The Mirror's Image

When we walked the streets together All the faces seemed to smile back — The Last Shadow Puppets  — Привет, я Алекс. Как тебя зовут? Парень был худощавым, его взъерошенные каштановые волосы завивались вокруг ушей, и он смотрел на Майлза, застенчиво улыбаясь. Майлз обнаружил, что улыбается в ответ. Так все это и началось. *** С самого начала люди отмечали, насколько странно он и Алекс были схожи– не только во внешности, но и во вкусах. Они любили одинаковую музыку, группы, а также обладали одинаково глупым чувством юмора. Иногда Майлзу казалось, что он смотрится в зеркало. Конечно, у них были и различия. Алекс из них двоих был более замкнутым. Счастливее всего он чувствовал себя, сидя за кухонным столом, покусывая шариковую ручку, держа перед собой лист с недописанными стихами. Майлз же любил быть на сцене, в центре внимания, размахивая гитарой и крича в микрофон. Каким-то образом встреча их сбалансировала. Когда Майлз был с Алексом, все острые грани его личности как будто смягчались. Алекс, в свою очередь, рядом с Майлзом выходил из раковины, становился более уверенным в себе, более игривым. Они потеряли счет бесконечным часам в компании друг друга. Майлз никогда не проводил столько времени с одним человеком, не уставая от него в конце концов — с Алексом все было по-другому. Майлзу он никогда не надоедал. Во время туров они порой исчезали с гитарами за кулисами, находили тихий уголок и играли вместе, уделяя друг другу все время до того, как остальные члены группы придут и найдут их. Вскоре они начали говорить о записи собственной пластинки, и к радости Майлза Алекс предложил временно оставить своих товарищей по группе и объединиться с ним. Они провели две впечатляющие недели во Франции, записывая альбом, почти не выходя из студии. По вечерам они заливались красным вином и болтали до глубокой ночи. Эти две недели навечно впечатались в память Майлза как одна из тех песен, которую ты никогда не сможешь выкинуть из головы. Писать музыку с Алексом, это… Что ж, они словно разобрали мир по частям, а затем построили его заново, его лучшую версию. А что потом? Алекс, конечно же, вернулся к Мартышкам. Майлз всегда знал, что это неизбежно. Но когда Майлз начал сольную карьеру, Алекс всегда был рядом, поддерживая его, помогая писать. Их дружба вытерпела все большую популярность Мартышек — их связь только укреплялась со временем. Ее не могли порвать ни слава, ни эгоистичные мотивы. Неважно, что происходило вокруг — всегда оставались только Алекс и Майлз. А потом, весной, семь лет спустя с их первой встречи, Алекс переехал в Лос-Анджелес. Он оставил Майлза позади. *** Майлз в одиночестве сидел за кухонным столом, держа чашку черного кофе, с застывшим выражением лица глядя в окно. По идее, была середина августа, но погода больше походила на ноябрьскую. Типичное лето в Британии. Капли дождя ритмично стучали по стеклу, а тучи тяжело нависли над городом– ничто не сравнится по депрессивности с дождливым Лондоном. Алекс уехал почти пять месяцев назад, и Майлз виделся с ним лишь эпизодически. Несколько раз Алекс приезжал к нему, они выбирались потусоваться, как делали всегда — но все уже было по-другому. Майлз больше не мог взять телефон и позвонить Алексу в любое время из-за дурацких часовых поясов, и это ему не нравилось. Теперь он не мог прогуляться до квартиры Алекса пятничным вечером и принести с собой пиво. Если раньше он мог видеть друга почти каждый день, то сейчас они порой не разговаривали неделями. К этому нужно было привыкнуть. По крайней мере, именно это он говорил себе в первые дни после переезда Алекса. Сейчас же, пять месяцев спустя, он не знал, какое еще придумать себе оправдание — отсутствие Алекса не должно было так его беспокоить до сих пор. В конце концов, у него не было недостатка в других друзьях, работа над новым альбомом занимала почти все время, а иногда он играл в местных клубах. Ради всего святого, он жил в Лондоне! Каждый день его окружали шум, эмоции и суматоха большого города. По идее, он проживал лучшее время своей жизни. Алекс даже не в первый раз переезжал на другой континент. Пару лет он жил в Нью-Йорке после того, как они вместе записали пластинку. Но потом он, конечно же, вернулся домой. Майлз каким-то образом чувствовал, знал это, и поэтому разлука переносилась легче. Но с последним переездом все было иначе. Всеми фибрами души Майлз понимал, что в этот раз Алекс не вернется. Расстояние от Лондона до Лос-Анджелеса казалось намного большим, чем до Нью-Йорка. Алекс был очень, очень далеко. Майлз прошелся взглядом по квартире — везде был беспорядок. Стопки дисков лежали на полу за диваном, отбирая пространство у разнообразных усилков, гитар и другой музыкальной атрибутики. Несколько пар кроссовок валялось там, где он их скинул, а стены едва просматривались из-за развешанных повсюду плакатов с Битлз. Обычно красочные фотографии его кумиров повышали настроение, но сегодня Леннон и Маккартни смотрели на него в ответ со странной грустью в глазах. Господи, да что же с ним такое? Он любил свою квартиру, он всегда думал о ней как о своем доме. Не считая беспорядка, она была уютной и гостеприимной, и ему нравилось каждый вечер возвращаться сюда. Однако в тот момент, в бледном сером свете, проникающем с улицы, она казалась бесцветной и пустой. Майлз вздохнул. Определенно, во всем виновата чертова погода. Неудивительно, что он чувствовал себя таким отвратительно жалким. Лежащий на столе телефон завибрировал с резким звуком, и Майлз вскочил. Сердце подпрыгнуло в груди, когда он увидел, что звонит Алекс. Как говорится, вспомни черта… Он схватил телефон и приложил его к уху.  — Привет?  — Хэй, Майлз, — послышался знакомый голос. — Захотел набрать тебе. Чем занимаешься? Сердце Майлза екнуло. Голос его лучшего друга совершенно точно звучал жизнерадостно. Без сомнения Алекс замечательно проводил время в Лос-Анджелесе без него.  — Если честно, ничем особенным, дружище, — ответил Майлз. — Погода дерьмо. Как насчет тебя?  — А тут замечательная погода, — сказал Алекс. — Здесь не бывает дождя. Реально, правда, никогда. Почти каждый день после репетиций мы ходим на пляж и делаем барбекю.  — Ух ты, звучит круто! — Он постарался сказать эту фразу радостным тоном, но молчание на той стороне показало, что он потерпел неудачу.  — Майлз, слушай, ты в порядке?  — Ну конечно, приятель. Ты же меня знаешь. И снова молчание в трубке. А потом Алекс сказал: «А почему бы тебе сюда не приехать?» Майлз нахмурился. — Что ты имеешь в виду?  — Я имею в виду, — сказал Алекс, — Почему ты не приедешь и не навестишь нас? Я покажу тебе мой дом, проведу экскурсию по городу. Посмотрим студию. Майлз засомневался. — Я не знаю. Точнее, я понимаю, что ты очень занят и все такое. Я не хочу тебе мешать…  — Не дури. Я хочу тебя видеть. Ну давай, мы уже сто лет вместе не отрывались как следует. Майлз почувствовал, как уголки его губ приподнимаются. Судя по теплоте в голосе Алекса, он действительно хотел его видеть. Кто знает, может, путешествие в Лос-Анджелес даже пойдет ему на пользу и избавит от странной хандры, в которой он находился. Смена обстановки и все такое прочее.  — Ну хорошо, — согласился Майлз, — Тогда я забронирую билет на этой неделе.  — Положи чертову трубку и сделай это немедленно! Майлз засмеялся. — Ну если ты так сильно этого хочешь…  — О да, даже не сомневайся! — Прозвучало в ответ. Майлз покачал головой, все еще улыбаясь. Алекс временами был возмутительно кокетливым во имя следующего за этим поведением веселья.  — Окей, занимаюсь этим. Увидимся через несколько дней.  — Жду с нетерпением, — ответил Алекс и завершил вызов. Майлз не мог стереть с лица глупую улыбку, пока включал ноутбук. Сейчас он понял, это именно то, что ему нужно — отдых и немного солнечного света. Пара недель совершит чудо. Он приведет мысли в порядок и сразу же вернет обычного, веселого себя к жизни. Улыбаясь, он купил билет из Лондона в Лос-Анджелес на самый ближайший рейс, который смог найти.