И лишь в его глазах я вижу свое отражение

Степан.       Проснувшись утром, он не сразу сообразил, где находится, и лишь обнаружив рядом с собой мирно сопящего Леонида, все вспомнил. В голове вспыхнули образы, один за другим. Едва Степан и Леонид вошли в квартиру, как с порога жадно набросились друг на друга. Потом спальня, кровать, рубашка Лёни летит в сторону, за ней же следуют штаны. Степан гладит руками идеальное тело старлея, целует шею, ласкает губами затвердевшие соски, срывая с губ Лёни тихое шипение…       В следующее мгновение они оказываются на постели, дыхание у обоих сбитое, рваное, обжигающее. Степан наваливается сверху на Леонида, проводит носом по идеально гладкой щеке и вдыхает в себя аромат его тела. В следующую секунду он уже жадно целует его: шею, грудь, живот. Запускает пальцы в русые волосы, Леонид отвечает довольным урчанием. А затем…       Степа откинулся на подушку, прикрыв глаза и тяжело задышал, вспоминая, что последовало дальше. — Я хочу тебя, — зазвучал в голове хриплый от страсти голос Лёни. В его глазах горело, даже нет, не горело… В его глазах полыхало желание.       А затем был секс. Самый жаркий секс в жизни Степы. Леонид отдавался ему жарко, горячо, и Степана совершенно не смущал тот факт, что под ним стонет парень. Самый прекрасный парень в мире, который совершенно свел его с ума. Он помнил все до мельчайших подробностей: всхлипы, приглушенные стоны, бессвязные слова, губы Лёни на своих губах. И снова полувсхлип, пальцы Леонида, беспорядочно блуждавшие по его обнаженному телу, струйки пота, скользящие по спине…       Если честно, Степан вообще не помнил, когда именно Леонид стянул с него одежду, так сильно он был поглощен своим старлеем. Своим.       Последнее, что Степан вспомнил, было сильное плечо Субботина, в которое он с наслаждением уткнулся носом, прежде чем провалиться в сон.       Постель скрипнула, выводя Степана из сладких воспоминаний. Повернув голову, он обнаружил, что Леонид проснулся. Голубые глаза смотрят пристально-выжидающе, волосы в полнейшем беспорядке. Красивый, чертёнок. — Доброе утро, — произнес Леонид осипшим после сна голосом и потер глаза. — Как спалось? — Доброе, — буркнул Данилов, сладко потягиваясь. — Я наконец-то выспался. В первый раз за неделю. — Я тоже, — подавив зевок, кивнул Леонид. — Кофе будешь? Правда, у меня только растворимый. Кофе-машина накрылась на днях, все никак не отнесу в ремонт. — Я не привередлив.       Леонид перекатился на край кровати, скинул с себя одеяло и Степан невольно залюбовался красивым, поджарым телом старлея. Вчера он с таким упоением выцеловывал каждый миллиметр кожи, заставляя Леонида шипеть, выгибаться ему навстречу и стонать. Почувствовав, как напряглась мужская плоть, он тряхнул головой и отвернулся. Леонид тем временем прошел к высокому шкафу, занимавшего почти половину комнаты, и, порывшись в нем недолго, выудил из него свободные шорты и простую черную футболку. Одевшись, он повернулся к Степану, тепло улыбнулся и сказал: — Жду тебя на кухне.       После того, как Леонид скрылся в дверном проеме, Степан закрыл лицо руками и застонал. Чёрт! И как меня только угораздило?       Войдя в просторную кухню, в которой уже витал терпкий аромат, Степан обнаружил на столе бутылку виски, к которой они так и не притронулись. Леонид наливал кофе, временами зевая и потягиваясь, Степан, усевшись на деревянную табуретку, пристально посмотрел на него.       Говорить о вчерашнем не хотелось совершенно. Да и о чем тут говорить, если то, что произошло между ними, было красноречивее любых слов? Да Степан и не силен был во всей этой любовной лирике. Что бы он сказал сейчас Леониду? Что втюрился в него, едва увидел того в ФЭС? Что совершенно потерял голову от его голубых, словно льдинки, глаз? Или может, что ревнует к Майскому? Нет, слова — это явно не козырь Степана. — Какие у тебя планы на выходные, Стёп? — как ни в чем ни бывало, спросил Леонид, добавляя в кружку молоко. — Планы. Выходные. Твою мать! — внезапно Степан подскочил, как ужаленный. — Который час? — Почти восемь утра. Что случилось? — удивленно изогнув брови, спросил Леонид. — Прости, Лёнь, я должен бежать.       Идиот! Совсем мозг расплавился из-за этого голубоглазого старлея. Забыл, что обещал сестре посидеть с племянницей — Свете нужно было уехать на несколько дней по работе, а дочку оставить не на кого. — Я забыл, что обещал сестре приехать. Из головы вылетело. Меня не будет несколько дней.       Выбежав в прихожую, Степан, все так же ругаясь сквозь зубы, принялся обуваться. Субботин, прислонившись плечом к дверному косяку, взирал на это с тоской в глазах. Завязав шнурки, Степа поднялся, поправил ворот рубахи и посмотрел на совершенно потерянного Лёню. — Пока, Лёнь. До связи.       Он уже толкнул дверь, а Леонид, открыв рот собирался сказать что-то на прощание, как внезапно Степан протянул руку, схватил старлея за футболку, смял ее и, рывком притянув к себе опешившего парня, впился в его губы. Леонид застонал, обхватил Степу поперек тела и жадно ответил на поцелуй. Чешуйчатое чудовище внутри Степана издало утробный рык, желая большего, но капитан, оторвавшись от Субботина, сказал: — Я скоро вернусь.

***

Леонид.       После того, как за Степаном закрылась дверь, Леонид ощутил невыносимую горечь и тоску. В квартире вдруг сразу стало как-то пусто и одиноко, отчего хотелось немедленно убежать из нее. Сделав глубокий вдох, он прошлепал в спальню и, упав на кровать, обнял подушку, от которой все еще исходил запах Данилова. — Что же ты со мной делаешь, капитан? — простонал молодой человек и уткнулся носом в мягкий комок.       Дни тянулись бесконечно. Если бы не работа и вечерние посиделки в баре с коллегами, он бы наверное совсем тронулся. Интересно, кто-нибудь из ребят заметил, что он то и дело бросает взгляды на телефон и разочарованно вздыхает? Амелина пару раз как-то странно на него смотрела, интересовалась, все ли в порядке, но Леонид всякий раз радостно улыбался и делал вид, что все просто восхитительно. Коллеги оказались славными ребятами, в этом Субботину действительно повезло.       Вернувшись домой с очередного трупа лишь под утро, Леонид прошел на кухню и включил чайник. Тяжело вздохнув, он достал из кармана брюк телефон и взглянул на светящееся табло. СМС от Майского — «Завтра не торопись, Рогозина дала выходной». И ни строчки от НЕГО. Прошло четыре дня, как Степан покинул его квартиру, и с тех пор он ни звонил, ни писал и вообще не подавал признаков жизни. Леня тяжело вздохнул, порылся в недрах телефона, открыл фото, на котором его капитан задумчиво что-то изучает. Это фото он обнаружил на официальном сайте их конторы, ну и не удержался...       Мысли о Данилове не давали покоя даже во сне. После сна. До сна. Образ капитана постоянно преследовал Леонида, где бы он ни находился.       Такого с ним давно не было. Да что уж там — вообще никогда. Только вот Леонид и сам не понимал, что между ним и Степой? Мыслями он то и дело возвращался к той ночи, к той единственной ночи, которая просто перевернула всю его жизнь, разделив на до и после.       Такого секса в жизни Лени тоже не было никогда. Вот такого — после которого дрожат ноги и неистово хочется закурить, чего он не делал с седьмого класса. И именно в тот момент, когда Степан, уткнувшись носом в его плечо, уснул, Леонид понял, что пропал. Совсем.       Он хотел Степана с первой минуты их встречи, но боялся делать первый шаг. Потом, наведя кое-какие справки, Леонид выяснил, что Степан — ярый натурал, и вовсе потерял крупицы надежды. Поэтому тогда, на даче, позволил Майскому флиртовать с собой в надежде вытеснить из себя зарождавшиеся чувства к Данилову. Но стоило ему заметить, КАК на них смотрит Степан, сразу все понял. Степка ревновал. Ревновал до одурения, хотя, скорее всего, даже себе не признавался в этом, и именно тогда Леня решился дать самому себе шанс. И это того стоило. Только вот что теперь? Злобно зыркнув на телефон, он выругался сквозь зубы и направился в душ.