Ледовое побоище

Ледовый дворец просто переполнялся от количества журналистов, те бегали туда и обратно, пытаясь найти участников показательного выступления. Толпы болельщиков с огромными плакатами, цветами, флагами уже толпились у входа на каток. Участники показательных выступлений, дающих начало открытию нового сезона Чемпионата Кореи, уже готовились к предстоящей раскатке, до которой оставалось меньше получаса. Однако из раздевалки, уже долгое время принадлежавшей местному фигуристу, доносились тонны недовольных речей и тысячи колких шуточек. — Ты ещё и розовые детали вшил, какого черта, Ким Сок Джин?! — стоя перед зеркалом в костюме, полностью обшитом разными по величине блестящими стразами и косым розовым плечом, отходящим от такого же розового воротника. — Какого черта я выгляжу, как Барби в салоне красоты, блять? — Тише, принцесса София, я ещё не закончил, — укладывая белоснежную челку на лоб, говорил Джин, держа в зубах несколько невидимок. — Отвернись от зеркала, я хочу лаком закрепить, — всё так же говорил Джин. Он с таким видом перекладывал прядки, что казалось, будто он работает с хрупким хрусталем. — Еще залью всю эту красоту лаком, и ты можешь чуток потянуться, — забрызгивая всё, что возможно, лаком, он хитро улыбался, пугая своим выражением Юнги. Когда тренер повернул парня снова к зеркалу тот впал в ступор. Он смотрел то на свои волосы, то на тренера, и непонятно было, от чего он хотел избавиться раньше. — Ты блять серьёзно залил мои только выбеленные волосы розовым лаком?.. — грузно выдыхая, спросил Мин, через зеркало глядя на тренера. — Ты блять из меня русалочку решил сделать? — Юнги, — в раздевалку зашёл Чон, держа в руках фотоаппарат с огромным объективом, от тяжести которого на шее появились красненькие полоски от ремня, — ты готов?.. — поднимая глаза от фотоаппарата и с трудом сдерживая смех, спросил он. — Ты готова, принцесса Мерлия, — заключил он, и тут же в него полетела черная бейсболка. — Ладно, ладно, пойдем, ганста в блестках, раскатка начинается. — Я не выйду в таком виде. Меня же засмеют, — взбунтовался Юнги. — Где это видано, чтобы человек-депрессия натянул на себя стразы? Не, не, не, меня сейчас фанаты увидят и всё, стану мальчиком из аниме. Вам надо — вы и идите, — безоружно поднимал руки Мин, пятясь назад. — Если не выйдешь, я скажу Тэхену приостановить финансирование, — развел руками Джин, невзначай пожимая плечами и закатывая глаза. Получив от Юнги испепеляющий взгляд, он выдернул у тренера огромный черный пиджак и накинул его на плечи. — Если сейчас все решат, что я подобрел, то после всего этого я вас убью, — пригрозил пальцем Мин, резко раскрывая дверь, приговаривая себе под нос, — Принцесса Мерлия… Принцесса Мерлия. О, господи, почему всё в моей жизни сводится к деньгам? Почему я должен унижаться ради денег? — шипел тот. — Юнги-хён, — темненький мальчонка, звонко закричав, отпустил руку тренера и подбежал к фигуристу, — я так рад, что и ты тут. — Соним, и ты тут, — в ответ обнимая фигуриста, сказал Мин. — Идёшь на второй сезон чемпионата? Или ради забавы приехал? — без должной заинтересованности спросил парень, похлопывая прыгающего от радости соперника. — Я в этом сезоне буду стоять рядом с тобой, хён, я смогу, не сомневайся во мне, — отпуская Юнги, говорил парень. Его глаза сияли так сильно, что костюм Мина, который играл всеми цветами радуги, казался просто беспонтовой бижутерией. — Буду рад, если ты встанешь рядом, Со, — хихикнул Юнги, уходя в сторону катка. — Тебе идёт розовый, хен, — крикнул убегающий Соним, на что Юнги лишь тихо ругнулся. С максимально положительным настроем, забыв о своём внешнем виде, Юнги выкатился на лёд. Оставив чехлы от коньков и пиджак тренеру, он покатился со всеми по кругу. Фигуристы, знакомые и незнакомые, уже во всю прыгали, повторяли главные элементы. Мин, катясь вперед, наклонил голову в разные стороны, разминая шею, но во дворце было так шумно, что даже хруст косточек услышать не удалось. Немного попрактиковав сегодняшние дорожки, он приступил к прыжкам. Без какого либо волнения он набрал скорость, выбрал нужную позицию и сделал первый в программе каскад: четверной и тройной тулуп. Немного прокатываясь вперед, парень осмотрел сегодняшний контингент: почти все фигуристы — участники чемпионатов прошлых лет. Но были и те, кто собирался участвовать в первый раз. Молоденькие, еще совсем стеснительные парни теснились на небольшом уголке. Прозвенел гудок, говорящий об окончании раскатки и все фигуристы, сияя один больше второго, двинулись в сторону открытых калиток. К счастью, по жеребьевке, проведенной до раскатки, удача повернулась лицом к Мину. Он был одним из последних, так что было время для моральной подготовки. Юнги, пытаясь скрыться от сотен любопытных глаз, ринулся в свое убежище. До выступления первого фигуриста оставались считанные минуты, так что коридоры потихоньку пустели, а шум оставался за тяжелыми дверями. — Эй, ты чего, — догоняя Мина, спросил тренер, заходя за фигуристом в раздевалку, — всё нормально? Нога ноет? — чересчур обеспокоенно спросил он. — Нет, просто не хочу находиться у сотен на глазах, — шикнул Мин, — просто хотел в тишине посидеть, — он пожал плечами и лениво облокотился на спинку скамейки. Джин сел рядом и повернул голову на парня. — Знаешь, принцесса, — Юнги зашипел, — я горжусь тобой. Ты — моя главная медаль в карьере, — тренер медленно закивал. — Ты сильнее меня, Юн, в любом вопросе. Даже морально, — тот усмехнулся и положил ему руку на плечо, по-отцовски сжимая. — Я ценю тебя, ценю твою силу и упорство. И я по-настоящему тронут твоим решением повторить мою программу, честно, Мерлия, теперь я твоя фанючка, пойду на трибуны к девушкам, пищать буду при выходе громче всех, — засмеялся тот, закрывая глаза. — Ты просто смотри на меня как обычно, ругайся, если делаю что-то не так, — прохрипел Мин, выдыхая. — Только так я буду знать, что делаю всё как надо. — Какое бы ты решение не принял, я всегда буду думать, что так и нужно, Юнги-я, — протянул Джин, похлопывая рукой по плечу парня. — Спасибо, Юнги. — Фу, блин, — встрепенулся фигурист, — мало того, что принцессой нарядил, так ещё и на слезы давит. Провокатор хренов… — Юнги задумался на секунду. — А где Чонгук? — не видя смысла в своём действии, спросил он. — О, да, кстати, твой принц хотел сфотографировать тебя для статьи, пока ты красивый, — ляпнул тренер и получил подзатыльник от вскочившего на ноги Мина. — Ладно, ладно, ты всегда краси… — выдержав интригующую паузу, Джин продолжил, — ты всегда красивая, принцесса Мерлия. — Злая мачеха, маякни потом как-нибудь за три выступления, — выскакивая из раздевалки под вопли: «Неблагодарный ребёнок» -, Юнги помчался к Чону. Бродя по коридорам, он пытался услышать голос Чона, искал его в самых светлых местах, ведь он говорил, что освещение — самое сложное в его профессии. И вот буквально за углом показалась его рубашка. — Эй, макака с клюшкой, — Чонгук завернул за угол, видимо следуя за хоккеистом, — если тебе нужен Юнги, то не надейся, он мой, или не хватило в прошлый раз? Могу повторить, — рыкнул парень. — Ну, так ты приведи мою куклу, я и подумаю, а то вы уже столько всего пообещали, а так ничего и не сделали. Я так соскучился по его заднице, — Хосок шикнул, довольно закатывая глаза, — ты бы знал. — Не волнуйся, — Юнги вышел из-за угла, останавливаясь между парнями, — я обещания свои выполняю. Уверен, что готов вылизать тут всё? — скалясь и смотря с особой злобой на него исподлобья. — Малыш, ты же знаешь, что мой язык готов работать только… — парень протянул руку вперед и, еле касаясь тела фигуриста, провел от самых ключиц, до выступающих снизу косточек таза, — здесь. — Ты, видимо, по-хорошему не понимаешь, гад, — хотел было отодвинуть фигуриста Чон, но тот столкнул его руки с плеч, оставаясь на своём месте. — Хосок, если ты не можешь найти себе подобного для утех, то могу посоветовать сходить к психологу, они настроят тебя, а то ты вообще общаться с людьми не умеешь, — Юнги осмотрел его сверху вниз, и хотел было уйти, но Хосок схватил того за запястье и притянул обратно. — Нюх не теряй, животное, — прорычал Чон, выбивая руку фигуриста и уводя его оттуда. — Ты как? — уже обеспокоенно спросил журналист, остановив его у двери на каток. — А ты тоже за мной будешь бегать, пока игрушка не сломается? — Юнги поднял холодный и безразличный взгляд на парня, который пытался избежать встречи с ним глазами. — Сформулирую по-другому… Я для тебя тоже игрушка, а, Чонгук? — Мин наклонил немного голову, не отрывая взгляда от лица парня. Чон было хотел только открыть рот, но тут же замолкал, отворачиваясь. — Защитник, в следующий раз если захочешь подраться с кем-то за свою игрушку, можешь выбрать кого-то попроще, чтобы я не чувствовал себя виноватым за это, — Мин обошёл Чона, направляясь к тем самым огромным дверям. Юнги скрылся за трибунами и начал прокручивать в голове программу, чтобы мысли о разговоре не забивали голову. Движение за движением, словно с пособия для самоучек, проговаривал шаг за шагом выполнение каждого прыжка. Чувствуя свою очередь, он встал и подошёл к борту, за которым уже заканчивал свою программу его главный соперник с прошлого чемпионата. Ён Джунхи с доброй улыбкой посмотрел на Мина, заметив его, будто и не помня прошлогодний чемпионат. Две десятые баллов разделяли этих двоих. Только золото досталось Мину. Встревоженный Джин подбежал к фигуристу. Останавливаясь рядом с бортиком, он посмотрел на своего ученика, поправил выбившуюся прядь из челки и прошептал: «Юнги, знай, что сегодня ты катаешься для них, — мужчина показал на публику с огромным количеством плакатов с его именем, — тут нет судей, есть публика, которая хочет увидеть своего короля». Оставив чехлы тренеру, Мин выкатился на лёд, дружелюбно улыбаясь приветствующей его публике. Останавливаясь на центре, он занял нужную позицию. Тонкие и изящные руки изящно поднялись вверх. В зале замолкают все и всё. Первые аккорды мелодии и руки фигуриста опускаются вниз, рисуя носом лезвия полукруг, он двинулся вперед, описывая кистями талию. Сделав небольшой разворот, он потянулся рукой вперед, откатываясь назад, шагая в такт музыке. Он не откатывал программу, он играл, подыгрывал сценарию песни. Снова поднимая руки вверх и возвращая их на грудь, пытаясь обнять душу, что вот-вот начнет свою песнь, он сделал кораблик, выходя на идеальный тройной Аксель. Накрывая руками лицо, двинулся вперед, опуская их вдоль всего тела, переходя к вращению, касаясь рукой одного конька и изящно поднимая вторую руку. Переходя в ласточку, подводя свое тело к каскаду: четверной и тройной тулуп. Всё идеально, кроме той самой ноги, которую Мин не вытягивает не до конца, кажется, за бортиком Джин начинает сердиться. Дорожкой шагов он выходит в центр. Всё в нем кипит: душа, сердце. Только не понятно, что больше разогревает воду в котле: хлопки зрителей, сбивающих его с толку, или мысли о разговоре, которые просто рвутся наружу, становясь изюминкой, зажигающей зал. Все движения буквально говорят, он словно подзывает своих «владельцев», которые так и пытаются поставить на нем свою метку. Движения становятся неоправданно резкими, выплескивая всю обиду, которая хранится внутри. Хореография перестаёт нести в себе тот смысл, что должна была. Она не просто обращает на себя внимание, она завораживает своим обжигающим холодом. Вращения становятся быстрыми, шаги чересчур четкими. Зрители с упоением наблюдают за драмой на льду, за тем непрекращающимся потоком эмоций. Они чувствуют его гнев, они ощущают его боль. Словно быстрая горная река, сметающая всё на своём пути. Разрушающая. Она манит своими крутыми спусками, своими бьющимися о скалы волнами. Закрывая глаза и с раздражением выдыхая, Юнги заходит на четверной Аксель. Всё просчитано, всё отточено. Но его эмоции сыграют с ним злую шутку. Слишком большая скорость, сильный замах, и он в воздухе. Юнги чувствует каждое свое вращение. Зал взрывается, заглушая все, что только можно и нельзя. Лезвие соскальзывает, и он падает, ударяясь коленом о лед. Мин буквально слышит, как что-то хрустнуло внутри. Но встает. Встает, движимый паром, встает, чтобы каждый почувствовал его душевную и физическую боль. С огромным трудом фигурист наступает на ногу, но делает всё, чтобы беснующаяся публика не увидела, что эта боль реальна. Музыка закончилась и зал, оживленный подачей, встаёт со своих мест, разрывая тишину после окончания музыки. Юнги с огромным трудом разворачивается и отвешивает поклоны. Нужны силы, чтобы доехать до калитки, где стоит Джин, звонко хлопая и ярко улыбаясь. Только фигурист докатывается до тренера, тот замечает, что в том что-то не так. Юнги обнимает тренера, фальшиво улыбаясь для назойливых журналистов, он прошептал: «Я сам не дойду». Джин подхватывает его за плечо и, расталкивая фотографов, он выводит шипящего от боли Мина с катка. Когда журналистов становится меньше, тренер берет его на руки, придерживая ногу Юнги, что почти воет от боли, пытаясь сдерживаться. Ким шепчет что-то фигуристу, немного успокаивая. Но его слова совсем не создают нужного эффекта. Он положил парня на свой диван, сдерживая слезы, от криков ученика. Он знает, насколько это больно. Знает, что сейчас дать волю эмоциям — единственный способ немного перебить боль. — Джин-хен, нога… — впиваясь ногтями в ладони и запрокидывая голову, кричал Мин. — Я не чувствую её, хен, — задыхаясь от боли, кричит Юнги.