Первый год
Время шло медленно с тех пор, как меня перевели в мою новую комнату, подальше от других детей, лабораторных крыс Эстранео. Я сходила с ума. Подобно тому, как находилась в утробе матери, изолирована, за исключением очень маленьких случаев. Например, когда Одгер или Двелгр приходили, чтобы принести еду или убрать клетку/комнату и дать мне ванну; после первых нескольких попыток убежать те начали травить меня газом, так что я спала всякий раз, когда они приходили. С тех пор как я оказалась здесь, я ещё ни разу не видела босса, или другую особу, которая должна была знать обо мне. Я знала, что прошел почти год, когда Двелгр, то ли из сентиментальности, то ли из чувства вины, поздравила меня с Днем рождения. Мне уже два года. Я ничего не ответила ей. Я никогда не разговаривала с ними, когда они спрашивали о чем-то, вместо этого упрямо оставаясь тихой, как моя единственная форма бунта. А говорила только тогда, когда была одна в комнате, хотя бы для того, чтобы пошуметь. Я скучаю по маме. Хотя я провела с ней всего год, она, несомненно, была самым ярким моментом этого проклятого существования. Где она сейчас? Искала ли меня? Жива? Я хочу выбраться отсюда.Второй год
Со времени моего заключения прошел ещё один год, и моё положение нисколько не улучшилось. Я все ещё торчу в той же комнате из стекла и металла и получаю ту же дрянную еду. К счастью, перешла на твердое, хотя та вязкая масса, которую они мне дают, не могла считаться таковой. Жизнь все ещё отстойна. Хотя есть небольшая разница. Вместо простого анализа крови они также сделали ещё пару. Они подключили меня к некоторым машинам, не знаю, для чего они предназначены, но Одгер и Двелгр, похоже, остались довольны результатами. Сие не сулит ничего хорошего. Они также начали учить меня всякому. Это было намного сложнее, чем, возможно, нужно давать кому-то моего возраста, наверное, Двелгр рассказала им о моем быстром интеллектуальном росте. Я, вероятно, должна замедлить обучение, поскольку уже быстро пробилась из элементарных вещей на следующую ступеньку младшей школы. (Математика, которая в другой жизни была проклятием моего существования, сейчас была до смешного (глупости) легкой, и это просто ещё одна связь, которую они установили относительно моего отца.) Все что угодно, лишь бы избавиться от этой тупой скуки, которая затуманивает мой разум каждый миг каждого дня. Они были достаточно умны, чтобы заставлять меня учиться с помощью ноутбука, а не ручки и бумаги. Либо так, либо просто повезло. Если бы у меня в руке оказалась ручка или карандаш – мгновенное импровизированное оружие. Мне следовало бы волноваться, что я испытываю гордость, когда меня хвалят за то, как быстро всему учусь. Может, у меня развился стокгольмский синдром, но это ведь не так? Надеюсь, что нет. Но все указывало в точности наоборот. Мой третий день рождения прошел почти так же, как и в прошлом году. Как же я благодарна тому, что у меня отличная память. В противном случае, наверное, уже забыла бы, как выглядела моя мама. Сколько ещё осталось до того, как я выберусь отсюда?Третий год
В этом году мне сделали первую операцию. Не знаю, на что она была, так как все, что помнила было лишь невероятной болью. Мне вкололи небольшое количество анестезии для процедуры, чтобы заглушить боль и вырубить. Но результата это должного не дало. Если мне нужно было гадать "почему же так", я бы сказала, что постоянное отравление газом, которым те травили меня с тех пор, как я была маленькой, вызвало устойчивость к наркотикам. Я оказалась привязана к металлической плите, и меня разрезали. Когда же кричала и плакала от боли и ужаса, то чувствовала, как их ищущие руки проникают внутрь меня, рисуя карту моих внутренностей. Я сопротивлялась, но от этого боль только усиливалась. Не знаю, как долго мне удавалось бодрствовать, но, к счастью, я потеряла сознание и избежала боли. А когда проснулась, на моем животе почти не осталось шрама. Стало страшно, очень страшно. Боль от того, что они сделали со мной, была ужасной. К черту Мукуро. К черту судьбу или того, кто меня сюда привел. К черту этот проклятый сюжет и будущее этого мира. Я вырвусь из этого места так или иначе, для этого нужно только стать сильнее. Я ждала, пока моё тело восстановится, одновременно придумывая в уме физические упражнения. Чудесным образом через несколько дней моя рана покрылась рубцами и полностью зажила, не оставив никаких следов того, что когда-либо находилась там, кроме фантомных болей в памяти. У меня было солнечное пламя, мощное, насколько могла понять. Может быть, это и есть причина? Могло ли моё солнечное пламя исцелить меня? И если да, то смогу ли контролировать его? В манге единственными, кто мог использовать свое пламя вне своего тела без помощи коробочки, были Аркобалено, Занзас, Примо, Секондо, Базиль, Бьякуран и Тсуна. Как дочь Реборна, могу ли я также использовать пламя вне тела? Стоило бы попробовать. До конца года я работала над повышением своих физических и умственных способностей, а также пыталась разжечь пламя предсмертной воли. Я собиралась уйти отсюда. И ничто меня не остановит.Четвертый год
Изменения происходили постепенно, с течением времени, и было настолько незаметным, что сейчас, когда я вспоминаю об этом, казалось, что все происходило в точности наоборот. Каким-то образом за последние несколько лет мой взгляд на мир изменился, внешний вид также. Раньше все, что я видела, выглядело мультяшным, красочным и нереальным. Но теперь, после столь долгого пребывания в этом месте, все стало выглядеть нормально, а мои воспоминания из прошлой жизни казались странными. Думаю, мой визуальный взгляд с годами изменился. Мне было четыре, почти пять лет, когда впервые удалось зажечь в руке пламя, желтая искра ярко вспыхнула в моих глазах. Это оказалось не так трудно, как я себе представляла. Сознательный поиск показал мне разницу между моим прошлым и настоящим телами. Найти то, чего не было раньше, было легко, и когда эта искра сформировалась, я столкнулась с пониманием. Моё пламя, моё солнечное пламя, было ярким, чистым и блестяще желтым, точно такого же оттенка и ощущения, как пламя, которое забрало мою жизнь в предыдущей жизни. С тех пор мой контроль вырос с геометрической прогрессией. Я использовала его, чтобы залечить любые раны, полученные в результате экспериментов ученых, и развивала, создавая формы из огня. Это было утомительно, но стоило того. Мои занятия продвигались хорошо. Я перешла из младшей школы в среднюю. Только закончила, а они уже начали учить меня другим языкам. Я свободно владела английским и французским языками, а также немного понимала японский из-за всех аниме, которые смотрела. Но с их помощью я могла свободно говорить по-японски, а также по-итальянски. Сейчас начинала мандаринский. Было странно, что все это давалось мне так легко. Я была просто поглощающей губкой, когда дело доходило до таких вещей. Вероятно, это было связано с моим молодым возрастом, и тем, что раньше многому училась. (Хотя было интересно, почему они меня учат. Неужели они настолько глупы, чтобы думать, что я присоединюсь к ним после того, как все было сказано и сделано? Если отбросить стокгольмский синдром, то если мне когда-нибудь удастся выбраться отсюда, все они будут мертвы – если только Мукуро не сделает этого раньше меня. Или, может быть, они пытаются проверить, насколько быстро я могу учиться… сие не звучит как что-то хорошее для меня). Однако моя физическая подготовка почти полностью прекратилась. Оказалось, в комнате были камеры, и моим мучителям не нравилось, что их маленькая лабораторная крыса пытается стать сильнее. Они часто вводили в меня что-то, и это приводило к тому, что любой мышечный тонус, который я развивала, растворялся. Мне действительно удалось найти способ обойти его. Используя свое солнечное пламя, я могла противодействовать этому химическому веществу. В результате, однако, независимо от того, сколько я тренировалась, пока они вводили его в меня, моё тело оставалось прежним. Меня представили последнему члену моей тюремной команды. По какой-то причине она показалась мне знакомой, но я никак не могла понять почему. Я знала, что никогда не встречала ее раньше, а также не помнила, чтобы когда-либо видела ее в манге или аниме, так почему же? Она оказалась женой босса и была очень красива. Японка, с волосами цвета индиго и карими глазами с персиковой кожей. Она выглядела доброй, что просто доказывало, как внешность может оказаться обманчивой. Никогда не забуду того, что услышала от нее.Flashback
Сие произошло в один из редких случаев, когда ученые Эстранео не экспериментировали на мне. Их было трое: Одгер, Двелгр и жена босса. Они делали анализы на часть крови, которую получили от своего строго засекреченного подопытного по прозвищу "это". Одгер сидел у микроскопа, капая какое-то химическое вещество на образец моей крови, пока две женщины разговаривали немного в стороне от него. – Есть ли какой-нибудь прогресс в создании оружия против Аркобалено? – Нет, мэм. Как я уже говорила в своем последнем докладе, единственное, что нам удалось сделать, - это отделить клетку А, которая, как мы полагаем, является причиной феномена Аркобалено, от остальной части ДНК "этой". Все, что мы попытались сделать с этим необычным полимером, оказалось тщетным. – доложила Двелгр. – Хм… Такое отсутствие прогресса вызывает тревогу. Возможно нам следует перейти к другой цели и оставить операцию убийства позади, – она задумчиво постучала себя по подбородку, глубоко задумавшись. Затем посмотрела прямо на меня, дразня, чтобы я хоть что-то сделала. Я никак не отреагировала на ее уговоры. Через несколько минут та начала пристально смотреть на меня, а потом ухмыльнулась. – Мэм, могу я спросить, правдивы ли слухи? – осторожно спросила Двелгр. Слухи? Жена босса отвернулась от меня и снова посмотрела на синеволоску. – Какие слухи? В конце концов, их очень много. Двелгр, казалось, судорожно сглотнула. – О том, как вы с боссом подвергли своего сына испытаниям? Леди-босс напряглась, и в комнате воцарилась тишина, прежде чем она заговорила снова, голосом гораздо более холодным, чем прежде. – Да… Авенир был помещен среди других детей вместе с детьми Бельмонта и Дюпри. Мой сын понимает, почему мы это делаем. Он знает, что это для будущего всей семьи. Авенир? Будущее? Они назвали своего ребенка будущим? – Понятно, мэм, – Двелгр повернулась, готовая бежать из напряженной атмосферы, которая окружала их обоих. – Двелгр. – та остановилась. – Мой муж может терпеть ваши вопросы и постоянное любопытство, но я этого не сделаю. Понимаешь? – ее глаза были похожи на кусочки льда, спина Двелгр напряглась, когда она стиснула зубы и отрывисто кивнула. – Понимаю.End flashback
Я очень сомневалась, что кто-нибудь из детей подвергнет себя подобным пыткам, даже если они являются наследниками этой несчастной семьи. Какая мать допустит, чтобы такое случилось? В этом году они подвергли меня более суровым испытаниям. Были введены сотни (так они чувствовались) непроверенных препаратов, чтобы посмотреть, есть ли какая-либо реакция. Некоторые заставляли меня кричать до хрипоты, другие же покрывали кожу волдырями. Некоторые вызывали галлюцинации, некоторые заставляли меня чесать кожу так сильно, что мне приходилось сдерживаться. Но и тут появилась ещё одна странность. Не знаю, является ли это результатом химической реакции в моей крови от различных веществ, но кое-что странное произошло. После того, как мои глаза кровоточили в течение нескольких дней, меня связали, чтобы я не выцарапала их, и не смыла химическое вещество из своего организма, мои слезы сделали что-то странное. Когда капля попала на одну из самых глубоких ран, которую выцарапала на своей коже, та зажила. Это было похоже на волшебство. Любопытствуя, я сделала это снова, всегда убеждаясь, что никто другой не мог видеть меня, ни камеры, которые обнаружила за эти годы. Каждый раз рана заживала. Когда же проглотила немного, удалось заглушить боль, которая терзала тело. Я знала, что чтобы это не было, нужно держать его в секрете. Так как эти ублюдки сделают что-то зловещее с этим знанием. Я просто знала это. Я также нарушила свое молчание после стольких лет здесь, и спросила Двелгр, почему. Почему она это делает? Разве она не дружила с мамой? Ее ответом было то, что семья на первом месте. До ее дружбы с Розой и Эклером и ее гражданской жизни. Ответ оставил меня менее чем удовлетворенной, но это также доставило мне больше хлопот, чем того стоило. Она сообщила остальным, что я помню детство, то где мне едва исполнилось год, что считалось невозможным. Думаю, теперь они собираются проверить мою память и мозг. В этом году я не получила от Двелгр поздравлений с Днем рождения. Да и не хотелось. С пятым днем рождения меня.Пятый год
Они узнали о моих глазах. Это был несчастный случай, и, как я и опасалась, ими воспользовались. Я снова попыталась сбежать, мне удалось схватить скальпель и порезать босса, который соизволил огорчить меня своим присутствием. Также удалось выбежать из своей комнаты и попасть в лабораторию прежде, чем Одгер поймал меня и прижал к полу, пока леди-босс вкалывала в меня парализующее вещество. Когда я вызывающе уставилась на них, босс сильно ударил меня своей раненой рукой. Это было так неожиданно, резко и болезненно, что у меня на глазах выступили слезы. Он снова ударил меня, и слеза упала на его кровоточащее запястье. Я молилась, чтобы он не заметил, как заживают его раны, но этого не произошло. Любопытствуя, он сделал неглубокий надрез на предплечье моим прошлым оружием, вытер оставшиеся следы с моих глаз и провел ими по неглубокому порезу. Как и раньше, она зажила на моих и, к сожалению, на их тоже. После этого они начали испытывать мои слезы. Но я была упряма, и что бы они ни делали и ни обещали сделать, отказывалась плакать. В результате чего они применяли слезоточивый газ, чтобы заставить меня плакать. Что бы я ни делала, сколько бы ни боролась, все было напрасно. Они все равно их получали. Позже я узнала, что их продавали. Они классифицировали его как жидкое солнечное пламя, а для тех, кто не знал о пламени, они назывались "слезами Феникса", основываясь на его целебной силе и почти прозрачной желтой энергии, которую можно было найти в каждой капле. У меня вышел довольно безболезненный год, если игнорировать слезоточивый газ и пару экспериментальных препаратов, которые те тестировали на мне. Но самым ярким моментом года стала встреча с Мукуро, хотя он ещё не назывался этим именем.Flashback
– Оя-оя, и кто же это такой? Не помню, чтобы когда-нибудь видел тебя раньше. Я тут же проснулась, голос показался мне знакомым, но в то же время по-детски успокаивающим. Я моргнула, оглядываясь по сторонам. А вот это уже странно. Не помню, чтобы в моей комнате было солнце. Неужели я сплю? Похоже на то. – Девочка, я с тобой разговариваю. Это невежливо - не отвечать. – вот опять, этот знакомый, но детский голос. Обернувшись, я наткнулась на человека, с которым, как мне казалось, ещё какое-то время не увижусь, если вообще встречу. Напротив меня, высокий и гордый, стоял чиби Мукуро, с его ананасно уложенными волосами цвета индиго, но с двумя голубыми глазами вместо одного. Очевидно, он ещё не прошел шесть путей реинкарнации. Я ошеломленно заморгала, глядя на него. Он такой милый! Тот бросил на меня раздраженный и нетерпеливый взгляд. – Ну? – А? – что "ну"? – Ты собираешься представиться? Или мне тебя назвать? – раздраженно спросил Рокудо. Беру свои слова обратно. Он совсем не милый. Я сердито посмотрела на него. – Невежливо спрашивать чужое имя, не представившись предварительно. Кроме того, ты всего лишь сон, так почему я должна тебе отвечать? – я никогда не встречала его раньше, так что не могу сказать, что он не плод моего воображения. – Куфуфуфу… Авенир. Подождите. Что? Авенир? Как тот- – Авенир? Как сын лидера-ублюдка? Как этот Авенир? – я не предвидела такого, но в ретроспективе это имело смысл. Почему леди-босс выглядела такой знакомой. Она была мамой Мукуро. Выражение его лица изменилось. Его руки сжались в кулаки, а зубы заметно стиснулись. – Никогда не называй этого ублюдка моим отцом! – приказал тот. Я кивнула, скорее от шока, чем от чего-либо ещё. – Люмьер. – Хм? – Моё имя… Люмьер.End flashback
После того, как мы преодолели наше ужасное начало, мы начали разговаривать. Ему было любопытно, почему он никогда не видел меня раньше, а мне, как он смог проникнуть в мои сны. Я рассказала ему о том, что меня заперли в комнате, о том, что Аркобалено Реборн мой отец, и обо всем, о чем могла только подумать. Прошло уже много лет с тех пор, как я в последний раз разговаривала с кем-то, кто не был одним из ученых. Наверное, я сказала ему больше, чем следовало, но ничего не могла с собой поделать. Мукуро, в свою очередь, рассказал мне о себе и о том, как один из экспериментов, которые его семья проводила над ним, позволил ему ходить во сны. Мы проговорили, как мне показалось, несколько часов, каким-то образом став "друзьями", несмотря на нашу взаимную настороженность друг к другу. Наша дружба, без сомнения, была самым ярким событием моего года. Узнав, что он оказался первым человеком, которого я увидела с тех пор, как меня похитили, то стал навещать меня почти каждый вечер.Шестой год
Они совершили прорыв в том, что касается убийства Аркобалено. Плодом их труда было зеленое порошкообразное вещество, лишенное вкуса и запаха. Оно показалось мне знакомым, но я не могла вспомнить почему. Я была в ужасе, когда однажды утром проснулась и обнаружила себя парализованной и вялой, моё пламя не реагировало. Эта дрянь также мешала мне видеться с Мукуро. Наверное, он думает, что я умерла. В последний раз слышала от него, что врачи готовятся сделать ему большую операцию. По моим подсчетам, это произошло примерно в середине года, когда взрыв потряс комплекс. Я знала, что происходит, и не могла удержаться от улыбки. Мукуро уничтожал Эстранео. Даже из моей звуконепроницаемой комнаты я слышала крики его жертв. Я не испытывала к ним ни малейшей жалости. Они это заслужили. Я волновалась, боялась, даже когда никто не приходил за мной. Должно быть, Мукуро и правда считал меня мёртвой. Не знаю, как долго я там пробыла. Не имея ни еды, ни даже солнца, я не могла определить время. Хотя у меня не было еды, я умудрилась выжить, пив воду из-под крана. Это было немного, но со всей жидкостью в моем животе могла хотя бы притвориться, что сыта. – Не ожидал, что найду кого-то живым, как удачно. Я неуклюже повернулась, чувствуя головокружение от голода. Там, в дверном проеме, стоял младенец с дикими темно-зелеными волосами и пульсирующей зеленой соской. Это была Гроза Аркобалено, Верде. Так закончились мои дни в качестве лабораторной крысы Эстранео и вообще эксперимента. … надеюсь.