Королевский премьер

      В семикомнатном номере гостиницы «Глобус» прохладно; слегка колышатся тюлевые занавески на приоткрытом окне. Доносится монотонный перекатистый гул автомобилей, веет мелкой вечерней пылью большого города, и рассыпчатое сияние фонарей сливается с мерклым пузырчатым светом осенних звёзд над Пелленором. Пахнет ухоженной дорогой чистотой. Астори потягивается в кресле. Тишина, тишина, какое блаженство, о Мастер! Она свободна до завтра. Приём во Дворце Славы назначен на десять утра… получается, за ними заедут к девяти.       Надо бы принять ванну и ни о чём не думать.       Отлежавшись в пенной тёплой воде, Астори решает почитать. У неё никак не доходили руки до книг с самого начала правления; после отъезда детей появилось время, но отпало желание. Астори пару недель приходила в себя. Без Луаны и Джоэля Серебряный дворец стал тихим и одиноким; Астори бродила туда-сюда по комнатам, трогала игрушки и одежду, звонила в пансионат дважды и трижды в день, но щемящая тоска не отпускала.       Она скучает по ним. Безмерно и мучительно скучает.       Астори раскрывает «Лето из маргариток», надевает округлые очки и поудобнее устраивается на кровати. Этим романом она упивалась в юности; неплохо бы освежить в памяти. Кажется, она была без ума от Джой Эннели. В интернате ею бредили все девочки: Розина, Арида, Энки с Мелли… Астори усмехается. Не сохранились ли у неё контакты одноклассниц? Надо поискать на досуге, созвониться…       В дверях спальни появляется Тадеуш.       — Можно к тебе?       — Ты уже не стучишься? — Она массирует переносицу. — Входи, конечно. Снова смежные комнаты… ты постарался?       — Разумеется.       В отличие от Райвенлока, куда они нагрянули почти без приглашения, Эльдевейс позвал их сам. Договор о вечной дружбе ещё в силе, но что мешает давним союзникам скрепить исключительные отношения двух государств личной встречей? И если Тадеуш и сомневался — правда, недолго — поехать ли, то Астори окрылила возможность снова увидеть родные берега, и она моментально ответила утвердительно на запрос Пелленора. Кажется, она вечность не была в Эльдевейсе. Домой, домой, к Ильзийским горам и Арлинскому морю… к близкой сердцу и душе земле. Склоны холмов над пляжем пахнут солнцем, травой и солью.       Астори устала от чужой неискренней земли Эглерта, которая её не любит и не принимает.       Она хочет домой.       До Эльдевейса лететь дольше, чем до Райвенлока, но для Астори каждая минута растягивается на две. Она вполголоса напевает детские песни, которым её научили в приюте, барабанит пальцами по иллюминатору, а потом внезапно тормошит дремлющего Тадеуша и, пока тот зевает и трёт сонные зелёные глаза, принимается жизнерадостно рассказывать ему, как чудесно в Эльдевейсе и какие там прекрасные люди и изумительная природа. Тадеуш кивает — его хватает минут на десять — и засыпает опять.       Столица Эльдевейса, величественный и суровый Пелленор, разросшийся из поселенческой деревушки в многомилионный мегаполис, встречает их пасмурным низким небом и пронизывающим до костей ветром. Но Астори всё равно. Она на секунду останавливается, выходя из частного самолёта, и расправляет плечи. Волосы развеваются за спиной. Она дышит глубоко и остро.       Дома. Снова дома.       С президентом Вивьеном Мо они с Тадеушем знакомы равно плохо, хоть у Астори и есть небольшое преимущество — она росла в его правление и много слышала о нём от старших и ровесников. Недавно Вивьена Мо переизбрали на третий срок подряд. Его предки лет триста или четыреста назад приехали в Эльдевейс из Южной Ситтины. Карьеру будущий президент начал поздно, в двадцать пять лет, но по служебной лестнице продвигался быстро и энергично, отрекомендовав себя ярким и деятельным политиком. Президентское кресло во Дворце Славы он занял в пятьдесят с лишним лет.       Народ в нём души не чает. Вивьен Мо усердно поддерживает образование и здравоохранение, сильно урезая расходы на содержание армии и военного вооружения. Правда, новых тюрем, в которых нуждается Эльдевейс с начала позапрошлого века, так и не строится, да и спонсирование культуры и науки хромает, но Вивьен Мо мастерски умеет делать вид, будто всё именно так и задумано, будто всё хорошо, замечательно и будет ещё лучше.       Астори он не нравится. Её настораживают его тёмные бесстрастные глаза, хранящие холодное молчание, пока президент улыбается нееестественно широко в тридцать два белых зуба. Её отталкивают выверенные движения рук и трепетание тонких губ, заученное, автоматическое. Змея в шкуре тигра. Ему не следует доверять.       Однако она прежде всего — королева и политик; она задвинет свои симпатии и антипатии куда подальше и будет кивать и смеяться его шуткам, если это обеспечит мир Эглерту. Но если президент решит перейти черту… она обнажит меч и напомнит, кто из них двоих носит королевский венец.       А сейчас они с Тадеушем в гостинице, на улицах Пелленора людно и шумно, завтра им предстоит тяжёлый день, а значит… значит, можно отдохнуть хоть немного. Тадеуш, ещё не снявший пиджак и галстук, подходит к ней, садится на край пружинящего матраса и ложится, придвигаясь ближе. Астори пытается читать. Она чувствует его лучащийся влюблённый взгляд у себя на щеке.       — Мне нравятся твои духи, — негромко говорит он, улыбаясь, и отводит прядь с её шеи. — Это Сop o'de muer № 7? Которые я подарил тебе?       — Да, они. — Астори перелистывает страницу. — Тед, я читаю.       Он снимает с неё очки, берёт томик, захлопывает его и, перегнувшись через Астори, кладёт на ночной столик. Целует Астори в висок.       — Дочитаешь завтра. У меня есть интересное предложение.       — От которого я не смогу отказаться?       Она ловит его за галстук и подтаскивает ближе. Тадеуш с улыбкой касается её пальцев губами.       — Отказаться ты всегда в праве. Хочешь прогуляться?       — Разумеется, только это невозможно. — Астори фыркает. — Нас стерегует драконы с телекамерами у входа.       Он приобнимает её и помогает встать.       — Но я твой верный рыцарь и я придумал, как нам их обмануть. — Тадеуш мягко прижимается носом к её носу. — Что скажешь о парике, тёмных очках и старых брюках?       — О Мастер… — ахает Астори. — Ты ведь не… серьёзно? Ты замыслил всё это ещё в Эглерте?       Он поводит плечами, сияя мальчишечье проказливой улыбкой; зелёные глаза горят, уши двигаются, и расползаются паутинкой весёлые мелкие морщины.       — Да. Почему бы и нет. Ты со мной?       — Ну конечно, конечно, конечно! Доставай свой парик!       Через минуту они преображаются; не Мастер весть что, но для потерявших бдительность журналистов, озябших и голодных, вполне сойдёт. Кто ожидает, что королева и премьер-министр Эглерта станут расхаживать у всех на виду, нацепив солнцезащитные очки, парики, накладные усы и мешковатую старую одежду?       Неудобно, но Астори готова потерпеть. Её влекут переливчато-радужные, точно павлиний хвост, переулки, озарённые снопом неоновых искр бульвары, необъятные площади, запружённые народом, государственный университет, — весь дышащий громадный Пелленор, в котором она когда-то училась и жила. Она тащит Тадеуша от табличке к табличке, от памятника к памятнику, водит его между фонтанов, рассказывает о салютах, запускаемых на День независимости, пробегается по магазинам, которые строились в её молодости, и, измотанная и счастливая, опускается на скамейку в Навти-парке. Тадеуш опускается рядом.       — Здесь красиво… — выдыхает он.       — Безумно красиво, — мечтательно повторяет Астори, разглядывая звёздное небо. Она чувствует себя помолодевшей лет на десять минимум, словно ей не двадцать девять, а девятнадцать. Тадеуш вскидывает руку с часами и щурится.       — У нас есть часок-другой. Куда пойдём?       — Ну… — Астори проводит языком по губам. — У тебя нет идей?       — Я впервые в Пелленоре… ничего тут не знаю.       Она болтает ногами с минуту и решительно поднимается.       — За углом есть небольшой бар… ну, был, когда я училась здесь… «Орхидея». Там подают отличный торик и закуски… а ещё там играют хорошие музыканты. Десять лет назад играли, по крайней мере… ну, проверим. Идём.       Бар, торик и музыканты оказываются на месте; по пути Астори убеждается, что носить тёмные очки вечером — отвратительная идея, потому что не видно практически ничего. У самого входа в «Орхидею» Астори сдёргивает их. Мир становится на пару тонов светлее и значительно отчётливее.       Внутри бара пряно и душно, в пьяном весёлом воздухе рассыпаны хмельные смешки и скользкими нитками вышит узор бесшабашного оживления. Сквозь танцующую толпу и грохот ударных Астори с Тадеушем пробираются к стойке и заказывают два горьковато-сладких коктейля с апельсиновой цедрой. Уши закладывает, сердце ухает в такт необузданным накатам музыки.       — Тут своеобразно, — кричит Тадеуш, склонившись к Астори и стараясь перекрыть рокот барабанов. Она смеётся.       — Мы можем уйти, если тебе не нравится.       — Нет, нет, всё в порядке.       Они пьют коктейли и изредка орут друг другу в уши. Через пять минут Тадеуш замечает, что у него отклеиваются фальшивые усы, и удаляется в уборную, чтобы приладить их получше; Астори ждёт его у стойки в одиночестве. Она царапает ногтем ножку бокала. Долгий перелёт и прогулка сказываются — её начинает тянуть в сон.       — Какая очаровательная дама и одна… мне следует исправить эту досадную ошибку.       Астори оборачивается: рядом, облокотившись на стойку, стоит незнакомец. В непроницаемых гагатовых глазах отражается мельтешащий свет, чёрные волосы взлохмачены, закатанные рукава обнажают смуглые жилистые руки. По тонкие губам змеится оценивающая усмешка.       — Я не одна, — отвечает Астори, щурясь. — У меня есть… кавалер.       — Неужели? Но я что-то его не вижу. — Незнакомец показательно вертит головой. — В любом случае, оставлять такую роскошную женщину — непростительное преступление. Считайте, вашего кавалера уже нет.       Она выпрямляет спину.       — Это решать мне, а не вам. Могу я попросить вас удалиться?       Незнакомец насмешливо ухмыляется и подмигивает, ухватив Астори под локоть.       — Можете. Но это не значит, что я послушаюсь.       Судорожно подавив вскипающий гнев, она вцепляется ему в руку ногтями и улыбается напряжённо и жёстко.       — Советую вам уйти.       — Иначе что? Позовёте своего кавалера разобраться со мной? — хохочет незнакомец.       — О, поверьте, если ему останется, с чем разбираться, — вам очень крупно повезёт.       Астори жалеет, что не взяла с собой пистолет. Впрочем, у неё есть зубы… и ногти.       — Милая, у тебя всё хорошо?       За спиной вырастает настороженный Тадеуш с криво приклеенными усами. Незнакомец оглядывает его с ног до головы и отступает, сверкая белозубой усмешкой.       — Всё хорошо. Я взял на себя смелость позаботиться о вашей даме, пока вы…       — Я позабочусь о ней сам, — вежливо перебивает Тадеуш, опуская ладонь на плечо раздражённой Астори. — Не так ли, дорогая?       — Именно, — выдыхает она. — До свидания.       Незнакомец отвешивает чопорный поклон. Гагатовые глаза скользят по Астори.       — До свидания.

***

      — Ты уверена, что не выдала себя? — спрашивает Тадеуш уже в гостинице, устраиваясь в кресле с неизменной папкой документов.       Астори плюхается на кровать. Тяжело светит лампа.       — Уверена. Вряд ли он меня узнал… просто очередной подвыпивший нахал, вот и всё. Не волнуйся, Тед.       — Постараюсь. — Он чешет затылок и облизывает губы. Астори устало зарывается пальцами в волосы и прикрывает веки с коротким стоном.       — Надо было взять деньги… купила бы сувениров детям, они ведь ни разу не были в Эльдевейсе… и отцу ещё…       Тадеуш бегло смотрит на неё из-под очков.       — Отцу?.. Значит, ты… снова к нему…       — Да, снова, — произносит Астори с нажимом, распахивая глаза. — Мы это уже обсуждали, Тед.       — Нет, не обсуждали, — ты сама решила, не послушавшись меня.       — Не начинай, пожалуйста…       — Астори, я только хочу понять, — горячится он, складывая очки нервным жестом, — почему ты снова и снова едешь в Аштон, зная, как это опасно? Ты ставишь под угрозу нашу с тобой репутацию и карьеру! Я просил тебя, просил, а ты носишься с этим… этим преступником!..       — Он мой отец! — ощетинивается Астори.       — Он убийца! И ты должна об этом помнить! — Тадеуш мотает головой. — Почему бы тебе не определиться? То ты утверждаешь, что видеть его не желаешь, то проводишь в Аштоне чуть ли не каждые выходные… Астори, пойми уже, чего ты хочешь!       Она ударяет ладонью по кровати.       — Я знаю, чего хочу! — Громко дышит, проводит языком по нижней губе и близоруко прищуривается, сглатывая. — И прямо сейчас — тебя.       Мгновение. Тишина. Тадеуш изучает её взглядом и наконец сдаётся — откладывает папку и развязывает галстук.       — Хорошо.