Искали не там, нашли не с тем

Серсее было трудно привыкнуть к жизни некоролевы. Когда она последний раз плакала? Наверное когда потеряла Мирцелу. Здесь в Пентосе она была сломлена. Позволила себе рыдать по каждому поводу: некоролеве можно. Она рыдала из-за стертых пальцев от стирки, к которой никогда не имела отношения. Пускала слезы из-за разбитой посуды , которая выскальзывала из рук , когда она её мыла. Билась в истерике из-за пригоревшей, а то и совсем сгоревшей еды, которую Серсея пыталась научиться готовить. А из-за бессонных ночей с малышом, под изумрудными глазами залегли тёмные круги. Но время шло. Еда стала получаться лучше, посуда перестала выскальзывать из рук, да и стирка уже не причиняла таких страданий. Бессонные ночи стали постепенно спокойными и наполнились тишиной и сном. Жизнь стала почти жизнью. Пару лет назад она, беременная королева Серсея, бежала из Вестероса, а великодушная Дейнерис благородно закрыла на это глаза : с глаз долой из сердца вон. Как же она ненавидела тогда и эту беловолосую тварь, и своих братьев. Джейме за то, что бросил её, да ещё и беременную, пусть и не от него. Променял на эту мужеподобную образину, а Тириона она ненавидела… Семеро, она же ненавидела его всегда, просто так, а потом он сам добавил масло в огонь: убил отца, стал десницей Дейнерис… Но это же он посоветовал ей бежать! Бросить всё, спасти себя и своего ребёнка и бежать. Материнский инстинкт пересилил жажду власти. В пекло Вестерос, в пекло Железный Трон. Чувство благодарности к Тириону пришло много позже. Она сама себе долго в этом не сознавалась. Лишь глядя на своего сына, играющего у камина, Серсея как - то тихо прошептала спасибо. Но она бы не выжила даже за пределами Красного Замка без своего десницы. Квиберн бежал вместе с ней. Он помог ей бежать и помог выжить. По приезду в Пентос они приобрели на прихваченные с собой деньги дом. Но её величеству было тошно от этой жалкой лачуги. Было тошно от непонятной ей речи за окном, от непривычной пищи и одежды. Было тошно от Квиберна, да и от самой себя тоже . Серсее хотелось удавиться самой и удавить Квиберна , когда он сказал, что им надо пожениться. Да как эта плесень посмел ей, Серсее Ланнистер, золотой львице, предлагать замужество! Спустя время здравый смысл взял вверх над бурей эмоций. Так будет лучше. К ней не будет лишних вопросов, у ребёнка какой никакой, но будет отец, да и полноценной семье легче прожить на чужбине. Но Серсея была Серсеей. После поцелуя на “свадьбе “ она прошипела Квиберну на ухо, что если он ещё хоть раз к ней притронется, то она задушить его во сне. На том и порешили. Квиберн стал местным лекарем. Горожане обращались к нему и с занозой в пальце, и с просьбой принять роды. Серсея училась быть женой. Истерики; разбитая посуда, зеркала, окна, порой даже мелкая мебель; разорванные вещи свои и Квиберна; угрозы придушить мужа, соседей, и торговцев под окнами. Всё это десница терпел с невероятной стойкостью и уверял всех, что это из-за беременности. Пришло время и роды пришлось принимать у неё. Родился мальчик с зелеными глазами и темными волосами. В выборе имени мать была категорична: мальчика назвали Тайвин. После родов Серсея и вправду поутихла: сил на истерики просто не хватало. Квиберн никогда ей не нравился, как мужчина. Он не был красавцем, храбрецом или наглецом, в нем не было даже той харизмы, которая обычно заменяет всё остальное. Серый и невзрачный, как тень и как тень так же всегда рядом. После рождения сына она стала немного мягче по отношению к нему. Квиберн был внимателен к ребенку, к ней, к совместному быту. Такого она ещё не видела не в одном мужчине. Серсея видела, как её сын стал звать Квиберна папой. И в этом было что-то правильное. Она никому и никогда бы не дала это оспорить, да и сама бы не стала, не смогла бы. Он дал ей пусть не любовь, не страсть и яркие чувства, но спокойствие, постоянство, стабильность, и отцовскую любовь Тайвину, а это много стоит. Ярость и гнев на весь Вестерос, а в особенности на братьев, постепенно притупились и сошли почти на нет. Незаметно для себя, и не признавая этого ещё долго, она и им стала желать спокойствия и мира. Фиктивный брак был для Серсеи обычным делом. Но если раньше ей это было нужно на благо государства, то теперь это всё ради сына и её самой. Она единственного не могла понять, что их брак означает для Квиберна. Неужели это та преданность своей королеве? А может это привычка? Но все чаще Серсею посещала совершенно другая мысль. А что если он что-то к ней чувствует, как к женщине, как к своей жене? Она не спрашивала его о чувствах, она действовала. В ту грозовую ночь Серсея пришла к нему сама, чтобы развеять свои сомнения или же подтвердить их. Квиберн не был против женщины в своей постели, да и она сама не оттолкнула его как планировала с самого начала. Что это было? Тоска по человеческому теплу? Тоска по мужскому вниманию? Или то, что было нужно им обоим? В ту ночь королева Серсея перестала существовать, но вместо неё теперь была любящая мать и жена пентошийского лекаря.