ДРУЗЬЯ МОРЯ. Часть первая. ЭАРНИЛ

Эрендис почти ни на минуту не оставляла мужа. Они вместе гуляли, купались в море — у дома Минастана был свой спуск к воде, скрытый от посторонних глаз. Чтобы хоть как-то порадовать и отвлечь его, она часто брала арфу и пела для него, а Фириэль охотно читала ему вслух и по-детски заботилась о нем, когда Эрендис все же нужно было уйти. Каждую неделю приходили письма от Принца, которые прочитывала ему вслух жена, ей же он диктовал свои ответы. В очередном письме Фарамир сообщил сыну, что скоро состоится суд на Илверином, а заодно и над лекарем, и, если тот хочет присутствовать, ему надо прибыть в Столицу. — Я не поеду, — сказал Эарнил жене. — Скорее всего, их казнят, но это ничего не изменит. И даже если я умоюсь их кровью, моим глазам это не поможет. Но на следующий день пришло послание от Короля с повелением Блюстителю непременно присутствовать на суде. — Он меня послал в этот прОклятый, никому не нужный Харондор… И теперь думает, что если я приму участие в осуждении этих негодяев, меня это утешит?.. — Я поеду с тобой. Фарамир встретил их в Харлондской гавани. Для Эарнила и Эрендис были приготовлены лошади. — Король все же вызвал тебя… — сказал отец, когда они тронулись в сторону Минас-Тирит. — Что поделаешь… Принц присмотрелся и убедился, что сын по-прежнему неважно видит. Когда они очутились дома и немного отдохнули, Берегар сообщил, что пришла госпожа Альмариан. Эарнил вышел к ней. Увидев сына, женщина не выдержала и заплакала. Он подошел и обнял ее. — Не надо, Матушка, пожалуйста… Мне уже намного лучше. — Какие негодяи, что они с тобой сделали… Надеюсь их повесят… — прошептала она, прижимая его к себе, — мальчик мой... «Мальчик» усмехнулся и поцеловал мать. Они сели, и Альмариан начала подробно расспрашивать его о случившемся. К облегчению Эарнила, вскоре пришел цирюльник, и Матушке пришлось оставить их. Несколько минут, нахмурившись, он молча изучал голову Эарнила, но затем все же взял инструменты. — Конечно, сделать что-нибудь приличное сложно… Волосы не длиннее дюйма… Но все же... — Спасибо, мастер Иорлас. Вошел Принц и некоторое время молча наблюдал за мучениями цирюльника. — Завтра утром Совет и Суд, ты помнишь? — обратился он к сыну. — Да, отец. Утром Эрендис и Берегар помогли Эарнилу одеться. Фарамир взял сына под руку, и они пошли во дворец. Когда все заняли свои места и появился Король, гвардейцы привели на суд Илверина и Хадора. Эарнил видел лишь две размытых фигуры, хотя они стояли неподалеку от него. Те сначала пытались оправдываться, но когда поняли, что снисхождения не будет, начали униженно молить о пощаде. — Вы попытались отравить гондорского Блюстителя, — прозвенел баритон Короля. Элессар сделал эффектную паузу, и Эарнил почувствовал, что взоры собравшихся обратились к нему. «Он вынудил меня оставить Пеларгир и приехать на суд, чтобы я стал наглядным свидетельством преступления…» — подумал Блюститель. — И вы будете лишены жизни за это. Лорд Илверин завтра будет обезглавлен. Лекарь Хадор, как не принадлежащий к аристократии или воинскому сословию, — повешен. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. — Милорд… — раздался старческий голос. Эарнил не сразу узнал говорящего. — Да, лорд Мальвегил, — произнес Элессар. — Прошу Вас, пощадите… Мой внук ни в чем не виноват… Это негодяй лекарь подставил его, — голос приближался; по-видимому, старик не выдержал, оставил свое место и направился в сторону трона. — Пощадите, — он упал на колени. — Лорд Мальвегил, покушение на жизнь Блюстителя Гондора не может оставаться безнаказанным. Во время следствия Ваш внук во всем признался, и вина его не вызывает сомнений. Он будет казнен. Вам и его матери будет дана возможность попрощаться с ним. Суд окончен. Уведите их. Когда гвардейцы забрали осужденных, Король направился к выходу. Мальвегил попробовал встать на ноги, но когда ему это удалось, Элессар уже скрылся из виду. Эарнил поднялся и сделал несколько шагов, ожидая, что отец подойдет к нему. Вдруг несчастный старик упал перед Блюстителем на колени и схватил за руку. — Милорд, умоляю, пощадите… — Лорд Мальвегил, пожалуйста, встаньте… — Эарнил попробовал поднять его. — Приговор вынес Король, и я не вправе его изменить. — Пожалуйста… — старик цеплялся за него. — Лорд Мальвегил, оставьте лорда-Блюстителя, — прозвучал властный и непреклонный голос Принца. — Умоляю, милорд… Попросите государя о милости... — Лорд Мальвегил, это исключено, — Фарамир взял сына под руку, — оставьте нас. — Отец… — остановился Эарнил, когда они покинули тронный Зал, — мне нужно поговорить с Королем. — Зачем? Хочешь попросить за них? — Да… — Нет. — Отец, их смерть не вернет мне ни здоровья, ни зрения… — Эарнил, мы сейчас пойдем домой. Но сын не шелохнулся. — Я хочу хотя бы попробовать… Я Блюститель, в конце концов... И меня попросили… — Ты мой сын и будешь меня слушаться, — Принц сжал его плечо. — Ты не пойдешь к Королю и вернешься со мной в резиденцию, — в голосе отца зазвучала сталь. Он взял сына за руку, и тот покорно пошел за ним. Через несколько минут они были в покоях Фарамира. — Садись, — приказал Принц и, когда Эарнил повиновался, сел рядом. — Мальчик мой… — голос отца стал привычно теплым, и он обнял слегка обескураженного Эарнила за плечи. — Тебе не нужно было идти к Королю. Он бы не помиловал их, даже умри ты перед ним. Я это знаю. И ничего кроме раздражения Элессара это бы не вызвало. — Вы уверены?.. — Более чем. Король бы только разгневался на тебя. И еще… Если ты не в состоянии не идти на поводу у людей… То ты плохой Блюститель. Эарнил опустил голову. — Да, Вы правы. Принц провел рукой по едва отросшим волосам сына. — Думаешь, я был другим в твоем возрасте?.. Но мне не у кого было искать совета… — добавил он. — Отец… Вы говорили, что расскажете мне, как Вам удалось узнать, что я в беде… — Хорошо… подожди немного, — Фарамир поднялся. Эарнил услышал щелчок замка. Скоро отец вернулся. В руках, насколько сын мог видеть, он держал нечто довольно большое и, по-видимому, круглое, завернутое в бархатную ткань. — Что это?.. — Это… — Принц сдернул бархат, и в руках у него оказался темный, почти черный шар, — Палантир. — Далеко видящий?.. — перевел Эарнил. — Да. Человек с достаточной силой воли и умением может с его помощью видеть на расстоянии. Фарамир снова сел рядом с сыном. — И Вы увидели, что происходит в Харондоре? — Я очень переживал, когда ты уехал… И наблюдал за тобой. Я видел как ты оставил Пеларгир, видел, как вы благополучно прибыли в Харондор, а затем в Хиармению. Когда я увидел тебя в постели и незнакомого человека рядом, то понял, что произошло что-то серьезное. Я немедленно вызвал часть Белого Отряда из Итилиена и упросил Элессара выделить часть гвардейцев Минас-Тирит, так как понимал, что просто поехать с небольшой свитой — опасно и, скорее всего, бессмысленно. Палантир я взял с собой и продолжал смотреть в него. Благодаря этому я уже точно знал, что ты в беде... Также мне удалось изучить план Хиармении и тем самым подготовить воинов к штурму. Кстати, реальный план города несколько отличался от нарисованного на карте, переданной в Столицу Наместником. — Вы все узнали и выяснили благодаря этому шару?!. — Эарнил провел пальцем по идеально гладкой поверхности. — Из чего он?.. — Не знаю… Похоже на черное стекло или кристалл. — Откуда этот… Палантир? — По преданию, их сделал сам Фэанор. Их было всего семь. Большая часть утрачена. Осталось два. Один у Короля — тот, что прежде хранился в башне Ортанка. А это — Палантир Минас-Анор. И... Элессар не знает, что он у меня... — Фарамир помолчал. — У меня хватило ума оставить его себе. — А Вы не должны были?.. — На этот вопрос нет однозначного ответа. С точки зрения Элессара, я должен был рассказать ему о том, что Палантир Минас-Анор у меня, и неизвестно, позволил бы он мне держать его у себя. До того, как линия Анариона пресеклась, Блюститель имел право пользоваться королевским Палантиром. Но все же Камень находился в Столице в ведении Короля. И уж никто не позволил бы мне взять Палантир с собой в Харондор. Один артедейнский король утопил сразу два палантира в море… к тому же, ходить упрашивать Элессара разрешить воспользоваться Камнем мне не хотелось... — Какая потрясающая вещь… — Да, и теперь она не опасна, как прежде. — Она была опасна? — В свое время Палантир Минас-Итиль попал к Саурону. И до его низвержения пользоваться анорским камнем было очень рискованно… Эти камни были связаны друг с другом, поэтому была угроза мысленно столкнуться с властителем Барад-Дура. Я не ошибусь, если скажу, что помню тот день, когда мой отец впервые встретился с ним. За несколько часов, что я не видел его, он постарел лет на десять. Я был ребенком и тогда, конечно, ничего не понял. Но я помню свое удивление и даже ужас, когда увидел его... Гондор был на краю бездны, и отец продолжал использовать Палантир, чтобы получить необходимую для обороны информацию и отсрочить катастрофу. И превратился в старика. Ценой неимоверных усилий ему удалось сохранить страну до середины марта 3019 года. Всего десяти дней ему не хватило, чтобы увидеть, как страшная тень, столько времени угрожавшая Гондору, ушла навсегда… — Фарамир помолчал. — Когда меня, наконец, выпустили из Врачебных Домов, я отправился на руины Гробницы Блюстителей. И нашел Палантир, — голос его стал отрешенным и, казалось, звучал издалека. — Вас удерживали там?.. Но Вы же стали Блюстителем… — Так распорядились Арагорн-Элессар и Митрандир. — А кем был этот Митрандир? Я слышал о нем прежде... И почему он распоряжался в Минас-Тирит? — Трудно сказать. Волшебник… Или даже Майа. Друг Элессара и его помощник. Или вдохновитель. Но я был настолько глуп, что считал его своим другом, — отец горько усмехнулся. — Лишь потом я понял, что он меня просто использовал. Митрандир вообще умело манипулировал людьми. Эарнил внимательно слушал. — Когда я принес присягу Блюстителя, мне рассказали, что Волшебник присутствовал при гибели моего отца. Самое печальное, что, умея управлять огнем, он не спас его и позволил умереть такой страшной и мучительной смертью. Я не могу этого ни понять, ни простить. После случившегося я перестал доверять ему. Да он больше и не искал моей дружбы. Его целью было сделать Элессара королем, и, когда передача власти состоялась, он утратил ко мне какой-либо интерес. Я был нужен ему сначала только как сын лорда Дэнетора, а потом — как человек, который может короновать или не короновать Арагорна. А я восхищался им, и из-за него мы с отцом в конце отдалились друг от друга… Хотя до этого были очень близки. Фарамир умолк, молчал и Эарнил. Он понял, что отцу больно говорить об этом, и он явно испытывает чувство вины за случившееся. Но, тем не менее, Принц продолжил. — В последний вечер мы серьезно поссорились. Накануне в Итилиене я встретил хафлинга Фродо с Кольцом… Он нес его в Мордор и я отпустил его туда… Сейчас очевидно, что это было правильным решением. Но тогда… Я очень переживал. Вернувшись в Минас-Тирит, я рассказал об этом отцу и Митрандиру. Отец счел мой поступок страшной глупостью, и его можно понять. Шансы, что хоббита не схватят и он сможет уничтожить Кольцо, были настолько малы... Отцу казалось, что я сделал подарок Саурону и приблизил окончательную гибель Гондора. Я же обиделся, что он не поддержал мое решение, наговорил ему дерзостей и, в конце концов, обвинил в смерти брата. Хотя он так не хотел отпускать его в Имладрис и так страдал после его гибели... Непростительная жестокость. — Но Вы правильно сделали, что отпустили хоббита!.. Иначе... — Правильно. Но мне не следовало любой ценой доказывать это. Хоббит был далеко, и судьба его от нас уже никак не зависела. Кто мешал мне согласиться с отцом и попросить у него прощения? Гордость. Желание любой ценой доказать свою правоту, которое тогда мне казалось важнее добрых отношений с родным человеком. Утром, так и не помирившись, мы расстались навсегда. Принц Имрахил привез меня раненого в Цитадель и сказал, что я ранен назгулами, хотя знал, что это не так. Раны, нанесенные Призраками, были смертельны, и отца это окончательно сломило. Много часов он неотлучно сидел со мной, надеясь, что я хоть на минуту очнусь... Но увы. Я уверен, что отец вынес бы и это, если бы мы расстались в мире, и смог бы вскоре увидеть гибель врага и новый рассвет. Но он погиб, сгорев заживо, в том числе и по моей вине. Сколько всего, я понял слишком поздно… Когда уже ничего было не исправить. «Думаешь, мне не в чем винить себя», — Эарнил вспомнил слова отца, аккуратно взял его за руку и невольно дотронулся до странного стеклянного Шара. Фарамир сидел, окаменев, и, казалось, был где-то далеко. Сын не видел его лица, но сердцем почувствовал терзавшие его муки. «Если бы я только мог помочь ему… — Эарнил обнял его. — Что ждет нас после смерти? Сможет ли Принц помириться с отцом там? Но если души не умирают, то, возможно, лорд Дэнетор давно простил сына… Но как узнать?..» Вдруг он понял, что отец заговорил об этом впервые за почти полвека. Хотя, судя по всему, чувство вины мучило и не отпускало его все эти годы… Внезапно Палантир, все еще лежавший у Фарамира на коленях, скользнул вниз. Сын ахнул и в ужасе нагнулся, ожидая, что тот разлетелся вдребезги, но тот просто покатился и остановился у стены. Принц словно очнулся, встал и поднял шар. — Не бойся… Его не так легко повредить или уничтожить… Я уже ронял его, когда смотрел первый раз. — Как им пользоваться? — наконец заговорил Эарнил. — Нужно сосредоточиться и как-бы призвать… разбудить его. Если получится, Палантир оживет и покажет то, что ты хочешь увидеть. — Это сложно?.. — Да. И для меня особенно. — Почему?.. — Этот Палантир не свободен от прошлого… Если не боишься — попробуй. — Но я сейчас не очень хорошо вижу… — Думаю, что в случае с ним это не помешает… — Чего я должен или не должен бояться? — Увидишь. Эарнил аккуратно взял у отца шар и положил себе на колени. — Посмотри и ожидай, что он оживет. — Нет... Я ничего не вижу… — Жди. Эарнил снова посмотрел в темный безмолвный шар, стараясь мысленно пробудить его. Внезапно Палантир словно осветился изнутри, и молодой человек увидел сначала отблески пламени — оно разгорелось в его ладонях, — а затем проступившие на фоне красно-золотого моря огня черные обуглившиеся руки. Отец внимательно наблюдал за ним. — Теперь ты понимаешь?.. Каждый раз, когда я беру его в руки, я должен увидеть это. — А потом?.. — прошептал Эарнил. — Если у тебя хватит силы воли, ты сможешь увидеть то, что захочешь. Попробуй мысленно раздвинуть огонь. Эарнил пристально смотрел на пламя: оно было таким явным, что, казалось, от шара шел жар. Потом в глубине появилось пятно дневного света. Оно постепенно увеличивалось, языки пламени отступили к краям, а потом и вовсе погасли. Его взору предстали башни далекого города и безбрежное сияющее море. — Как красиво!.. Я вижу Пелар… — он осекся. Вместо моря снова бушевал огонь. Он невольно отшатнулся. — Почему все исчезло? — Ты отвлекся. Нужно не забывать удерживать огонь. Попробуй снова. Если хочешь… Эарнил еще раз постарался прогнать пламя, и его взору снова предстал Пеларгир. Набережная… Дом Минастана! Их сад... Он увидел маленькие фигурки людей или даже… Эарнил наклонился над Палантиром, чтобы попробовать разглядеть их, и, словно поняв это, шар приблизил видимое. Это были они — Гильмит с Фириэль и Эарвэн. Он ясно видел голубое платьице старшей дочки и белое младшей… За чем они наблюдают?.. Маленькая белая точка на лужайке и она прыгает?.. Вдруг Эарнил вспомнил, что Минастан обещал подарить внучкам ручного кролика. — Отец, посмотрите, я не могу разглядеть... — Эарнил повернул шар к Фарамиру, но тотчас изображение стало тусклым и расплывчатым, через секунду сменилось всполохами огня, а потом и вовсе пропало. — Ты зря повернул шар ко мне… Для меня он как был темным так и остался. В него нельзя смотреть вдвоем… Или я не знаю, как это делать… И еще. Смотрящий должен быть напротив того места, куда он смотрит. Мы сидим лицом на юг, и ты увидел Пеларгир. К тому же, я, в основном, последнее время смотрел именно туда. Шар отчасти привыкает к тому, что показывает. Когда ты развернул его, Палантир был уже обращен в другую сторону. Эарнил взглянул на отца и вдруг заморгал. — Я только сейчас понял… В этом шаре я видел все намного лучше, чем наяву… — Правда?.. Я подозревал, что такое возможно, — Фарамир на миг задумался. — Через Палантиры можно разговаривать… Сам я никогда не пробовал, не с кем было говорить. Второй Палантир у Элессара, а я не хочу, чтобы он узнал о том, что у меня остался анорский Камень и я использую его. Но я читал об этом. Звуки эти камни не передают. Люди или нелюди, — он нервно усмехнулся, — мысленно слышат друг друга. Так, возможно, и здесь. Ты видишь изображение не только глазами, но и разумом. А разуму твои больные глаза — не помеха. — Хоть так… — тихо произнес Эарнил. — Думаю, на сегодня достаточно, — Принц взял шар, завернул его в ткань и унес. — Иди отдохни. Проводить тебя? — Да… Спасибо, — Эарнил поднялся и взял отца под руку. — Эрендис рассказывала мне, что, когда один лорд ослеп, ему протянули веревки, чтобы было проще ходить по замку. Похоже, что придется сделать нечто подобное у нас. В коридорах довольно темно, и я ничего не вижу. Они пришли в комнаты Эарнила. Эрендис вышла навстречу. Принц обнял сына, поклонился невестке и покинул их. — Что случилось? — Ничего… — он поцеловал ее в лоб. — Ты сам не свой. Эарнил только махнул рукой. — Ложись, отдохни... Они пришли в спальню. Эарнил разделся и лег. — Закрыть ставни? Не успел он ответить, как в дверь постучали. Эрендис открыла. — Пришла госпожа Альмариан… — сообщил Берегар. — Пригласи ее, — Эарнил поднялся. Появилась Матушка с каким-то сосудом. — Как ты себя чувствуешь? — спросила она, увидев, что он только что лежал. — Учитывая обстоятельства, неплохо, — он улыбнулся. Альмариан откупорила сосуд и налила в чашку какую-то темную жидкость. — Пожалуйста, выпей, — сказала она. Эарнил послушно сделал глоток и едва не поперхнулся. Наконец, с трудом проглотив напиток, он выразительно взглянул на Альмариан. — Матушка, милая, а лекарство от яда обязательно должно быть намного противнее, чем сам яд?.. — Ты хочешь видеть? — Очень. — Ну так вот и пей. Он с трудом сделал еще глоток. — Матушка, Вы надеетесь, что это… ммм… снадобье поможет?.. — Я прочла столько книг после того, как лорд Фарамир рассказал мне, что с тобой стряслось, — обиделась она, — столько времени искала нужные травы и еще неделю их настаивала. — Хорошо — обреченно сказал сын. — Выдохни, не дыши и быстро выпей, — велела Альмариан, глядя на его мучения. — Ты как маленький… В конце концов чаша опустела. Эрендис протянула ему небольшой серебряный кубок. — Запей, это вода… — Вечером выпьешь еще раз, — заявила Матушка тоном, не терпящим возражений, и оставила их. Эрендис наклонилась над сосудом и понюхала содержимое. — На вкус там сушеные мыши и лягушки, отравившиеся беленой… — сказал Эарнил, снова укладываясь в постель. — Я бы вместо казни, приговорил этих негодяев пить сей «эликсир» три раза в день до самой смерти. — Ах ты безжалостный... — улыбнулась Эрендис, — Постарайся уснуть, — сказала она и закрыла ставни. Вечером пришел Фарамир. — Как Эарнил? — спросил он у невестки. — Отдыхал… — ответила она, насторожившись, так как Принц казался расстроенным. — Позвать его? — Если спит — не буди. Через минуту показался Эарнил. — Присядь, — сказал отец. Эарнилу стало не по себе. — Случилось что-нибудь?! — Ничего ужасного — успокоил его отец, — но… Король не хочет присутствовать на казни. — Его можно понять… — пробормотал сын. — Ты не понял или не знаешь… Если король не присутствует на казни, его должен заменить Блюститель. — О нет!.. — Я прекрасно понимаю тебя и потому пойду завтра с тобой. — А без Блюстителя никак нельзя? — Увы, нет. Я очень надеялся, что Элессар сделает это сам… Но он не желает портить себе настроение, а также не хочет, чтобы его ассоциировали с жестокостью... Эарнил?!. — Принц стремительно подошел к нему и положил руку на плечо. — О Небо… — Так что завтра я зайду за тобой. Да... еще… Надо одеться во все черное, без серебра, украшений… — Я понял, — сын кивнул. — Неужели мне мало случившегося… — прошептал Эарнил, когда Фарамир оставил их… — У него нет сердца, — добавил он с горечью. — О, сердце у Элессара есть, — сказала Эрендис, — просто он тратит его на любовь и сострадание к весьма избранным… Ты не эльф, не его родственник... По его мнению, люди должны служить ему и быть счастливыми уже просто потому, что им выпала подобная честь… — Ты тоже это заметила?.. — Знаешь… Я иногда думаю, что будет… если у Королевы так и не родится сын… Его наследник по мужской линии — лорд Архаэль. Но я уверена, что никто из гондорской аристократии не захочет видеть его своим королем. Да и в народе — одно дело Элессар, «Саурона победитель, Минас-Тирит освободитель», — усмехнулась она, — а совсем другое — никому неизвестный и ничем не выдающийся арнорец. Его не признают в Гондоре — запомни мои слова, — Воссоединенное Королевство вновь распадется на Северное и Южное, и Архаэль ничего не сможет сделать… Гондор всегда был могущественнее Арнора, и как бы ни старался Король возродить его и усилить за счет Гондора... — Король не может не понимать этого. Полагаю, если сын так и не родится, он просто изменит порядок престолонаследия, как в Нуменоре. И принцесса Эльвинг станет первой правящей королевой в Средиземье. — Ее тоже примут далеко не все… Многое, конечно, будет зависеть от того, кто станет ее мужем. Я не столько про происхождение, сколько про характер. — Почему ты заговорила об этом?.. — Королева ждет ребенка. — Значит, все сомнения могут разрешиться намного раньше, если родится мальчик. — Или за руку принцессы Эльвинг начнутся нешуточные битвы… — Нас это не касается, Эрендис... По крайней мере — пока. (C) 2020 murzwin