Трое

      Броку было странно и страшно. Вернувшийся домой Зимний первым делом осмотрел его, потом обнял, зацеловал всего мелкими быстрыми поцелуями, не пропустив ни одного сантиметра кожи, и протянул забытую во время прогулки куртку. Пока он разбирался с что-то там торопливо говорящим Роджерсом, Брок успел одеться и даже завернулся в куртку, ещё пахнущую их торопливой, жадной близостью, нагретыми на солнце травами и немного – Солдатом. Его жёсткий, тяжёлый запах стал настоящим спасением, помогая немного прийти в себя.       Это была просто глупая случайность.       Зимний останется с ним. Капитан не сможет больше его отобрать. Зимний – только его. Он ему нужен и это обоюдно, они кутаются друг в друга как в тёплые уютные пледы, защищаясь от всех жизненных невзгод, и только так и выживают.       Это просто глупая случайность.       Никакого Роджерса. Никакой необходимости выбора. Зимний. Его сладкие губы и настойчивые руки, лезущие в штаны, неизменно нависающие сверху мощные плечи и ласковые пальцы, всегда готовые стереть подступившие слёзы. Они вместе, до самого конца, и никто не сможет этому помешать.       -Брок, - кивает Солдат, заходя в дверь и он видит нерешительно мнущегося за его спиной Роджерса, почему-то с красным лицом и опухшими глазами. Плакал, злился? Брок мотает головой: неважно, всё равно Зимний принадлежит ему, и никто не сможет… - Он поест фруктов с нами, ты ведь не против, командир? - Кэп хмурится, недовольно поджимает губы, и хочется гаркнуть «нет», захлопнув дверь, но Агент смотрит так виновато и даже немного обречённо, цедит своё жалкое «пожалуйста» и Брок не находил сил отказать. В конце концов, что может случиться? – Да, спасибо, это всего на десять-пятнадцать минут!       Они усаживаются за стол, словно всё в порядке. Зимний, бросившийся за вилками, открывает зачем-то средний ящик и хмыкает. Его металлическая ладонь ныряет внутрь и спустя секунду на кровать летит огромная банка смазки. Слишком большая, чтобы это можно было принять за совпадение. Смотря на её блестящий бок, Брок не может отделаться от болезненных воспоминаний и в итоге сам не понимает, когда поднялся на ноги.       -Нет! – уверенно произносит он. – Я не буду с вами есть. Что-то нет настроения.       -Командир… - тянет Солдат и Броку приходится бороться с собой, чтобы снова не начать со всем соглашаться. Он крутит головой, упрямо поводит плечами и упирается взглядом в сидящего за столом Роджерса, у которого мышцы спины в напряжении застыли, как у мраморной статуи. Да и весь он будто выточен из неспособного меняться камня. – Командир, я…       -Нет, - отрезает Брок. – Не надо, Агент. Я… мне надо пройтись, голова что-то разболелась.       Он выскакивает прочь почти бегом, больше надеясь на понимание Зимнего, который не станет догонять и разбираться, чем на собственные ноги. Не срабатывает: тяжёлые шаги слышатся за спиной самым настоящим громовым раскатом. Брок торопится свернуть к воде, по старой военной привычке делая «ложный шаг» на развилке, но преследователь не отстаёт. Уже через десяток шагов его хватают за плечо, разворачивая и обнимая лицо огромными ладонями. Он холодеет: у Солдата руки совсем другие, изящные, с тонкими пальцами пианиста, а значит…       Это как удар. Как выстрел в упор. Чужие губы обрушиваются на лицо горячим потоком торопливых, резких поцелуев, от которых не увернуться. Они каскадом спускаются со лба прямо к кончику носа и ниже – к собственным поджатым губам, требовательно обводят левый уголок и решительно врываются в глубину рта раскалённым языком.       Брок стонет. У него не получается ни дышать, ни нормально открыть заплывшие от слёз глаза, но руки всё равно тянутся прикоснуться к чужим вздрагивающим бокам, провести по горячей коже и на секунду представить, что и это тоже – его, и можно не бояться.       Что не отнимут.       -Я люблю тебя, - едва оторвавшись от губ, говорит Роджерс и обдаёт лицо дыханием. От него пахнет дыней и мороженым, сладкий запах заставляет думать о чём-то безобидном, а слова... – Я люблю тебя, слышишь? Веришь или нет, я всё равно буду продолжать тебя любить, потому что по-другому в любом случае не смогу. Я люблю тебя, Брок Рамлоу, люблю-люблю-люблю… - его снова целуют: мокрую щёку, лоб у самых волос, край челюсти – это снова потоком проходит по лицу и замирает где-то на шее, куда блондин осторожно выдыхает. У Брока кружится голова. От недостатка кислорода – он уже больше минуты не дышит – и странного, разрывающего внутренности восторга. Мужчина смотрит на стоящего перед ним человека и не может поверить в то, что, наконец, дошло до сознания. Роджерс его… что? Как это понимать? Это снова какая-то хитрая игра, чтобы разрушить только устаканившиеся отношения и забрать Зимнего обратно в Нью-Йорк или что? Почему он… - Хочешь, вместе поплаваем?       У Роджерса красные глаза и уголок губы немного приспущен, будто из национального достояния кто-то выдавил всю привычную несгибаемость. Брок пугается этой перемены, кивает и после всё время косится по сторонам в надежде увидеть рядом Зимнего, на которого можно свалить разборки со «старым другом», чтобы самому улизнуть куда-нибудь в тишину. Потому что на самом деле, если с Кэпом что-то не так, он – последний, кому надо с этим сталкиваться.       Ни к чему одному калеке лечить другого.       У самой пристани они раздеваются. Брок смотрит, как Роджерс стаскивает штаны и не может избавиться от воспоминаний о его длинных белых ногах. А отвернуться не может тем более – уж слишком красив этот новый Кэп, весь в золотом солнечном свете и собственной наглости. То, что блондин под шумок полностью разделся, почему-то не напрягает, хотя двадцать минут назад Брок едва не заработал сердечный приступ, смотря на него одетого. Почему? Он смотрит на потягивающегося Роджерса и не понимает. Тот выглядит вполне безобидно. Возможно, именно пленённый этот демонстративной безопасностью, Брок стягивает штаны и привычно усаживается на самый край. И вздрагивает, когда Кэп, которому бы следовало залезть в воду, устраивается рядом, плечом к плечу.       -Что ты… - начинает Брок, но его целуют в руку, в плечо, в шею и, только почти завалив на доски пирса, чуть отодвигаются, давая возможность возмутиться. – Нет! Не смей! – протестует мужчина, когда широкие ладони проходятся по рёбрам, будто собираясь влезть в брюшную полость прямо через рубашку. Брок толкает непонятно себя ведущего Роджерса в грудь и тот, неожиданно подчинившись, падает в воду. – Не подходи!       -Как скажешь, - улыбается безумный Кэп и осторожно касается губами колена. – Сколько у меня есть времени?       -До ужина я совершенно свободен, - бурчит Брок.       -Здорово.       Роджерс проводит мокрыми пальцами по внутренней стороне икры и, вызвав ощутимую дрожь такой щекоткой, смеясь откидывается назад, с головой уходя под воду. Брок остаётся молчаливым наблюдателем и может лишь наслаждаться общей композицией. Зимний плавает как русалка: быстро меняя положения ловкого тела и иногда становясь лишь белёсым обликом среди бликов, появляясь в совершенно неожиданных местах. Кэп больше напоминает кита: выбрасывает большое, мощное тело из воды, чтобы тут же рухнуть обратно, то и дело отфыркивается, окружая себя сияющими шумными брызгами, и неизменно кружит вокруг, не уходя слишком далеко. Будто, если оставить Брока одного, он может утонуть прямо так, сидя на деревяшке с опущенными в воду ступнями. Это… мило?       Наконец, то ли наплававшись, то ли достаточно нахлебавшись воды – было слышно, как Роджерс несколько раз откашливался, а потом недовольно фыркал, будто злясь на мир вокруг за необходимость дышать – Кэп подплыл совсем близко и вцепился руками в деревянный край пирса, примериваясь. Брок окинул его недоверчивым взглядом, отлично помня, как первый раз приложился челюстью о край решивший выбраться таким образом во время отлива Солдат. Это строение явно изначально предназначалось для высоких бортов яхты, так что выкарабкаться «одним ударом» в такое время на него было действительно невозможно. Но спустя секунду Роджерс, игриво улыбаясь, напряг руки и буквально вытянул себя по пояс из воды, чмокая не ожидавшего такого нападения Брока в кончик носа, грудь и пупок. Потом гравитация, видимо, победила, потому что локти подломились и Кэп исчез в туче брызг.       -Уф, это не совсем то, что я планировал, - отфыркавшись, выдал Роджерс и снова поцеловал Брока в загорелое колено. От этого по коже побежали мурашки и встали дыбом волоски – он поспешил отдернуться, но мокрые руки удержали, не давая избежать контакта. – Баки, он… клал тебе голову на колени, - хлопнув голубыми глазами, выдал Кэп. – Можно и мне тоже?       -Твой «Баки» вообще много чего со мной делал, - съязвил Брок и тут же отвёл глаза, потому что его обдали горячим взглядом. – Не стоит повторять за другими.       -Как скажешь, - пожал плечами Роджерс и, снова вцепившись в край пирса, потянулся вверх…       ***       Возвращались мокрые и уставшие, Брок – ещё и злой, потому что Роджерс стащил-таки его в воду, весело макая с головой. Кажется, самому Кэпу не было плохо: натягивая одежду на мокрое тело, он едва не танцевал от радости, не замечая потенциальных проблем. Плюс – по дороге откопал где-то длинную тонкую ветку и, содрав с неё все листья, теперь хлестал попадающиеся на тропинке цветы.       -Ведёшь себя как идиот… - принялся выговаривать ему Брок, но это почти двухметровое чудо только растянуло губы в улыбке и толкнуло к ближайшему дереву, нависая сверху. – Не вздумай что-то снова выкинуть.       -«Снова»? – удивился Роджерс и поцокал языком. – Я же ещё ничего не сделал. Или всё-таки сделал? Не могу вспомнить, наверно с памятью проблемы… Напомнишь, что я такого натворил?       -Ты… ты… - начал Брок и вдруг растерял весь свой запал. Потому что чётко понял: произнести вслух «ты меня поцеловал» он просто физически не способен. Ровно как и вынести то, что будет после: Кэп снова его поцелует и, как бы настраивал себя до, во время он не станет сопротивляться, позволяя творить с собой что угодно. Так что Брок только сжал губы и, положив ладонь на щёку замершего Роджерса, медленно предупредил: - Не вздумай ничего устроить, иначе я расскажу всё Зимнему и он, даже будучи твоим другом, перейдёт от увещеваний к членовредительству, уж поверь.       -Брок… - потеряно пробормотал Кэп, тут же спав лицом. – Брок, я что-то… я что-то не так сделал? Тебе не понравилось? Ты только скажи и я…       -И что же ты сделаешь? Прыгнешь со скалы, чтобы не мешать чужому счастью? – судя по выражению глаз, Роджерс бы смог. И наверняка сделал, скажи ему кто, что это точно поможет. Но Брок никогда не относил себя к уродам, способный на что-то действительно мерзкое. ЩИТ, Гидра, Зимний и его заскоки – так, мелочи, части обычной работы наёмника, не слишком чистой и, как водится, не слишком законной. Поэтому он поспешил успокоить собеседника: - Хотя, зная вас, неразлучники, это всё равно не поможет.       -Я не понимаю…       Брок смотрит собеседнику в лицо и понимает, что в последнее время уделял слишком много внимания глупым, мешающим жить мелочам. Ощущение, что он плавно остаётся в полном одиночестве выбило землю из-под ног, так что время, проведённое практически наедине с Зимним, стало настоящим спасением. Теперь он способен трезво взглянуть на многие проблемы, что раньше казались нерешаемыми. Например, «дело тройки»: Стив любит своего Баки, тот любит Брока, сам Брок – не прочь иногда просто посмотреть на их постельные игры. По утверждениям Роджерса, он любит ещё и Брока, но это уже не является важным и не может учитываться при создании дальнейшего плана жизни. Они справятся. В конце концов, он выжил среди оставляющих металлический привкус на языке барханов, неужели сейчас…       Брок замер, не в силах поверить в собственные мысли.       Он только что снова начал думать, как боец? Откуда в нём вообще взялись силы планировать свою жизнь, рассчитывать и верить, когда…       Чёрт.       Он приходит в норму. Это же хорошо или…       У губ Роджерса невероятный изгиб, в прошлом, стоя на вертолётной площадке Башни, Брок был готов душу продать за возможность приникнуть к ним и не лишиться всех зубов. Сейчас, когда Кэп так близко, он может только смотреть ему в глаза и видеть лёгкую зеленцу, символ несовершенства совершенного человека, созданного в лаборатории для нужд огромной страны и ставшего её символом. Образ Капитана Америка в своё время не использовал только ленивый и на всех плакатах он предстаёт исключительно голубоглазым и с идеальной укладкой. А сейчас… Броку не удержаться от того, чтобы зарыться пальцами в растрёпанные мокрые волосы, ставшие от воды совсем тёмными и снова не бросить взгляд на зеленоватые глаза. Его личный неидеальный Капитан…       -Брок, тебе плохо? – спрашивает этот мужчина, с тревогой осматривая его, и Броку на секунду даже кажется, что секс на траве и без смазки – прекрасная идея. Но потом Роджерс подхватывает его на руки и несёт к домику – подальше от понравившихся кустов и внезапных желаний. – Снова всё испортил, Баки открутит мне голову и будет совершенно прав…       ***       В домике прохладно: видимо, оставшийся в одиночестве Зимний снова решил проветрить. В последнее время он постоянно то открывает, то закрывает окна, и раньше Брок бы непременно сострил по этому поводу, но сейчас, перенеся почти месяц апатии, он совершенно потерял интерес к подобным мелочам. Хочется мыслить глобально и свернуть горы, и он внезапно понимает Старка, которому после очередного недельного запоя пришла в голову шальная идея создать что-то, способное уничтожить человечество. Броку убивать окружающих не охота, зато от одного взгляда на решительное лицо Стива, всё ещё несущего на руках огромного мужика и при этом умудряющегося выглядеть как с обложки, со своими подсохшими золотыми волосами и устремлённым вдаль взглядом, становится жарко. Ведь он-то знает, что в глубине голубых глаз спрятались крохотные зеленоватые искорки, загорающиеся лишь для него… Ну, и Солдата, но откуда-то Брок знает, что в силах это пережить.       -Баки! – зовёт Стив, и Солдат тут же появляется из темноты: бледный, с синюшными кругами вокруг глаз и тоской во взгляде. Брок подзывает его к себе и, пользуясь положением «ценности», которую положено таскать на руках, заставляет нагнуться. – Что вы… - привычно влезает Кэп, но замолкает и, кажется, прекращает дышать, когда видит, как его «друга» с удовольствием целуют. – Я могу…       -Ты можешь отнести меня в постель, Роджерс, и это будет твоим самым правильным действием за последние пару месяцев, - не упускает случая укусить его Брок и поводит плечами, вынуждая Зимнего освободить дорогу. – Агент, нам нужна смазка, - тот кивает, сжав губы в белую нитку. – А славному Капитану надо в душ.       -Но я…       -В душ, - приходится надавить, чтобы Стив, послушался, но удивлённый взгляд Солдата стоит того. – Нам нужно три минуты лично на себя – обсудить изменения и удостовериться, что ни одна сторона не против подобных… новшеств.       -А моё мнение тебя, значит, не так уж и интересует… - начинает Роджерс довольно агрессивно, но мигом стихает, стоит Солдату одарить его предостерегающим взглядом. – Хорошо. У вас есть три минуты на обсуждения, я скоро буду. Прихватить фруктов? Или, может, воды, мороженого там, немного льда? Или…       -Роджерс, ты как пятнадцатилетка, которой пообещали секс в дешёвом мотеле: слишком напуган, чтобы дойти до дела, - бурчит Брок и косится на приоткрытую дверь спальни, одновременно изучая перспективы дальнейшего развития. «Перспективы» в виде задницы Зимнего, повёрнутой как раз нужным боком, весьма впечатляют. Так что он плюёт на то, как это будет выглядеть и требовательно тянет: - Солдат, я устал от разговоров, хочу к тебе на ручки!       Тот с готовностью бросается вперёд, перехватывая Брока как что-то невесомое и сразу же устремляется в сторону спальни. Роджерс за спиной сопит и недовольно поджимает губы, на что ему показывают три пальца – «три минуты»…       ***       В крохотной комнате слишком холодно. Брок ёжится и Зимний тут же захлопывает открытое нараспашку окно, задёргивает шторы и практически падает на край мягкого матраца, подкатываясь ближе. Его горячие руки скользят по телу, согревая чуть озябшую после купания и прогулки кожу. Однако, в противовес активному началу, очень скоро Солдат просто молча утыкается куда-то в плечо, принимаясь сопеть.       -Ну что ты? – Брок знает эту реакцию по ночам на узкой койке, когда Агент тяжело отходил после Обнулений или медицинских тестов, так что действует уверенно: гладит по голове, позволяя сильнее прижаться к себе и пихает носом. – Ну что ты? Что случилось?       -Я виноват, Командир, - «плачется» тот. – Это я всё разрушил, и в первый, и во второй раз. Только тогда у тебя хватило сил уйти, а сейчас…       -Ну что ты, сладкий, дело не в тебе, - успокаивать Зимнего – почти безусловный рефлекс, кажется – полностью сотри Броку память, и он всё равно по привычке будет укачивать своего подопечного, словно грудного ребёнка, может и не узнавая его, но улавливая нужные слова каким-то внутренним звериным чутьём. – Это наши с ним тараканы, ты не виноват. Думаю, даже без тебя Кэп бы легко нашёл причину пострадать, а я – причину посходить с ума. Это у нас внутри: крохотные червоточинки, которые при правильном угле давления превращаются в чёрные дыры, сжирая рассудок или здравый смысл. Они есть у всех людей.       -У меня нет.       -Это потому что ты пока её не нашёл. Поверь, такое есть в каждом. Кто-то боится остаться в одиночестве, как я, кто-то – потерять свою тщательно продуманную личину, требующую всегда поступать правильно и честно, как Роджерс. В итоге – стоило нам попасть в ситуацию, когда надо себя пересиливать, открываясь, как оба стали малец поехавшими. А ты – славный малый, правда заскоков – по самое горло, даже боюсь представить момент, когда они все вылезут и начнут мешать нормальной жизни.       -Я не буду вам мешать, честное слово, к тому же… - Солдат мнётся, дышит отрывисто и натужно. Брок думает, что это немного странно: вот так изливать друг другу душу, отослав третьего участника отношений в душ и прикрывшись сексом. Ему страшно представить, что там уже успел вообразить безумный Роджерс, который наверняка не выйдет из-под воды ещё минут десять, боясь поймать их «на горячем», а будет прислушиваться, стараясь через шум душа уловить чей-нибудь стон. – Я кое-что вспомнил. Это про тебя, про меня и про…       -Ну? – осторожно подталкивает Брок, у которого начинает потихоньку вставать. – Про меня, тебя и… Секс?       -Нет. Хотя нет, да. И про него тоже, но в основном… в основном… - Зимний теряется, путается в словах, а когда поднимает голову – становятся видны крохотные капли в уголках глаз. Брок стирает их пальцами, не удивляясь тому, что за столько лет издевательств и постоянных «переделок» Агент сохранил эту неэффективную человеческую способность. – Там было много воды и… - «море» понимает Брок, уверенный, что речь пойдёт об однополых парах на улицах или чём-то подобном. Уже тогда Солдат проявлял к ним интерес, но сдерживался, решившись задать интересующие вопросы только сейчас. – Я был голый, стоял у окна, а за ним – много, много воды, а когда обернулся… ты… мы… и ты сказал, что я… что я могу… остаться, - последнее он практически выдыхает Броку в лицо, подобравшись вплотную. – Ты сказал, что мне можно остаться, и потом – в том городке, где были свечи, разрешил быть рядом, и мы… Мы были вместе, правда?       -Да, Зимний, мы были вместе. Сколько ты помнишь?       -Немного, но… это странно. Будто картинки иногда появляются и никак не удаётся понять, откуда оно взялось. Я помню кого-то маленького, слабого и… У него всегда была слишком большая по размеру одежда, поэтому рукам всегда удавалось легко стянуть её и отбросить. А ещё постоянно хотелось… постоянно хотелось… - светлое лицо с чётко выделенными бровями смешно хмурится, прикушенная в попытке вспомнить губа наливается кровью и теряет чёткие очертания. У Брока всё внутри горит от этого задумчивого Зимнего, а член упирается ему куда-то в бедро. Но Солдат не чувствует, или просто не подаёт виду. Снова играет бровями и, наконец, сокрушённо выдаёт: - НЕ помню. Не помню ни-че-го, словно память выскоблили наждачкой, после чего обработали растворителем. Некоторые отрезки – яркие, будто всё было только вчера, а некоторые – пустые, и стоит попытаться туда залезть, как голова раскалывается от боли.       -Не торопись, всё вернётся, но не сразу же… - Брок гладит любовника по плечу, прокатываясь пальцами по выступающим мышцам, и не может удержаться – целует край левой, до сих пор изогнутой брови. Ему нравится просто держать это невероятное существо в руках, не думая о возможных проблемах. Они с Роджерсом – суперсолдаты и рано или поздно разница между понятиями «человек» и «сверхчеловек» станет очевидна – Брок Рамлоу из поджарого наёмника превратится в старика, неспособного удержать винтовку. Но при должном уровне физических нагрузок это случится ещё нескоро, у них есть десять безоблачных лет на то, чтобы изучать тела и души друг друга, сидеть на краю пирса держась за ручки и просто радоваться жизни, не смотря в будущее. А если и меньше… Брок тем более больше ни секунды не собирается посвящать глупым раздумьям. У него в руках два горячих любовника, каждый из которых выглядит как чёртова суперзвезда. Разбрасываться таким просто грешно. Так что он одной рукой прихватывает замершего Зимнего за подбородок, а второй – медленно скатывается по его спине вниз, залезая под пояс штанов. – Когда-нибудь мы с тобой непременно отправимся по «местам боевой славы» и восстановим что сможем. А сегодня у нас немного другие планы…