Я вижу тебя

Защищая голову, он приземлился на растопыренные ладони – инстинктивно скорее, чем преднамеренно. Левое запястье взорвалось болью, но даже она была ничем в сравнении с головокружительным чувством тошноты, нахлынувшим на Баама в следующую секунду, скрутившим его тело словно кусок мокрого тряпья, выжимаемого чьими-то сильными руками. Он замер, стараясь не дышать и не шевелиться, в сумасшедшей надежде на то, что тошнота отступит, и она действительно отступила – минуты через две-три – оставив после себя легкое головокружение и ощущение холода в желудке. Осторожно, действуя все еще на уровне инстинктов, Баам попытался размять ноющее запястье, но, получив в ответ очередную порцию боли, взвыл, прижавшись щекой к пыльному каменистому полу под ним. Запястье, наверное, было сломано. – Не наверное, а точно сломано. Кто здесь?! Здесь определенно находился кто-то еще помимо него самого. Баам был уверен, что голос, прозвучавший в его голове мгновение назад, принадлежал не ему. Перевернуться на спину стоило нечеловеческих сил. Баам задыхался, но страх был сильнее боли. Зато теперь он мог разглядеть место, в котором очутился. Он лежал в луче света, образующем прямоугольник на грязном полу. Свет четко очерчивал границу, за которой не было ничего. Только тьма. – Рахиль? Это ты?! Пожалуйста… Пожалуйста, ответь мне. Закончить фразу так и не получилось: вместо слов из его горла вырвалось отвратительное бульканье. Хрип вперемешку со всхлипом. А потом Баам увидел его. Чудовище выступило из темноты и нависло над ним, будто порождение его самых жутких ночных кошмаров. Оно было огромным, размером почти с Рака или, может, даже больше, склизким и бесформенным. Баам смог разглядеть только горящие ненавистью рубиновые глаза и зубы – длинные ряды острых, как ножи для колки льда, зубов. Дыхание чудовища пахло мхом и плесенью. Оно раскрыло пасть, словно в ленивом зевке. – Вы… вы собираетесь съесть меня?! Чудовище замерло ровно на середине зевка, в его глазах появилось что-то отдаленно напоминающее удивление. - Съесть? – переспросило оно. Баам сжался всем телом. – Не собираюсь я тебя есть. Мордашка у тебя слишком симпатичная, чтобы стать моей трапезой. Теперь на лице чудовища – если это, конечно, можно было назвать лицом – заиграло подобие улыбки. Баам вряд ли бы смог объяснить – спроси его кто – как именно он понял, что чудовище улыбалось. Это не было улыбкой в прямом смысле, скорее мимолетное выражение в налитых кровью, красных глазах. И в этот момент – в это самое мгновение, когда Баама одолевал ужас, смешанный с непониманием – воспоминания о том, что случилось, снова пришли к нему. Вместо уродливой морды чудовища он увидел перед собой нежное, улыбающееся лицо Рахиль. Улыбку, за которую он не задумываясь отдал бы свою жизнь. Улыбку, по которой он тосковал настолько, что был готов покорить башню, добраться до самой ее вершины, невзирая на препятствия. Улыбку, которая была на лице Рахиль, когда она, не говоря ни слова, без каких-либо объяснений, толкнула его в пропасть.

***

Баам пришел в себя во второй раз. Его губы были страшно сухими, но при этом слипшимися – он только с огромным трудом смог разомкнуть их, и это причинило ему невыносимую боль. Все случившееся не было сном. Рахиль действительно толкнула его – поднявшись на свои раненые ноги (да и были ли они вообще ранеными?), она грубо оттолкнула его от себя, столкнула его в пропасть, навстречу неотвратимой смерти. Но Баам все еще был жив. Хотя его запястье и ощущалось до кошмарного неправильно, распухшим куском мяса, внутри которого полностью отсутствовал костный остов, голова раскалывалась, а рот словно набили песком. Он до сих пор лежал на спине в прямоугольнике света. Господин Чудовище не солгал ему – есть его никто, похоже, не собирался, только вот что это меняло? Было очевидно, что ему и так очень скоро должен был прийти конец. Ему захотелось позвать на помощь. В голове мелькнула глупая мысль об использовании шинсу. Действительно глупая, ведь у него не было сил даже на то, чтобы пошевелиться. Где он очутился? Мог ли он надеяться, что Кун и остальные обнаружат его до того, как он… От надежды – от слабой, жалкой, как и он сам, надежды – на глазах у Баама выступили слезы. Если бы он только смог увидеть Рахиль снова. Ведь то, что произошло, было нелепой ошибкой, недоразумением, которое бы мгновенно разъяснилось, будь Рахиль сейчас с ним. Баам был непоколебимо уверен в этом. Его губы разомкнулись сами собой. Язык зашевелился, пусть и причиняя боль: – Помогите… кто-нибудь… помогите мне… Чудовище выступило из темноты, загородив собой падающий сверху яркий свет. Словно только и ждало этого.

***

Когда Баам очнулся в третий раз, он лежал лицом в чем-то холодном. Жидкость заполнила его нос и рот, попала в легкие, он зашелся кашлем, и именно это заставило его окончательно прийти в сознание. Он попытался приподняться, опершись на ладони, но почти сразу же закричал от боли. Горящее в болевой агонии запястье быстро сделало его находчивым – опершись на этот раз на локти, он наконец смог припасть ртом к луже под ним и пить, пить, пить до того, пока в голове не зазвенело, а по телу не побежали приятные мурашки, заставившие его – пусть и на пару секунд – забыть о своем плачевном состоянии. Чудовище было рядом. Больше не скрываясь во тьме, оно стояло в паре шагов от него, отстраненно наблюдая за его судорожными попытками утолить жажду. У воды был затхлый сладковатый вкус. Облизав губы, Баам поднял голову и пробормотал: – Спасибо. – Что-что? – переспросило чудовище. – Спасибо за вашу помощь, – вежливо и уже куда более отчетливо повторил Баам. Чудовище выглядело равнодушным. Может, оно не понимало его слов, а может быть, ему было просто все равно. Застонав, Баам заставил свое тело приподняться еще немного, потом еще чуть-чуть – до тех пор, пока ему не удалось принять сидячее положение на земле. – Где я? – хрипло спросил он. – Что это за место?! – Несуществующий этаж. Это не говорило Бааму ровно ничего. Он огляделся – огромное пустое пространство вокруг него было пронизано лучами света, наискосок падающими сверху. Хотя, исправил себя Баам, таким уж пустым оно на самом деле не было. В рассеянном свете смутно выступали нагромождения разрозненного хлама – они были повсюду, настоящие мусорные горы. И Баам постепенно начал осознавать: он сидел посередине гигантской мусорной свалки. В воздухе пахло гнилью. От мысли о том, что он только что пил из ручья на полу в этом месте, у Баама скрутило внутренности. Нужно было срочно отвлечься, иначе его бы точно стошнило всей выпитой жидкостью. – Значит вы администратор этого этажа? – поспешно спросил он у чудовища. Ответа не последовало. Казалось бы, оно не понимало, о чем он вообще говорит. – Помогите мне выбраться отсюда, – попросил Баам, хоть и без особой надежды на ответную реакцию. – Зачем мне это? – на этот раз довольно быстро парировало чудовище. – Ну… Вы ведь помогли мне? Несмотря на вопросительную интонацию, это не было вопросом. Баам был уверен, что когда он очнулся во второй раз, изнемогая от жажды, он был где-то в другом месте. Если подумать хорошенько, чудовище наверняка перенесло его к воде, пока он был без сознания. Баам представил, как склизкие щупальца обвивают его беспомощное тело, и его снова затошнило. – Если бы я только мог связаться с Куном, – он сказал это только для того, чтобы успокоить себя. На самом деле он даже не знал, где были его часы. – Кто такой Кун? – казавшееся отстраненным до этого чудовище высказало подозрительную заинтересованность. – Кун – мой хороший друг, – ответил Баам и покраснел, сам не зная почему. – Понимаю, – сказало чудовище и после некоторого молчания добавило, – твое запястье, между прочим, действительно сломано. Будто бы очнувшись от сна, Баам оторопело посмотрел на свою левую руку и его передернуло. Запястье не только опухло, но и было вывернуто под абсолютно неестественным углом. – Тебе следовало бы зафиксировать его, пока не поздно, – с видом эксперта заметило чудовище. И было совершенно право.