ДРУЗЬЯ МОРЯ. Часть первая. ЭАРНИЛ

Через некоторое время Эрендис разбудил сильный шум за окном, и она не сразу поняла, где находится. В комнате было темно, снаружи бушевал ветер, грохоча сорвавшимся ставнем. Девушка села и огляделась. Рядом крепко спал Эарнил. Она осторожно встала и открыла окно, чтобы получше закрыть ставни. На мгновение в спальню ворвался ветер, и он проснулся. — Интересно, который час?.. — сказала она. — Думаешь, тебя ищут? — он сел. — Нет. Я предупредила Гильмит, что могу опять потеряться. — Ты часто теряешься? — Нет. — Зажечь лампу? — Зажги. — Бедная твоя няня. Похоже, ты не даешь ей скучать… — улыбнулся он. — Кстати, я посылала ее к тебе два дня назад, но она так и не решилась подойти… Пришлось идти к твоей матушке. Он с радостью смотрел, как в ее глазах снова зажглись искорки. — Два дня назад?! — Да. Вечером. Эарнил рассмеялся. — Почему ты смеешься?.. — насупилась она — Я не мог понять, кто шпионит за мной в Цитадели… А это оказалась твоя доблестная няня… Ну что же, надо отдать ей должное, не каждая дама ее возраста и репутации решится выслеживать мужчину около полуночи, — весело заметил он. Эарнил, взлохмаченный после сна, сидел на кровати и казался почти мальчишкой. В дверь негромко постучали. — Это либо гвардейцы, либо твоя няня, желающая спасти тебя из моих лап, — еще больше развеселился он. — Пришли от лорда Минастана, милорд… — сообщил Берегар. — Попроси передать лорду Минастану, что с леди Эрендис все хорошо; утром ее проводят в их резиденцию. — Подожди… Спроси, кто пришел… — раздался голос Эрендис. — Пришла пожилая женщина в сопровождении слуги… — отозвался Берегар. — Пусть она войдет… Берегар удалился. Вскоре он вернулся с Гильмит. Увидев свою любимицу, она ахнула. Та сидела на кровати в одной нижней сорочке и, улыбаясь, смотрела на нее. — Маленькая бесстыдница, — пробормотала няня, — натерпится он с тобой… Эрендис рассмеялась — Ничего, нянюшка, Вы будете жить с нами и помогать ему, — затем подошла и расцеловала ее. — Эарнил, надо выделить Гильмит комнату — и, желательно, не далеко от меня. — Разумеется. — Ты пойдешь домой? — спросила Гильмит. — Нет. И ты тоже. Кто будет заплетать меня утром? — Эрендис… — Неужели ты хочешь возвращаться к нам по такой погоде? — Когда ты придешь домой? — настаивала Гильмит. — Я не вернусь. — Ты еще не жена! — Для Эарнила — жена. Няня, неправильно истолковав ее слова, сурово посмотрела на молодого человека. — Что скажет Принц Фарамир? — Думаю, что ничего… Я же остаюсь не у него в покоях, — заявила Эрендис. — А твой отец? — По моему, он уже со всем смирился… — Эрендис, так нельзя. Что о тебе подумают? — Мне это не интересно. Пусть думают, что угодно. Для меня важны только близкие мне люди, а они меня хорошо знают. — Ладно, оставайся… Но я уйду домой. Пусть лорд Эарнил тебя заплетает… — Гильмит еще раз мрачно взглянула на него, поклонилась и вышла. — Няня в чем-то права… — сказал Эарнил. — В чем? Ты хочешь, чтобы я ушла?.. — Нет!.. — Так в чем же дело?.. — Твоя честь может пострадать… — Моя честь пострадает от того, что я буду жить рядом с любимым человеком? — Никто не знает, что мы дали Клятву… — Перед Создателем мы муж и жена, а люди всегда думают то, что им хочется думать. Она забралась к нему на колени. — К тому же, мы уже спали в одной постели… Она осторожно провела рукой по его губам и поцеловала. Не помня себя, он подхватил ее на руки, опустил на ложе и вскоре ее захлестнуло потоком блаженства, нежности и боли. Наконец его дыхание замедлилось, и он с тихим стоном опустил голову ей на плечо. Затем, немного придя в себя, с ужасом вспомнил ее сдавленный крик и, приподнявшись, заглянул ей в лицо. Она лежала замерев с открытыми глазами, словно пытаясь осознать происшедшее. Он осторожно взял ее руку и прижался губами к влажной ладони. — Прости... прости, девочка, я не должен был… Она не дала ему договорить, слегка шлепнув по губам. — Замолчи и никогда больше не проси прощения. Она села и внимательно посмотрела ему в глаза. — Как же ты можешь быть таким глупым? Он молча ждал, не понимая. — Почему, ты думаешь, отец так легко согласился отдать меня тебе? Когда он встретил и полюбил маму, он добивался ее семь лет и три года ждал свадьбы после помолвки. Он часто вспоминал, как впервые увидел ее. Особенно, когда она, вслед за братиком, покинула нас, и мы остались с ним вдвоем. Я любила его рассказы о маме, память о ней была нашим общим сокровищем, и мы становились еще роднее друг другу. Потом я прочла истории о Берене и Лютиен, Идриль и Туоре, об Арагорне, который стал королем Элессаром ради прекрасной Арвэн. Как я мечтала вырасти и тоже влюбиться... и чтобы мой возлюбленный совершил что-нибудь особенно замечательное ради меня, а я стала бы ему наградой. В шестнадцать отец впервые взял меня с собой на праздник в Цитадель, я увидела немало блестящих и знатных юношей, которые наперебой старались завладеть моим вниманием. Потом был турниры в Дол-Амроте и в Столице. Я с удивлением узнала, что мой старший кузен Альфрос теперь считается самым достойным из рыцарей Гондора, и все говорят о его ухаживаниях за леди Аэрин. А я знала от Гильмит, что он очень вспыльчив и в юности даже мог запустить чем-нибудь в слугу. Постепенно мне представили все знатных женихов Гондора, и многие из них искали моей руки. Они были разными, но в чем-то одинаковыми. Любезными, уверенными в себе, исполненными достоинства от сознания своего происхождения, но мое сердце молчало, и я по-прежнему лишь мечтала о любви. А потом я встретила тебя — ты стоял на залитом солнцем дворе у Дерева, разговаривая с гвардейцами, которые его охраняли, и вдруг слегка улыбнулся немного по-детски, затем повернулся в нашу сторону, чтобы поприветствовать, и я увидела твои глаза. Забыть тебя я уже не могла. Я шла к Королеве, надеясь увидеть тебя на страже во Дворце и едва могла владеть собой, когда поняла, что ты тоже ищешь встречи со мной. На другой день я вышла в Фонтанный Двор, уверенная, что ты тоже придешь — и не ошиблась. Ты заговорил со мной, я придумала предлог, чтобы побыть с тобой, и окончательно поняла, что влюбилась. Неясность с твоим происхождением только разожгла мой интерес. Я была уверена, что на самом деле оно было очень высоким, и теперь, в соответствии с моими детскими планами, ты должен был совершить что-нибудь великое, чтобы стать достойным моей руки, — она грустно покачала головой. У Эарнила воспоминание о том, какой великий подвиг он совершил ради нее, вызвало горькую усмешку. Она помолчала немного и продолжила. — Когда, возвращаясь из похода, Король остановился в нашем дворце, и я увидела тебя в его свите, я знала, что ты здесь ради меня. Наконец, в саду я услышала твое признание, мы впервые поцеловались, и мое сердце ликовало. Все было именно так, как я когда-то мечтала. Мне также стало известно, чьим ты был сыном, и я думала, что будет только справедливо, если Принц признает тебя. Я с нетерпением ждала твоего возвращения, но даже не слишком расстроилась, когда отец прогнал тебя. Я видела, как ты скромен, и понимала, что ради себя ты не пойдешь к лорду Фарамиру, но была совершенно уверена, что ты сделаешь это ради меня, и все будет замечательно. Твое отчаяние едва не заставило меня передумать, однако я решила, что должна остаться твердой, чтобы помочь тебе. Она снова покачала головой и смахнула слезы. — Бедная моя девочка. Какой же я дурак… — он обнял ее и прижал к груди. — Подожди, дослушай до конца. Когда ты ушел, я не находила себе места. Каждый день я ждала новостей, но время шло, а от тебя не было никаких вестей. Я перестала есть и почти не спала. Мне снились жуткие сны: мы были вместе, но потом я теряла тебя и не могла найти. Бедный отец звал ко мне лекарей, но они были бесполезны. Наконец няня не выдержала и обо всем ему рассказала. Он страшно рассердился на нее, но кончилось это тем, что я умолила его послать в Столицу, чтобы узнать о тебе хоть что-нибудь. Бедный, он уже жалел, что так сурово обошелся с тобой. Но через неделю вернулся наш слуга и сообщил о твоей женитьбе. Поначалу отец был даже рад — он надеялся, что я пойму, наконец, насколько недостойным был мой избранник, и время исцелит меня. Но я чувствовала, что ошиблась сама, что радужная картинка, которую я лелеяла в моих мечтах, помешала мне увидеть настоящую жизнь. Я вспомнила твои погасшие глаза, искаженное мукой лицо и поняла, что потеряла тебя из-за собственного легкомыслия. Ведь я никогда ни в чем не знала отказа. Я привыкла получать все, стоило лишь захотеть. И теперь потеряла самое ценное, что было в моей жизни, — мою любовь. Мои жуткие сны стали явью. Я никого не хотела видеть, я запиралась у себя в комнате или уходила в сад и в отчаянии бродила там до сумерек. Лишь когда моя няня, которая тоже стала похожа на тень, пришла ко мне, бросилась на колени и сказала, что отец болен и зовет меня, я взяла себя в руки и пошла к нему. Оказалось, что он слег из-за сердца и выглядел постаревшим и измученным. Мне стало ужасно его жаль. Я поняла, что не имею права заставлять самого близкого мне человека расплачиваться за мою ошибку... Я пришла в себя, стала ухаживать за отцом. Он поправился, и постепенно наша жизнь вошла в привычное русло. И все же я не могла перестать думать о тебе. Только мое отчаяние теперь сменилось гневом. Пусть, — думала я, — ты не мог пойти к отцу даже ради моей любви. Но как ты посмел жениться на другой так скоро после своих уверений, что я для тебя дороже жизни. Я снова не находила себе места. Мне хотелось увидеть тебя и посмотреть тебе в глаза. Хотелось швырнуть твое кольцо тебе в лицо. Внешне я старалась быть спокойной и, когда отцу пришло время ехать на Большой совет, попросила взять меня собой. Мы приехали вечером, и на следующий день я отправила слугу с кольцом к тебе домой. Я очень надеялась, что тебя не окажется дома, и кольцо увидит твоя жена. Затем я стала ждать вечерний прием у Короля, на котором ты должен был присутствовать. О, как я готовилась к этому вечеру, мне так хотелось ослепить и уничтожить тебя. И, наконец, этот миг настал. В толпе менее знатных гостей, ожидавших своей очереди, чтобы войти в зал, я увидела тебя под руку со скромно одетой молодой женщиной. Ты отвел глаза, поклонился и я вдруг почувствовала в тебе ту же муку, что и в нашу последнюю встречу. И женщина рядом с тобой была скорее похожа на встревоженную сиделку, чем на возлюбленную. Мой гнев и жажда мести пропали, я поняла, что снова ошиблась, и решила больше никогда не строить никаких планов. Мы вернулись в Пелагрир, и я перестала куда либо ездить. Потом до меня дошли слухи о смерти твоей жены, но я побоялась надеяться, что это вернет тебя ко мне. Я просто смирилась с тем, что не выйду замуж и останусь жить с отцом. Я старалась не думать о тебе, так как это все еще причиняло мне боль. Но однажды совершенно неожиданно мы узнали, что в Столице произошло нечто очень серьезное. Лорд Фарамир перестал быть Блюстителем Гондора, и на его место Король назначил его младшего сына, который был незаконнорожденным и которого Принц незадолго до этого признал. Были еще какие-то неясные слухи о том, что в доме Принца был ужасный скандал и что супруга лорда Фарамира оставила его и уехала к брату в Рохан, а сам Принц покинул Итилиен из-за ссоры со старшим сыном и живет теперь в Минас-Тирит. Она снова замолчала, потом, словно спохватившись, взглянула ему в лицо. — Ты... ты ведь не думаешь, что я... — Нет, девочка, я думаю только о том, каким я был болваном, когда решил, что не нужен тебе... — он взял ее руки и прижал к лицу. — Прости меня. Неожиданно она рассмеялась: — Значит, ты согласен? — Что я очень глупый? Да! — Я ведь запретила тебе просить прощения! — Я постараюсь, прости… — он тоже рассмеялся и притянул ее к себе. В ту ночь они больше не говорили. Перед рассветом, когда уставший Эарнил уснул, она заботливо укрыла его и задремала, устроившись у него на плече. Спустя несколько часов он проснулся, солнце было уже высоко. Рядом лежала Эрендис, и, казалось, спала. Он потихоньку встал, поднял одежду и начал одеваться. — Что это?!. — вдруг спросила Эрендис. Она приподнялась на подушках и смотрела на его плечо.. — Это?.. Клеймо военного преступника — Так ты не только Подкидыш, Блюститель Гондора, но еще и военный преступник? — ее глаза смеялись. Вдруг она стала серьезной. — Сколько же тебе пришлось пережить?.. — Я не люблю думать об этом… Он поцеловал ее и продолжил одеваться. Некоторое время она лежала и смотрела на него. Потом встала, надела шелковую нижнюю сорочку и умылась. — Помоги мне с платьем. Эарнил надел на нее платье и зашнуровал, аккуратно высвобождая волосы. — С волосами я не смогу тебе помочь… — Прикажи послать за няней. Эарнил вышел, но меньше чем через минуту вернулся с верной Гильмит. Та, зная, что может понадобиться, пришла рано утром и терпеливо дожидалась Эрендис. Девушка села в кресло, и волосы черным водопадом упали почти до пола. Гильмит принялась их расчесывать, и Эарнил оставил их вдвоем. Когда, примерно через три четверти часа, Эрендис была готова, он сказал подавать завтрак к себе в покои. Они еще не встали из-за стола, когда появился Берегар и сообщил, что пришел лорд Минастан. Эарнил велел пригласить его. Мужчина вошел и, обменявшись поклонами с Эарнилом, заговорил, обращаясь к дочери. — Мы сегодня вечером уезжаем в Пеларгир. — Вы же хотели задержаться на несколько дней в Столице, отец, — ответила Эрендис. — Я не знал, что через месяц будет твоя свадьба. Нужно успеть все подготовить. — Неужели не подготовить свадьбу за три недели? Что дадут два-три лишних дня?.. — Обычно двух-трех дней и не хватает, чтобы сделать все без спешки, — ответил ее отец. Эрендис немного растерялась. — Эрендис, через месяц ты уедешь в Минас-Тирит насовсем… Мне дорог каждый день, который мы могли бы провести вместе. Она вздохнула. — Вы правы отец… — произнесла она. — К вечеру я приду. — Прошу тебя вернуться сейчас со мной. К тому же, если ты хочешь купить что-нибудь в Столице для торжества, лучше сделать это сегодня. Девушка вздохнула и посмотрела на Эарнила. Он принес ей накидку и помог надеть. — Я приду проводить вас, — сказал он на прощание, целуя ее. Минастан с дочерью ушли, за ними последовала Гильмит. Эарнил вернулся к себе. Он догадывался, что Минастан все же очень переживал за доброе имя дочери и решил поскорее увезти ее из Столицы. Вечером молодой человек, как и обещал, поехал с ними в Харлондские гавани. Она крепко обняла его и не отпускала. — Через месяц, даже меньше, я приеду. И мы не будем расставаться. — Я знаю, — она подняла голову; глаза ее были полны слез. — Подумай о том, что скоро ты увидишь море. — Обещай, что приедешь!.. — Я же сказал, что приеду, — он наклонился и поцеловал ее. — Несмотря ни на что приедешь… Он улыбнулся и кивнул. — Я больше не буду глупым. К ним приблизился Минастан и протянул дочери руку. Она стиснула кисть мужа и медлила. Он подошел вместе с ними к сходням. Там они расстались. Эарнил смотрел, как отец с дочерью поднялись на палубу. По-видимому, ждали только их, так как, стоило им подняться, сходни немедленно убрали, подняли якорь, и корабль заскользил прочь. Вскоре силуэты Эрендис и Минастана на корме уходящего судна растаяли в вечерних сумерках. По дороге домой Эарнил размышлял о том, как все же мало понимают люди друг друга и сколько пережитого может таиться в чужой душе. Еще недавно Минастан казался ему высокомерным и даже неприятным человеком. Теперь он знал, что тому пришлось пережить, и понимал, что для него Эрендис осталась единственным родным существом на этом свете. И, конечно, отцу не хотелось отдавать свое сокровище неизвестно кому… Теперь его радость от воссоединения с Эрендис обернется для Минастана болью разлуки. Оба они будут считать дни до свадьбы, но каждый ушедший день будет приближать счастье одного и одиночество другого. Эарнил въехал в Город, в Шестом Ярусе оставил коня и вернулся домой. Без Эрендис в покоях было тихо и пусто и лишь едва ощутимый нежный аромат все еще наполнял спальню. Он сел в кресло и закрыл глаза. Через три недели он поедет в Пеларгир и заберет ее. Навсегда. Она будет все время рядом, заполнит собой эти комнаты… Нет, она заполнит собой его жизнь. Внезапно он вспомнил слова девушки о том, что завтра может не быть, ее горячее желание стать его женой душой и телом, не дожидаясь церемонии… Жизнь может измениться за один день, за один час… Кому, как не ему, знать это. У Эарнила тревожно заныло сердце. Суждено ли им еще увидеться?.. Обнять друг друга… Суждено ли ему назвать Эрендис своей женой уже перед всеми? «Нет, это пустая мнительность, — пытался он убедить себя. — И она еще простительна молодой девушке. Но не взрослому мужчине, воину…» И все же ему было не по себе. Эарнил вспомнил толстяка, которого убил. Что, если ему все же не прощен этот грех?.. И что может он сделать, чтобы искупить его? Он встал и направился к отцу. Фарамир поднялся ему навстречу и обнял. — Опять что-то случилось? — спросил он, глядя на взволнованное и расстроенное лицо сына. — Это случилось давно… Но иногда не дает мне покоя, — ответил он. Принц знаком велел Эарнилу сесть рядом. — Расскажи мне. — Когда я полюбил Эрендис, я понимал, что человек, не имеющий звания хотя бы капитана, не может просить руки дочери лорда, и захотел как можно скорее им стать. И хотя я никогда не любил войну, с нетерпением ждал очередного похода на юг. После истории с кораблем меня в конце концов откомандировали под начало капитана Аксантура в разведку. Моим заданием было, изменив внешность, проникнуть в столицу враждебного царства, чтобы выяснить, насколько изменился город по сравнению с данными наших карт… И там ли по-прежнему царь. Но я понимал, что даже если успешно справлюсь, этого будет недостаточно, чтобы получить повышение. И я решил устранить царя, чтобы удивить Элессара. Отец молчал, и Эарнил продолжил. — Я назвался лекарем, выманил царя из города, пообещав ему исцеление, и, когда он спал, отравил его… А потом сбежал. У меня все получилось, так что по возвращении в Минас-Тирит я стал капитаном и при первой возможности бросился к ней в Пеларгир. Но лорд Минастан просто выставил меня. И тогда мне стало казаться, что это было расплатой за убийство беззащитного человека. И что я — убийца. Сын поднял глаза в ожидании приговора. Но к его огромному облегчению Фарамир обнял его. Эарнил словно ребенок уткнулся отцу в плечо. — Вы так не думаете, отец? — В нашем мире не так часто бывают однозначно добрые и дурные события и поступки. Поступок твоей матери трудно назвать праведным… Но он дал мне тебя, пусть и очень не скоро. Ты убрал царя и помог гондорцам почти без потерь подчинить это царство себе. И одна отнятая жизнь не самого достойного человека сохранила множество жизней. Жизней мужей, отцов, сыновей, братьев, которые были кому-то дороги и любимы. Не думаю, что хоть кто-нибудь искренне оплакивал этого человека, включая его жен и детей. Конечно, убивать спящего грешно. Но был ли он настолько беззащитен, даже во сне? Ведь, заметь его окружение что-нибудь подозрительное, тебя бы немедленно растерзали. Ты рисковал собой — и очень сильно. Ты не убийца. Принц поднялся и налил им вина. — Пей, тебе нужно немного расслабиться. И давай поговорим о чем-нибудь более приятном. — Простите, отец… Как Вы думаете, нужно ли мне как-то искупить это?.. — Мальчик мой, ты очень совестлив и порой так терзаешь себя... Ты уже наказан своей совестью сильнее палача или судьи. — Я так боялся, что Вы сочтете меня недостойным человеком… — признался Эарнил. — Недостойным чего? Меня? Моей привязанности? Но разве я идеален? Думаешь, мне не за что корить себя? — Я не встречал людей достойнее Вас… Вы всегда были для меня примером… Во всем. — Для тебя это не удивительно. На кого ты мог еще смотреть в Итилиене, находясь почти все время при мне? — Фарамир вздохнул. — Иди и попробуй уснуть. Эарнил встал, обнял отца и оставил его. Принц задумался. Почему, почему он тогда малодушно уступил Эовин?.. Зачем отослал Эарнила? Даже если бы он не был его сыном. Пренебрег преданностью и привязанностью замечательного существа. Просто-напросто предал его, чтобы утолить раздражение недовольной женщины, с которой когда-то неосмотрительно связал себя. И ведь он понимал, что поступает жестоко по отношению к юноше. Каково было Эарнилу в один день неожиданно потерять почти все и покорно принять совершенно непривычную жизнь в казармах. Жизнь, на которую его обрекла не судьба, не бездушное стечение обстоятельств, а человек, которому он был всей душой предан, которым так искренне восхищался. И юноша мучительно пытался найти себя и доказать, что чего-то стоит. Отсюда отчаянное геройство, готовность отправиться к врагу и… готовность умереть... Почему Альмариан не рассказала ему об Эарниле?.. Если уж не когда он был маленьким, то хотя бы, когда он увез его. Бедный мальчик… Через что только ему не пришлось пройти, чтобы стать хотя бы капитаном. Боль, стыд, огромный риск и сильнейшее напряжение на пределе сил, а потом еще мучительные угрызения совести. Отец представил себе, как в шатре у Фингона совсем еще юному Эарнилу, словно преступнику, выжигают клеймо... Но прошлого не вернуть и не изменить. (C) 2020 murzwin