Отец

– Эм? В ответ гнетущее молчание. – Эмили? Леви на мгновение замер перед зеркалом, перестав затягивать галстук на шее. Прислушался. В квартире было тихо. – Чёрт.. – Шикнул мужчина, выходя в коридор. Огляделся: возле двери стоит спортивная сумка и рюкзак, рядом высокие кеды, а из шкафа торчит пальто и криво связанный ярко-зелёный шарф. Значит, Эмили ещё не ушла. – Эми? Ты не опаздываешь? – Громко спросил Леви, подходя к двери в комнату дочери. За ней слышался шорох и скрежет пола. Но отвечать не собирались. – Эми, я задал.. – Что ещё? – Дверь вдруг открылась, а Леви пошатнулся, отходя в сторону. Пронзительные янтарные глаза прожигали насквозь. – Ты не опаздываешь? – Тихо спросил Леви, наблюдая, как Эмили в последний раз взъерошивает шоколадные волосы и выходит из комнаты. – Нет. – Резко отозвалась девушка, проходя к шкафу и стремительно собираясь. – А завтрак? – Леви кивнул в сторону кухни, а Эм хмыкнула, наматывая вокруг шеи шарф. Леви отвернулся, не задерживая взгляд на кривых шерстяных петельках. – Нет. Весь её настрой говорил о том, что разговаривать Эмили не намерена. Но Леви был неумолим, как и его дочь. – Ты опять на метро? Я бы подвёз тебя. Эмили резко вздёрнула голову, усмиряя родительский пыл строгим взглядом. – Не утруждайся. Леви хотел было возмутиться, но быстро отложил эту мысль о скандале. С трудным подростком это вряд ли прокатит. – Эмили, что значит «не утруждайся»? – Только он хотел было оторваться от стены и подойти к дочери, а она уже выпорхнула из квартиры, звучно хлопнув дверью на последок. И так каждый день уже на протяжении двух лет. Эмили убегает ранним утром, предпочитает добираться до школы на метро или автобусе, после идёт на занятия по гимнастике и возвращается домой. Есть приготовленную отцом пищу отказывается, перехватывает китайскую еду в обед, а после тренировок с подружками из группы идёт в какое-нибудь милое кафе. А по возвращению домой запирается в комнате, не перекидывается и словом с отцом. Когда это началось? Однозначно после смерти Ханджи. Нельзя назвать её единственной деталью, что объединяла Леви и Эмили раньше.. Раньше они были прекрасной семьёй. Ханджи работала в школе, преподавала биологию. Эмили весело проводила время с папой, пока дожидалась вечером прихода мамы. А на выходных они втроём гуляли. Прогуливались по паркам и кварталам, заходили в кафе и возвращались поздно домой, довольные и радостные. Всё было как нельзя хорошо. Потом стало невероятно плохо. Возвращаясь вечером с работы, Ханджи попала под колёса лихача, что пьяным решился сесть за руль. И Эмили с Леви так и не дождались маму тем вечером. Аккерман горевал до сих пор и будет горевать до конца своих дней. Чтобы не было больнее каждое утро просыпаться, он убрал из спальни и гостиной все фотографии, сделанные вместе с Ханджи. Теперь они стояли в комнате дочери, хотя Эмили расценила этот жест совершенно не так, как должна была понять. Ей подумалось, что Леви больше не хочет ничего иметь общего с Ханджи, именно поэтому он убрал материнские фотографии к Эми. А значит и с ней ничего общего иметь не хочет. Трещина разрасталась, отдаляя отца и дочь всё дальше друг от друга. Леви ведь до сих пор любит Ханджи и помнит её! Да как посмеет забыть! Но вот Эмили.. Потеря матери оставила в её душе неизгладимый след, шрам, который вряд ли затянется. Леви никогда не умел кого-то успокаивать. Точно знал, что в этой ситуации он единственная опора для дочери, только никак не мог это доказать. Не мог подступить к ней, не знал, какие слова подобрать и что сделать, чтобы сблизиться. Ханджи нашла бы выход из ситуации, а он? Слабак. – Эй, что-то слишком рано. Даже девяти утра нет. Что случилось? – В трубке раздался обеспокоенный голос Эрвина. Леви безучастно ковырял вилкой яичницу, но поняв, что съесть не сможет, да и не хочет, отправил холодный завтрак в мусорку. – Заткнись, а. Ничего не случилось. – Буркнул озлобленный Леви, но Смит знал, что каждое утро случается что-то такое, иначе бы звонить Аккерман не стал. – Тогда.. Аккерман фыркнул, выливая из розовой кружки остывший чай. Эмили всё равно пить не стала, даже завтракать отказалась. – Тогда тебя подвезти, может? – Брякнул первое пришедшее на ум, а потом горько усмехнулся своей же реплике. – Ах, я польщён, конечно. Но я живу очень близко к школе, ты дольше будешь добираться до меня. – Мягко отказал Эрвин, посмеиваясь. Аккерман только повёл плечами, потому что не любил чужой смех. Теперь не любил. – Было бы предложено. – Огрызнулся и отключился, засовывая телефон в карман джинс. Аккермар не понимал, зачем вообще звонил каждое утро Эрвину и зачем перекидывался едкими фразами с ним. Это вошло в привычку сразу после смерти Ханджи. И Леви было отчасти неприятно звонить каждый божий день старому другу и портить ему настроение на целый день. Правда, Эрвин вряд ли будет вспоминать о нём и его насущных проблемах в течение дня, но всё равно гадко. И мерзко оттого, что не может справиться сам, найти решение. Никогда не отличался слабостью и неумением найти решение в любой ситуации, а сейчас.. с родным ребёнком найти общий язык не может. Позорище. За окном пробуждался город. Митра* не мегаполис, но всё же город достаточно большой, для кого-то покажется бескрайним. Леви и раньше толпы не любил. Они казались скучными, медленно идущими и без конца гудящими. Леви шёл сквозь массу безрадостных лиц с уверенным чувством того, что дома его ждут. Сейчас не ждут, а он стал частью этой серой массы, текущей по ярким бетонным улицам и изредка застревающей в пробках. И дома его не ждут, и вряд ли уже любят. Нового учителя биологии зовут Роума́н Андерс. Он красивый, умный, в меру взрослый, чтобы старшеклассницы мнимо влюбились в него и пускали на переменах ему воздушные поцелуи, ничего не значащие. На день всех влюбленных его осыпали валентинками, на Рождество ученицы преподносили ему вкусные пряники, которые приготовили сами. Но Роуман мягко отказывался или отдавал съедобные подарки коллегам. Интерес к предмету, что преподавал Андерс, у учеников был. Но в большинстве случаев это было вызвано либо завистью парней, которая объяснялась тем, что Роуман в свои тридцать восемь лет выглядит на все девятнадцать, либо розовыми мыслями девчонок, что томно вздыхали при учителе и специально вызывающе одевались. Кроме Эмили. Любовь к биологии и особенно к животным у неё был, вероятно, от матери. Если её одноклассницы прямо вытягивали зачёт из Роумана, строя глазки и выпячивая губки, то Эм старалась и работала, чтобы отработать хорошие оценки. Говорить о своих начинаниях в области общих школьных предметов отцу Эми не хотела. Не возымеет должного эффекта. Девушка итак знала, что обо всех её взлётах и падениях Леви сообщает Эрвин. Точнее мистер Смит, библиотекарь в школе. Нужно отдать ему должное, Эрвин не лез со своими советами и правилами в семью Аккерман. Хотя, наверное, следовало бы. Правда, Леви всегда на корню пресекал такие попытки, потому что старался делать вид, что сможет сделать всё сам. Сам с усам. Гордость пёрла у Аккермана изо всех щелей, самостоятельностью так и веяло от него. Только толку от этого никакого. В библиотеке было спокойно и тихо, мистер Смит не любит, когда в святая святых школы шумят. Даже в коридоре рядом ученики стараются вести себя тише, ибо в гневе Эрвин страшен. Не страшнее Леви в обычный будничный день, но всё же. Эрвин отвлёкся от созерцания списка литературы, которую нужно перебрать в ближайшее время, когда скрипнула дверь. Единственным постоянным читателем была Эмили, поэтому несложно было понять, кто пришёл сразу после обеда. Мужчина улыбнулся, поправил очки на переносице, тут же их сняв и отложив на кипу карточек. – Добрый день, Эмили! Пришла за новой партией учебников? – Смит слабо улыбнулся, но не увидел улыбки в ответ. Раздосадованно поджал губы, а Эми пожала плечами, выкладывая из рюкзака прочитанные от корки до корки достаточно толстые энциклопедии. – И что нового ты узнала, о юный исследователь? – Эрвин не оставил попытки разговорить Эми, и она, кажется, чуть смягчилась, дёрнув губами в попытке улыбнуться. – Много всего, мистер Смит. – Эми глянула в сторону, надеясь, что библиотекарь оставит эту тему. Но Эрвин ждал ответа, изгибая густые брови, и девушке ничего не осталось, как перечислить наиболее интересные факты о жизни редких животных. – Многие птицы моногамны. Вы знали? Смит сглотнул. – Лебеди умирают без своей пары. – А в словах, кажущихся простым интересным фактом из жизни водоплавающих птиц, пропитан горечью и веет холодом. Эмили кротко вздохнула. – А вот ещё. Стада голубых гну иногда насчитывают до миллиона особей. Как у нас в метро прям. – Поспешно добавила Эм, разбавляя повисшее напряжение. Смит удивился, протягивая девушке карточку, чтобы та поставила роспись за сданные книги. – Ну, ты преувеличиваешь. Вечером в метро не так уж и тесно. Эмили равнодушно пожала плечами. – Может быть. Эрвин убрал книги в сторону, поправил зализанные волосы и кивнул в сторону книжных стеллажей. – Желаешь взять ещё что-нибудь? Аккерман задумалась, слабо нахмурилась, размышляя. – Есть справочники о птицах? Смит с уверенностью кивнул, тут же ускользая в сторону. Прошмыгнув в узких коридорчиках меж шкафов и полок, наконец нашёл ту книгу, о которой спрашивала Эми. – Вот, держи. – Протянул в руки девушке, и Эмили приняла книжку, разглядывая обложку. Обычная обложка, на которой изображено бескрайнее синее небо с пушистыми облаками и птицами, прорезающими белую вату. Эм хмыкнула, сунув книгу в сумку. – А.. карточка же, точно. – Вспомнила девушка, хотела было вновь достать книгу, но Эрвин махнул рукой. – Бери так, ты точно вернёшь книгу. Девушка опять пожала плечами, не найдя слов, а потом вышла из библиотеки. До следующего урока всего ничего, но у Эм есть время, чтобы выпить в кафетерии на первом этаже школы чашку зелёного чая. Леви – офисный планктон. Стыдно признавать, что в свои сорок три он путного из себя ничего не представляет. Ну, так думает он. Быть работником одной из самых крупных финансовых компаний дорогого стоит. Но достижения и цели меркнут, когда ты ничерта не смыслишь в общении с детьми. Стрелка на часах почти медленно, но верно двигалась по направлению к пяти часам. Обычно в это время Эмили на всё том же метро добиралась до площадки, где занималась гимнастикой. Леви шумно выдохнул, закрывая вкладку с отчётом. Окно на мониторе свернулось, явив взору простой рабочий стол с непримечательными обоями: какой-то пейзаж с небосводом и лугом. Досиживать час до конца работы тяжело, скучно, безрадостно. Возле клавиатуры стоял стаканчик с холодным кофе. Его услужливо принесла Петра, которая работала секретарём, но в перерывах между бумажной волокитой бегала туда-сюда по офису, мило болтала с соработниками. Леви её манера общения не очень нравилась. Сиропом, что лился из её уст, можно было смазывать блинчики из кафе. Ну или с лёгкостью устроить себе шугаринг, чтобы избавиться от лишних волос на теле. Ханджи дружила с ней, и Петра знала Эмили, а значит, знала всё, что сейчас происходит в поредевшей семье. При каждом удобном случае Рал приклеивалась к Леви пиявкой, допытывалась и закидывала советами. Аккерман посылал её в самые дальние края надолго, но слушал и даже пробовал выполнять её советы. Нужно ли говорить, что и от них толка не было? – В зале стало холоднее, а значит остался тут только ты. – Улыбка Петры озарила помещение, которое и впрям стало пустовать. Многие отошли, кто-то уже ушёл, и Леви остался один. Мужчина хмыкнул. – Избавь меня от своей компании хоть на миг. Петра хохотнула. – Да счас! Ещё чего. Если тебя оставить одного, то тут всё инеем покроется. – Да хоть травой зарастёт, вообще плевать. – Леви ткнул пальцем в кнопку на системном блоке, экран компьютера тут же потух. – Кофе забери. Я его не пью. Причём он полное дерьмо. Петра закатила глаза, потом упёрлась руками в стол и уставилась на Леви. Мнимая серьёзность Рал могла бы кого-то рассмешить, но не Леви. – Как Эмили? Леви скрипнул зубами. – Развернись на сто восемьдесят и оставь меня, пожалуйста. Леви встал, чуть оттянув от шеи галстук. Петра скрестила руки на груди, не страшась гнева Аккермана. – Ты вообще с ней разговариваешь?! Леви забрал свой портфель, хотел пройти мимо, но Петра ухватила его за руку, останавливая. – Так ведь нельзя! – Прикрикнула Рал, даже притопнув ногой. Но Леви одернул её ладонь с предплечья и ушёл, злой и скрипящий зубами. Уже сидя в машине на парковке офиса Леви от души выругался, пиная рукой ни в чём не виноватый руль. А потом уткнулся в него лбом, стоная сквозь зубы от отчаяния. Ситуация плачевная, по другому и не скажешь. Для верности Аккерман ещё немного ударился головой о руль. На лбу проступило красное пятно, на душе с новой силой заскреблись кошки. – Быстрее, быстрее девочки! Ну, ну, вы не на прогулке, а на тренировке! Активнее попами шевелите, давайте! – Для верности слов и поднятия боевого духа тренер хлопала в ладоши, подгоняя ленивых гимнасток. – Тю, задрала уже.. – Шикнула Имир, которая плелась сзади строя, но с лёгкостью могла бежать впереди всех, и даже уже закончить разминку. Но почему-то ковыляла сзади, то и дело отвлекаясь на свои короткие тёмные волосы, которые выбивались из хвоста и лезли в лицо. – Не слышу, Имир! Будь добра, погромче! – Нанаба, ухмыльнувшись и скрещивая руки на груди. Эмили глянула через плечо на Имир, которая что-то пробурчала, но увеличила скорость, догоняя остальных. Это был только четвёртый круг вокруг мягких матов и козла*, а девушки уже запыхались и покраснели, напоминая издалека помидоры на ножках. – Что-то вы сегодня вообще вялые, девчули! Что случилось, а? – Спросила Нанаба, когда девчонки закончили бегать и уже шли, восстанавливая дыхание. – А вот вы будто в школе не учились, правда! – Возмутилась Саша, надувая щёки. – Зная тебя, могу сделать вывод, что ты целый день хомячила, да? – Наба ухватила проходящую мимо Брауз за щёчку. Саша взбрыкнула, нахмурилась и зашагала дальше. Тренер рассмеялась. – Согласна, в школе тяжело, даже очень тяжело. Вереница гимнасток недоверчиво нахмурилась. – Ла-а-адно, сегодня не буду вас слишком мучить, а то ещё чего устроите мне. Эмили свалилась на маты, когда Нанаба разрешила на две минуточки отдохнуть, хотя они ещё даже не начали основную тренировку. Рядом с ней увалилась самая миниатюрная из всех: милашка Криста. За глаза её ласково называли ванильной девочкой. – Фу-ух, я уже устала. – Глухо отозвалась Криста, пялясь в потолок. Эмили только мельком посмотрела на нее, после опять отвернулась. – Мы даже ничего не сделали. – Подметила Аккерман, скользя взглядом по белому высокому потолку. – Ваниль, ты же знаешь, Эм у нас просто таран, будет пахать всю тренировку без отдыха! – Громко озвучила мысль Саша, валяясь на животе и болтая поднятыми вверх ногами. – А Саша у нас машина по поеданию булочек, верно? – Сухо отозвалась Эмили, не без удовольствия отмечая, как рядом Брауз заходится в немой истерике. – Всё! Встаём! Вы не на пляже, а на тренировке! Все послушно поднялись, построились. Криста, Имир, Саша и Эми учились в одной школе, только в разных классах. И ходили в один спортивный центр, куда их пристроил физрук из школы. Ещё с ними была Энни, но сегодня её не было: Леонхарт заболела, покинув на время ряды гимнасток. Разминка проходила обычно и без приключений. Ну, не считая загнанного дыхания Брауз, которая за время отдыха от занятий закидывала невероятное количество булочек в себя напополам с картофельными пирожками. Сейчас расплачивалась, вскрикивая, когда Нанаба заходила сзади и нажимала на спину, вытягивая дальше, чтобы девушка почти легла на пол в растяжке. – У вас у всех одна проблема. – Объявила Нанаба, когда девушки закончили наконец разминаться и теперь стояли, выстроившись по линии. – Вы все двигаетесь как-то.. резко. – Заключила Наба, поправляя свою спортивную куртку. – У вас как будто палки в руках и ногах. Девушки изумились, кроме Имир и Эмили. Последняя просто приняла более расслабленную позу, стараясь не выдавать своего волнения и того, что замечание тренера в каком-то смысле задело её. – Вы же девочки. Вы же гимнастки. – Мягко отозвалась Наба, улыбаясь. Развела руки в стороны, взмахивая ими, словно те были простыми лёгкими лентами. Покружилась на месте, присела немного, делая пародию на реверанс. – Вы должны двигаться быстро, конечно. Но при этом мягко. Вам нужно найти ту самую середину, понимаете? Остаток тренировки они провели в поисках той самой середины. У Имир получалось хуже всего. Она напоминает женоподобного пацана, а не женственную девчушку. Но все ж она старалась, пыхтя и пытаясь расслабить руки, чтобы они наконец были похожи на мягко двигающиеся ленточки. – Пойдём в кафе? – Предложила Криста, распутывая собранные в маленькие белые пучки волосы. Саша с готовностью высунула голову из шкафчика, где доселе копалась в сумке. – О, нет. Она оставит кафе без мучного, пожалей пекарей, Криста. – Отозвалась Эмили, снимая чёрный спортивный купальник и лосины. – Ой, да бросьте! Я только чаю или кофе, чесслово! – Для верности слов Саша даже вознесла над головой руку с оттопыренным указательным пальцем, дожидаясь ответа подруг. Эм и Имир переглянулись, а потом конопатая согласно кивнула. – Так и быть, но если ты, булочная голова, что-нибудь схаваешь, то я всё расскажу Нанабе и тебе воздастся за твоё обжорство, ясно тебе? – Имир говорила грозно, сощурив и без того узкие карие глаза. Эми слабо улыбнулась, обматывая шарф поверх пальто. Уже спустя несколько минут они всей компанией вышли на улицу, но более-менее хороший настрой Эмили сразу исчез, стоило ей заметить у спортивного центра отцовскую машину. – Ох ты ма-а-ать моя.. Что, папаня решил приехать за тобой наконец-то? – Поддела Имир. – Эй! Перестань! – Криста дёрнула подружку за рукав куртки. Эмили посмотрела ещё немного на машину, а когда Леви повернулся к ней, то поспешно отвела взгляд. – Хэй, тебе стоит поехать с ним. – Тихо предложила Криста, улыбнувшись. В такие моменты у неё за спиной точно раскрывались ангельские крылышки, а над светлой макушкой загорался нимб. – Н-да, наверное. – Пробубнила в шарф, хмыкнув. – Ладно, до среды, пока. Леви хотел было выйти из машины и открыть дочери дверь, но она села в машину быстрее. – Я сама себе могу открыть. Леви согласно кивнул, заводя мотор. – Как в школе? – Поинтересовался, выезжая с территории центра. Эмили пристегнулась. – Зачем спрашиваешь? Тебе вечером всё доложит мистер Смит. – Я хочу услышать это от тебя, Эмили. – Говорил Аккерман тихо, боялся перегнуть палку. А особым терпением он никогда не отличался. – Да что ты? – Так же тихо поддела Эми, не отрывая взгляд от созерцания вида вечернего города за окном. – Эмили. Предостережение. Эми повернулась к отцу, и, не мигая, отрезала: – Нормально. Аккерман вздохнул, сворачивая на перекрёстке. – Как на тренировке? – Нормально. Леви мысленно обратился к Богу. – Слова другие знаешь? – Но в ответ молчание. До дома доехали молча, и оба чувствовали на плечах давящую атмосферу и напряжение, которое точно свинец осело где-то внутри. Остановившись на парковке у дома, Леви предусмотрительно заблокировал двери. Эми дёрнула за ручку, хмыкнула и откинулась на спинку сиденья, скрипя зубами. Лучше бы пошла с девчонками в кафе, хоть настроение поднялось бы. – Эми, нам нужно поговорить. – Подал голос Аккерман, разрушая ощутимое молчание в машине. – О чём? – Ты сама знаешь. Леви повернулся и замер, вмёрзнув в сиденье. Столько огня он видел только в глазах умершей жены и только сейчас понял, как сильно Эмили похожа на Ханджи. Такие же янтарные глаза, горящие, но в большинстве случаев тусклые, бледные. Ещё у Эмили были такие же густые волосы, только цвет какой-то смешанный, тёмно-каштановый, почти чёрный, но на солнце иногда отливающий рыжеватым. А нос как у Леви, остренький и аккуратный. Эмили отвернулась. Вести задушевные беседы она не хочет. Не сейчас. – Открой, пожалуйста, дверь. Я поднимусь сама, у меня ключи. Леви сделал глубокий вдох, стараясь сохранять спокойствие. Послушно снял блокировку и проводил взглядом уходящую в сторону подъезда дочь.