя оскорблённым, Кан легонько ударяет старшего по макушке кончиком карандаша. — Да ты и правда жуткий перфекционист. — Этими словами Бомгю закидывает наживку, и раскусить его в этом — плёвое дело. Но всё же Тэхён принимает вызов, и только дрогнувшие уголки губ выдают его. Кто он такой, чтобы отказать Бомгю в его любимом занятии — шутливом поддразнивании? — Я хотя бы умею писать без ошибок, — делает он свой ход, указывая на чужую тетрадь. Бомгю насуплено утыкается в свои записи, понимая, что рыбка ускользнула из его рук вместе с наживкой. — Ты не можешь использовать против меня мои же методы! Хюнин Кай усмехается в кулак. — А ловко он тебя, хён! — восклицает тот, всё ещё посмеиваясь. — Эй, да я ведь… — Не успев даже разгорячиться, Бомгю запинается на полуслове и просто побеждённо улыбается. Он всем телом укладывается на ступеньки и запрокидывает голову, умиротворённо вглядываясь в закат, а в это время за его спиной разгорается безобидный спор двух друзей. Пусть этот момент длится вечно. ** Чтобы вернуться в привычный строй жизни, у них уходит всего пара недель. Нескончаемые шуточки и подстёгивания друг друга, толкотня коленей под столом и совместные обеды — всё снова как раньше. Даже странно, насколько это комфортно для Тэхёна после столького времени взглядов украдкой, висящей в воздухе неопределённости и боязни даже дышать рядом с Бомгю, лишь бы не выдать своих чувств. Наконец-то Тэхёну легче. Гораздо легче. Он даже не возражает, когда Хюка игриво пихает его локтём с многозначительной ухмылкой, или когда он замечает на себе чужие любопытные взгляды, ведь «он так необычно часто улыбается в эти дни». Всё это полная ерунда, когда у него снова есть Бомгю. — Алё, на что уставился? — Спрашивает тот, смотря вызывающе. Сначала Тэхён просто глядит на него в ответ, взятый с поличным, но затем начинает приближаться к Бомгю, ухмыляясь. «Ты мне очень нравишься, и я рад, что ты рядом», — проносится в голове. Но вслух Тэхён говорит только: — Да ничего особенного. Просто у тебя кусочек риса к губе прилип. Услышенное заставляет Бомгю провести тыльной стороной ладони по губам и сморщить нос. До чего же мило. Ну почему он такой милый? Тэхён, наверное, сходит с ума. Он не должен всё это чувствовать, только не тогда, когда принял тот факт, что им достаточно оставаться друзьями. Но присутствие старшего опьяняет, заставляет стремиться к нему, как мотылёк к пламени. От этого никуда не скрыться. От неподвижного взгляда Тэхёна Бомгю настороженно притягивает к себе свой ланчбокс и бережно прижимает его к груди. — Обрати-ка внимание на свой собственный обед. Я своим делиться не буду, — по-детски дуется старший и отправляет в рот кусочек какого-то тушёного овоща. Не сдержав смешок, Тэхён качает головой. — Какая разница? Не то чтобы ты сам его приготовил. — Пусть он и ворчит, но на губах всё равно играет улыбка. Бомгю наклоняется ближе, вновь поднимая брови. — Вообще-то, если тебе так трудно, то можешь перестать готовить для меня обеды. Услышав это, Тэхён лишь вскидывает подбородок. — Да пофиг. Ешь уже свой обед, — язвит он. Звонкий смех Бомгю, который следует после, стоит всех обедов на свете.