Doom And Gloom

Голос Фредди Меркьюри заставил Эштона оторвать голову от подушки, впрочем, тут же без сил падая обратно. Интересно, сколько лет он не менял звонок будильника? Просыпаться под Innuendo стало для парня вещью настолько же привычной, как и в принципе утренний подъем. Надо сказать, что утро никогда не было любимым временем суток Эштона. Более того, если и было в этом мире что-то, что он ненавидел всей душой, так это было утро. Человек – существо забавное в своей способности привыкать ко всему, но привыкнуть к мерзким утренним подъемам, пусть даже и под лучший из будильников? Ну уж нет, увольте. Даже будучи школьником и соблюдая режим, пусть и не по доброй воле, а из-за родителей, Эш воспринимал каждое новое утро как величайшее из испытаний. Но если ты школьник, тебе проще, ты вполне можешь просто остаться в постели, забив на пару первых уроков, и максимум, что тебе за это будет – выговор от родителей и, возможно, не самая лучшая ситуация с оценками. Это вполне можно пережить. Во взрослой же жизни нет ни родителей, ни оценок, но до сих пор в этой самой взрослой жизни Ирвин находил куда больше минусов, нежели плюсов. Возможно, если бы вчера вечером все пошло так, как того хотел парень, сейчас он не думал бы с таким ужасом о необходимости в ближайшие же пару минут открыть глаза и сползти-таки с кровати. Он хотел просто провести спокойный вечер на диване, в компании чашки чая и книги, но нет, звонок из бара и скупое сообщение о том, что его ждут, разрушили все его планы. И из-за кого? Разумеется, из-за Клиффорда. В детстве Майкл в ответ на бурчание Эштона очень любил твердить, что друзей не выбирают. Эштону это утверждение всегда казалось мягко говоря неверным, ведь не выбирают семью, а не друзей, но он смирился с этим. Наверное, все же зря смирился, но теперь уже поздно пытаться изменить это чудо. Наконец собравшись с духом, Эш с несчастным выражением лица поднялся с кровати. Его утро начиналось. Вне зависимости от дня недели, времени года, чего-то еще, было нечто, объединяющее все утра Эштона Ирвина. Его утро – это три сигареты, две чашки кофе и пятнадцать минут хорошей музыки. Первую сигарету он выкуривает в спешке, вместе с первой чашкой кофе, после того, как примет душ. Ему нравится выпивать эту самую первую чашку кофе, стоя на балконе и чувствуя, как прохладный утренний ветер ерошит его еще влажные волосы. Он не один на этом балконе – несчастного вида цветок в старом горшке с радостью или не очень, но составляет ему компанию. Эштон любит Ита – как он назвал этот цветок – и с удовольствием беседует с ним. Ему нравятся такие вот неболтливые собеседники, которым достаточно просто сказать: «Привет, чувак, хороший день», которые не начинают вываливать на тебя всю скопившуюся в их непутевых головах информацию, которые умеют слушать. Жаль только, что если ты наконец находишь такого вот идеального собеседника, он оказывается цветком. Затем, одевшись, особо не задумываясь, что именно он надевает на себя, Эштон спускается из своей небольшой квартирки на втором этаже старого дома и садится в машину, практически на автомате касаясь заветной кнопки, нажатие на которую наполняет салон порша звуками музыки. И это еще одна важная составляющая утра Эштона. Вторую сигарету он выкуривает здесь же, пока стоит в пробке по пути в бар. И эта сигарета уже более неспешная, более осознанная и даже какая-то немного ленивая. Не нужно никуда бежать, собственная машина – это то место, где можно просто расслабиться, чувствуя, как дым проникает в легкие, запрокидывая голову и наблюдая за тем, как он вылетает прочь сначала из губ, а затем и из салона. И опущенное стекло в этом случае напоминает скорее дверцу клетки, из которой незаметно утекает птица-дым, чем окно. Подъехав к бару и оставив машину на всегда пустынной в это время парковке, Эш заходит в «Вудсток». Пройдя за стойку и готовя себе кофе, он вновь закуривает. Это третья его сигарета и вторая чашка кофе. Утро можно считать состоявшимся. Эти чашка кофе и сигарета также отличаются от предшествующих. За ними обычно Ирвин уже окончательно проснувшийся, собранный и деятельный. Это время воспоминаний, что же было запланировано за день, время планирования времени, время мыслей – впрочем, исключительно по делу. Сегодня у Эша должен был быть довольно спокойный день – встреча с поставщиками алкоголя, чтобы обсудить возможные изменения в винной карте «Вудстока», да беседа с претендентом на должность управляющего баром. Если бы все было так, как того хочет парень, в этой беседе не было бы необходимости, ведь Эмили, заведующая всем в баре вот уже лет пять, полностью устраивала его, отлично справляясь со своими обязанностями и действительно очень помогая ему, особенно поначалу. Но Эмили собиралась замуж, а ее жених не хотел, чтобы его возлюбленная работала в столь злачном заведении. Это нормально. Никогда и ничто не происходит так, как того хочет Ирвин. С этой простой истиной он знаком давно. У него было время смириться. Встряхнув головой, выгоняя из нее лишние мысли, Эштон затушил сигарету и направился к выходу из бара. В конце концов, чем раньше он разберется со всеми делами, тем скорее он сможет поехать в салон к Тому на коррекцию последней татуировки. И пусть парень провалится на этом самом месте, если это не было единственным по-настоящему светлым моментом за последнее время. *** Подъехав к тату-салону и припарковавшись через дорогу от него, Эш бросил взгляд на дисплей телефона, проверяя, не слишком ли рано он приехал. Впрочем, даже если и рано – ничего страшного, ведь Том сказал ему, что у него сегодня только один клиент, так что в случае чего просто подождет. Прежде чем выйти из машины, Эштон ласково провел рукой по панели своей красавицы. Пожалуй, если говорить о том, что является для него домом, собственная квартира оказалась бы месте на третьем. На втором был, разумеется, «Вудсток», а вот первое место давно и прочно было закреплено за этой черной красоткой, в салоне которой он, как правило, проводит большую часть времени, которая всегда понимает его и еще ни разу не подвела. Еще только выйдя из порша и ожидая, когда в потоке машин возникнет просвет, дабы перейти на другую сторону улицы, Эш увидел, что Том курит у входа в салон, беседуя о чем-то с двумя парнями. Один, высокий блондин, со скучающим видом прислонился к косяку, скрестив свои длинные ноги, и изредка что-то вяло произносил, скорее обозначая свое присутствие, чем реально участвуя в беседе. Второй же, смуглый и темноволосый, чем-то напомнил Ирвину Майкла – может быть, пирсингом, может, обилием татуировок, может, широкой улыбкой… А может, тем, с каким оживленным видом он рассказывал что-то Тому. Повязка на руке лучше всяких слов говорила о том, что ее хозяин не просто мимо проходил – она явно скрывала свежую татуировку, причем далеко не первую. Эш улыбнулся. Как же он понимал этого парня. Редко за первой татуировкой не следует вторая, а если уж сделана вторая, остановиться и вовсе не представляется возможным. Он любил всей душой то чувство, которое испытываешь, когда игла проникает под кожу, окрашивая ее. Перейдя, наконец, через дорогу, он приветственно кивнул Тому. Тот же простым кивком не ограничился, обнимая парня. - Ну, думаю, уж ты-то не нуждаешься в инструкциях, как правильно ухаживать за татуировкой? Но предупреждаю, Кэл, это настоящий шедевр, так что если ты ее испортишь неправильным уходом, я тебе голову откручу, - привычка Тома угрожать своим клиентам с широкой улыбкой на лице порой шокировала неподготовленных, но здесь, судя по всему, таковых поблизости не наблюдалось, так что этот самый Кэл лишь усмехнулся в ответ на слова мастера. Попрощавшись, он направился прочь от салона, не оглядываясь на своего светловолосого друга, который, никуда не торопясь, медленно выпрямился. Блондин был вынужден пройти мимо Эша, причем довольно близко к нему, чтобы проследовать за своим другом, так что когда он приблизился к Эштону, тот удивился росту парня. Ирвин привык считать свой рост пусть и не сильно высоким, но, во всяком случае, выше среднего, этот же парень был не просто выше его, но еще и не то чтобы худее, но как-то тоньше, хотя по нему было видно, что тренировками он не брезгует. «Он вообще человек?» - закралась в голову Эша довольно глупая мысль, которую он тут же отогнал, посмеявшись над самим собой, но этот парень действительно напоминал скорее какого-нибудь эльфа, со своим ростом, своей стройностью, своими длинными, почти бесконечными конечностями. Когда же Эштон встретился с блондином взглядом, он почувствовал, что голубые глаза парня буквально приковали его к тому месту, где он стоял. Это было странно и до крайности глупо, ведь многие люди могут похвастаться красивыми глазами, но здесь было нечто иное. Было в холодных и чуть насмешливых глазах парня что-то, что мешало Ирвину отвести взгляд. Парень, заметив такую реакцию, лишь изогнул в усмешке свои тонкие губы, чуть закусив нижнюю. - Эштон! Все в порядке? Ты заходишь или как? – нетерпеливо окликнул совсем потерявшегося в этом мире парня Том, и Эш с удивлением обнаружил, что те парни давно успели скрыться в толпе, а значит, он уже довольно долго стоит вот так вот у входа в салон. Усмехнувшись и извинившись перед мастером, он вошел, на ходу стягивая футболку, обнажая верх рукава на правой руке, который, собственно, и нуждался в коррекции. - Черт, если я когда-то и гордился своими работами, то твои тату – это как раз то, за что и погордиться можно. Я же гребаный гений! – улыбка Тома грозилась выползти за пределы его лица, если он не умерит свой улыбательный пыл, однако этого, к великому удивлению Эштона, не произошло, - Ну хотя над Калумом, ну, ты его видел сейчас, это тот, что пониже, мои волшебные ручки тоже неплохо потрудились. А вот его друг, Люк, пока не решается ни на что, кроме пирсинга… Мы с Кэлом уже почти приготовились ставки делать, на сколько этого блондинчика еще хватит, с такими-то друзьями. Но он пообещал мне, что я у него буду первым. Эштон усмехнулся. Что ему нравилось в Томе – его жизнерадостность не давила на окружающих, рядом с ним было комфортно, а его болтовня не раздражала. Пожалуй, это одно из лучших качеств для тату-мастера, помимо таланта, разумеется. - Я тут друга твоего встретил. Забавный такой парнишка, с зеленой челкой, Майкл, кажется… Эштон кивнул: - Ага, Майкл. Он мне говорил, что вы о сеансе договорились. Между прочим, ты поосторожнее - ты произвел неизгладимое впечатление на моего нетрадиционно ориентированного друга. - Он гей? – слова Эша явно удивили Тома, - А вроде не похож… Хотя, вас хрен поймешь. Ты тоже с виду вполне нормальный парень. - Ну, спасибо за нормального, ага… - Без обид, брат. Ты же знаешь, я не гомофоб, мне плевать, кто с кем спит, лишь бы ко мне в штаны никто не лез. А мальчик, кстати, славный. И татуировки у него вполне годные, даже немного жаль, что не я набивал. А кто, кстати, мастер? - Да он у кого только не забивался. С первым мастером его я познакомил, мы с тобой тогда еще знакомы не были, а он у кого-то на дому набил себе жутчайший портак, я не мог допустить, чтобы мой друг с таким кошмаром ходил, несмотря на то, что обещал его маме, что не буду содействовать порче его тела. Ну, а на других он уже сам как-то выходил… - Маме пообещал?... - Ну да, друг детства же все-таки, а я хоть и на год, а старше. - Ни за что бы не подумал, что он всего на год тебя младше… Ну хотя уж кто-кто, а ты уж точно со своим возрастом не в ладах. Ты же меня лет на пять младше? - На шесть, - улыбнулся Эш, - мне скоро двадцать. - Ну вот. И в девятнадцать лет ты в разы разумнее тех придурков, с которыми я когда-то учился, - закатил глаза Том, - непорядок, дружище, молодость для того и дана, чтобы быть молодым и глупым, - Эштон же лишь грустно улыбнулся и пожал плечами. Том больше не поднимал эту тему, понимая, что у каждого своя причина на то, чтобы быть такими, какой он есть.