Ледовое побоище

— Доброе утро, — убирая со лба влажное холодное полотенце, прошептал Тэхён, — ты как? — спокойно спросил парень, прикладывая ладонь к лицу Юнги, проверяя температуру. — Вроде, нормально… — прошептал Мин, слегка приподнимаясь с кровати. — Всё тело ломит, будто пахал всю ночь, но я даже не помню, как домой пришел… — парень протер сонные глаза, чтобы лучше осмотреть комнату. — Ты чего такой убитый? И почему я не у себя? — спросил фигурист, усаживаясь поудобнее. — У тебя всю ночь была температура, Юнги. Что ты помнишь из вчерашнего вечера? Ты помнишь, откуда взялись синяки на шее? — парень взял его за плечи и посмотрел в глаза. Сегодня он в них увидел непонимание и смятение, смешанное с усталостью. Тэхён крепко обнял его, даже не дожидаясь ответа. — Я так волновался, Юнги, всю ночь ты бредил. Всю ночь ты тянулся к шее, будто боялся, что тебя задушат. Что вчера случилось? — Я не помню, хён… Последнее, что я точно помню — как вставлял ключ в раздевалку к хоккеистам. Потом просто темное пятно, — Мин прижался к нему крепче, будто неосознанно прося защитить его. — Тогда ты расскажи мне, что произошло, — абсолютно спокойно прошептал парень на ухо другу. — Ты приехал домой ближе к десяти. Я не знаю, почему, но ты гнал так, что, кажется, поймал несколько штрафов. Затем забежал в комнату и на все мои попытки войти и помочь ты просто послал меня, — Ким хихикнул, будто ничего страшного и не произошло, — а потом ты разбил книжный шкаф. Пока я пытался попасть в комнату, ты долго кричал. Дурак, я думал, ты там уже умереть собрался. Потом тебя накрыла истерика, и ты упал в эту груду стекла. Ты, мелкий засранец, практически не двигался, — он слегка ударил фигуриста по спине. — Я не знал, что и думать, но ты плакал, как тогда… — Тэхён замолчал. — Не волнуйся, я уверен, что это что-то решаемое… — всё так же устало и спокойно говорил Юнги, — но Лин… Она сильно испугалась? — он спросил это с каким-то опасением. Малышка и так побаивалась его, а после такого шоу… Юнги даже боялся подумать о последствиях. — Джин увез Лин к себе — сразу после того, как ты вернулся. Юнги… Не волнуйся, ты же знаешь, что мы поймём всё, что бы ни случилось… Просто мы очень переживаем за тебя, — Тэхён ещё крепче обнял друга, а затем отстранился, улыбнулся свой обыкновенно теплой улыбкой, подмигнул подбитым глазом и сказал: — У тебя уже почти упала температура, пойдем позавтракаем. — Сегодня игра у хоккеистов, так что тебе во дворец не надо, а вот мне… — Тэхён загадочно посмотрел на настенные часы, — мне нужно там появиться через полчаса. Кстати, тебе ещё Чон не смог дозвониться, так что перезвони. Вот твоя овсянка и сок, потом выпей еще раз жаропонижающее, от греха подальше. За руль не садись, тебе лучше не надо — по крайней мере, сегодня, — снова вживаясь в роль строгого директора, командовал Ким. — Хорошо, хён, я понял, — Юнги сел за барную стойку, придвигая овсяную кашу поближе к себе. — Ты сам её варил? — с каким-то отвращением спросил парень, пытаясь перемешать уже превратившуюся в кирпичик субстанцию, лишь внешне похожую на овсянку. — Не нравится — выпей сок, он магазинный, я тебе в кухарки не нанимался, — надевая галстук у зеркала в прохожей, говорил Тэхён. Сегодня его синяк выглядел менее синим, уже приобретая новые оттенки зеленого, он пытался замазать их консилером, но тот лишь немного скрывал болото под глазом. — Жду, когда твоя принцесса приедет и сварит нормальный завтрак, — хохотнул Мин, делая глоток сока и облокачиваясь о стенку рядом с зеркалом. — У нас в компании только Джин и Чимин готовят хорошо, — пожал плечами фигурист. Но, получив сощуренный взгляд директора, поднял руки, словно белый флаг. — Давай, иди, а то без тебя там всё поломается. Запрыгивая в машину, Тэхен крикнул Мину: «Не балуйся!» — и уехал в сторону стеклянных высоток города. Юнги взял свой телефон, заботливо оставленный заряжаться на тумбочке. Около десяти пропущенных от Чонгука, и не меньше сообщений. Журналистишка Чон 20:10: Эй, Юнги, я тут тебя жду вообще-то. Журналистишка Чон 20:15: Не говори, что ты в туалет без телефона свалил. Журналистишка Чон 20:24: Господи, скажи, что ты жив и тебя не забрал туалетный монстр 0.о Журналистишка Чон 20:34: Юнги, ты в порядке? Тэхён говорит, что ты во дворце. Всё хорошо? Журналистишка Чон 20:45: Ты уже 40 минут меня игноришь. Хотя всё еще в сети -.- Журналистишка Чон 20:50: Не говори, что ты опять нажрался и будешь завтра, как жопа скунса «.» Я же не смогу нормально свет подобрать Журналистишка Чон 21:55: Может, посмотришь ради приличия хотя бы? Вспомнишь говно — вот и оно, как говорится. Юнги даже сообщения не успел дочитать, как уже поднадоевший контакт снова высветился на экране: — Юнги, доброе утро, ты проснулся? Хорошо спал? — неожиданно громко, возмущенно и нервно спросил Чонгук. — Да, как в раю, — хохотнул Юнги, не переставая удивляться всплывающей наглости журналиста. — А я всю ночь не спал, думал, где была эта псина, раз не отвечала мне на звонки, — казалось, что Чонгук вот-вот лопнет от злости, а взрывная волна пройдет прямо через динамик телефона. — Так ты готовился к этому разговору. Смотри, какие фразочки подготовил, — с прежним безразличием в голосе сказал Мин, самодовольно улыбаясь. — Так, у тебя есть два часа чтобы приехать во дворец — красивым, умытым и, желательно, довольным: в федерации терпят твое поведение лишь из-за шикарных откатов, ты меня понял? — с какой-то угрозой в голосе говорил журналист. — Я-то понял, но приехать не смогу: Тэхён забрал машину, — Юнги поднялся наверх, вытаскивая из шкафчиков все нужное для лица и тела. — Я буду у тебя через сорок минут, поторапливайся. Я не готов ждать, пока ты найдешь расческу, — из этого телефонного разговора Чонгук вышел победителем. Немного попсиховав из-за неслыханной наглости журналиста, Юнги всё-таки пошел в душ, чтобы смыть с себя весь пот и непонятно откуда взявшуюся тяжесть. По иссушенным пепельным волосам стекали капельки воды, скатываясь прямо на лицо фигуриста. Выйдя из душа, парень заглянул в зеркало и ужаснулся. Он сначала и не понял, о чем идет речь, когда Тэхён говорил о синяках, но сейчас заметил багровые пятна на шее. Сколько бы он ни смотрел в зеркало, пытаясь вспомнить, из-за чего они появились, но так и не смог. Пришлось хотя бы замазать самые яркие из них, чтобы не так сильно бросались в глаза. В шкафу у Тэхёна он позаимствовал шелковый платок и рубашку, подходящую по цвету: нужно же как-то скрыть это безобразие. С собой на тренировку он взял объемный молочный свитер с высоким воротом и первые попавшиеся спортивные штаны. С улицы донесся какой-то странный гудок, который точно, даже отдаленно, не напоминал машинный. Юнги посмотрел в окно, которое выходило на дорогу. У тротуара стоял Чонгук, опираясь на припаркованный байк, держа в руках черный, блестящий на солнце шлем. Мин схватил сумку и побежал вниз. Естественно, он не хотел задерживать журналиста, поэтому и побежал — совсем не из-за того, что зверь, стоявший у обочины — давняя детская мечта Юнги. — Охренеть, Юнги, ты на человека похож! — открывая глаза от изумления, воскликнул Чон, удивляясь элегантному внешнему виду фигуриста. — А ты на собаку сутулую — перестал, эволюционируешь, Чонгук, — выхватывая шлем у парня, засмеялся Мин. — Отвернись, а то ослепнешь, — он надел шлем и сел за Чоном, уже успевшем примоститься на сиденьи. — Только если от блеска мустанга, — Чон прошелся ладонью по корпусу байка. — Держись крепче, а то сдует, — предупредил Чонгук и рванул с места, заставляя мотор громко зарычать. Обгоняя машины одну за другой, Чонгук гнал в город, к шуму, к блеску стеклянных высоток. Ветер бил в лицо, яркое солнце слепило глаза, но поездка от этого только становилась еще более захватывающей. Юнги зацепился ногами за что-то, поднял руки вверх и что-то звонко и весело закричал. Спереди донесся радостный смех Чонгука, что ещё сильнее дал по газам. У арены, когда мотор наконец заглох и Чонгук забрал шлем у Мина, он ужаснулся. Он забрал не того Юнги. Ему нужен был злой бука, унижающий всех подряд, а не этот красный от счастья блин с улыбкой до ушей. — Ты чего? — без доли раздражения и злости спросил Мин, спрыгивая с мотоцикла. — Я, походу, реально ослеп. Не улыбайся больше так, — Чонгук захохотал, забирая шлем под мышку. — Пошли, а то фанаты этих орангутанов налетят, и тогда нам уже ничего снять нельзя будет, — Юнги схватил парня за край футболки и потащил во дворец. Чонгук сказал, что ему срочно нужно подойти к Тэхёну, и удалился со штативами и всем своим громоздким оборудованием к лестницам. Он практически пулей поднялся в кабинет директора. К счастью, в кабинете тот был один. — Директор Ким, можно у вас здесь снять видео? — не успев отдышаться, Чон подлетел к Тэхёну, увлеченно рассматривавшему утреннюю тренировку хоккеистов перед игрой. Тот даже немного напугался такого резкого появления журналиста. — В смысле, здесь? Я-то не против, но Юнги ещё дома, он чуток приболел сегодня, — почесал затылок Тэхён, непонимающе глядя на Чонгука. — Нет, он здесь, и, похоже, очень даже здоров. Вон, все утро сегодня лыбится. Даже оскорблять прохожих перестал, — с еще большим непониманием взглянул на директора Чон, оставляя на диване всю технику. — Чонгук, ты точно Юнги забрал? Ты не перегрелся? В голову не надуло, пока ехал? Ты вообще себя слышишь? Юнги — и лыбился? — Тэхён долго проговаривал каждое слово, пытаясь донести их точную суть до парня. — Я тоже в шоке, но, пока он в хорошем настроении, нужно записать интервью, — Чонгук снова выбежал из кабинета, спускаясь вниз, чтобы найти того самого нереального Мина. Но Юнги, видимо, шедший с другой стороны, залетел в кабинет, подражая своему тренеру. Он подскочил к Тэхёну, крепко обнял и начал качаться, переваливаясь с ноги на ногу, как дети на медляках в лагере. — А Чонгук не шутил, ты очень милый… плюшка-ватрушка, а ты, случаем, не пил? — Тэхён засмеялся. — Я так рад, что ты себя хорошо чувствуешь, Юнги-я. Но пусть тебе и идет моя рубашка, я не разрешал её надевать, — побурчал директор, получая в ответ задорное «бе-бе-бе». — Вот ты где, — в кабинет вбежал какой-то слишком возбужденный Чонгук и начал копаться в рюкзаке, — давай я петличку надену на тебя, а потом выставлю камеры и свет. О, вот она! Подойди и встань ровно, — парень подошел к журналисту и сделал, как он сказал. Журналист просунул петличку под рубашку внизу, между пуговицами, и начал потихоньку протягивать наверх, перехватывая микрофон на каждом отрезке. Но как только дело дошло до ключиц, Юнги сделал шаг назад: он не хотел, чтобы Чонгук увидел синяки, до этих пор прикрываемые шелковым платком. Тихое «я сам» заставило Чонгука остановиться. Юнги отвернулся от журналиста и быстро продел петличку, цепляя ее на воротнике под платком. Юнги развернулся и поставил руки на пояс, показывая всем своим видом, что готов. — Погоди, давай поправлю, — засмеялся Чон, подходя поближе к фигуристу. Он отодвинул в сторону платок, пока Юнги увлеченно беседовал о Джине с Тэхёном. Заметив на шее багровые пятна, Чонгук поднял глаза от петлички и потянулся подушечками пальцев свободной руки к шее. Юнги, почувствовав лишние прикосновения, отдающие неприятным жжением, оттолкнул руку журналиста. — Это он, да? — Кто, черт возьми, тебе позволил туда лезть?! — взгляд Юнги снова похолодел, а некогда широкая улыбка совсем исчезла с лица. Он выдернул из-под рубашки петличку, швырнул её в грудь владельцу, вновь взглянув на парня привычно отчужденно и разъяренно, и хотел было уйти, как вдруг Чонгук поймал его правую руку и развернул к себе. Незамеченный ушиб дал о себе знать и, словно электрический разряд, воспоминания вернулись к нему в голову. — Юнги, это Хосок сделал? — обеспокоенно спросил Чонгук, не ослабляя хватки. — Не твоё собачье дело, — злобно прошипел Юнги, вырывая свое запястье из хватки парня, — мразь, — кинул он напоследок — прямо перед тем, как изо всех сил хлопнуть дверью.