ДРУЗЬЯ МОРЯ. Часть первая. ЭАРНИЛ

Следующие дни Эарнил ловил себя на том, что боится. Боится приезда Эльборона. Каждый день, идя из дома Блюстителей во Дворец и обратно, он опасался встретиться с братом и получить еще один скандал. И хотя Эльборон пока не появлялся, Эарнил понимал, что его сводный брат не из тех, кто смиряется и сдается. Теперь он уже не был так уверен , что тот не пойдет на подлость, вспоминая опустившегося пьяного мужчину средних лет, в которого превратился некогда красивый и высокомерный наследник Итилиена. — «В чем моя вина?.. В том, что я заговорил с отцом и рассказал, кто я?.. — Эарнил задумался. — Сейчас был бы капитаном Третьего Отряда. Жил вдовцом втроем с Фириэль и Матушкой. Вряд ли я женился бы на Эрендис… Хотя…» — он представил жену хозяйкой небольшого домика в Пятом Ярусе. Пришли известия с юга. Король в очередной раз разбил корсаров. «Какая же по счету эта победа над ними?.. Четвертая? Или уже пятая? — размышлял Блюститель. — Значит, скоро он вернется. А с ним — Аксантур и Гвиндор». Потом он вспомнил, что Хирлуин вернулся домой из врачебных домов Пелагрира, и решил навестить его. В тот же вечер он покинул Цитадель и направился в дом друга. Ему открыл сам Хирлуин. Худой, еще болезненно бледный, с остриженными волосами, он напомнил Эарнилу его самого в юности. Увидев его, юноша очень обрадовался. Они обнялись. — Как ты? — Уже почти хорошо. Только голова иногда еще кружится. — Не выходи пока на службу, а то я вышел с кружащейся головой... Отец не рассказывал тебе?.. — Рассказывал, — улыбнулся Хирлуин. Иримэ позвала Эарнила за стол. — От Гвиндора никаких известий?.. — спросила она. — Только то, что Король опять разгромил корсаров. — Живучие они, — сказала женщина. — Да, — согласился Эарнил. В дверь постучали, и в маленькой гостиной появились Инголд с Эделионом. — Милорд Эарнил! — ужасно обрадовался юноша, увидев опекуна, и стиснул его в объятиях. — Вы почему не в Школе? — Мы на минуту, — ответил Инголд и скрылся у себя в комнате. — Я хотела бы поговорить с тобой, — тихо сказала Иримэ, глядя на Эарнила. — Конечно. Она обернулась. Инголда не было видно, а Эделион разговаривал с Хирлуином и Дэароном. — Я о нашем младшем. Ты же знаешь… Гвиндор — сын воина, сам воин и видит воинами своих сыновей. — Да. — Но дело в том, что Даэрон другой… Ему не нравится военное ремесло. Он любит читать, любит стихи… Ему не интересно упражняться с мечом, и отец часто недоволен им. Хочет его уже совсем скоро отдать в Школу гвардейцев. Чтобы они из него сделали мужчину. — Думаешь, я смогу переубедить Гвиндора? — Может, ты бы взял его к себе в Дом писцом?.. Мне кажется, что Гвиндор смирится. Мальчик так хорошо пишет… Быстро, без ошибок, и почерк у него куда лучше, чем у отца. Эарнил вспомнил закорючки друга и невольно улыбнулся. — Хорошо, — сказал он. — Как только Элессар вернется, и у меня станет немного больше свободного времени. — Когда вернется Элессар, вернется и Гвиндор, — заметила Иримэ. — Ты права… Ну что же, пусть завтра утром приходит в Дом Блюстителей. Но не опаздывает — мне нужно будет уйти во Дворец. — Спасибо, — обрадовалась женщина. Эарнил оставил их и начал подниматься в Цитадель. Он был один, и когда услышал странный шорох за спиной, резко обернулся. «Вернется Элессар, и надо будет отдохнуть, — подумал он. — Это уже никуда не годится». На следующий день Даэрон пришел в Дом Блюстителей, и его проводили к Эарнилу. Тот приветливо поздоровался с юношей. — Попробуй переписать этот указ и не гонись за красотой. Главное — документ должен легко читаться и не содержать ошибок. — Хорошо, милорд, — ответил Даэрон, невольно рассматривая кабинет Блюстителя. Вернувшись из Дворца, Эарнил проверил работу юноши и остался доволен. Когда вечером тот ушел домой, Блюститель задумался, вспоминая еще до конца не оправившегося Хирлуина, и на следующий день попросил Даэрона прийти вместе со старшим братом. Через неделю Король наконец прибыл в Столицу, и Блюститель, подробно отчитавшись, передал ему дела и отправился к себе. Скоро в его гостиной появился Гвиндор. — Спасибо тебе! — За что?.. — Как это за что?! У нас ни у кого в роду не было митриловой кольчуги! Они же стоят целое состояние. Хирлуин просто счастлив! Будь он тогда в такой кольчуге… — Я очень рад… Как поход? — поинтересовался Эарнил, чтобы прервать изъявления благодарности, из-за которых ему было неловко. — И не спрашивай! — отмахнулся Капитан. Друг удивленно посмотрел на него. — Что-нибудь не так? — Ну, как тебе сказать… Элессар же потащил с собой Гнаружина. Хотел его показательно казнить в Умбаре. — И? — Тот сбежал. — Сбежал?! — Ага. Из тюрьмы. Только учти, Элессар не любит про это вспоминать. — Как же он умудрился?.. — Ты у меня спрашиваешь? Я не знаю. Но Аксантур был ужасно недоволен. — Еще бы. — Брали его живым, бедняга Хирлуин чуть жизнью не поплатился… И все, можно сказать, попусту... — Гвиндор негромко выругался. — М-да… — Но, как ты понимаешь, все у нас замечательно, мы победители, умбарцы нас боятся… — Понимаю, — кивнул Блюститель. — Да, послушай… Ты зачем это Даэрона писцом взял? — Он грамотный, с хорошим почерком. Я его хорошо знаю и доверяю ему. — У нас в роду все были воинами. — У тебя Хирлуин хороший воин. И Инголд. — Я не хочу, чтобы мой сын стал писакой. — Что в этом плохого. Хороший писарь… — Хороших писарей пруд пруди. — Совсем нет. Поверь мне, грамотных, ответственных людей с приличным почерком не так много. — А что сложного? Берешь и переписываешь. — Переписывать тоже нужно уметь. К тому же лучшие писари становятся секретарями, а то и советниками, и часто сами составляют документы, которые Король, Блюститель, Казначей просто подписывают. И, признаюсь, переделывать их некачественную работу, если такое случается, совсем не весело. — Я не могу себе представить Даэрона писцом. — Не надо представлять. У него получается, и для его возраста — весьма неплохо. — Это, наверное, Иримэ… Да? — Капитан внимательно посмотрел на Эарнила. — Не совсем. Мне нужен был хороший писарь, который со временем мог бы вырасти в секретаря. — Воинов уважают. Они нужны стране. — Умные люди тоже нужны стране. — Я хочу, чтобы Даэрон стал настоящим мужчиной. — Я, по-твоему, не настоящий? Я перо держу в руке на порядок чаще меча. — Ты воевал хотя бы в юности. — Никогда не любил воевать. — Слушай, пока не поздно… У него и так с владением мечом не очень было, а он уже две недели не упражнялся. — Тем более... Если у него не идет военное дело. — Он просто не хочет этим заниматься. — Гвиндор, трудно отдавать всего себя делу, к которому у тебя не лежит душа. — Понимаю, у него душа лежит к бумажкам. — Гвиндор… Он должен стать писарем, это его призвание. — Я понимаю… На твоей стороне власть. — Разве я когда-либо злоупотреблял ею?.. Тем более в отношении тебя. А вот ты сейчас пытаешься злоупотребить отцовской властью. Ты навязываешь сыну занятие, которое не подходит ему ни по характеру, ни по способностям. Капитан насупился. — Возьми Эделиона. Он сильный, ловкий, смелый. Он воин, это его призвание. Ему нравится упражняться с оружием, он мечтает стать гвардейцем. Я всегда поддерживал его в этом, хотя он неглуп. Для меня же Школа гвардейцев была наказанием, как и стояние в караулах… Так будет лучше для Даэрона… Поверь… Какое-то время они молчали. — Говорят, ты забрал племянника? — наконец заговорил капитан. — Король настоял на этом. И, полагаю, для мальчика, так лучше. — Бедная Фириэль возится с ним круглыми сутками. — Эрендис была готова взять его на себя, но Эльборон наговорил сыну глупостей, что она ведьма. К сожалению, Эктелион боится и ее, и меня. — Зря его признали. Прости уж, конечно… Но не надо было тебе вмешиваться. — Может быть. Но, надеюсь, у Принца и Фириэль получится воспитать его. — Сомневаюсь. — Гвиндор, в Эмин-Арнен им никто толком не занимался кроме няни. Эльборон пьет и охотится. — Про это я слышал. Мне он никогда не был симпатичен из-за своего высокомерия, но что он докатится до такого... — Мне тоже очень жаль. На этом друзья расстались. Эарнил ушел в кабинет и начал читать письма. Первым было послание от Минастана. Он писал, что в деревню, приютившую Кириона, был отправлен посыльный, который отвез щедрое вознаграждение семейству Туора, Старейшине и всем в селении, кто так или иначе помог мальчику. Наместник сообщил также, что найдены родители трех из шести детей, похищенных торговцем. Детей-сирот тесть отправил в хороший приют под Пеларгиром. «Хоть что-то доброе», — вздохнул Эарнил. Он просмотрел остальные письма, написал Минастану ответ с благодарностью и отправился к жене. Эрендис учила играть Фэамира на маленькой арфе, и у того даже что-то получалось. — Этот маленький разбойник почти не подпускает Фэамира к Фириэль, — сказала жена. — Надеюсь, это пройдет. — Если он упрямый в отца… — Мне кажется, что можно найти ключик к душе почти любого ребенка. Просто бывают очень непростые дети. К январю Эрендис более-менее оправилась, чего нельзя было сказать об Эарниле. Он так и остался ужасно тощим и бледным, и к тому же от пережитого у него начали сильно выпадать волосы. — Скорее бы уже лето… — сказала жена, глядя на него, когда после празднования дня рождения Фириэль они остались одни. — Думаешь, поможет? — Море тебе всегда помогало. — Только оно чуть не забрало Кириона... — Нет, оно могло забрать его, но пожалело и оставило его тебе. — Жена подошла и положила ему руки на плечи. — Наверное… Если бы Кирион утонул, я бы никогда больше не смог видеть море по своей воле. — Когда же у тебя перестанут выпадать волосы?.. — задумчиво произнесла она, снимая с его головы обруч. — Надо их остричь, и все. — Уверен? — Если найдется чему отрасти — отрастут. Эрендис ненадолго отлучилась и вернулась с ножницами. — Ты хочешь сделать это сама? — Ты возражаешь? — Нет… — Насколько коротко? Она стригла неспешно и деликатно. «Интересно, что у нее получится?.. — пронеслось у него. — У меня, в отличие от Кириона, волосы почти прямые и просто так лежать не будут». — Готово, — спустя почти час сказала она. Эарнил поднялся и подошел к зеркалу. На удивление получилось довольно аккуратно. Волосы длиной примерно полдюйма равномерно покрывали его голову. Глядя на свое отражение, он вспомнил отца с едва отросшими волосами после расправы роханцев. На следующий день перед завтраком дети с интересом рассматривали его. — Теперь Ваша очередь, отец? — спросил Кирион, который снова обзавелся локонами. — Да, малыш,— ответил Эарнил и потрепал мальчика по волосам. — Отец, так же некрасиво, — вздохнула Эарвэн. — Они отрастут, а пока они все равно не очень хотели оставаться у меня на голове. Фириэль молча подошла к отцу, погладила по голове и поцеловала. Он обнял ее. Эарнил оказался прав, и приручение Эктелиона заняло много времени. Мальчик более-менее привык только летом. В начале июня вся семья снова уехала в Пеларгир. Эрендис с Кирионом, Фэамиром и Эарвэн остановились у Минастана, а Фарамир с женой, Фириэль и детьми Эльборона — в поместье. С Эарнилом остался Эделион, вступивший в ряды гвардейцев Цитадели. Инголда тоже приняли в Цитадель, правда у Блюстителя были подозрения, что Гвиндор просил у Суриона за второго сына. Наконец Элессар позволил Блюстителю уехать к семье, причем на неделю раньше, чем тот предполагал. Эарнил немедленно отправился в Пеларгир. Его не ждали и потому не встретили. Вместе с маленькой свитой он добрался до дома Наместника, где ему навстречу сбежались радостные дети. — Где мама? — спросил он, видя, что Эрендис не вышла. — У себя, она ужасно обрадуется!.. — выпалил Кирион. Эарнил поспешил к ее покоям и застал жену сидящей у окна с шитьем. — Уже?! — радостно воскликнула она и поднялась ему навстречу. Закатное солнце светило в окно у нее за спиной, очерчивая золотом ее силуэт. На Эрендис было лиловое платье, подхваченное под грудью и ниспадавшее спереди складками. Эарнил узнал его: она любила носить его, ожидая дитя. Он невольно посмотрел на ее живот. Ждет?! Или кажется?.. Он подошел, обнял ее и положил ладонь на ее чрево. — Ты же говорила, что Фэамир наш последний ребенок… — Ты расстроен, что я ошиблась?.. — Нет… — он поцеловал ее. Жена встревоженно изучала его. Несмотря на то, что со времени плена прошло почти девять месяцев, он так до конца и не поправился. Они поужинали с детьми и вернулись к себе. Эарнил помог ей раздеться. — По-моему, он родится не зимой… — сказал он глядя на нее. — Нет. В октябре. — Это… — Узнаешь, когда придет время. — Опять ничего не сказала… — вздохнул он и лег. Эрендис решила задержаться в Пеларгире и родить ребенка там. Эарнил написал письмо Элессару и просил позволения остаться с женой. Он не очень рассчитывал на снисхождение, но, к его изумлению и радости, Король не возражал. Счастливый Эарнил почти все время проводил с детьми. Они плавали и ныряли, катались на лодке, в нежаркие дни ездили верхом и гуляли по окрестностям. По вечерам, когда становилось совсем темно, он купался вместе с Эрендис. Погода в этот раз благоволила им, и даже октябрь был теплым и солнечным. Схватки начались утром. После прошлогоднего плена у Эарнила уже не было сил переживать, да и, глядя на теплое, нежаркое солнце и сияющее море, он не мог поверить, что в такой день все может плохо закончиться. Он сидел на террасе и читал окружившим его детям. Через несколько часов пришла Фириэль и позвала отца. — Все хорошо? — Да. — Кто родился? — Мама просила не говорить. Эарнил усмехнулся. Скоро он оказался у дверей спальни и вошел. Эрендис держала на руках младенца. — Теперь я могу узнать? — Да. Это девочка. — Имя у нее уже есть. — И какое? — Я еще почти тринадцать лет назад назвал третью дочку Амариэ. — Значит, дождался. — Эрендис протянула ему малышку. Когда Эарнил вышел, он чуть не стукнул дверью Эарвэн и Кириона. — Кто это? Это мальчик? Или девочка? — дети засыпали его вопросами. — А имя будем придумывать? — спросил Кирион. — У нее уже есть имя. — Это девочка? — спросила Эарвэн. — Как ее зовут? — не отставал сын. — Амариэ. — Так не интересно… — Мне всегда очень нравилось это имя, и я хотел так назвать дочку. — Она хорошенькая? — Да. — А похожа на маму или на Вас? — Увидим, когда подрастет. Следующие дни отец сам гулял, а вернее, сидел в галерее с малышкой на руках. У нее были почти черные, как у него, Фириэль и Фэамира глаза и волнистые темные волосы. «Она похожа на Фириэль, когда та была маленькой, — подумал он. — Фириэль зимой уже будет двадцать... Эарвэн исполнится шестнадцать, Кириону — тринадцать, а Фэамиру — пять. Через несколько лет у меня может появиться внук или внучка…» Минастан, Фарамир и Альмариан были счастливы, но отца и мать тяготило состояние Эарнила. Сын прожил у моря больше трех месяцев, чего никогда не случалось прежде, и даже теперь не выглядел здоровым. Когда сын еще только приехал в Пеларгир, Альмариан велела слугам выжимать Эарнилу сок из зерен граната, но казалось, это никак не помогло. — Почему он такой бледный?.. — сокрушалась она. — Он пережил такое страшное потрясение, был ранен… — ответил Принц. — Фарамир, прошел уже год… Даже больше… Я так надеялась, что три месяца на море исцелят его. — Будем надеяться, что его исцелит маленькая Амариэ. Я давно не видел его таким радостным. Но в действительности отца тоже беспокоил изнуренный вид и бледность Эарнила. Через месяц после рождения Амариэ они сели на корабль и благополучно вернулись в Столицу. На посту в Фонтанном дворе, у Дерева, как раз стоял Эделион и радостно приветствовал их. Сразу после окончания дежурства он поспешил к Эарнилу. — Можно на нее посмотреть? — Конечно. Фириэль принесла сестренку. — Как она похожа на тебя… — сказал Эделион. — Может быть, — ответила девушка, — но у меня не волнистые волосы. Эделион бережно взял крошечную малышку на руки. — Какие же они маленькие… — Да, — улыбаясь ответила Фириэль. Амариэ росла здоровой и спокойной. Эрендис сама возилась с малышкой. Рождение девочки вернуло ей силы, и почти ничего в ней теперь не напоминало о пережитом. (C) 2020 murzwin