Трое

      Реальность обожает кусать за задницу в самый неподходящий момент: Брок просыпается утром от ощущения, будто на него смотрят, и, даже не дотянувшись кончиками пальцев до заботливо уложенного под подушку пистолета, содрогается от касания металлической ладони.       Нашли.       И, если послали именно его, то предлагать деньги или сопротивляться бесполезно. Прохлада чужой руки разливает по предплечью, от ужаса сковывает всё тело, и Брок просто зажмуривается, надеясь на быстрый исход и в который раз говоря себе, что спать на спине — тем более с закинутыми над головой руками — плохая идея.       -Командир?       Мужчина поворачивает голову с различимым скрипом и замирает: Зимний, устроившись на коленях возле кровати, смотрит жалобно и даже немного испуганно.       -Чего застыл, Агент? — с третьего раза выдавливает-таки из себя Брок, с облегчением сжимая пистолет, до которого всё же удалось добраться, — Что, рука не поднимается?       -Командир… — качает головой Зимний и вдруг, метнувшись вперёд, оказывается стоящим на четвереньках на кровати, прижимаясь лицом к чужой груди, — Командир…       Поведение Агента никак не вяжется с убийством (если, разумеется, оно не было спланировано как вырывание зубами горла) и Броку внезапно приходит мысль о том, что Гидра сумела-таки оправиться, послав ему этакое своеобразное «приглашение обратно на службу». И что есть вероятность побега Зимнего, или его обнуления, или…       -Командир… — почти шипит Агент куда-то в верхний край пижамной рубашки и прогибается в спине, демонстрируя подтянутую задницу, — Командир…       -Ну-ну, всё в порядке, — пытается немного расслабить его и заодно расслабиться сам Брок, поглаживая прильнувшее тело по доверчиво обмякшей спине, — Как ты меня нашёл, кстати?       -Командир… — по-прежнему тянет Зимний и, уткнувшись носом в шею, горячо выдыхает, делая очевидной бесполезность любых вопросов, — Пожалуйста…       О, да, вечно голодный и нервничающий от каждого шороха Агент в таком состоянии знает всего два слова, но — по счастливому стечению обстоятельств — только они ему и нужны для получения необходимого. Брок сжимает пальцы, поглаживая чужую ягодицу и чувствуя грубую ткань штанов. Зимний не любит натягивать на себя бельё, его тактический костюм снимается в два движения, а самое удобное облачение — собственная кожа. Помня об этом, мужчина ныряет указательным пальцем под край штанов и осторожно ощупывает, всё ещё немного опасаясь нападения. Но Агент молчит, лишь сопит в районе уха, судя по звуку, жадно сглатывая, да подаётся вперёд, прижимаясь пахом к бедру. Брок улыбается, когда забирается уже обеими руками в чужие штаны и раздвигает упругие половинки, чтобы коснуться самого интересного.       -Пожалуйста, — умоляет Зимний и резко подаётся назад, практически насаживаясь на пальцы, только-только нащупавшие нужное место, — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… — с каждым движением контакт всё усиливает и, когда мышцы всё же пропускают в себя, Брок сгибает пальцы, внимательно следя за тем, как тот сжимает зубы. Краем уплывающего сознания он успевает заметить, что зрелище вполне ничего, но Агент соскакивает с кровати и, резко дёрнув края штанов, моментально остаётся без них, тут же принимаясь за по-прежнему лежащего на кровати Брока, — Командир?       У Зимнего на лице такое недоумение, словно у него только что отняли конфетку в парке. Почти детская обида в глазах настолько резко контрастирует с привычным холодным равнодушием, что это даже смешно. Брок улыбается и, опустив глаза, осознаёт, что каким-то образом вцепился в пижамные штаны, не давая себя раздеть, и теперь играет с киборгом-убийцей в «перетягивание каната», где главный приз — оторванная голова. Пальцы разжимаются сами собой, и Агент тут же этим пользуется, «под шумок» разрывая рубашку. Скомканное в ногах одеяло мешает и Брок собирается сбросить его с кровати, но металлическая ладонь зажимает оба запястья в жёсткой хватке, вынуждая вытянуться на кровати, а спустя секунду — Зимний опускается сверху, седлая партнёра.       -Нет, — пытается притормозить события мужчина, но Агенту наплевать на разговоры, его живая рука уже нащупывает член, — Я сказал: отставить!       -Командир? — покорно замирает Зимний, на лице у которого снова боль и обида, — Почему?       -Ого, новое слово, отлично! — пользуясь заминкой, Брок спихивает с себя партнёра и поднимается на ноги, слыша недовольное сопение за спиной, — Давай-ка мы с тобой выучим ещё одно слово для секса, идёт? «Смазка».       -Я не…       -Нужна, — протестует мужчина и, сложив руки на груди, заявляет, — Без смазки уже после второго раза придётся сделать паузу, а с ней — можно хоть десять раз.       -«Десять раз»? А ты сможешь? — если Зимний и насмехается, то делает он это крайне неумело, потому что вместо унижения Брок чувствует горячую волну, ударяющую в голову и начисто отключающую мозги, — Я так долго искал, так долго ждал… — он задумчиво качает головой, словно размышляя вслух, отчего даже слова кажутся медленными, — Я хочу десять раз. Смазка?       -Смазка, — кивает мужчина, — У тебя есть аллергии?       -Что?       -Ну, сыпь или… Забудь, — Брок обрывает себя, внезапно осознав, кто перед ним, — Дай мне минуту.       У него уходит даже меньше на то, чтобы добраться до ванны и схватить первый попавшийся крем. «Для гладкости ваших рук» — извещает банка и, если честно, он находит это довольно смешным, но не позволяет себе отвлечься, зная о нетерпеливости Зимнего, уже привыкшего получать желаемое. Его совсем не удивляет, что Агент обнаруживается вытянувшимся на кровати, но вот наброшенное сверху одеяло и размеренное дыхание спящего человека оказываются полной неожиданностью. Неужели, с такой активностью пристававший к нему партнёр не сумел подождать всего одну минуту?       -Ладно, — бурчит себе под нос Брок и, положив крем на стол, натягивает плавки, — Вернусь ближе к обеду, надеюсь — к тому времени проснёшься…       ***       Вода прохладная, встающее солнце тёплое, взгляд притаившегося в кустах Зимнего горячий. Выбравшись на маленькую пристань, уже давно не использовавшуюся по назначению, Брок демонстративно тянется, подставляя спину первым лучам. То, что Агент всё ещё смотрит, отдаётся щекоткой где-то между лопаток, но мужчина не спешит уйти к партнёру в тень, намереваясь хоть немного обсохнуть до того, как нужно будет раздеваться. К тому же, секс в публичных местах не входит в планы Брока, потратившего кучу времени и сил на то, чтобы оставаться незаметным.       -О, Джой! — сосед уже перегнулся через калитку, несмотря на раннее время, — Ты обычно не встаёшь так рано. Что-то случилось?       -Нет, всё в порядке, просто не спалось и вот, решил поплавать.       -И как вода?       -Прекрасно.       Они обмениваются ещё парой ничего не значащих фраз, главная задача которых — как можно скорее завершить разговор, чтобы каждый продолжил заниматься своими делами, а после расходятся и Брок, поднимаясь по ведущим от небольшой частной пристани к домику ступенькам, несколько раз оглядывается убедиться ушёл ли Нерберт, или по-прежнему смотрит на озеро, чисто на случай внезапного появления Агента, который плохо относится к правилам приличия, считая их чем-то незначительным. Но тот всё не выскакивает из кустов, заставляя нервничать и вызывая подозрения о наличии обиды. Которые развеиваются стоит войти в прихожую: чужие руки толкают к двери, ощупывают, нетерпеливо дёргают резинку плавок, забираются под них, торопливо лаская член металлической ледяной и горячей человеческой ладонями сразу, чуть сжимая яички и почти невесомо придавливая большим пальцем головку.       -Командир?       Не вопрос — вежливое уточнение перед тем, как Зимнему снесёт крышу, и он перестанет за себя отвечать. Брок собирался вернуться к обеду, помыться и разбудить партнёра, но тот проснулся сам минут через десять после его ухода, пришёл к берегу в кусты и уже оттуда недовольно стрелял глазами. Пожалуй, если бы не появление Нерберта, Агент бы забрался в воду и начал приставать, а так ему пришлось терпеть до дома.       -Командир? — напоминает о себе Зимний.       -Смазка.       -Уже.       -Дуришь? — почему-то мысль о том, что Агент, этот здоровенный мужик, способный без особого труда сломать шею, сам себя растянул, ударяет в голову посильнее алкоголя и наркоты, вынуждая нырнуть в чужие штаны и торопливо ощупать пальцами скользкую дырку входа, — Чёрт…       -Пожалуйста… — привычно тянет Зимний и настолько откровенно прижимается, что предположить что-то кроме секса просто невозможно, — Пожалуйста…       И Брок сдаётся, просто потому, что у него не остаётся шанса даже добраться до душа. Когда Агент почти напрыгивает на него, заставляя стукнуться спиной о дверь, он благодарит всех известных богов, что вода в озере Гарда пресная, а совсем поехавшего от возбуждения партнёра — за то, что тот на всякий случай впивается руками в дверной косяк, не давая своему немаленькому весу обрушиться на чужой позвоночник целиком и полностью. Наверно, после этого Брок бы никогда не смог ходить, да и то — в лучшем случае. В худшем пришлось бы срочно заказывать гроб, к счастью — уже не ему. Слава Всевышнему, хотя бы однажды свалившиеся на него по чужой воле проблемы решать придётся кому-то другому…       ***       Он трахает Зимнего в дверях, у кухонного стола и ещё один раз — в тесной душевой на улице, представляющей из себя закрытый занавеской угол с торчащим из стены сифоном, куда Брок уходит в надежде получить хоть немного личного пространства. Но, стоит включить воду, как сзади прижимается горячее тело и от ощущения упершегося в задницу стояка все мысли отчаливают куда подальше. После Агент цепляется руками за какую-то балку и обхватывает партнёра ногами, рискуя приподнять его над землёй, что он в принципе, вполне бы мог сделать при своём уровне физической подготовки. У Брока разъезжаются ноги, гладкая плитка, кажется, совершенно не располагает к каким бы то ни было физическим упражнениях, но член упирается в чужую задницу, а там уже мокро и скользко… Зимний тихо воет на одной ноте, то ли пытаясь насадиться самостоятельно, то ли — вдруг решив подтянуть спину. В любом случае у него всё превосходно выходит — Брок может только стонать, когда горячая теснота принимает его в себя, обхватывая и практически выдаивая до последней капли.       -Чёрт… — снова ругается он и, вцепившись в тут же напрягшиеся бёдра Зимнего, пытается удержаться на ногах, пока те упорно превращаются в желе, — Чёрт…       Потом они едят. У на скорую руку приготовленного омлета привкус кислого молока, но Брок не жалуется — ему и так удалось соорудить завтрак практически из ничего, к тому же — новую поставку молока ждать ещё как минимум пару дней. Местный торговец, периодически приезжающий к нему «в гости» и неизменно предлагающий травку вместо творога и сыра, вряд ли обрадуется, если нагрянуть к нему глубокой ночью, а иного выхода получить необходимое, не попав на камеры, нет. Вообще, он догадывается, что парнишка на цветастом джипе — всего лишь упрямый наркоторговец, мечтающий подсадить «чистого канадца» на что-нибудь дорогое и тяжёлое, но пока тот привозит молоко и не сильно пристаёт с вопросами, готов терпеть присутствие. Тем более, что сильно тот не борзеет, словно шкурой чувствуя размах потенциальных люлей и потому не нарываясь на конфликт. Но травку всё равно предлагает: «сладкую сказку», как величает её неудачливый продавец; «дурь», как предпочитает называть её сам Брок.       -Командир любит воду? — вдруг спрашивает Зимний, которому о таком думать инструкцией вообще-то не полагается.       -С чего ты взял? — растерянно отвечает вопросом на вопрос мужчина, с сожалением констатируя, что и о сексе «оружию справедливости» тоже думать не положено.       -Командир сегодня плавал. И мылся. А во время готовки дважды мыл руки.       -И что?       -Вода. Командир любит воду?       Брок хмыкает себе под нос, поражаясь столь невообразимо прямой логике. По всему выходит, что если он будет стрелять из винтовки больше двух раз из разных положений, то Зимний решит, будто ему нравится стрелять из винтовки. Что на самом-то деле является правдой. К тому же, Брок внезапно осознаёт, что действительно любит воду. Это ударяет под дых не столько тем, что подобные размышления — по типу «нравится ли ему воздух?» — никогда не приходили в буйную по молодости и занятую разным дерьмом после голову, а тем, что заметил подобное именно Зимний, вообще не обращающий обычно внимания на чужие предпочтения и привычки. Поэтому он просто кивает и говорит короткое «да», мысленно представляя продолжение разговора.       «Командир любит сидеть на заднице?» — вопрошает метафорический Солдат в его голове.       -Командир обещал десять раз, — напоминает настоящий и хмурится, — Или командир не может больше трёх?       -С чего ты… — Брок затыкается, прикидывая сколько они обычно успевали на скрипучей койке до того момента, как он вырубался от усталости, и удивляется тому, насколько просто раскрутить чужую логическую цепочку, — Ах, да, верно… — он трёт глаза руками, силясь взбодриться, но те упрямо продолжают слипаться, — Давай передохнём и продолжим. Идёт?       Вместо ответа Зимний поднимается и, обойдя стол, опускается к нему на колени, обнимая за плечо. Брок замирает на месте, боясь пошевелиться — чужая металлическая рука лежит опасно близко от его не очень-то прочной на самом деле шеи. Но Солдат, никогда раньше не откладывавший проявление своего неудовольствия, медлит и, подняв взгляд, мужчина констатирует закрытые глаза: Зимний спит, сидя у него на коленях…       ***       Горячее тело прижимается ближе, в пылу боя это было не так заметно, но сейчас, в джете, Брок молится только на то, чтобы остальные не сильно обращали внимание на «не совсем положенные уставом» притирания к командиру. Хотя, судя по общему настроению и изредка бросаемым на их пару тоскливым взглядам, кое-кто не против прижаться к тёплому боку и вволю поплакать: заложник, за которым изначально посылали, к моменту прибытия «группы спасения» оказался уже мёртв, так что разозлившийся Солдат, задницей почувствовавший близость Обнуления и Заморозки «из-за низкой эффективности», буквально выпотрошил каждого встреченного им живого человека. А потом вернулся к трупу «нужного и полезного» и выпотрошил и его, что вызвало рвотные позывы даже у привычного к некоторому уровню насилия Брока. Остальная часть команды смогла удержать обед внутри не совсем и не полным составом, так что в джет они грузились в полной тишине, разрушаемой лишь торопливыми перешёптываниями и опасливыми взглядами в сторону Зимнего.       Но сейчас «знаменитое оружие Гидры» больше походило на испуганного мальчишку, не готового встретиться с «большим жестоким миром». Погладив его по голове и в который раз поразившись глубине серых глаз, Брок мысленно пообещал себе однажды завязать со всей этой опасной хренью, отправиться куда-нибудь на тёплый берег и смотреть по вечерам на закаты, посвящая свои дни исключительно купанию и ловле рыбы. И тут же горько признал: ничего подобного никогда не случится, потому что хороших наёмников не отпускают на пенсию без пули в голове.       Гораздо позже, с непонятно от чего скрипнувшим сердцем отдав Солдата на обнуление и отказавшись смотреть на это откровенное издевательство над живым человеком, Брок достал из тумбочки запрещённый на территории казармы алкоголь и заперся в небольшом кабинете, обычно используемом для Архива. В пустоте и тишине он мысленно воспроизвёл события дня в попытке объяснить произошедшее хоть самому себе, но не смог и вынужден был признать, что Зимний, хоть и ограниченный во многих вопросах, но всё же человек. Пусть и со своими закидонами в виде желания ломать кости.       Уже лёжа в кровати, он торопливо просчитывает как снова начать знакомство с Зимним, чтобы избежать особых потерь, когда ощущает наваливающуюся сверху тяжесть.       -Командир? — вопросительно тянет Солдат и, ткнувшись носом в шею, добавляет, — Командир.       ***       Психологические книги, которые Брок почитывал в юности, намереваясь командовать как минимум взводом молодых, неуступчивых от общей несформированности взглядов ребят, рекомендуют не приближаться к людям с ПТСР без предварительной договоренности. Эти же книги настаивают на необходимости предварительного изучения «пострадавшего объекта до уровня «открытой книги» или более высокого».       Зимний неустойчив в эмоциях и слишком непредсказуем, чтобы можно было считать его открытой книгой. Но сейчас, раскинутый на столе, практически распятый, он не выглядит особо опасным, поэтому Брок расслабляется, позволяя себе провести рукой по чужой груди, ласково скользнуть пальцами по животу и обхватить член. Лежащий на спине Солдат выгибается, сладко стонет, вскидывает бёдра и резким рывком насаживается особенно глубоко. Старательно сдерживаемый восторг почти вырывается, но всё же умудряется как-то не покинуть губ, и Брок только со свистом выпускает воздух, сжав зубы и в очередной раз пообещав себе зафиксировать Зимнего от греха подальше. Потому что, если тот думает, будто сможет тут командовать, то он…       Что там было в продолжении фразы мужчина просто не соображает: выгнутое тело под ним снова стонет, держащиеся за край стола руки напрягаются в попытке исполнить приказ «не скользить», но тут же отпускают. И уж слишком уверенно и чётко, чтобы это можно было списать на обман зрения или… Серые глаза глянули прямо с выражением полной потерянности и Брок внутренне похолодел.       Сбой приказа.       Раньше такое если и бывало, то, согласно Инструкции, всегда «награждалось» хорошим ударом шокера, а потом — обнулением, что помогало восстановить соскочившую программу. Зимний, по каким-то своим соображениям оценивающий «нормальность» происходящего, не всегда слушался даже после наказаний, порой откровенно противодействуя операции, нарываясь на зачитывание кода. За это его «обтачивали» Обнулениями, повышающими послушность, но стирающими границы допустимого, временно делая похожим на в конец оболбанного наркомана.       Сбой мог случиться в самый разгар операции, хотя порой происходит сразу после получения приказа на ликвидацию.       Но подобного никогда не случалось в постели.       Брок успевает отскочить от стола за секунду до того, как Зимний с него скатывается, и отступает к стене с максимально возможной скоростью, зная: в такие моменты лучше оказаться подальше от сошедшего с ума робота, а ещё лучше — держать его на прицеле сразу нескольких стволов. К сожалению, из «стволов» у Брока при себе только свой и его как раз хотелось бы уберечь. Так что, пока Солдат судорожно трясёт головой, возвращая самообладание, он торопливо натягивает штаны и сигает в окно, бодро шурша ногами по дорожке в сторону причала. Захочет поймать — поймает, но для начала как следует побегает.       Но Зимний не приходит за ним ни сразу, ни в обед, ни вечером, когда садящееся солнце начинает немилосердно напекать спрятанную под забытым тут утром полотенцем спину. Брок, готовившийся к бою, уже успел немного подустать от постоянного контроля пространства, и потому позволяет себе немного расслабиться, вытягивая ноги. В конце концов, даже если сегодня ему открутят голову, месяцы в тишине и покое за ловлей рыбы стоят того. Формально, его жизнь закончилась в момент подписания первого контракта, так что кто его прикончит: шальная пуля или металлическая рука, вырывающая кадык, не особо важно…       -Командир? — раздаётся сзади.       Внезапно Брок чувствует прилив сил и радость от пришедшего в голову решения: вода. Зимний тяжёл со своими усиленными костями и металлической конечностью, он не в состоянии быстро плыть и неуютно чувствует себя в воде, а он — лёгкий и подвижный, приноровившийся к местным течениям за время проживания здесь. По идее — переплыв озеро, Брок даст себе неплохую фору и возможность уйти с концами. Да, у него нет денег и документов, но бывают на свете вещи и похуже…       -Командир? — прохладная металлическая рука опускается на плечо, чуть сжимая. — Командир?       -Пошёл вон!       Рывок был скорее следствием, нежели причиной того, что Солдат растерялся: в обычном состоянии он бы никогда не выпустил добычу из рук. Но металл смертоносной ладони скользнул по коже, словно не в состоянии снова собраться в один кулак и Рамлоу, крутанувшись на месте, сиганул с причала вниз, в несущие спасения волны.       Вода обняла тело привычно, практически не сопротивляясь, и, вынырнув, он припустил к противоположному берегу со скоростью олимпийского атлета, благо — подготовка позволила. Обернувшись на полпути, Брок увидел по-прежнему стоящего на причале Солдата с полотенцем в руках, и принялся грести ещё сильнее. Срать на всё, сейчас главное — выжить…