***
«Герман почувствовал дикий ужас и злость на время, которое вновь опередило его на считанные минуты. Он ласково оттолкнул от себя дочь и вновь посмотрел в сторону кабинета. Сквозь дверной проём на него устремилась пара голубых глаз. Людмила смотрела на него не то с испугом, не то с мольбой, не зная, что отвечать офицеру, сидящему напротив. Тот терпеливо ждал её ответ, нервно постукивая карандашом по зубам. — Людмила, Вы слышите меня? Расскажите, почему Вы остались в этом доме без матери? Герман продолжал стоять неподвижно, ожидая ответа Людмилы. Вихрь в его голове не позволял разуму взять вверх и осознать, почему данный вопрос был столь важен. — Я… это был мой собственный выбор, сеньор, — пожала плечами Ферро, наконец переводя взгляд на мужчину. — Я не захотела оставаться с матерью до тех пор, пока не приедет мой отец. — Чужие люди для Вас роднее матери? — в голосе Кастени проскользнула усмешка. Людмила почувствовала, как его пронзительный взгляд превращается в презрительный, и невольно поёжилась. Она не понимала, к чему клонит офицер. — Впрочем, раз Вы сами так пожелали… — он сделал акцент на «сами», делая вид, что что-то небрежно записывает в папку. — Вы часто виделись с сеньоритой Анхелес Сарамего. Не замечали ли Вы её подозрительное поведение накануне аварии? Герман вскинул брови. Дорогое сердцу имя словно окатило его холодной водой. Он впился глазами в затылок офицера, изо всех сил стараясь понять, к чему были эти расспросы. Вена на его виске вздулась от напряжения. — Нет, — ещё один правдивый ответ от Ферро. — Я имею в виду… Вы находились на заднем сидении, как Вы сами это утверждаете, — Кастени притворно полистал страницы загадочной папки. — Возможно Вы видели, как Анхелес превысила скорость на перекрёстке? Резкий кашель оглушил дом, и Кастени подпрыгнул на месте. Людмила испуганно посмотрела на Германа, который поперхнулся от неожиданного и глупейшего вопроса.Он пришёл подстрекать Людмилу. Он хочет обвинить в аварии Анджи. Возможно, что Присцилла сама настраивает Кастени на подобное расследование?!
— Простите, не хотел мешать, — Кастильо с нарочитой одышкой буквально забежал в кабинет, протягивая руку офицеру. Тот, с подозрением взглянув на Людмилу, нерешительно пожал ладонь, продолжая сидеть на месте. Ферро почувствовала лёгкое облегчение: она поняла, что и Герман догадался о странном допросе, который явно тёк не в то русло. — Сеньор, я не дозвонился до Вас, но мне необходимо было срочно допросить девушек об аварии, так как они выступают по этому делу первыми свидетелями, а их показания могут дать много деталей для расследования, — Кастени поджал губы, переворачивая исписанную страницу. Это заметил Герман, но не подал виду. Его глаза пугливо метались по кабинету, словно искали спрятанный предмет. — Понимаю, — быстро проговорил Кастильо, жестом приглашая Людмилу встать. Та помедлила, но всё же послушалась мужчину и подошла к нему. Его руки инстинктивно легли ей на плечи, словно защищая от нападок Кастени. — Я отлучался по делам, а девочки остались дома. Мы стараемся не беспокоить их сейчас, врачи просили поберечь их психическое состояние, — тонкий намёк не мог пройти мимо Кастени. Тот противно ухмыльнулся. — Чем раньше мы соберём свидетельства, тем быстрее найдём причины случившегося с Анхелес Сарамего, сеньор Герман, — невозмутимо пожал плечами мужчина. — Или Вы не хотите? — его глаза, словно стрелы, старались поразить его в этой игре. — Кстати об Анджи… — голос Германа чуть дрогнул, но он ещё сильнее сжал плечи Людмилы, стараясь держать себя в руках. — Мы решили, что возьмём перерыв в расследовании дела. Глаза Кастени непроизвольно расширились. Это случилось лишь на мгновение, но Герман уловил испуг в его глазах. Растерянность. Подставной офицер явно не ожидал такого поворота событий: — Позвольте? — Дело в том, что ей становится хуже. Мы с девочками посоветовались и решили, что сейчас всё наше внимание будет уделено только её самочувствию, — Герман наконец-то посмотрел в глаза Людмилы, всеми силами стараясь внушить ей веру в свои слова. Он снова врал: как и в тысячный раз придумывал новую отговорку и нервно, но мастерски лепетал лживые фразы. Однако впервые за три года он лгал во имя любви. Сейчас ему больше всего не хотелось, чтобы в жизнь Анджи грязными пальцами вторгался кто-то посторонний. И Людмила, слава Богу, так быстро поняла его взгляд, что спокойно кивнула Кастени: — Здоровье Анджи для нас важнее любой аварии. На секунду Герман подумал, что впервые за долгое время он делает всё правильно».***
Солнечный день лениво растягивался: жуткий ветер стих ещё на прошлой неделе, а сегодня яркие лучи приятно согревали студентов Студии на площади перед её входом. Наступал второй месяц осени, но зима, казалось, была ещё далеко: никому не хотелось прощаться со столь жаркой температурой и облачаться в длинные пальто и тёплые свитера. Кастильо шёл мимо поющей молодёжи, которая старательно распевалась возле одной из скамеек, шурша партитурами. Неподалёку от них расположились первокурсники, в поте лица повторяющие позиции для очередного экзамена у Грегорио. Жизнь в Студии продолжала идти своим чередом, и Германа это удивляло: атмосфера в их доме совершенно не походила на ту, что располагалась на его глазах. В коридоре он так и не решился посмотреть на кабинет пения, посчитав, что это подарит ему лишние переживания и собьёт с толку. Однако сердце дрогнуло, когда его взгляд всё же зацепился за одиноко стоящий синтезатор посреди пустого класса. Каких-то пару недель назад они стояли там вместе, и он едва не поцеловал её.***
— Время уже семь вечера, боюсь, что сегодня уже поздно для поиска адвокатов или детективов. Нужно решать это уже завтра утром, — Пабло допивал четвёртую кружку уже с остывшим чаем. Его глаза налились кровью от усталости, а пиджак почти сполз со спинки стула, но мужчина не обращал на него внимания. Кастильо постарался рассказать ему всю ситуацию, которая обострялась вокруг Анджи. Подстрекательство Кастени и ложность его профессии усугубляли сложность решения проблемы. Они не могли обратиться в полицию, так как понимали, что в их руках мало достоверных аргументах: вряд ли настоящие офицеры поверят в Санту-Барбару, построенную на взаимоотношениях между женщинами Германа. Более того, в его доме продолжала оставаться Людмила практически на птичьих правах. Полиция могла бы заинтересоваться и её правомерным нахождением в чужом доме. Лишние разборки были ни к чему. — Я поговорю с Брендой, — кивнул Галиндо, о чём-то думая. — У неё должны быть связи, она неплохой продюсер и много общалась с разными людьми в своё время. Возможно, через сарафанное радио мы найдём людей, которые помогут защитить Анджи. — Спасибо, — Герман слабо улыбнулся, искренне благодаря Пабло за поддержку и готовность помочь. Он понимал, что директор всё равно испытывает к нему недоверие и даже считает его в какой-то степени виноватым в том, что произошло, но его старания и миролюбие заставляли Кастильо держаться за этого человека. — Главное, чтобы Кастени не опередил нас и не успел собрать новых лживых аргументов против Анджи, — Галиндо покачал головой, не веря, в какую передрягу попала его близкая подруга, которая даже не подозревала обо всей ситуации и находилась сейчас в медикаментозном сне. — Он угрожал передать дело выше, так что не знаю, сколько у нас времени, — вздохнул Герман, вспоминая уход лживого офицера. После неожиданного известия о прекращении дела тот злобно заявил, что они попросту теряют возможность отомстить нужным людям и вводят следствие в заблуждение. Перед тем, как хлопнуть дверью, он ещё долго грозился отдать дело другой инстанции, которая «заговорит с ними по-другому», и подобные угрозы заставили Германа немного насторожиться. Под его рукой не было надёжного адвоката, который смог бы помочь защитить их хотя бы на короткое время. — Тогда нам нужно действовать ещё быстрее, — кивнул Пабло, забирая чай, к которому Кастильо так и не притронулся.