Doom And Gloom

Запахи, царящие в кондитерской, так и говорили: «Давай же, купи что-нибудь вкусненькое, съешь это прямо здесь, сейчас!», но нет, не за этим стоял в очереди парень со светлыми вьющимися волосами и озорными зелеными глазами. Сегодня его ждал очень сложный вечер, и единственное, что занимало его мысли сейчас – это невероятно сложный выбор, что же купить: набор вон тех дивных пирожных с парящими над ними облаками из взбитых сливок и вишенками, кажущимися практически шпилями воздушных замков, или же не менее воздушный торт, один вид которого заставлял рот парня наполняться слюной. - Эш! – ввалившийся неимоверно радостный вихрь предположительно человеческого происхождения буквально повис на так и не сделавшем выбор парне, наводя художественный беспорядок на его и без того довольно лохматой голове. - Клиффорд! Ладно я, я к твоим выходкам привык, но людей-то зачем пугаешь? – поморщился Эштон, выворачиваясь из крепких объятий друга, - Как ребенок, честное слово! - Ребенок?! – глаза Майкла буквально вывалились из орбит, - Мне пятнадцать, вообще-то! И ты прекрасно это знаешь! И вообще, ты меня всего на год старше, дак какого черта?! Эштон улыбнулся, демонстрируя всем посетителям кондитерской свои ямочки, которых в детстве так стеснялся и которые научился ценить, когда подрос: - Лет десять можешь смело вычитать, они явно прошли мимо тебя. - С твоими где-то пропадали? - огрызнулся Майкл, впрочем, тут же улыбаясь и меняя тему, - Сегодня важный день? Вы уверены, что готовы к этому? Не боишься? - Боюсь немного, - робко улыбнувшись и пожав плечами, Эштон отвел взгляд, - но мы решили, что или сейчас, или никогда. Тем более, что до выпускного осталось всего ничего, а там… А там будь, что будет. - Ну удачи вам, да. Она вам точно сегодня понадобится, зная твоих родителей… - парень тяжело вздохнул. Он знал, о чем говорил, в конце концов, Клиффорды и Ирвины жили в соседних домах, когда парней еще и в проекте не было, и, разумеется, Майкл отлично знал родителей своего друга детства. Их нельзя было назвать людьми, с которыми легко найти общий язык, и это… Печалило. Внезапно внимание Клиффорда привлекла вошедшая в кондитерскую компания, и он, извинившись перед другом, направился к ним. Наконец решив, что набор пирожных радует взгляд больше торта, хоть и большого, но всего одного, Эш оплатил покупку и, ожидая друга, от нечего делать принялся наблюдать за ним и его знакомыми. Внимание парня привлекли два мальчика, что стояли чуть в стороне от компании. Смуглый паренек постоянно тормошил своего светловолосого друга, уткнувшегося носом в какой-то учебник, а тот, робко улыбаясь и демонстрируя брекеты, бормотал что-то под нос, очевидно, пытаясь отделаться от своего излишне активного товарища. То, как мальчик морщил лоб, закусывал губу, по-видимому, вчитываясь в особенно сложные абзацы, все это почему-то вызывало у Ирвина улыбку, с которой совсем не хотелось бороться. Почему-то вид паренька на пару лет младше его самого, со столь серьезным видом читающего учебник в то время, как его друзья обсуждают машины, девочек – да что угодно, только не школу, умилял Эша. - Эштон! Ты чего застыл? – очевидно, не в первый раз окликнул друга Майкл. - Оу, ты уже вернулся, - с виноватым видом констатировал Ирвин, - прости, задумался. Кто это был? - Да так, парни из школы… - Добропорядочные христиане из школы для добропорядочных христиан? - Не смешно, Ирвин, придумай что-нибудь пооригинальнее, - лишь поморщился в ответ на насмешку Клиффорд. И действительно, тема была уже заезженная, ведь Эш посмеивался над местом учебы Майкла с самого детства. Они оба были из весьма религиозных семей, да только школа, в которой учился Майкл, открылась ровно через год после того, как в школу отправился Эштон, так что участь ученика христианской школы миновала парня, чем он действительно гордился. Ведь это так нелепо, когда тебя заставляют молиться, и все такое… - Ну все, все, молчу. А те два парня... Ну, которые чуть в стороне ото всех стояли… Один темненький такой, а второй блондин, с брекетами, он еще читал что-то… Они тоже из твоей школы? Майкл чуть нахмурился, очевидно, пытаясь вспомнить, о ком мог говорить Эш: - Темненький и блондин?.. А, ты про Калума с Люком что ли? Да, Калум мой одноклассник, а Люк на класс младше учится. Хотя друг с другом они времени проводят явно больше, чем с собственными одноклассниками… Друзья детства, прямо как мы с тобой, - голос Клиффорда стал наигранно-капризным, - хотя ты, в отличие от Калума, постоянно забываешь о своем маленьком друге! Любовь у него, понимаете ли… Ты меня не любишь! Обнимая своего Майки и уверяя его в том, что он никого не любит и не ценит так, как его, Эштон лишь думал, как ему повезло с другом, ведь ему хватало проницательности, чтобы понять, на что был нацелен этот маленький спектакль.… Сегодня ему действительно предстоял очень нелегкий разговор с родителями, но Клиффорду, этому мелкому засранцу, на самом деле удалось отвлечь Ирвина пусть не от волнения, так хоть от длительного созерцания собственных трясущихся рук. *** - Мы и не подозревали, что у нашего Эштона есть такие взрослые друзья… Да что уж там, мы думали, что круг общения нашего сына ограничивается этим Клиффордом… Так чем ты занимаешься, Дэн? Ты студент? – мама Эштона буквально сверлила взглядом темноволосого парня, сидящего за столом рядом с ее сыном. Конечно, она морально была готова ко всему, ведь не каждый день ее не самый общительный сын заявляет, что придет ужинать с человеком, с которым очень хочет познакомить их с отцом. К сожалению, ее муж не мог пропустить матч любимой команды, так что они с их младшим сыном, Гарри, отправились на футбол, а она была вынуждена держать оборону в одиночестве, не желая переносить этот ужин ни на какой другой день. Дэн тепло улыбнулся женщине: - У меня свой бар, я продолжаю дело родителей, - заметив удивление на лице миссис Ирвин, парень пояснил, - они погибли в автокатастрофе, когда мне было шестнадцать, так что у меня, по сути, не было выбора. Разумеется, я мог бы пойти учиться, родители смогли обеспечить мне достойное будущее, но я не мог просто так оставить бар, ведь отец часто называл его «своим младшеньким». Это было их с мамой любимое детище, мое детство по сути прошло в стенах этого заведения. - Когда тебе было шестнадцать?.. – история парня совсем не растрогала женщину, - И сколько же тебе сейчас? - Двадцать. - Двадцать?.. Но что общего может быть у двадцатилетнего парня, владельца бара, с шестнадцатилетним школьником? Тем более, что Эштон не каждый день выражает желание познакомить нас с супругом с кем-то из своих друзей… Я так предполагаю, что вы действительно достаточно близкие друзья… Очевидно, собравшись с мужеством, Эштон сжал под столом руку Дэна и, зажмурившись, выпалил на одном дыхании: - Мама, я его люблю. За столом воцарилась тишина. - Что?.. Эштон, объяснись. Что ты хотел этим сказать? – женщина поджала губы. - Миссис Ирвин, - поглаживая под столом пальцем тыльную сторону ладони своего мальчика, Дэн смело встретил взгляд матери своего милого Эша, - мы с вашим сыном встречаемся. Уже год. Я люблю вашего сына и, как мне кажется, мои надежды на то, что мои чувства взаимны, небеспочвенны. Я… - Вон из моего дома, - холодно перебила миссис Ирвин юношу, - вон. Я не собираюсь терпеть присутствие геев в моем доме. Вон. И не смей больше приближаться к моему сыну. - Но, мама!.. – подскочив, Эштон чуть было не перевернул стол, - Я люблю его! Как ты не понимаешь этого?! - Ты еще ребенок, Эштон. Ты не можешь знать, что такое любовь. Да и о какой любви вообще может идти речь? Это всего лишь мимолетное увлечение, просто в твоем возрасте очень легко оказать на тебя влияние, ты же сам понимаешь, как ты наивен, ты скажешь мне спасибо, когда встретишь девушку, с которой захочешь провести всю свою жизнь… - Мама, какая девушка?! Я гей, ты можешь просто смириться с этим? - Ах, гей?! Ну так и проваливайте оба! Ты еще приползешь домой, извиняясь передо мной за ошибку, которую ты совершил! – последнюю фразу миссис Ирвин кричала уже в спину вылетающему из дома Эшу. Дэн же, не торопясь, поднялся из-за стола, аккуратно задвинул свой стул и, напоследок сообщив матери своего парня о том, как тот ждал этот вечер, вышел вслед за ним. Эштон, ссутулившись, сидел на крыльце. Опустившись рядом с ним, Дэн приобнял своего мальчика, а Эш, уткнувшись ему в плечо, обнял его в ответ, судорожно сминая на спине рубашку парня. - Ну же, малыш, не плачь. Мы сейчас поедем ко мне, я сделаю твой любимый чай и мы посмотрим какой-нибудь фильм, да?.. Все будет хорошо, Эш. Ей просто нужно время, она поймет, она примет, это же твоя мама… Твой отец придет домой, спросит, где ты, они все обсудят и примут верное решение… - Не пускать меня домой больше никогда, - Дэн с трудом расслышал это сквозь всхлипы. - Ну почему же?.. Эш, малыш, это же твои родители, они любят тебя. - Любят. Но если даже мама так отреагировала… Отец убил бы меня, будь он дома. Им не нужен сын, который любит парня. - Ну что ж ты так, они же не звери… - Не звери. Они просто добропорядочные христиане… Там, на крыльце, Эштон был уверен в том, что это самый ужасный день в его жизни, и он был безмерно благодарен Дэну, что тот прошел с ним этот сложный путь признания родителям от начала и до конца, что он был рядом. Дэн шептал ему, что теперь все будет хорошо, что он всегда будет рядом, что они будут жить вместе… А Эштон верил. Эштон еще и не подозревал, насколько он ошибался в тот вечер. Он не знал, что его ждет, не знал, что будет вспоминать тот вечер снова и снова, кутаясь в воспоминание о теплых объятиях и нежных словах Дэна, как в самое уютное одеяло. Он не знал. И это, наверное, было к лучшему.