Отец

Не смотря на то, что октябрь ещё не закончился, вечером улицы Митры припылялись сверкающей снежной пылью. За ночь в переулках и забытых дворовой шпаной квартальчиках лужицы и побитый временем асфальт покрывались тонкие слоем хрустящего льда. И утром изморозь на улице ещё держалась, ещё гулял студёный ветер, перемешивая в воздухе сухую дорожную пыль и редкий снег. К полудню погода становилась немного лучше. Солнце изредка выглядывало из-за серых туч, ровно плывущих по небосводу, деревья, ещё не полностью избавленные от шуршащего золота, качались из стороны в сторону, стряхивая с себя всё лишнее. Было жутко холодно, кто-то уже отчаялся совсем и нацепил на себя зимние куртки и пуховики. Городские красотки вытащили из шкафов свои мягкие пушистые шубки, сапожки с меховыми оборками. Город, можно сказать, целиком и полностью менялся. До зимы остаётся ещё как минимум месяц с лишним, а в некоторых супермаркетах и ларьках уже крутят предновогоднюю рекламу и вешают на предметы интерьера пылесборники: мишуру и блестящие шарики. В семьях тоже многое менялось. Сейчас в каждой квартире таилось что-то секретное, загадочное, точно праздничный дух приходит и оставляет за дверьми частичку себя. Конечно же, ведь скоро Хэллоуин. И в семье Аккерман многое менялось. Не сразу и не полностью, но Леви и Эмили уверенно шли навстречу чему-то светлому и приятному. Были осечки, естественно. Нельзя забраться на сосну и не ободрать при этом себе одно место. Вот и Аккерманы каждый раз цепляют на себя кучу острых иголок, но это хорошо, ведь людям свойственно учиться на своих ошибках. Так, например, Эмили, поразмыслив над словами Петры о стараниях отца, решила, что будет неплохо брать в школу с собой то, что Леви для неё приготовил. Это сближает, правда. А мужчина для себя понял, что не всегда стоит давить на дочь. Характер у неё отцовский, Аккерман был в этом стопроцентно уверен и даже горд. Однажды он решил докопаться до Эми с предъявами по поводу еды в комнате. Нет, правда, он понимал, что и сам приносил ей кушать в комнату, но всё же для приёма пищи отведена кухня. Ну, потом Леви получил звучный отворот-поворот от дочки, поэтому решил позволить ей обедать и завтракать в комнате. Но с последующей уборкой и мытьём посуды. Впрочем, не смотря на мелкие ссоры и нерешённые маленькие конфликты из прошлого, можно было с уверенностью сказать, что отношения в семье Аккерман налаживаются. Не слишком быстро, но и не медленно: так, как нужно. Подготовка к Хэллоуину идёт не только в городских культурных центрах и кафе, но и в школе. Каждый класс занимается обустройством своего кабинета ко дню всех святых. На первом этаже у столовой и большой гардеробной комнаты стояли вырезанные из картона ведьмы, а поддерживали их круглые налитые тыковки. По окнам школы расползлись бумажные пауки и приведения, на люстрах висели сгустки бутафорской пыли и грязи, и, конечно же, летучие мышки и паутина. Единственный в школе, кто ограничился простой фигуркой графа Дракулы на полке, был Эрвин. В библиотеке итак пыли с паутиной хватает, а тут ещё развешивать всякие украшения. – Так, ну.. давайте, приступайте. Нарисуйте всяких монстриков, только рисуйте не высоко, можете паутину подрисовать, паучков, клыки вампирские. – Миссис Гринд, что преподаёт литературу и является руководителем класса Эмили, раздаёт указания Конни и Жану. Им выпала честь: разукрасить классные окна всякой хэллоуинской чепухой. Только вот остальные ребята в классе были уверены, что дело это заведомо гиблое, ибо Конни и Жан с красками – это всё равно, что мартышки с гранатами. – Всё будет сделано в лучшем виде, миссис Гринд! – Обещает Конни учительнице, когда та выходит из кабинета и оставляет, по её мнению, сознательных подростков одних наедине с кучей разных прикольных вещей. Когда же они и впрямь остаются одни, Спрингер и Кирштайн – уму непостижимо! – действительно берутся украшать окна. Парни старательно выводят кисточками по стеклу сначала контуры, а потом уже полностью закрашивают фигурки. И вот уже над подоконником скачут паучки и мышки, которые тянут за собой фонари из тыкв и конфетки. Микасе, чтобы повесить на светильнике в центре кабинета паутину из тонкой проволоки, приходится подняться на парту. Энни страхует внизу и подаёт Мике скотч и ножницы. Пара минут стараний, и люстра зловеще красива. Эрену и Эмили достаётся менее опасная задачка, чем у Мики и Энни, но столь же творческая, как у Жана и Конни. Перед ними на столе разложена целая стопка чёрного картона и такого же цвета бумаги. Желательно, чтобы вся макулатура была использована и к концу классного часа на столе у Гринд лежала бы целая орава паучков и летучих мышей. Тем более, после украшения их кабинета таких бумажных штук останется очень много и их можно будет пустить на украшения пустующих ещё коридоров школы. – Я вчера отцом стал. – Сообщает Йегер, выводя по трафарету, что уже повидал всякое, толстого паука. Эми на мгновение виснет, замирая и переваривая информацию. Потом поднимает шокированный взгляд на Эрена и открывает рот, не в силах что-нибудь сказать. – Да щенки у собаки родились! Эмили шумно выдыхает. Пинает Эрена под столом ногой и победоносно ухмыляется, когда парень ойкает и вздрагивает. – Нечего так пугать. – Укоряет Эми, откладывая в стопку очередную мышь. – Пока что я не могу тебе отдать щенка. – Виновато молвит Эрен, почёсывая затылок ручкой ножниц. – Они маленькие ещё совсем. Эми понимающе кивает головой. – Знаешь, мне тоже для щенков нужно почву обработать. Эрен улыбается, понимая, о какой почве идёт речь. – Неужели твой отец так радикально настроен против домашних животных? Эмили отрицательно мотает головой, снова орудуя ножницами. На стол падают чёрные обрезки. – Не то, чтобы радикально. Но он будет недоволен, если я так вот просто принесу животину домой. Вместо ответа Йегер показывает Эми фотографии новорожденных собак в телефоне. Рори принесла на свет восемь пухленьких милых лабрадорчиков, три из которых были точной копией мамы: такие же беленькие и милые. Остальные, видимо, пошли в отца: тёмненькие, почти чёрные, с маленькими лапками и розовыми животиками. Но привлёк Эми самый необычный на её взгляд детёныш. Он был тёмным, истинным отцовским наследником, но на мордочке у него растеклось белое пятнышко. Эми ткнула пальцем в экран, указывая на этого щенка. – Они такие милые! Но мне больше всех нравится этот, почему у него пятно на голове? – Эрен пожимает плечами. – Насколько я знаю, у лабрадоров нет пятен или полосок.. – Он особенный. – Поясняет Эрен с неприкрытой нежностью и лаской в голосе. – Он родился последним. Рори с ним намучилась, щенок никак не хотел показываться наружу. Мы уж думали, что он родится мёртвым, но всё обошлось! Эмили потрясённо смотрит на парня. – И правда, особенный.. Йегер убирает телефон, почти возвращается к занятию с бумажками и картоном. Он поворачивается к Эми и давит лыбу во все тридцать два зуба. – Он тебе понравился, да? Эми кивает. – А как назовёшь? – Аккерман удивилась решительности Йегера. Она ещё даже не спросила разрешения у Леви, а тут на тебе, придумай кличку. Но почему-то и не хотелось спрашивать отца. В Эмили тоже есть присущая детям хитринка. – О, ну.. – Кусает губы изнутри, но быстро придумывает идеальное для такого щеночка имя. – Его можно назвать Счастливчик. – Точно! Это отличная идея! Йегер не утихает и предлагает Эмили следом: – Можешь как-нибудь к нам зайти, познакомишься ближе с собаками. Вдруг Эрен делает заумный вид и повторяет движение, каким обычно очкарики поправляют очки. – Ещё я придумал особенный вид терапии. – Какой такой терапии? Йегер возносит над головой ножницы, будто поучает: – Щеночкотерапия. Представь, какой релакс! Ты лежишь на полу, а по тебе бегают маленькие щеночки! Это успокаивает! А ещё щенки весело фырчат и тявкают, так что хорошее настроение тебе точно обеспечено! Эмили хихикает, представляя эту умилительную картину посреди гостиной. Даже мысли о таком действе расслабляют и веселят. – Так, мадам, на какое число вас записать на наш сеанс щеночкотерапии? Прерывает Йегера Армин, уже расставивший по углам кабинета склянки с чучелами скорпионов и маленькие статуэтки мумий. – К слову, обращение «мадам» используют по отношению к женщинам почтительного возраста. Эмили ещё не старушка, так что к ней применимо «мисс». Всё это время, пока Армин показывает, насколько широк его кругозор, Эрен молча кривляется, пародируя Арлерта. Эми откладывает в сторону ножницы и бумагу, хрустит пальцами, разминая их. Осматривает то, что осталось докромсать. – Чёрт! – Восклицает Эрен, шарясь в сумке м выуживая оттуда справочник по химии. – Мне нужно его вернуть, а я совсем забыл. Просил-то я его на несколько уроков, а уже весь день прошёл! Эрен моляще смотрит на Эми, выпятив нижнюю губу. – Доведи бедного несчастного меня до библиотеки, а? Я ещё не до конца запомнил, где она. Эми соглашается. – Не кипятись, мистер Смит, конечно, за книги душу дьяволу продаст, но не убьёт, если ты сдашь учебник позже оговоренного срока. Идём. Школа уже почти пуста. Ученики разбрелись, остались только внеклассные кружки и секции. По коридору ходит озлобленный на детей уборщик, мистер Симонс. Сколько себя помнит Эмили, он всегда был таким: ворчливым и противным старикашкой. Даже если ты ходил по полу в белых тапочках и никогда не оставлял за собой даже крошечную соринку, он всё равно умудрялся найти на тебя управу и раскричаться во всё старческое горло. – Эм? – Неуверенно начинает Эрен. – Можно.. немного личный вопрос? Эмили косится на Йегера, согласно мычит. Кажется, она понимает, о чём хочет спросить юноша. – Ты не подумай, я просто интересуюсь, правда. – Быстро тараторит Эрен и замолкает на мгновение. А потом опять выдаёт на одном дыхании: – Твоя мама была биологом тут, да? Девушка заметно сбавляет скорость. Лицо её покрывается еле заметной скорбной тенью. – Да. – О.. – Тянет Эрен, прикусывая язык. Ему бы, по-хорошему, замолчать, но Йегер снова выдаёт: – Я.. хм. Мне жаль, правда. – Эмили поднимает вверх ладонь, останавливаясь окончательно. Поворачивается к парнишке и переводит немного сбившееся дыхание. – Спасибо. Но не нужно меня жалеть, хорошо? И впредь не затрагивай эту тему. – Голос ровный, совершенно не дрожит. Эрен сглатывает ком, который успел за столь короткий промежуток времени скопиться в горле. – Лады, я молчу. Желая развеять атмосферу, Эмили кивает на дверь в конце коридора. – Вот и библиотека. Запомнил дорогу? – Интересуется Эм, пока они совсем не подходят к книжному святилищу. – Топографическим кретинизмом я, вроде как, не страдаю. Запомню. – Эрен улыбается и подмигивает Эми, а та, смутившись, отворачивается в сторону. Йегер пытается открыть дверь, но та закрыта и не поддаётся. Юноша бледнеет и покрывается потеет от страха быть убитым грозным хранителем школьных книг. – Не бойся, вернёшь завтра. Мистер Смит ещё никого съел за такие проступки. – Ободряет Эм, но Эрен в ответ скептично усмехается. – Значит, я буду первым. Ребята идут обратно в класс. Аккерман вспоминает про щенков и решается наконец. – О, кстати! Про твою эту щеночкотерапию. Как щенки будут бегать, зови меня. – Эмили приподнимает уголки губ, а Йегер, не успев ничего ответить, шлёпается на пол. Виной тому Жан, неистово смеющийся и пытающийся спрятаться от Конни. Тот, кстати, выбегает из кабинета так же быстро, как и жвачный друг. Эми, ещё не отойдя от шока, смотрит на белую мазню на башке Спрингера. – А ну, стой, мерин! Сейчас скажешь «пока» своей мужской части, сволочь! – И Конни убегает вслед за Жаном, сверкая отполированной макушкой. – Отбил себе чего? – Интересуется Эми, всё ещё пребывая в состоянии лёгкого удивления. Эрен встаёт, отряхивая джинсы. – Не отбил. А вот они, – Йегер кивает в конец коридора, где слышится смех и злое ворчание, – они, походу, краски надышались, вот с ума и сходят. В выходные Митра кажется больше, а вот улицы у́же. Всё из-за сплошной массы людей, которая прямо течёт по улицам и стекается куда-то в район центральной площади и парка. Сейчас на улице чудесно, не смотря на сильный холодный ветер! Солнце уже почти не греет, но вот светит ярко и многообещающе. Ещё некоторое время назад Леви думал, что он стал частью этой серой части города, что он мог бы почти слиться с бетонными улицами и многоэтажками. Но нет. Вера в хорошее, когда-то угаснувшая, но не покинувшая его сердце, сейчас разгоралась с каждым днём всё сильнее и сильнее. Скорби в нём почти не осталось. Раньше он скучал и печалился, думая, что он совершенно один. Нет! Ему стоило только поверить в себя, вернуть контроль настроению и немного приложить усилий. И вот он уже не просто мрачный и безликий житель города, а тот, кто делает всё возможное, чтобы его семье стало лучше. Именно поэтому Леви уже более смело заходит к Эмили в комнату. Правда, та всё ещё нежится в постели и никак не хочет вставать. В такие моменты хочется сказать, что она жутко напоминает Аккерману Ханджи. Та тоже любила подолгу пускать слюни в подушку и не делать ровным счётом ничего. Леви сдерживался, потому что ещё не время напоминать о Зое. Он чувствовал это интуитивно, никто об этом не говорил, но Леви знал, что должно пройти время, прежде чем упоминание Ханджи станет безболезненным. – Эй, это беспредел. – Мычит Эмили, когда Леви наглым образом вытаскивает из-под её голову подушку. Девушка быстро находит альтернативу: пихает под голову уголок одеяла. – Мне, между прочим, нужна помощь в магазине. – Не сдаётся Леви и уже хочет открыть шторы, чтобы пролить холодный солнечный свет на Эми, как она протестующе мычит и садится в кровати, потирая сонное лицо кулаками. – Я встала, встала. Только не открывай шторы. Леви послушно выходит в коридор. Ещё одна деталь, которая делает Эми полностью похожей на отца – это её умение собираться максимально быстро, но аккуратно. Это ни может не радовать, особенно при воспоминании, как когда-то Ханджи собиралась целых два часа на обычную прогулку в парке! – А зачем нам в магазин? – Спрашивает Эми, когда они с отцом усаживаются у машину. – Продукты нужны. – Ааа, точно. – Эми легонько хлопает себя по лбу рукой. Едут некоторое время в тишине. Но Эмили вспоминает о том, что в ноябре случиться грандиозное событие и для неё, и для других девочек на гимнастике. В том числе и для Микасы, ведь с недавних пор она тоже ходит на занятия. – Кстати. – Эмили слегка поворачивает голову к отцу, тот внимательно следит за дорогой, но в то же время и слушает дочь. – У нас пятнадцатого ноября показательные выступления. – Эм замолкает, ожидая отцовского вердикта. Леви что-то прикидывает в голове, раз хмурит брови, потом кивает. – Я приду, Эмили. Эми улыбается. Впервые широко и искренне, а отцовские слова пробуждают в ней трепет и волнение. Теперь она точно будет стараться на выступлении, чтобы показать, какова она в этом деле. – Спасибо. – Звучит мягко и тепло. У Леви будто оттаивает что-то в груди. Парковка супермаркета встречает гулом машин и нескончаемым говором людей, снующих туда-сюда, из магазина в машины, и обратно. Аккерманы морщат носы и хмыкают почти синхронно. Всё-таки, у них очень много общего. – Терпеть не могу толпы. – Шипит Эми, думая, что отец не слышит. Но Леви прекрасно слышит, оборачивается и довольно ухмыляется. – Да, я тоже не люблю. Поэтому предлагаю совершить покупки быстро и без лишней толкотни. – Поддерживаю. Автоматические двери разъезжаются, пропуская посетителей внутрь. Единственное, что радует отца и дочь – это тепло в помещении. Эмили сдёргивает с макушки шапку, укладывая в корзину. Леви только чуть шире разводит воротник чёрного строгого пальто. А потом вручает дочери в руки скомканный список с маленькими, почти неразличимыми буквами-крохами. – Диктуй, диктор. – Эмили начинает перечислять продукты по списку. Не проходит и пятнадцати минут, а тележка наполнена половиной списка. Правда, задержатся приходится в отделе овощей и фруктов. Леви ждёт у весов, яростно отстаивая свою очередь перед злыми дамочками и сопливыми мужчинами и ищет взглядом среди потока людей Эми. Она появляется быстро, держа в руке пакет красных сладких яблок и пакет поменьше с морковками. Когда с фруктами, овощами и чёртовыми весами, которые вздумали в середине процесса зажевать чековую ленту, покончено, Аккерманы быстро покидают сборище людей у больших корзин с плодами. – Что дальше? – Интересуется Леви, замедляясь у холодильников с молоком и всякой прочей кисломолочной продукцией. Помнится, Ханджи нравилось набирать кучу творожков и йогуртов, но она ничего не съедала, а в конце недели купленные вкусности отправлялись в мусорный бак. – Может, что-нибудь хочешь? Эми задумывается, скользя взглядом по стеллажам с различной продукцией. – Шарлотки хочется. Только Леви хочет отправиться за нужным сырьем, как Эмили сама уходит на поиски нужных продуктов. Возвращается быстро, держа в руках муку, пакетик разрыхлителя и коробку яиц. – Отлично, только печь будешь помогать. Я с плитой, как мы выяснили, на «вы». Эми кивает, следуя за отцом и тележкой, полной еды. – Кто бы мог подумать, что я даже яблоки порезать не могу? – Сетовал на самого себя Леви, сидя за кухонным столом и разглядывая замотанный в бинт указательный палец. Эми решила, что тестом займётся она, а вот яблоки резать доверила Леви. Так нет ведь. Как говорят, попроси дурака молиться, он лоб разобьёт? Тут то же самое. Только не лоб, а пальцы вместо должных яблок. Пришлось Эмили брать бразды правления в свои руки и отстранить отца от готовки, пока пирог полностью не испечётся. – Это можно объяснить. – Ровно произносит Эмили, наблюдая за пирогом в духовке. – Мужчины любят мясо. Ты тоже. Вот и решил покрамсать в пирог собственные пальцы. Леви хмыкает. – Это уже каннибализм какой-то. – Тогда придётся связывать тебя, чтоб ты не охотился на меня. – Эмили откладывает в сторону фартук, немного испачканный в муке и яйца. Снова смотрит на отца и робко улыбается. И Леви готов поклясться, что у него ещё не сдохло сердце, раз он чувствует тепло в районе груди. «Смит, я испёк пирог» «Леви, пожалуйста, не ври. Ты даже яичницу умудряешься испортить, что уж про пирог говорить.» «Ладно, ладно» «Постой! Так вы с Эмили его готовили, да?!» «Я слышу твой голос даже через смс, если ты визжишь, то перестань» «Давай, говори!» «Да, мы вместе.. ну, в большей степени Эм.. короче, да, пирог вдвоем готовили» «УРА!»