В больнице по-прежнему воняет антисептиками и хлоркой, жужжат светильники, ходят бледные и больные люди. Но один человек, казалось, сольется с этими белоснежными стенами. Он сидел на лавочке, устремляя взгляд вверх, придерживая одной рукой свои главных помощников: костыли.
— Господин Ким, я ничего точно говорить не стану, но есть вероятность, что Юнги не сможет продолжить кататься. С переломом пальцев ещё можно было справиться, но частичный разрыв связок в коленном суставе… Нужно провести курс реабилитации, после этого посмотрим, как будет идти восстановление, — доктор и Джин стояли за углом, долго обсуждая все возможные выходы из ситуации, — но, думаю, это был его последний прыжок, мне жаль…
— Спасибо, доктор Нам, я свяжусь с вами насчет реабилитации, — Джин пожал руку врача и пошел к Мину. — Поехали домой, Юнги-я, — тренер подошёл к парню и взял его ладонь в свои, по-отечески сжимая. В такой ситуации сложно подобрать слова. Мин не знает ничего, кроме фигурного катания, кроме обжигающе-холодного льда, кроме огромной площадки, где он всегда был в гармонии с собой. И всего за пару минут он всё это потерял.
Юнги потянул руку к костылям, опустил голову, и, правильно перехватив их, поднялся. Не обронив ни слова, он шёл вперед, будто продумывал, что же делать дальше. Но на самом деле в голове не было ничего. Гнетущая, давящая со всех сторон пустота причиняла огромную боль. Не болело ничего, однако она, словно вакуум, сжимала последние живые частички сердца фигуриста. Это была его личная пытка, она, невидимая и неощущаемая, убивала его
У больницы стояла машина Тэхена и сам её обладатель, нервно обновляющий телефон раз за разом. Мечась туда и обратно, он даже не заметил, как задняя дверца машины открылась, и костыли залетели туда, а вслед за ними в машину сел и Юнги. Тэхен с надеждой взглянул на тренера, стоящего у другой стороны машины, но тот был ужасно подавлен, и казалось, что он вот-вот расплачется. Тэхен выжидающе смотрел на него, не отрывая глаз, но тренер лишь опустил голову и еле заметно помотал головой.
— Хэй, малыш, — Тэхен сел в машину, разворачиваясь к Юнги, — ты как? — спросил он, желая узнать душевное состояние парня. Глухое и полное разочарования: «Нормально», — заставило директора пожалеть о своих словах.
Путь домой оглушал своей тишиной. Размеренное дыхание сливалось с гулом мотора, и лишь на сидении громыхали, как цепи пленника, металлические костыли.
Дома никто не решался заговорить — они не знали что можно сказать. Юнги с ненавистью, смешанной с болью, смотрел на гипс, который стал для него клеймом. Он медленно переводил взгляд с ноги на полку с многочисленными наградами. Короткие ногти с болью впивались в ладони, он пытался, изо всех сил пытался, заглушить пустоту в сердце маленькой болью. Его неприступная стена начинала потихоньку рассыпаться. Песчинка за песчинкой слетали с каждого кирпичика, миллиметр уходил за миллиметром.
— Малыш, — Джин неуверенно зашел в комнату, — я знаю, насколько это тяжело. Малыш, но на этом жизнь… — Ким запнулся, видя на щеке Мина первую слезу, — она не кончается на этом… Ты можешь вернуться, Юнги, ты сможешь это сделать, ведь ты чемпион, — он вытер ладонью убежавшую слезинку и крепко обнял безвольное тело парня.
— Джин, — Юнги, не сдвигаясь и на миллиметр, устало, обессиленно прошептал, пытаясь сдержать слезы, которые уже готовы показаться, — уйди. Уйди отсюда, пожалуйста. И закрой дверь. Я хочу побыть один.
Мужчина успел посмотреть в глаза Мина, пока он не отвернулся, чтобы никто не смог увидеть, что творится у него на душе. Тренер не стал надоедать парню, зная всю горечь его потери. Жужжание рядом лежавшего телефона привлекло на себя внимание. Догадываясь что за человек может писать, он поднял экран.
Журналистишка Чон 16:17:
Юнги… Прости меня. Я знаю, что я поступаю, как мудак. Но я не могу видеть, как он делает тебе больно.
Чонгук даже не понимал, что сейчас его слова ранили сильнее, чем чьи-либо ещё. Он незаметно, даже для Юнги, вписался в его жизнь. Стал чем-то по-настоящему важным. Он смог принять все его стороны. Но оказался тем, от кого Мин пытался убежать.
Журналистишка Чон 16:18:
Юнги, как ты? С тобой всё в порядке? Ответь, пожалуйста, я волнуюсь.
Холодные ладони накрыли лицо. Он всеми силами пытался сдерживать слезы. Он пытался не показывать насколько ему больно. Но почему именно этот человек? Почему именно его слова прорвали блокаду? Неутихающие слезы забирали последние силы; ком в горле стал невыносимым, он перекрывал воздух, не давая сделать и вдоха. Успокоительное, которое ему вкололи в скорой наконец дало что-то помимо абсолютного нежелания жить. Скоро парень уснет, закрывая глаза ладонью от яркого солнца.
***
5 лет
— Давай, Юнги-я, ты сможешь! — подбадривала парнику женщина из-за бортика. — Просто разгонись и прыгни, солнышко, — по-доброму улыбаясь, говорила она, поднимая кулачки вверх.
Мальчик упёрся носом лезвия в лед, развернулся, немного прокатился назад и прыгнул. Приземлившись на лёд, немного пошатываясь, мальчик развернулся к женщине и покатился вперёд, раскрывая руки для объятий и радостно крича: «Бабуля, у меня получилось! Бабуля, я сделал Аксель!!!»
Женщина раскрыла калитку и ступила коньками на лёд. Она присела на корточки, раскрывая руки, ожидая мальчонку. Он прикатился к ней и крепко обнял за плечи, радостно смеясь.
— Молодец, мой чемпион, — она улыбнулась и погладила Юнги по черным взъерошенным волосам. — Теперь попробуй ещё раз!
8 лет
— Бабуля, — парень завалился в прихожую небольшой квартирки, кидая на пороге сумку с вещами, — я взял золото! — кинулся он на кухню к уже немного поседевшей женщине. — Ты представляешь, я единственный два тулупа и двойной Аксель сделал! Я упал всего раз, но всё равно занял первое место.
— Потому что ты, Юнги-я, мой маленький чемпион. Пообещай бабуле, что как бы тебе не было больно после падения, ты встанешь и снова покатишься вперед, — она погладила мальчика по голове, немного убирая челочку с лица.
— Я обещаю бабуля, — он вытянул мизинец к бабуле. — Обещание… печать… копия, — он захлопал в ладоши. — Я всегда буду продолжать, даже если мне будет больно.
16 лет
— Ало, бабуля, — с особой нежностью в голосе начал Мин, — ты как?
— Здравствуй внучек, здравствуй мой чемпион, — Юнги чувствовал улыбку бабули, даже когда не видел её. — Ты не сильно руку на раскатке повредил?
— Спасибо бабуля, я в порядке. Так, трещина небольшая, — шикнул он, будто это и правда была ерунда. — Но я обещал тебе, что после падения продолжу ехать вперед, я не нарушу обещания, — он захихикал. — Бабуль, теперь у тебя внук — чемпион мира.
— Знаю, мое солнышко, мы с Лин и Ричардом смотрели за тобой. Лин, наверное, хочет сказать, что хочет быть такой, как ты, — бабушка улыбнулась, Юнги это понял по смеющейся сестренке на руках у бабушки.
— Я уже скоро вернусь в Корею, бабуль, — он немного помедлил перед тем, как продолжить, — я люблю тебя, бабуля.
— А я тебя, Юнги. Я и твоя любимая рыба ждем тебя дома, мой мальчик.
— До встречи, бабушка, — прошептал Юнги.
***
— Юнги, просыпайся, — Тэхен легонько тронул его за плечо. — Тебе нужно покушать, чтобы принять лекарство, — он сел на край кровати, стирая с глаз «сонные слезки». Мин, явно не желавший просыпаться, попытался развернуться, но тянущая боль в колене мигом вернула его на место. Тот немного поморщился, но всё же взял тарелку.
— Скажи хотя бы что это? — в еле-еле освещённой комнате покрутил в палочках кусочек чего-то, пытаясь понять что это, хотя бы на вид, потому что нос отказывался работать.
— Это рыба по рецепту бабушки Мин, — Тэхен засунул кусочек рыбки в рот парня. Тот немного неуверенно, но всё же прожевал, улыбнулся своим мыслям и продолжил ужин, жадно уплетая рыбу. — Вкусно? — спросил Тэхен, практически заглядывая в рот блондину.
— Как у бабушки, — улыбнулся тот, довольно прожевывая последний кусок рыбы. — Только пропорции неправильные, — усмехнулся он, — рыбы должно быть больше, чем риса, а не наоборот.
