ДРУЗЬЯ МОРЯ. Часть первая. ЭАРНИЛ

Прошло еще два года. В Столице вновь состоялся Большой Совет Гондора. Лорды Провинций и королевские наместники докладывали Элессару о своих успехах в возрождении величия Воссоединенного Королевства дунэдайн. Однако после окончания совета выяснилось, что Король остался весьма недоволен тем, как продвигалось заселение и обустройство Харондора. Когда все разъехались, он призвал к себе Эарнила и поручил ему отправиться в Хиармению, чтобы расследовать, насколько эффективно осуществлялось управление новой провинцией. Известие о предстоящей миссии сына вызвало у лорда Фарамира серьезное беспокойство, и он, чувствуя непонятную тяжесть на сердце, очень неохотно отпустил его в это дальнее и обещающее быть непростым путешествие. К некоторому облегчению Принца, сопровождать Блюстителя в поездке вызвался Гвиндор. Узнав, что Эарнил уезжает в Харондор, расстроенная Эрендис тоже просилась поехать с ним, но муж убедил ее остаться с детьми. Молодая женщина проводила его до Пеларгира и осталась с детьми в доме отца. Минастан был очень обрадован их неожиданным приездом, так как скучал по дочери, души не чаял в маленькой внучке и с большой симпатией относился к Фириэль. Через день Эарнил простился с женой и в сопровождении небольшой свиты сел на парусник, следовавший в Харондор. Спустя три дня корабль бросил якорь в новой гавани, и Блюститель отправился в столицу провинции, лежащую в двух днях пути от моря. Судя по окружающему пейзажу, мечты Элессара о цветущих садах явно не желали сбываться: Харондор так и остался блеклой степью. Постоялый двор, которого Эарнил и его спутники достигли к вечеру, был настолько мал, что путешественники с трудом поместились там на ночлег. Еще больше Блюстителя расстроила столица Харондора Хиармениа. Город еще строился и выглядел бедно и неуютно. — «Интересно, последние несколько лет Король выделял на эту унылую степь немалые деньги… Надо было умудриться так бездарно их потратить. Похоже, что рассказы лорда Илверина на Совете о скором процветании Харондора не слишком соотвествуют действительности». Впрочем, дом Наместника оказался совсем не плох, а сам лорд Илверин вышел и очень любезно приветствовал прибывших. Их разместили в удобных и со вкусом обставленных комнатах, но Эарнил почувствовал, что Наместник был не слишком рад внезапным гостям из Столицы. Через несколько дней, осмотрев строящийся город и поговорив с местными жителями, Блюститель окончательно убедился в том, что средства из казны исчезали неизвестно куда. Эарнил был более чем уверен в том, что Наместник участвовал в их исчезновении. Но нужно было еще собрать доказательства, а ему явно начало нездоровиться. Вечером после ужина Гвиндор пришел в комнату Блюстителя. — Ты неважно выглядишь, — заметил он. — Похоже, я неважно переношу местную еду… Эарнил подошел и открыл было окно, но вместо прохлады его обдало душной пылью, и он поспешил закрыть его. — Скорее бы уехать отсюда… — хмуро сказал он. — Ты думаешь, это Илверин присваивает деньги? — Я уверен в этом. Возможно, он и не всё берет себе, но именно он распределяет их. Город мог бы быть в два раза больше и краше, если бы на его строительство шли все средства, выделенные из казны. Дорога из гавани — узкая и плохая… Постоялый двор ты помнишь... — внезапно Эарнил замер и поднес руку к лицу. — Тебе нехорошо? — Голова кружится, — Эарнил сел. — Позвать лекаря? — Не надо. — Может быть, вернемся? Ты выяснил, что Илверин нечист на руку… Пусть Король пошлет кого-нибудь покрепче. — Мы столько времени добирались сюда... Надо попробовать разобраться самим. Если мы сейчас просто уедем, к приезду следующего проверяющего Илверин успеет замести следы. — Мне здесь… даже не знаю, как сказать… неуютно… — сказал Капитан. — Мне тоже. Но, думаю, он только и ждет, чтобы мы уехали… Эарнилу становилось хуже с каждым днем. Все труднее было сосредоточиться, часто кружилась голова. И вскоре во время посещения одной из строек города он потерял сознание. Гвиндор и Хурин отнесли его в резиденцию Наместника. Тот, узнав о случившемся, велел немедленно позвать врача. Очнулся Эарнил на попечении неизвестного ему лекаря. Тот был необыкновенно внимателен, заботлив и даже ласков. Приветливо улыбаясь, целитель дал выпить ему какую-то настойку, после чего больной снова забылся. На следующий день, когда в голове у Эарнила чуть-чуть прояснилось, он попросил лекаря позвать Гвиндора или Берегара, но тот сказал, что милорд серьезно болен, болезнь заразна, и никто не должен посещать его. Вскоре молодому человеку стало совсем худо, и он уже плохо сознавал, кто он и где находится... Когда он все же очнулся, и попробовал сесть, у него ничего не получилось. Кто-то подошел и наклонился над ним. — Лорд Эарнил, вы слышите меня? — раздался знакомый ему низкий голос. — Да, — одними губами прошептал он. Человек взял его за руку и аккуратно сжал ее. — Где я?.. — спросил Эарнил. — В относительной безопасности. — Кто вы? — Я гвардеец Хурин. Чьи-то руки приподняли больного и к его губам поднесли какое-то снадобье. — Пейте, милорд. Это не яд. Он попробовал сделать несколько глотков, но лекарство оказалось очень горьким, и он больше не смог. — Вливай с ложки, — услышал он чей-то голос. Измученный человек попробовал отвернуться. — Надо пить. Этот негодяй три дня пичкал тебя отравой. Это противоядие, — это был голос Гвиндора. На следующий день Эарнил немного пришел в себя. Гвиндор, Берегар и Хурин рассказали ему, что, когда они принесли его в дом, то собирались сами привести его в чувство, но появился лекарь и отправил их. Сначала врач утверждал, что Эарнил скоро поправится, и ему просто нужен отдых и покой. Но вскоре он сообщил им, что Блюститель тяжело болен, болезнь заразна, и им нельзя навещать его. Берегар умолял позволить ему, несмотря ни на что, ухаживать за своим господином, но врач оставался непреклонен. — Меня этот лекарь сразу насторожил, — сказал Гвиндор. — Уж очень приторно ласковый, прямо медовый, — Капитан выразительно поморщился. — И меня смутило то, как быстро он появился… Словно ждал, что тебе станет плохо. Когда же он не пустил к тебе Берегара, мне это совсем не понравилось… И Хурину тоже. В конце концов, я велел позвать его, чтобы он подробнее рассказал о твоей болезни, и, когда он нехотя появился, мы с Хурином схватили его и крепко держали, а Берегар прорвался к тебе. — Вы лежали в бреду, милорд, и не узнали меня… Но что меня смутило… У вас не было жара. И… он явно плохо ухаживал за вами, — расстроенно сказал Берегар. — Когда Берегар рассказал нам об этом, мы связали этого приторного крокодила. И вошли к тебе. Ты не узнал ни меня, ни Хурина, а запах в комнате был такой, что здоровому через пять минут худо станет. Мы унесли тебя в один из домов… И нашли нормального лекаря. Он осмотрел тебя и подтвердил, что ласковый мастер Хадор потихоньку травил тебя. Пришлось с ним поговорить… Не важно как, у нас не было выбора, ты был очень плох. И этот негодяй сознался, что пытался отравить тебя по приказу лорда-Наместника. — Самое главное, он все же назвал яд, и мастер Остогер смог подобрать противоядие… — вмешался Хурин. Эарнил лежал молча и слушал. — Я плохо вас вижу… — вдруг сказал он. — Зрение должно со временем вернуться, — раздался незнакомый ему голос. — Если не вернется, то, клянусь, я не успокоюсь, пока Илверина и Хадора не повесят на главной площади нижнего Яруса Минас-Тирит, — сказал Гвиндор. — А если Король помилует их, я убью их сам, — пробормотал он. — Тсс… Он забылся, — сказал врач. Они оставили Эарнила и тихо вышли из комнаты. — Надо увозить его отсюда, — сказал Хурин. — Пока лорд Эарнил в Харондоре, он в опасности. — Что мешает Илверину, например, запереть окна и двери в дом снаружи и просто-напросто сжечь всех нас?.. — поддержал его Берегар. — Желание жить, — ответил Гвиндор. — Спалить гондорского Блюстителя со свитой — значит признаться во всем. Он хотел отравить лорда Эарнила, но чтобы это выглядело, будто он заразился какой-то южной дрянью и умер сам. А потом бы демонстрировал всем свое глубочайшее сожаление и скорбь. — Что же делать? — спросил Хурин. — Если бы лорд Эарнил нормально себя чувствовал, то я спросил бы у него. Он не раз выбирался из таких переделок… — сказал Гвиндор. — Надо уезжать… — настаивал Хурин. — Пока они не придумали новую пакость. — Теперь им сложнее… Нужно избавиться не только от Блюстителя, а еще от меня, от Вас, Хурин, от Берегара… От мастера Остогера... А если мы все умрем или исчезнем в Хиармении, это будет слишком подозрительно. — Вы предлагаете сидеть здесь, господин Капитан? — Не знаю. Но дорога в гавань довольно малолюдна. Можно подстроить все, что угодно. — Вы же сами сказали, что если Илверин захочет избавиться от всех нас, это вызовет подозрения, — заметил Хурин. — Если мы исчезнем по дороге в гавань, можно будет свалить это на умбарцев, харадцев… Да на кого угодно… Хоть на Моргота верхом на Анкалагоне. — А если все-таки рискнуть прорваться? — Нет. Пока лорд Эарнил не может сносно держаться в седле, это исключено. В нынешнем состоянии ему нужны носилки. И даже если я или Вы повезем его в седле перед собой, то будем двигаться медленно и станем отличной мишенью для негодяев всех мастей. Харондор — место небезопасное. Вечером Эарнил снова очнулся, и Гвиндор пришел к нему. — Как ты? — Не знаю. Я очень скверно соображаю. — Плохо… Я так надеялся, что ты придумаешь, как нам уехать отсюда… — Хорошо бы сообщить в Гондор… Хотя бы рассказать о том, что тут творится. — С обычной почтой это ненадежно. Гонца могут перехватить. Почтовые голуби в ведении Илверина, — он вздохнул, глядя на покрытое пятнами лицо друга. — Ладно… лежи. Эарнил выздоравливал очень медленно и, что очень расстраивало Гвиндора, его зрение почти не улучшалось. Густые волосы заметно поредели: Берегар, причесывая своего господина, ежедневно выбрасывал целые пучки волос. — Скоро его вообще будет не узнать, — сказал Гвиндор лекарю. — Требуется время. — Сколько?! — Господин капитан, это зависит не от меня. Я делаю все, что могу. Вскоре Эарнила обрили. — Вот теперь я настоящий каторжник — усмехнулся он, — бритая голова, клеймо на плече, тощий и весь в струпьях… Можем спокойно ехать… Скажете, что везете висельника. — Ну уж нет. Как висельника я повезу Илверина и этого Хадора. Кстати, лицо у тебя немного очистилось. — Сколько времени мы уже здесь?.. — Прилично. Свалился ты девять дней назад. И около недели, как у нормального лекаря. Эарнил провел рукой по оголенной голове. — Волосы не жаль…Плохо, что не могу нормально видеть. — Лекарь обещал, что зрение вернется, — сказал друг, которому очень хотелось верить в это. — Надо же было так влипнуть… Всё же я — круглый осёл. Нам не надо было останавливаться у Илверина в доме. — Ты не круглый осёл, а тощий. И где бы мы тогда остановились? Постучали бы в первый попавшийся дом и попросились переночевать? И нас, десять мужиков, так сразу бы и пустили? Понятно, что мы отправились в резиденцию Наместника. Кстати, Илверин каждый день справляется о твоем здоровье. Гад. — Нам не следовало заявлять о себе. Надо было приехать инкогнито и сначала понаблюдать, поговорить с людьми. Уже бы многое прояснилось, и можно было бы отправить сообщение в Гондор. А так мы застряли… — Кстати, Илверин сильно нервничает, — перебил его Гвиндор. — Он не знает, куда делся сахарно-медовый лекарь. Мы сказали, что сами не знаем. Сбежал такой-сякой, бросил тебя, и мы были вынуждены найти другого. — А где он?.. — Сидит в подвале, — ухмыльнулся Гвиндор. — Не волнуйся, его неплохо кормят, и его запрещено колотить. Я очень хочу посмотреть на его физиономию на королевском суде. И на эшафоте тоже. — У тебя не было права лишать его свободы. Но по такому случаю я даю тебе разрешение задним числом — мрачно усмехнулся Блюститель. Пришел врач. Гвиндор помог другу встать, и его завернули в простыню, пропитанную каким-то отваром, после чего усадил на стул. — Если замерзнете — дайте знать, милорд, — сказал Остогер. — Знаешь, какая у меня есть надежда?.. — произнес Эарнил. — Какая? — спросил Капитан, с сочувствием взирая на «запеленутого» друга. — Я обещал Эрендис, что буду каждую неделю писать ей. А написал только один раз, как только мы прибыли в Хиармению. Жаль, что ей придется волноваться… Но она может забить тревогу… — Твое второе письмо должно было прийти в Пеларгир только пару дней назад. День-два, а то и три она будет просто ждать, считая, что почта опаздывает… И что потом?.. Она пойдет к отцу. Лорд Минастан, конечно, сообщит принцу Фарамиру и, скорее всего, Королю. Это еще дня три-четыре… А я отчасти согласен с Хурином. Илверин дни и ночи голову себе ломает, чтобы все-таки правдоподобно от нас избавиться. И чем дольше мы тут сидим… — Тем больше вероятность, что он что-нибудь придумает… — закончил Эарнил. — Да и после того, что он уже сделал, понятно, что он способен на все. Лекарь освободил Эарнила, и тот снова лёг. — И еще… Самое неприятное… Наши лошади остались в конюшнях наместника… — Гвии-индор… — прошептал Эарнил. — Я уже думал, что делать! Подкупить конюхов, например… Похоже, здесь все хорошо продается и покупается. — Даже если ты подкупишь конюхов, то как мы выведем незаметно десять лошадей?! — А что я мог сделать?! Мы тебя едва из его резиденции вытащили. И даже если бы мы их забрали, то куда бы мы их дели в этом городишке? Эарнил вздохнул. — Хурин, конечно, предлагал попробовать по-хорошему… — продолжил Капитан. — Это как? — Пойти к Илверину, сказать, что все у него во владениях хорошо, и мы возвращаемся в Гондор. — Так он и поверит… Ладно, Гвиндор, я устал. Прости… — Эарнил закрыл глаза. — Конечно… Замучил я тебя. Ночью в городе началось какое-то оживление. Слышались крики, в окнах замелькали отблески факелов. Эарнил сел на постели и прислушался. С улицы доносился звон оружия. В комнату вбежали вооруженные Гвиндор, Хурин и еще два гвардейца. — Что происходит? — спросил Блюститель. — Похоже, на Хиармению напали! — О Небо, кто?.. — Не знаю, но мы будем охранять тебя. Вдруг это харадцы или умбарцы... — Как бы они миновали незамеченными приграничные крепости?.. И если это все же они, то лучше вам сделать вид, что я больной доходяга, а не лорд. — Кажется, все стихло, господин капитан, — обращаясь к Гвиндору произнес один из гвардейцев. И действительно, стало намного тише. Гвиндор выглянул в окно. — Похоже, им нужен дом наместника… — Капитан улыбнулся. — У Илверина будут неприятности. Но все же жаль, если его прибьют… Мне так хотелось увидеть его в петле. — Не все ли равно, умрет он сейчас или в Минас-Тирит? — Он заслуживает позорной смерти, а не гибели в бою. Эарнил откинулся на подушки. — Если будет что-то важное — разбуди. Когда он проснулся, было светло. Эарнил вспомнил о ночном нападении. Или ему это привиделось?.. — Гвиндор?.. — позвал он. — Мастер Остогер?.. — Эарнил, — услышал он знакомый голос. — Отец?! В тот же миг он оказался в отцовских объятиях. — Отец… — Через несколько дней ты будешь в Пеларгире, и там тебя выходят. — Вы в Хиармении! Но как?! — Я расскажу тебе, когда ты поправишься. — Это Вы приехали ночью? — Да. — Но как Вы узнали, отец?.. — Узнал. Ошеломленный Эарнил сидел и всматривался Принцу в лицо. — Мальчик мой, ты настолько плохо видишь? — встревоженно спросил Фарамир, сжимая его ладони. — Уже немного лучше… Вас с Гвиндором не перепутаю, — улыбнулся он. — Вот разбойник… Я же просил его разбудить меня. — Гвиндор не виноват. Я запретил тебя тревожить. Эарнил снова лег. — Сегодня же вечером мы поедем в гавань, — пообещал Фарамир. — Отец… Этот Илверин… Он присвоил кучу денег… Или растратил… Я не успел разобраться… — Илверин арестован. Будет рассказывать Королю и Совету, почему процветания Харондора не случилось. Вскоре Принц оставил сына, и пришел Гвиндор. — Вот это да-а… Я мог себе представить все что угодно, но то, что Принц Фарамир явится в Хиармению подобно войску Валар и наведет здесь порядок!.. — Он с войском?.. — Да. С небольшим, но очень хорошо обученным. И прекрасно подготовленным к этой операции. Илверин, наверное, обделался, когда Принц вошел в его покои… Как жаль, что я этого не видел!.. — У тебя будет возможность созерцать его физиономию на королевском суде… — Надеюсь, у тебя тоже, — вздохнул он. — Не забудь душку лекаря в подвале, а то слишком далеко возвращаться — хмыкнул Эарнил. — Не забу-у-уду, — хищно улыбнулся Капитан. Я его уже познакомил с твоим отцом. — И как его медоточивая физиономия? — Знаешь, он не из трусливых. Мило улыбался, пытался говорить, что произошло чудовищное недоразумение, и мы его не так поняли. — Ясно. Подумаешь, перепутал лекарство с ядом… С кем не бывает... Вечером Эарнила уложили в крытые носилки, отряд покинул городок и двинулся в сторону гавани. Гвиндор ехал рядом с другом. — Ты опять возвращаешься из Харондора на носилках и со свитой, — заметил он. — Хотя сейчас твое возвращение впечатляет намного больше. — Тогда я был десятником, а теперь я целый Блюститель Гондора… — отозвался Эарнил. — Замаскированный под каторжника… Через день они поднялись на борт большого корабля, и тот взял курс на север. Спустя три дня парусник достиг Пеларгира. Эарнил мог уже потихоньку ходить без посторонней помощи, но видел довольно плохо. — «Неужели зрение не вернется?.. И я больше никогда ясно не увижу Эрендис, дочек, отца... Матушку…» Корабль пристал к берегу. Первым спустился Принц, следом — опиравшийся на руку Гвиндора Эарнил. — Эарнил! — услышал он родной голос. Жена подбежала к нему и крепко обняла. — Эрендис... — он прижал ее к себе и поцеловал куда-то в волосы. Она взяла его под руку. — Дети здоровы?.. — спросил он. — Да. Супруги сели в повозку, и она тронулась в сторону резиденции Минастана. Когда они приехали, тесть встретил Эарнила, помог подняться по лестнице и проводил к покоям дочери. Молодой человек сел в кресло. Эрендис подошла, сбросила с головы мужа капюшон и некоторое время рассматривала его. — Таким я еще тебя не видела… — задумчиво сказала она, целуя его в макушку, где едва начали пробиваться темные волосы. — Я себя таким толком не видел… Смешной? — Нет, — она обняла его. — Привести детей? — Да, я соскучился. Вскоре дверь открылась, и вошла Гильмит с Фириэль и Эарвэн. Няня сказала девочкам, что вернулся отец, и радостная Фириэль хотела было броситься к нему, но невольно остановилась. И теперь внимательно изучала тощего безволосого человека, сидевшего в любимом отцовском кресле. — Фириэль, — он повернулся и позвал ее. Глаза и голос остались прежними, и девочка, взяв за руку удивленную и слегка упиравшуюся младшую сестренку, подошла к нему. Эарнил обнял дочек и усадил их на колени. — Отец, почему Вы такой? — подумав, спросила старшая. — Я был болен. — А где ваши волосы? — тревожно спросила она. — Остались в Харондоре. Через несколько месяцев отрастут новые. Фириэль помолчала. — А почему вы все время щуритесь? — Потому, что я все еще плохо вижу… Надеюсь, ты будешь читать мне, пока зрение не вернется? — Буду, — кивнула девочка. Вскоре пришел лекарь, и Гильмит увела детей. Врач внимательно осмотрел Эарнила. — Значительная часть струпьев отпала, — произнес он, — но компрессы с отваром нужно продолжать и дальше, — лекарь повернулся к Эрендис и Берегару. — Хорошо, что харондорский врач делал ему обертывания — Скажите… Есть ли надежда, что зрение вернется? — спросил он. — Не знаю, — честно ответил лекарь. Эарнил помрачнел. — Я пришлю лекарство, которое, возможно, поможет… Но ничего не обещаю. — Благодарю, — Эарнил заставил себя улыбнуться. Врач откланялся и ушел. Эрендис вышла вместе с ним. Берегар помог своему господину надеть рубашку. — Иди, Берегар. Спасибо. Когда слуга скрылся за дверью, Эарнил закрыл лицо руками. Потом вспомнил, что в любой момент может вернуться Эрендис, вытер слезы и взял себя в руки. — «Надо умыться… Умывальник?..» Но опоздал. Дверь скрипнула и появилась жена. — «Эарнил?» Она стремительно подошла и обняла его. Эарнил вдруг с тоской подумал, как ляжет с ней в одну постель. Лысый, покрытый струпьями, словно ящерица... Он же сейчас просто противен. — Ложись… Тебе нужно отдохнуть. Она подвела его к кровати, и он покорно лег. Эрендис смочила полотенце, умыла его и прилегла рядом. — Я не хочу быть беспомощным… Зависеть от других… Если свет яркий, я могу обходиться без посторонней помощи… А вот когда темно — ничего не вижу. Да и в полумраке тоже. — Я читала, как один знатный человек потерял зрение… В замке протянули веревки из его покоев. В главный Зал, в трапезную… Можно сделать так же, пока ты не начнешь видеть. — Пеларгирский лекарь честнее. Он сказал, что не знает, смогу ли я нормально видеть. Возможно, он просто готовит меня к тому, что зрение не вернется. Наверное, это правильно… Не лишать надежды сразу… А постепенно, когда человек начинает свыкаться со случившимся. — Не надо отчаиваться прежде времени, — она склонилась над ним и поцеловала. — Кстати, уезжая в Харондор, ты оставил меня не одну. — Ты ждешь дитя? — Да. — Это мальчик или девочка? — Узнаешь, когда родится. К некоторому огорчению сына, лорд Фарамир через три дня уехал в Минас-Тирит, оставив Эарнила выздоравливать в Пеларгире. Гвиндор отправился вместе с ним. — Надеюсь, в Пеларгире с тобой ничего не случится, а я очень соскучился по своим мальчишкам,— сказал он, крепко обнимая друга на прощание. (C) 2020 murzwin