Mes que un club

Люди небольшого роста подразделяются чётко на тех, кто похож на обезьянок (обычно такие идут в спорт высоких достижений) и морских свинок. Будем говорить откровенно, этот парень был похож на морскую свинку больше других: короткое тяжёлое тело, поставленное на короткие мощные ноги и снабжённое короткими сильными руками, большая голова и короткая шея. Густые лохматые чёрные волосы, широкие брови и большие, почти чёрные раскосые глаза. Заметный нос и маленький рот. Ну, скажите, что не свинка! Правда, если выпустить эту свинку на поле, сразу становится понятно, что этот грызун — из боевых пород. Бросается в гущу событий, отнимает, оттирает, вырывает мяч, охраняет его с ревностью добермана и раздаёт отменные передачи. Быстро перебирая короткими ножками, летит над полем со скоростью, которую бывает сложно набрать сразу многим длинноногим коллегам… И имя этой свинке — Деку. Деку — негативист. При попытке заговорить с ним о детстве, он превращается в разъярённого дикобраза (они тоже родственники свинкам, кстати говоря). Спроси, как прошёл день, и, скорее всего, будешь проигнорирован. Предложи авантюру… Впрочем, на авантюры он неспособен. По крайней мере, с стороны так кажется. Деку — оптимист. Полуночничает почти всё время. И ладно бы он прожигал жизнь и гробил здоровье. Нет же! Читает книги и комиксы, изучает записи прошедших матчей, проверяет что-то, разучивает новые финты. Просыпается, когда уже нужно бежать на тренировку, а в результате может даже опоздать. И хрен ему что-то скажет. Смотри пункт первый. Посланным никому не охота быть. Деку похож на Марадону. Внешне — очень. Немного — по игре. По жизни, пожалуй, что нет. Деку светлый. Не как яркое солнце, сияющее в полуметре над ним, в глазах безумного гения своего поколения Рональдиньо. Его свет незаметен со стороны.Он похож, наверно, на планету. С недружелюбной атмосферой и тёмной поверхностью, но с горячим ядром большого, умеющего любить, сердца. — Мне не нравится имя «Деку», — говорит Рональдиньо. — Давай будем звать тебя… хм… Скажем… Робин? — Не буду спрашивать, почему… — вздыхает Деку, не желая продолжать разговор. — Должен только отметить: Ты точно не Бэтман, дорогуша. Он появляется в команде не намного позже, всего на полсезона. Сидит скромно на скамейке, никогда не опаздывает, а, когда выходит на поле, не деля тренировочные матчи и настоящие, показывает очень высокий класс. Сильный — очень. В то время, когда все нормальные люди наворачивали круги по стадиону и тренировали дыхалку, он имел возможность только тягать тяжести, отрезанный от нормальной жизни сложным лечением. Но, вот, все испытания позади, и он бегает и играет со всеми, удивляя работоспособностью, талантом, целеустремлённостью… Он меньше других похож на коротконогого грызуна с ацтекских барельефов. Он похож, пожалуй, что на ламу. Вот серьёзно. Обаятельный и милый, отстранённый и даже в некоторой степени надменный. Спокойный, с самой задорной и доброй в мире улыбкой… Лионель Месси. Лео. Аргентинский львёнок с тёплыми влажными глазами с отстранённым взглядом, маленьким заломом между густыми бровями и тёплыми густыми волосами на тон темнее щетины, лохматыми, упругими, не промокающими ни от дождя ни от пота. Лео — оптимист. Он верит в то, что всё будет хорошо. Он верит в себя и в свою команду. А во что ему, собственно, верить? Лео — позитивист. Даже о временах раннего подросткового возраста, болезни, переезда, проблем, он говорит с улыбкой. Ведь у него всегда с собой футбольный мячик и пара бутс. Лео странный. И меньше всего на свете он похож на морскую свинку. Да и на обезьянку тоже. *** — Хочу, чтобы однажды в нашем клубе, — недовольно ворчал, поправляя безвольно висящего на его спине одноклубника, капитан, — появился, наконец, человек, который был бы моложе меня, выше и, главное, сильнее. И ещё главнее, — он остановился, чтобы отплеваться от курчавой пряди, попавшей в рот, — чтобы он был наивным и добрым. И ещё лучше — тупым, чтобы не задумываясь таскать это тело с вечеринок до дома! — Спокойнее, кэп, — хихикает друг и товарищ, проводит по коротким чёрным волосам, отпускает пальцы своего спутника, который моментально останавливается и оглядывается на старших. — Во-первых, тело или нет, но он лучший полузащитник своей сборной и претендент на звание лучшего полузащитника сезона Ла Лиги, — возвращается к капитану, подхватывает и убирает от лица прядь длинных кудрявых волос, заглядывает в глаза, треплет по волосам перебравшего товарища. — Во-вторых, он же не пьяница, просто не умеет пить! — Это правда, Карлес, — третий тоже подходит к ним, и яркий уличный фонарь выхватывает из полуночной темноты чистый блеск тёмно-серых глаз, причёсывает короткие тёмные волосы, поблёскивая на вспотевшем в душной летней ночи высоком лбу. — Ни у кого пока не получалось проследить, чтобы, поклявшись пить только пиво, он не заливал в себя многосоставный шот через пару часов. Я наводил справки, в «Порту» было то же самое! Капитан закатывает глаза, прикидывает, сколько ещё до ближайшего жилья кто-то из его спутников, обессиленно вздыхает. Тело на закорках недовольно ворочается, поднимает голову с мягкой подушки шевелюры капитана, не открывая глаз, прислушивается к происходящему. — О, проснулся! — Карлес немедля сгружает ношу на асфальт, и тот, не устояв на ногах, оседает на парапет. — Доброе, мать твою, утро! Какого чёрта я вынужден который раз тащить тебя через полгорода… — Третий, — хрипло отвечает тело, открывает сначала один большой, тёмный раскосый глаз, потом другой. — Ты таскаешь меня так третий раз: с победы над «мышками», с чьй-то днюхи и, вот, сейчас. Вот сейчас, это День рождения клуба. Собирались посидеть тихо, послушать музыку, попить вина… Ну, конечно… Как говорил какой-то юморист, из невинного «попьём чайку вдвоём» сбылось одно слово — «попьём». И ведь, главное, капитан и сам не жалел о том, что быстро променял бокал вина на бутылку виски, а камерного штатного ди-джея на шумный концерт… С ним пили, устроившись в ложе вип-балкона большого концертного клуба, в сущности его спутники и по совместительству близкие друзья. Они же и услышали сквозь грохот инструментов внизу грохот опрокинутого столика сзади. — Всё в порядке, — пытался сообщить одноклубник, опираясь на ладони, пытаясь подняться. Тело казалось ему, должно быть, невесомым и мягким, точно обколотым обезболивающими. Как он пожалеет на утро о том, что позволил себе аккуратно подняться из-за столика, чтобы привлечь внимание официанта, а потом, потеряв ориентацию в пространстве, сесть мимо стула и рухнуть, увлекая за собой и стол и стул. — Я сейчас встану! Со мной всё хорошо… Ну да, конечно… Карлес быстро понимает, что вечеринка окончена по крайней мере, для него. Проворно подцепив Деку под руку, тащит в туалет, вручает пинтовый бокал с холодной водой. Прикрыв глаза, долго слушает, как лучшего полузащитника Ла Лига выворачивает наизнанку. Подняв с пола за шкварник, взваливает к себе на спину. Когда выходит на улицу, обнаруживает своих спутников — Хави и Иньесту. И, если совсем честно, от души благодарен им за решение покинуть праздник вместе с ним. Где-то очень глубоко в душе. — Как ты? — чуть смягчившись, интересуется капитан. Трогает мокрых холодный лоб одноклубника. Тот пытается увернуться от прикосновения, опирается на протянутую руку, встаёт. Ловит с полминуты равновесие, но стоит. Поняв это, криво самодовольно улыбается, трёт глаза. — Ничего, жив! Если вернёшь мне барсетку, вызову такси и свалю от вас. Сможете вернуться в клуб! — Ну уж нет, я взял на себя ответственности, и я её донесу. Я — не ты! И до моего дома уже два шага осталось… Глубоко внутри лучшему полузащитнику Ла Лиги было стыдно. Он понимал, что творит дичь, но, почему делает это, он объяснить не мог. Вроде даёт слово, что всё будет в порядке, что не будет творить дичь и вообще закажет большой бокал пива или бутылку вина и будет цедить потихонечку где-нибудь в уголочке… А потом находит вдруг какая-то странная злость где-то на границе между «меня недооценивают» и «я — ничтожество, что я забыл на этой Земле?!», в мозг впиваются миллионы мыслей и чувств, парализуют волю, выкручивают душу… И, вот, он уже сам не замечает, как подзывает официанта или идёт к стойке сам, заказывает порцию рома или многоэтажный шот, один, другой. Боль в душе, конечно, никуда не девается, но на какое-то время отступает под натиском сильного головокружения и боли в желудке, потери сознания или крепкого сна. Хорошо, когда на утро ничего не помнишь, но Деку помнит всё. И потому, опираться на руку капитана и ловить на себе непонимающий взгляд по-настоящему стыдно. Другой разговор, что говорить об этом он не видит никакого смысла. *** Сон был тяжёлый. Друзья из сборной смотрели с осуждением, великий тренер говорил что-то о том, что подобное поведение неприемлемо для великого футболиста. Клуб, все, кто был сейчас рядом, отворачиваются и не желают помогать. Сюрреально распадающееся на части тело, скользит в пропасть уничтожающих мыслей. И последнее, что видит он перед собой — грустные тёмные глаза человека, с которым он не удосужился за осень сказать и пары слов, хоть и видел его каждый день, играл с ним и видел в нём… — Подъём! — громкий голос капитана ворвался в сон, разрушая последнюю красивую, трогательную, но такую грустную картинку. — Давай, живо вставай, марш в душ и на тренировку! — На тренировку, — Деку медленно стащил одеяло с головы, сел на выделенном ему диване. Большая беспородная собака моментально взгромоздилась рядом и принялась бить длинным лохматым хвостом. — Отвали, волосатое чудовище! — Если ты это собаке, она не любит такого обращения, — усмехнулся, зайдя в комнату, Карлес. Наверно, впервые в жизни Деку видел капитана с хоть сколько-то прибранными волосами. Выглядело непривычно. — Если мне, имей в вид, график составляю не я, а тренер, но я могу сделать так, что ты будешь чувствовать каждую свою косточку на протяжении всей следующей недели. — Мне достаточно, что я чувствую сейчас каждый сосудик в своей голове, — проворчал Деку, примериваясь, как спихнуть собаку. В этом доме, кажется, ей позволяли слишком многое… — Вот именно, так что, давай, вставай. Сейчас начало девятого. Тренировку назначили на полдень. Надеюсь, оклемаешься к этому времени… Так что, подъём! Спихнув, наконец, собаку, Деку рухнул обратно на подушку и, поняв, что уснуть обратно ему не дадут не только пронизывающий взгляд капитана, но и внутренняя ответственность, нехотя сполз с кровати и утопал в сторону гостевого душа. *** К полудню, после внушительной чашки кофе, отменного завтрака и, как ни странно, прогулки с собакой, голову действительно отпустило. Они приехали даже рановато, и теперь наблюдали в окно придорожной кафешки, как к базе подползают автомобили других участников команды. Приходить вовремя не было в привычке ни одного ни другого, а общение с тренером и тренировка в зале предполагали возможность выпить чаю и даже съесть по паре галет. — Мы зайдём через несколько минут после назначенного времени, — вещал, кроша печенье, Деку, — а Андрес скажет: «Да как вы можете опаздывать?! Капитан! Надежда Барселоны! Уже 15 минут!». А Хави скажет: «Уже 15 минут? Почему ты меня не разбудил?!». А Лео скажет: «15 минут?! Я ещё утром приехал! Почему никто не приехал утром?»… — А потом придёт Ронни, и все заткнутся, — беззлобно хохотнул Карлес, допивая чай. — Потому что гениям можно всё… А ведь Лео действительно уже приехал. Они видели, как он выходил некоторое время назад, наверно, с каким-то поручением от тренера. Маленький, компактный, лёгкий, светлый… Именно такой, каким он был во сне. Только не грустный. И взгляд из-под густых бровей с провалом маленькой недовольной морщинки совершенно не такой разочарованный. Напротив, внимательный и очарованный. Он каждый день будто смотрел какой-то фильм о фантастических технологиях далёкого будущего. — А он милый, — медленно произносит Деку, проводив взглядом возвращающегося парня. — Месси-то? — Карлес пытается удержать расслабленную улыбку, но мышцы инстинктивно подтягиваются с такой силой, что даже сидеть, откинувшись на спинку стула, становится невозможно. — Милый, очаровательный… Ему всё так легко даётся. Любому из нас пришлось бы пахать как проклятому. Кроме Ронни. Ему тоже всё легко. Но Ронни не щадит себя, уничтожает планомерно и безжалостно… А Лео, мне кажется, не способен на такое. Он странный… Но, ты прав, он… милый. К воротам подползает хорошенькая небольшая машинка с подушечкой с каталонским флагом под задним стеклом. Достаточно узнаваемая для того, чтобы люди запоминали её, а не водителя. Милого бледного парня с тёмно-серыми глазами и высоким восковым лбом. Одного из тех, кто всегда был счастлив пахать как проклятый на благо родной земли и родного клуба. Именно в такой последовательности… — Андрес, — Деку тоже узнает транспорт товарища по диспетчерской линии. — Допиваем чай и идём. — Да… — Карлес пытается расслабиться, но не выходит. Последняя новость, которую он узнал накануне, не давала ему покоя до сих пор. — Ты знаешь, что они с Хави теперь живут вместе? — Теперь знаю, — Деку улыбается так, будто в его мироощущении ничего не изменилось, смотрит на горку крошек, в которую превратилась овсяная галета под его пальцами, берёт другую, полностью засовывает в рот. — Это хорошо, если они будут чувствовать друг друга глубже, они будут лучше взаимодействовать на поле. Карлес втягивает воздух, допивает чай, накидывает на плечи куртку и ждёт, когда собеседник оставит деньги за чай и печенье. Опаздывать сознательно он тоже не умеет. *** Лео до самого вечера чувствует тянущую боль в висках. А ведь выпил накануне только пару бокалов сухого вина. Как, впрочем, всегда. Правила вызубрены и неукоснительно соблюдаются. Жаль только, что сказали о том, что они существуют, так поздно. А ведь раньше ему казалось, он просто тупой, неталантливый, заторможенный, не умеющий общаться и очень больной ребёнок, чья судьба, в принципе предрешена… И вдруг… Переезд, обследования, лечение… Правила. А вместе с ними — первый приятель, высокий и тощий как пожарная каланча. С большими ярко-серыми глазами и настолько густыми русыми волосами, что они не промокают под дождём. С сердцем, горящим патриотизмом и огненным желанием помогать всем вокруг, даже маленькому и нескладному приятелю, из которого кому-то пришло в голову лепить нападающего. Правила очищают сознание. Следование им — залог успеха. Режим. Планомерное, медленное движение наверх. Друг уезжает в страну, где всё время идёт дождь и говорят на языке, на котором говорят все вокруг, но не говорят здесь. Пустота обступает снова. Правила надёжно защищают, оставляя снаружи страх возвращения болезни и одиночества. Внутри — холод и отстранённость. Он действительно смотрит фантастический фильм о технологиях далёкого будущего, не понимая, что жизнь уже готовит ему в этом фильме самую главную роль… Кошмары. Они снились редко. Когда снились, он просыпался и больше не мог уснуть. Изредка писал другу СМСки, но, как правила, ответ получал только утром. Чаще всего, сидел и смотрел записи прошлых игр, пытаясь понять, где и кто совершает ошибки, почему и, как этого избежать. Точно так он встретил и это утро. Ему снилось, как рушатся мосты вокруг. Как стихают голоса тех, кто поддерживает сейчас. Как почему-то возвращается болезнь, и он снова становится никому не нужен. Как весь мир, и даже этот человек с насмешливыми тёмными раскосыми глазами, такой же невысокий, как он сам, смотрит сверху вниз… От таких кошмаров потом не спится по нескольку дней. И виски ноют не меньше, чем от пары бокалов регламентированно сухого вина. — Ты на машине? — вырывает из своих мыслей Деку. Разница в росте не больше четырёх сантиметров, но всё равно кажется, что он смотрит сверху, с высоты разницы в возрасте и опыте. — Я вчера перебрал и ночевал не дома… Может быть, подкинешь? — Я не вожу, — осторожно произносит Лео. — Я вызову такси. Если хочешь, ты можешь поехать со мной. — У меня встречное предложение, — ехидно улыбается собеседник. — Мы вызовем такси и погуляем где-нибудь? Ты голодный? Наверняка голодный! Можем заехать в мой любимый ресторан! Там подают португальскую кухню, и готовят очень прилично! Лео хотел было ответить. Ему хотелось пообщаться с ним, узнать его, может быть, попробовать подружиться… Проверить себя и мир. У него были подозрения, что причина их дружбы с Жераром крылась в бескорыстной доброте последнего. Хотелось проверить это. Но, желательно не нарушать при этом правила… Лео уже собрался было ответить, как между ними материализовался будто из воздуха Рональдиньо. Самый высокий в команде, он выглядел жирафом в львином прайде. Хищным жирафом. Пылающим жирафом. — Португальская кухня? — заливистый смех. — Энди, ты серьёзно? Пойдёмте лучше в бразильский бар? Я вас даже отвезу! Сказать, что Деку вспыхнул, ничего не сказать. Тёплый взгляд красивых глаз моментально становится жгуче-ледяным. По широкому тёплому лицу пробегает холодная тень. — Ну уж нет! — выпаливает, чуть не отпрыгнув. — Поверь мне, детка, ты в этой стране — единственное бразильское, что я готов терпеть! Лео всё ещё собирался ответить, когда Деку выскочил из раздевалки. — Ну, и что это было? — вместо повисшего в сознании ответа на вопрос Деку выдавливает Месси. — Внутряк, — продолжая хихикать, отвечает Ронни и поясняет, видя озадаченный взгляд нападающего: — Он родился и вырос в Бразилии, между прочем, не в самом бедном районе! А, когда переехал, сразу взял португальское гражданство и теперь слышать не хочет о нашей общей родине! — Может, у него есть причины, — Лео старается не встречаться с Ронни взглядами. Его взгляд, всегда смеющийся, слепит его словно солнце. — Меня обижали в школе, например. У меня другой характер, я всё равно люблю Аргентину… Но вдруг… — Вдруг никогда ничего не бывает, — Ронни возвращается к своему шкафчику, но Лео кажется, что его призрак так и остался стоять над душой. Наверно, это чувство преследует всех, кто проигрывал ему. Деку обнаруживается на стоянке. Болтает с кем-то по телефону по-португальски. До Месси долетают обрывки фраз: — Sim… Não… Não venha, muito te peço! Достаточно похоже на испанский, да и близость Бразилии к Аргентине накладывает определённый отпечаток на знания языков… И звучит это по-настоящему ужасно. Ему меньше всего хочется лезть в чужую жизнь. Зато хочется поддержать человека, у которого так резко и непоправимо испортилось настроение. Наверно, так поступил бы его друг. Это правильно, хоть и противоречит правилам. — Хорошо, что ты ещё не уехал, — старательно натянув улыбку, медленно произносит Лео, уже представляя, как будет расплачиваться перед своим собственным организмом за эту выходку. — Я очень голодный. Расскажешь про португальскую кухню, пока будем ждать такси? *** — Два американо, один очень горячий, — скучающим голосом повторяет заказ официантка, — арош-де-маришку, порко, а алентежана, кейжада… А Вы будете какие-нибудь десерты? Попробуйте перас бебедас? Это груши, сваренные в ромовом соусе с мёдом. Одно из самых популярных блюд в Португалии! Судя по довольной кошачьей улыбочке Деку, официантка не только не врёт, но и добросовестно рекомендует действительно самое вкусное, что есть в меню. Жалко обламывать обоих, но… — Простите, я не ем сладкое, — Лео пытается изобразить извиняющуюся улыбку, но получается плохо. — Принесите груши свежими? — парирует Деку. И снова улыбается, провожая официантку долгим оценивающим взглядом. Однозначно, надо будет поменять любовницу. Ну, если, конечно, ничего не выгорит здесь и сейчас… — Почему ты не ешь сладкое? — Врач не рекомендует… Так или иначе, шоколад оказывает на меня такое же действие, как на обычных людей — крепкий алкоголь… — Значит, только фрукты, только хард-кор? Ну, ладно, постараюсь это запомнить! Ресторан стоял на третьей линии, и море здесь было если и видно, то, наверняка, только с самых верхних этажей. По сути своей ресторан представлял все виды средиземноморской кухни, но португальская и испанская кухня здесь были точно на высоте. — И кофе всегда очень горячий пьёшь? Лео отвлекается от изучения узоров на стене за спиной собеседника, переводит взгляд непосредственно на него. Вчерашние приключения не оставили на его лице и следа, разве что глаза оставались немного красными после утомительной тренировки в зале, ярко освещённого бассейна и горячего душа, но и это не портило общего впечатления. Он даже напоминал чем-то аргентинского футбольного Бога Марадону, только волосы подлиннее отрастить (и, есть подозрение, завить) да откорми немного… Хотя, не надо. Так в самый раз. — Да, всегда. Я знаю, что пить горячее вредно, но я так больше люблю… собеседник довольно улыбается, встречает соблазнительной улыбкой вернувшуюся официантку, принесшую горячее, а, когда та уходит, бросает на Лео точно такой же взгляд. — Подожди-ка… Почему мне вдруг показалось, что ты меня клеишь? — Потому что я тебя клею, — беззастенчиво и в лоб отвечает Деку, и Лео чувствует, будто на него обрушили тонну кирпичей. — И зачем тебе это? — осторожно проговорил он, опустив взгляд на опустевшую тарелку. Надо отдать должное: готовят здесь действительно на славу. — Ты милый, юный, обаятельный… Я старше, опытнее, избавился от токсических отношений, и теперь готов к новым, полон нерастраченной любви и нежности. Ты мне нравишься. Почему нет? Официантка принесла кофе, десерт и две большие желтовато-зелёные груши, забрала тарелки и, не уловив нового раздевающего взгляда от смутно знакомого мужчины, теперь полностью сосредоточенного на собеседнике, ушла чуть ссутулившись и больше не виляя бёдрами так явно, как раньше. Разговор оказался очень сложным. У Лео ещё никогда не было времени, сил и желания на то, чтобы попытаться создать хоть какие-то отношения, а уж тем более — с одноклубником. Не то чтобы он был против однополых отношений. Ещё в академии он не раз слышал о том, что в футболе это не настолько редкое явление, что сплочённость клубов и взаимодействие в сборных часто сближают людей больше, чем близких друзей. Старшие ребята рассказывали, как психологическое давление и физические нагрузки превращаются в жесточайшую сенсорную депривацию, из-за которой одно единственное прикосновение приятного тебе человека в момент празднования гола вся кровь стекает вниз, а гормоны сжигают напалмом кожу и нервы, оставляя в голове только одну мысль — секс. Так себе перспектива, если честно… — А, если ты мне не нравишься? Конечно, хочется расслабленно откинуться на спинку стула, отхватить от груши одним укусом почти половину… А получается только аккуратно отрезать небольшой кусочек и, держа за хвостик засунуть в рот, чтобы сделать хоть что-то, чтобы в конце концов не свело от долгой статики и запредельного напряжения мышцы. — Такого просто не может быть! — смеётся в ответ Деку, наклоняется к собеседнику, накрывал ладонями его руки. Месси цепенеет, деревянно опускает на стол нож и хвостик груши. Руки тёплые. Большие сухие ладони и тёплые крепкие пальцы. Приятное, первое за долгое время, приятное прикосновение другого человека. — Лео, я бы мог рассказать сказку о том, какой я чертовски привлекательный, обаятельный и сексуальный… Но, честное слово, Лео, я вижу и чувствую, когда на меня смотрят. Особенно, когда смотрят так. От выделенного интонацией слова Лео поднимает голову и видит взгляд, которым сам рассматривал весь день человека, пришедшего в его кошмары на цыпочках и поселившегося там, кажется, теперь навсегда. Глубокий, прямой, тёплый и добродушный. Почти влюблённый. Почти обожающий. Изучающий. Пронизывающий. Руки переворачивают кисти ладонями вверх. Сильные горячие пальцы обхватываю запястья, трут выступающие косточки, чертят по ярким на бледной коже венкам. И почти невидимые, как у морской свинки, на фоне тёмной радужки зрачки расширяются до предела, и Лео чувствует, как сердце впервые, наверно, в жизни, срывается с ритма не после пробежки. И очень хочется поверить этому человеку. Может быть, стоит поверить?